Юность Лиды Глава 5

Глава 5
Шли дни, месяцы... Почти каждый вечер я проводила в голубом домике Владимира. Он так быстро расположил меня к себе, потому что я, несмотря на горький семейный опыт, верила в добрых искренних людей.
Когда мы приходили вместе с Эдиком, то пили компот на террасе и гуляли по саду, помогая старшему товарищу собирать яблоки и груши, которых в том году уродилось немало. Мы сушили их на полотенцах в саду и на специально вытащенном во двор столике, делали сладкое пюре и пытались варить варенье. Это выходило с трудом, мы пыхтели и старались, а Владимир подбадривал и показывал, как нужно.
А когда я приходила одна, то мы обычно сидели на садовых качелях с зеленым мягким матрасом и беседовали. Таких бесед обо всем мне и не доставало, как уже упоминалось! Я не хотела забивать голову Сане своими мыслями, потому что она все-таки родилась человеком чувств, а не разума (я мягко выразилась?), а дядю Вано было неловко излишне напрягать, он и так много уделял мне времени и внимания.
Как я поняла, Владимир был одинок. Может, конечно, у него были дети, но они с ним не жили. Он любил свой сад, дом и нас. Это замечалось в любой ситуации. Владимир всегда старался что-то рассказать, откровенничал о своей молодости и вкусно кормил. Создавалось впечатление, будто мы с Эдиком - его дети, и такая странная, но милая игра в семью нравилась мне гораздо больше, чем односторонняя игра в семью с Карадзе. Я не хочу сказать, что меня чем-то не устраивало отношение Карадзе ко мне, но все-таки они - отдельная семья, а я просто друг семьи. А я желала большего.

Эдик приходил со мной в голубой домик все реже и реже, постоянно уходил раньше, пока совсем не пропал. Я нередко задавала себе вопрос, что же случилось между этими друзьями, почему Эдик больше не хочет ходить к Владимиру? Вроде бы они не ссорились. Наоборот, Владимир изо всех сил старался завлечь Эдика всякими занятиями, но тот словно потерял ко всему происходящему интерес.
В холодный декабрьский день мы возвращались из школы вдвоем. И я решила, что это отличный шанс все разузнать.
- Почему ты больше не ходишь со мной к Владимиру? Вы поругались что ли?
- Нет, с чего бы. Мне просто родители новую камеру купили, и я опять хожу в кружок.
- И у тебя каждый вечер кружок что ли?
- Нет, по средам и пятницам.
- Ну! Так в чем проблема?
- Я смысла не вижу к нему ходить.
- Раньше видел и упорно меня зазывал, как сектант!
Эдик, шагающий чуть быстрее меня, внезапно замер, полоснув снег ботинком. Повернув ко мне голову, он зло сказал:
- Закрой свой рот, Ольхова!
И побежал прочь.

Вечером, кутаясь в плед на террасе голубого домика, который «принакрылся снегом, точно серебром», я поделилась неприятным инцидентом с Владимиром. Тот с задумчивым лицом грел электрический чайник. Услышав, что я сравнила Эдика с сектантом, он нахмурился.
- Метко, но болезненно. Не называй его так больше, Лида. У Эдика с этим словом нехорошие воспоминания связаны.
- А какие?
- Ох, боюсь, если я расскажу тебе, Эдик разозлится. Созреет - расскажет сам. Давай лучше почитаем стихи. Чьи сегодня?
У Владимира была большая домашняя библиотека в спальне. Туда мы и направились. Потом он принес вскипевший чайник, и допоздна маленькую комнатушку наполняли наши голоса.
- «Тогда считали жалкими, смешными тех, кто себя другим отдать готов», - я старалась выразительно читать.
- «И вот они в могилах неживые... Теперь их любят - уровень богов!» - певуче вторил Владимир.
- «При жизни так же мило будет вряд ли. И мир стоит в морях незримых луж»
- «Из Божьих глаз стекают скорбно капли за боль использованных кем-то душ».
- Красивое стихотворение, - дала я свою оценку строчкам из потрепанной книги.
- И жизненное. Как мама себя чувствует?
- Более-менее. Уже месяц не напивалась в стельку. Валерик вот бушует. Узнал, что его бывшая жена замуж вышла. Как чокнутый бегал по двору, «розочкой» размахивал. Насилу угомонили. Пьет по ночам, а днем дрыхнет. Не работает. Поэтому Розка устроилась в библиотеку на подработку. Надо же все-таки счета оплачивать.
Владимир становился пасмурным, когда я рассказывала о прелестях квартиры Ольховых. Наверное, ему было обидно за маму, ведь они когда-то дружили.
- А отцы платят алименты?
- Только Машкин. И вроде от моего что-то капает, не знаю.
- А твой где?
- Без малейшего понятия.
Все дети Светланы Ольховой были рождены от разных мужчин. Если говорить коротко, отец Валерика - ее бывший одноклассник, Розин - бывший начальник, мой - какой-то знакомый, а Машкин - собутыльник. Все эти любвеобильные товарищи ушли в закат и никто из нас не мог представить себе лицо родного отца. В документах мы значились как Леонидовичи.
- Плохо вам без отца в доме, да?
- Не знаю. Мне отца заменил дядя Вано.
- Но ты не заменила ему дочь, верно?
- Да, односторонняя игра в семью, как я это называю.
- А мне без детей плохо. Так хочется быть кому-то нужным, понимаешь. Особенно в моем возрасте.
Я никогда не расспрашивала Владимира, есть ли у него дети фактически. Но чувствовала, что это его слабое место. И старалась, как дядя Вано, восполнить пробелы. У меня эта миссия шла проще, не нужно было разрываться и разделять любовь по кусочкам. Если для дяди Вано на первом месте была и оставалась Саня, то у меня был только Владимир. Я любила нашу реалистичную игру в семью с полной отдачей с обеих сторон. И мне было жаль, что они с мамой приходились друг другу всего лишь бывшими друзьями. Будь он ее мужчиной, все сложилось бы иначе.

Глава 6 http://www.proza.ru/2017/09/08/1774