Стаи слов 29

*    *    *
Полночь. Шквальный ветер раскачивает фонарь на столбе. Время от времени фонарь зависает в каком-то странном положении и слишком сильно освещает комнату. Дождь так лупит по крыше, что кажется, будто сижу внутри барабана. Представляю  болото, хлюпающее поутру на месте сада. Но себе при этом говорю: это все ничего, нас не смыло, не затопило. У всех уже были потопы – в Европе, в Америке, в Азии. А в нашей области не было. Значит, все хорошо. Просто немного много воды.  Право же, все зависит от того, как происходящее назвать. В этом и есть сила слова.

*    *    *
«Каждый выбирает для себя…» При всей непредсказуемости последствий такого выбора – это еще не самая сложная жизненная ситуация. А если выбирает для других? Старший выбирает для младшего «… религию, дорогу» («женщину» пропустим; впрочем, напрасно – иногда выбирают и женщину). Причем выбравший (по праву старшинства) считает себя вправе это делать. Младенца – в купель, отрока – в престижный вуз,  юношу – в мужья к дочери влиятельного господина, даром что она чуток постарше, лет на пятнадцать, скажем. Купель тут окажется самым милым делом, а прочее…
А вот еще поворот – нас выбирают. Без спросу, без нашего  на то согласия, а то и вопреки ему. Нас не только выбирают, назначают на роль, но еще и требуют соответствия выбранной ими (им, ею) роли. И роли разные: подчиненный, безответный, щедрый, участливый, преданный и пр. И «назначенный» может долго, даже очень долго, роль исправно исполнять, видя в этом какую-то фатальную необходимость. Но придет час, и он взбунтуется, и получит право выбирать для себя.

*    *    *
Из жизни эскимосов. Живут в чуме. Полярная ночь. Пурга. Ветер воет. "Тоска однако", – томно говорит она. "Да чем же тоску твою развеять, ушко мое оленье?" – ласково спрашивает он. "Подари мне что-нибудь красивое и бесполезное", – отвечает она. Он надевает пимы и уходит в ночь. Через год возвращается. "Ну что, –  спрашивает она, – принес?" Он запускает руку за пазуху. "А то как же! Даром, что ли, ходил", –  и вынимает шелковый китайский веер. Она млеет от счастья и шепчет: "Краса однако!"

*    *    *
Затейливый орнамент на ковре, прихотливо вьющийся пояс с кистями, змеиным движением спадающий вниз, аромат лавра и вкус халвы - и все это на фоне буйно цветущего миндаля –"Арабское каприччио” Таррега.

*    *    *
Из жизни канцелярских товаров. Жил-был карандаш. Его заставляли писать нужное и важное. Он писал – старательно и помногу. К счастью, скоро он затупился. Теперь он лежал под столом и мечтал о том, как однажды его заточат, и он тончайшим грифелем выведет на безмятежно-белом листе какую-нибудь безделицу – стихи, к примеру, или просто чьи-то инициалы.

*    *    *
Топко, зыбко, местами скользко, временами – рябит пестро. Восхитительно беспокойство о золе отгоревших костров.

*    *    *
Он не привык останавливаться перед трудностями: раз я решил, значит, так и будет. Он купил питона и стал обучать его игре на флейте. Питону это не понравилось. Сначала ползучий гад проглотил флейту, а потом и самого хозяина. Нельзя сказать, что это далось питону легко, но он не привык останавливаться перед трудностями.

Фото автора