По ком звонит

  Тишина... Слуховое «ничто», в лучшем варианте - синоним покоя и равновесия, в худшем - одно из качеств  того, что мы с опаской называем Пустотой.
  Тишина... Начало и завершение любой деятельности, изнеможение и усталость, глубокая ночь глубокого сна, иллюзия звенящей в голове темноты. Темнота – это тишина цвета.
  Тишина... отсутствие колебаний, монолит несуществующей среды.
Каким образом из тишины рождается звук, и почему нарушается равновесие покоя, навсегда останется тайной. Важно следствие. Следствием является Музыка.
  Музыка – есть сочетание нот. Нота – очищенный от утилизации звук:  не буква, не сигнал, не что-то, несущее конкретную или неконкретную информацию. В нотах никаких сведений  нет, они призваны выражать  не нуждающуюся в  новостях Гармонию. Творчески организованные ноты ярко высвечивают  Оную из темной пустой тишины или осторожно вычленяют из пестрого  хаоса утомительной активности,  называемой «жизнью».
  И одна нота тоже музыка. Уже музыка...
Нет ничего более легкого, чем слышать. Нет ничего более приятного, чем слушать, когда не требуется понимание, когда достаточно внимания. Легкость, приятность и компетенция  составляют «возвышенность», поэтому внимательное слушание Музыки – мистерия,  в которой может участвовать каждый, пристрастившийся к ласкам слуха.
  Музыка не подспорье быта. Она не может быть фоном или сопровождением рутинных человеческих занятий. Помогает строить, жить  и совершать иную  возню  карикатура на Музыку, бодро и задушевно  именуемая  «мелодией». Мелодия, усеченная до мотива и  наполненная словами – суть песня. Мотив, очищенный словами – хорал, ими загрязненный шансон. Мотив словами не затронутый, можно также назвать и музычкой, которая претендует быть «вечной, если я заменю батарею...». Если заменить батарею, нарядиться в национальный костюм, матросскую форму или   выпить еще,  то «музычка» быстро превращается в «музон». Беспощадный и агрессивный, так как требует  эмоционального в себе участия.
  От музона  один  шаг до пропасти, позорный шаг до пляса, наивысшего по отношению к Музыке  кощунства. Пляс (пляска, танец)  – уже полное помрачение, конечный отрыв от чистого звучания, когда рваный узор терзаемой мелодии непроницаемо  заслоняется жирным рисунком усиленных каблуками телодвижений.
  Рафинированная танцевальная изощренность  Балета - не что иное, как  попытка поменять местами причину и следствие. Благообразно, но не благородно. Единственное назначение сцены – быть площадкой для пюпитров с партитурой и инструментов с музыкантами. 
  Но вернемся к Музыке...
  Я сижу на балконе, куря. Я, балкон и  сигарета находятся в N – полудохлом населенном пункте: три блочных пятиэтажки, водокачка, бывший детский сад с замурованными окнами, лабаз и прочее. Непосредственно под домом, в диагональном направлении моего взгляда ходит старуха: букли, свитер, спортивные штаны. Полусогнутая бабка занята поисками – ее нога разгребает жухлые околостенные травы, унылая  физиономия выражает обреченность.
  Интересно, что?
  Грибы? Червей? Улетевшую деньгу? Серьгу их уха? Что?
Нога разгребает, голова старухи повторяет движения, мои легкие с удовольствием наполняются дымом и от него же с удовольствием опорожняются... Пора бросать окурок вниз. А там она. Ищет.
  Бросаю...
  Не заметила. Ни окурка, ни меня, за ней наблюдающего.
 Ноге принялись помогать руки. Тело  мучается  неудобным положением, но надо.      Я вместе с бабкой чувствую важность  копошения: найти без иных вариантов!
  И она находит! Моя дальнозоркость позволяет определить  небольшой полукруглый предметик, телесного цвета скобочку, напоминающую... нет, не напоминающую, а есть...  вставную  челюсть советского образца. По-стоматологически «мост».
  Зажав его (нижний)  в пальцах, бабуля продолжает розыски  верхнего (или наоборот), но потом плюет на это дело и уходит, предоставив мне развить историю дальше.
  История проста: ее муж, старик нездешних мест, поселившийся в соседнем подъезде на моем уровне (в прошлом году мы иногда одновременно курили на смежных балконах и обменивались кивками-приветствиями) окончательно утратил разум. И будучи освобожденным от  правил и понятий  вышвырнул  ненавистные протезы, не дающие нормально есть и издавать речевые сигналы. Вот так.
  А дальше тишина... А перед нею (собственно,  в ней)  чистейший и сияющий первый Звук-нота, дающий начало Божественной Песни без слов.
  А почему бы и нет? Главное – вовремя перестать.