Визит в долину детства

                Визит в долину детства

                Документальный рассказ о поездке на Алтай

Годы, годы! Что вы с нами делаете! Только что бегала босоногой девчонкой по тропам Горного Алтая в родной деревне Чичулиха, не успела оглянуться, а голова уже седая и морщины избороздили лицо.

   Вспомнила родное село и решила съездить хоть на денек, взглянуть на близкие и уже такие далекие места. Осталось уговорить сына и мужа.

   Наконец согласие получено. Рано утром сели на свою безотказную «Ниву», включили «Навигатор» и покатили из Новосибирска в Усть-Кан один из районных центров Горного Алтая. Всего-то 700 километров, до вечера успеем добраться. Дороги на удивление оказались великолепными, гладкими, как зеркало. Жаль только 2 полосы, одна – туда, другая – обратно. Из-за этого случаются частые аварии. Плетется впереди дряхлый грузовик со скоростью 50 – 60 км. в час. Собирает за собой караван легковых автомобилей. Его пытаются обогнать и сталкиваются лоб в лоб со встречными машинами. Сын у меня замечательный, осторожно ведет машину, я же осматриваю окрестности. Многие поля засеяны, кое-где лежат валки сена. Пересекли границу Новосибирской области с Алтаем. Сбоку остался Бийск, вот и Сростки – родина Шукшина. Посетили музей. Обычная деревянная изба, в которой жил казалось бы обычный деревенский мальчишка Вася Шукшин.
   В Сростках построили не так давно великолепную красавицу – церковь во имя Екатерины – великомученицы.

   Едем дальше. Начинаются величавые восхитительные горы. Сердце ёкнуло, это уже места моего детства. Проезжаем Горно-Алтайск. Дорога все ещё отличная. Вдоль нее пасутся стада коров, лошадей, овец. Часто животины выходят на асфальт, спасаясь от гнуса. Приходится тормозить. Проезжаем мимо автозаправок, магазинов, гостиниц, баз отдыха с неизменной табличкой «места есть». Одно «но». Если за рубежом, даже в той же отсталой неразвитой Мексике, где на берегу океана жарятся на песчаных пляжах много американцев, по пути туристов и в окружении гостиниц для них всё ухожено, жилые дома выглядят прекрасно, то здесь на фоне великолепнейшей живописной природы какие-то обшарпанные остановки, возле прозрачнейших, холодных источников мусор, часто видишь не дома, а халупы. Окружающий мир, построенный людьми, не располагает к безмятежности и отдыху.
 
   Усть-Кан в самой сердцевине горного Алтая. Дорога вьется серпантином вокруг гор, особенно опасен Семинский перевал. Одолели и его. Все меньше встречается кемпингов, всё больше коров и овец. Кончился асфальт, началась «щебенка». Неплохо ездить и по ней, но обгоняют нас скоростные «японки», поднимая тучи пыли. Приходится закрывать наш «кондиционер» - окно. Хорошо, что машин становится все меньше и меньше. Внезапно опять начался асфальт.
 
   Вот и Усть-Кан. Легко нашли дом моего дяди  по изумительным деревянным кружевам, которыми он украсил стены. Все делал вручную, тогда ещё не было электролобзиков. Дядя Саша - участник Великой Отечественной войны замечательный был человек, умел делать почти всё в деревенском хозяйстве: держал 17 ульев пчёл, корову, овец, про куриц я и не говорю. Построил крестовый дом для своей большой семьи, баню, такой не было в то время ни у кого из односельчан. Любил читать книги и собрал прекрасную библиотеку. К сожалению, прожил всего 60 лет. Очень жалею, что при его жизни ни разу не поговорила с ним о войне. Для него эти воспоминания были тяжелыми, вот и не хотелось бередить его душу.
   
Наступал вечер и мы, как и планировали, заночевали в Усть-Кане. Поговорили о житье-бытье с невесткой дяди.

