Юность Лиды Глава 2

Глава 2
Сидели мы с Саней в той четвертой квартире, которая была в свободном доступе. На полу грязь, мусор, штукатурка, но зато никто не мешал нам резаться в карты на щелбаны. Дверь мы не закрывали, чтобы проще было мотаться к Сане на кухню за печеньями.
Услышали, как на втором этаже начинается возня. Моих не было дома - Валерик и мама на работе, а Роза пошла с Машей в поликлинику. И Кашины-старшие на работе. Значит, Эдик намылился куда-то.
- Может, ему помочь спуститься? - Саня подняла голову.
- Давай. 
Мы оставили развлечения и вышли. Видок у нас был тот еще - мой некогда зеленый сарафан и Санины белые штаны стали коричнево-серо-пыльными. Ну а разве можно ожидать чистоты от матраса в заброшенной квартире?
Ухоженный Эдик поморщился. Хотя сам тоже был хорош - щека все еще какая-то неестественно синюшная, правая бровь заклеена, нога хромая. Судя по слухам, на пути к месту конкурса его поймали гопники и забрали две дорогущие камеры. Эту тему мы, естественно, с ним не обсуждали.
- Привет, Лида, привет, Саша, - будничным тоном произнес он, принимая вид короля положения.
- Как себя чувствуешь? - без тени наигранности спросила Саня. В этом маленьком черноволосом человечке помещалось столько искренности, что Эдик, прекрасно это чувствуя, сделал лицо проще и ответил, что уже гораздо лучше. Саня так же радостно улыбнулась
В силу большей физической развитости помогать Эдику пошла я. Он закинул худенькую ручку в желтом рукаве на мое плечо, я подхватила его за бок (так и тянуло пересчитать ему пальцами ребра, но он бы не оценил), и так мы общими усилиями миновали восемь ступеней.
Кивнув в знак благодарности, Эдик с костылем покинул подъезд. Куда он один в таком состоянии ползает, нам было непонятно. Явно ведь не к врачам. Но ничего логичного мы придумать не смогли, поэтому вернулись к картам. Я тасовала колоду с вечной надеждой на то, что уж сегодняшний-то вечер будет мирным и без аромата алкоголя.