   Пожаловалась, что бросили их в перестройку, как кутят в холодную воду. Привычной государственной работы не стало, и люди поначалу растерялись, не знали, что делать, как жить.  Хотя и есть личное хозяйство, но нужны и деньги, а тут в глуши ничего не продашь и заработать невозможно. Но понемножку приспособились, поняли, что надеяться можно только на свои силы и сообразительность. Её соседка держит 8 мясных коров, на лето отдает их в стадо, а осенью приезжают закупщики. Кто-то выращивает картофель, некоторые занялись торговлей. В Усть-Кане чуть ли не на каждого жителя по магазину, вот такое изобилие коммерсантов. Но многие спились. Надо правду сказать, что пить стали крепко еще при Советской власти. У невестки спился сын, умер в 25 лет…

   Утром, настроив «Навигатор», отправились во Владимировку. Моей родной Чичулихи давно уже нет на карте. Сразу  после плана укрупнения деревень академика Заславской, она попала под снос и жителей перевели во Владимировку, расположенную на другом берегу реки Чарыш. Во времена моего детства в эти села вела пятидесятикилометровая грунтовая дорога вся в колеях и ямах. Ходили по ней одни грузовики,  шоферы смеялись, говоря:"Больше газа, меньше ям". А тут «щебенка»! Какой приятный сюрприз. Дорога извилистая, почти без подъемов и спусков идет вдоль русла Чарыша.  Опять видим стада коров, трактора, убирающее сено в валки. Как радостно стало, значит жизнь идет, деревни не умирают. Без приключений проехали одну деревню. В другой же посреди дороги распластавшись лежал пьяный безобразный мужик. Эх, горька ты, водка! Многих сгубила и еще сгубишь.
 
   По «Навигатору» перед нами Владимировка, но её не узнать. Она похорошела, появились новые добротные дома.
   Кого ни спрашивала о своих родственниках и знакомых, никто уже не помнит их. Наконец нашла одну старушку, которая знала мою бабушку и маму. Она пригласила нас выпить чаю. Угостила собственным медом и свежими шанежками с творогом. Рассказала, что есть у них теперь телевидение, телефон, интернет и даже водопровод, школа до 10 класса. (Вот это да! О водопроводе в пору моего детства односельчане даже и подумать не могли. И школа была начальной. Я в первом классе училась вместе с третьим в одной комнате и в одно время и у одной учительницы. А второй класс учился вместе с четвертым.) Жалуется, что работы нет, поэтому многие пьют. Сами же они трезвые, трудятся, держат пасеку, коров, кур, свиней и другую живность. Этим и живут. Спросила ее, когда возникла Владимировка, кто её основатели. Конечно, старушка не знала. Рассказала ей, что Владимировку и Чичулиху  основали староверы–кержаки, которые уходили в дебри от преследования властей, твёрдые и трезвые, как Русь. Они не пили, не курили, построили дома, выращивали хлеб, развели скот, сами шили сапоги, катали валенки, ткали ткани изо льна, вязали из шерсти кофты и носки. И не искали государственной работы, а наоборот прятались от государства. Увы! Сейчас никто не хочет ткать и шить сапоги...
 
   Тепло распрощавшись, мы направились на место, где была когда-то Чичулиха. Раньше через бурную горную реку Чарыш был паром, сейчас построили деревянный мост. Выдержит ли он нашу «Ниву». Увидели на том берегу трактор и смело поехали. Посмотрели прекрасные, но пустые поляны, где стояли дома, а ныне пасутся коровы. Я немного погрустила, вспомнила своих близких, таких живых в моей памяти, а вот почти все уже забыли даже их имена. А они жили на этой земле, трудились, страдали, любили. Всё напоминало мне о дорогих людях: в этом ложке я пряталась от бабушки, когда нарушила ее запрет не рвать еще не зрелый горох, вот на этом косогоре мы с мамой собирали клубнику, а в этом лесочке рвали кислицу, так на Алтае называли красную смородину.
Может быть, прав Геннадий Шпаликов, написавший:

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.

Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне...

   А душа тоскует. Иногда хочется бросить город, поселиться в родных краях, но...но...но...
 
   Обратно доехали без происшествий. Мою скорбь и печаль унес встречный ветер. И все-таки чудесно, что мы съездили на Алтай. После этого путешествия появилась уверенность, что все наладится в наших селах. Вот и Владимировка пусть пока не процветает, но развивается, люди уже могут обходиться своими силами без государства. Вот только бы изгнать из жизни деревни эту проклятую водку!

P.S. На фотографии дом моего дяди в Усть-Кане.