Но судьба не улыбнулась мне. После того, как нам надоело сидеть взаперти, мы прошвырнулись вдоль по нашей длинной улице в двадцать домов, посетовали, что не едем на море, и вернулись домой. Саню уже на пороге встретил дядя Вано, они обнялись, и он, напевая какую-то песню, повел ее ужинать. А я поднялась на второй этаж с тяжелым сердцем.
Чем старше я становилась, тем сложнее было переносить происходящее дома. Странно это. Вроде бы с годами должен развиваться иммунитет, привычка. Но у меня в организме ничего такого не произошло, наоборот. Мне хотелось возвращаться сюда, видеть маму, брата и сестер милыми и жизнерадостными, такими, как дядя Вано, устраивать семейные посиделки по вечерам, вместе куда-то ходить, но все возможности отнял у меня алкоголь.
- Мама, я дома!
Я сказала это как можно более непринужденно. Ответа, разумеется, не последовало. Я прошла в кухню, чтобы попить. Там сидела мама, уронив голову на ладони. На столе перед ней валялись хлебные крошки, недоеденный кусок колбасы, огурец и бутылка. Мама даже не заметила, что дочь стоит рядом и пьет из графина. Я хотела, я очень хотела, чтобы мама запретила пить прямо из графина.
- Я дома, - все-таки повторила. Мама подняла голову. Щеки опухшие, взгляд в никуда. Глаза искали источник звука. Вот он - Лида. Мама, как больной человек, со второй попытки коснулась моего локтя:
- Отдохни, доча...
- Хорошо.
И я удалилась в нашу с сестрами комнату. Судя по тишине можно было подумать, что там никого нет, но на диване сидели Роза и Маша. Обе занимались своими делами - старшая смотрела в окно, в небо, немного загороженное листьями березы, а младшая, вытянув ноги, пускала мыльные пузыри. Они медленно поднимались к потолку и, столкнувшись с ним, превращались в мокрые следы. Прямо как мои возможности.
Стараясь не нарушить спокойствие, я села рядом с Машей на клетчатое покрывало. Роза повернула голову:
- Привет. Что делала сегодня?
- Гуляли с Сашей.
- Ясненько...
И темы для разговора закончились. Даже если выведать, чем Роза в данный период увлекается, и предложить обсудить это, она не захотела бы. А Маше нужно было постоянно беситься и орать, а если такой возможности не возникало, она предавалась унынию и портила своими пузырями потолок. Да и что с ней было обсуждать? Ребенку исполнилось десять лет, а она читала по слогам и еле-еле считала до ста. 
- Ты что, опять наклюкался? - закричала с кухни мама неземным ревом, которого даже Данте в Аду не слышал. Из прихожей ей вторил вернувшийся откуда-то Валерик:
- А ты типа нет, старая!
Мама, как я поняла по звукам, поплелась к сыну. А он к ней. Что-то неразборчиво загудели, зарычали, заругались.
- Тьфу! - Маша плюнула в кольцо для выдувания пузырей и вылила содержимое баночки на плед. Мы втроем, не прикладывая никаких усилий, делали вид, что ничего не происходит. Но во мне проснулась ярость. Она была вызвана равнодушным лицом Розы, вздохами шебуршащейся Маши. И черной завистью. Там, на первом этаже, счастливые отец и дочь смотрят телевизор и болтают, а я...
А я вскочила с каким-то грудным всхлипом, споткнулась о сложенный палас на выходе и побежала к дверям. Не хотелось смотреть в сторону кухни, но голова сама туда повернулась: мама и Валерик уже сидели рядом, наливали друг другу.
- Когда же у меня нормальный мужик появится? - всхлипнула мама.
- Убил бы эту тварь, - шипел Валерик, очевидно, вспоминая бывшую жену.
Я сидела на лестнице, несмотря на то, что ступени холодные, а на мне легкий сарафан, и глотала никогда не проливающиеся слезы обиды на жизнь. А соседская дверь скрипнула и открылась. Кашин-младший стоял при параде - уже без пластыря на брови, в отглаженной рубашке, брюках со стрелками.
- Добрый вечер. Помоги спуститься, пожалуйста, Лида.
Из недр квартиры донесся голос тети Эллы:
- Эдуард, надень джинсовку!
Он покорно поковылял одеваться, вернулся и кивнул мне. Я встала и привычными движениями поддержала хрупкого юношу. Заметила, что в уме считаю наши шаги и сильнее прислушиваюсь к отдаленным гудкам с дороги.
- Спасибо, - Эдик открыл дверь подъезда. Я по инерции вышла следом. Он обернулся. Ветер шевелил его челочку, набрасывая на очки. Эдик убрал ее, тряхнув головой, и уставился на меня так, словно я вломилась к нему домой глубокой ночью.
- Камо грядеши? - я спросила самое логичное из того, что можно спросить.
- В магазин, - так же недоуменно, но легко ответил он.
- У тебя ж нога болит.
- Уже не так.
Еще пару мгновений мы таращились друг на друга. Мне становилось неуютнее. Чувство стыда шептало в уши: «А он все слышал, всё слышал!». Мне часто хотелось извиниться в таких ситуациях, но я этого не делала. Обычно гордая злость побеждала, а стыд оставался внутри. Так вышло и на этот раз. Эдик растерянно кивнул и ушел своей кривой походкой. Будто наигранной... А из окна второго этажа я услышала металлический голос тети Эллы:
- Что-то случилось?
- Нет.
Я ушла в подъезд и там ждала возвращения соседа, чтобы поднять его домой. Пару раз до меня донесся скрип - тетя Элла мониторила - но мне было все равно. Стоило дождаться хоть полуночи, когда алкоголь в крови превратится во сны. А Эдик вернулся поздно. Оправдался, мол, зашел к другу с фотокружка.
- Мы же волнуемся, горе луковое, - раздавались причитания Кашиных-старших.

Глава 3 http://www.proza.ru/2017/09/08/1768