Ограбление

Я много раз слышал о том, что в экстремальных ситуациях мозг человека может работать намного быстрее, решения могут приниматься за доли секунды и их воплощение в жизнь происходит быстрее, чем человек успевает осознать, что делает. Со мной такого никогда не было. До сего дня.

Как только я услышал треск деревянных дверей, точнее, первый удар по ним, по мозгу пронеслась цепочка образов: двери слетают с петель, полиция открывает огонь по всем, кто стоит, поднявшаяся пыль смешивается с разлетающимися во все стороны щепками, ошмётками бумаг, кровавыми брызгами… Я был дальше всех, и мой мозг принял молниеносное решение, из которого до меня дошёл только полный энтузиазма конец: должно сработать! Не понимая, что я делаю, одновременно с тем, как падают двери и обезумевшие полицаи только начинают врываться в банк, я срываю свою балаклаву и отшвыриваю её с пистолетом как можно дальше, после чего не щадя себя падаю на пол и складываю руки замком на затылке. Лишь уткнувшись носом (кажется, я сломал его) в грязный мраморный пол, я понимаю весь свой замысел: пока полиция расстреливает моих сообщников, я притворяюсь заложником…

Лёжа на полу и стараясь вжаться в него как можно сильнее, я осознавал, насколько фильмы и книги приукрашивают действительность: там грабителям удаётся незамеченными войти в банк, всех запугать, собрать деньги и свалить до прибытия полиции. На крайний случай они берут в заложники посетителей, ведут долгие и нудные переговоры с власть имущими, после чего возможны два варианта: им предоставляют транспорт и они с заложниками уматывают как можно дальше или же банк штурмует спецназ, причём обязательно как-нибудь по-хитрому – или пускает усыпляющий газ в вентиляцию, или лихо спускается с потолка на тросах, расстреливая грабителей и чудом не цепляя заложников. На деле всё оказалось куда прозаичнее: едва ли прошло 2 минуты после того, как мы лихо крикнули: «Это ограбление! Никому не двигаться!», как двери снесло с петель и в банк ворвались… я рискнул повернуть голову – ну да, самые обычные полицейские, стандартная форма, никакой это не спецназ. Подъехали к банку бесшумно, без сирен. Ворвались, будто викинги. Это было чертовски неуместно, но я прямо-таки представил на их головах шлемы с рогами и топоры в руках, безумный блеск в глазах и вопль «за Одина!»…

Мои товарищи один за другим пали замертво. Полицейские здесь, видимо, вконец озверели – даже не стали разбираться, были ли мы вооружены по-настоящему. Не были. Подрядивший нас умник сказал, что хватит и обычных детских пластиковых «хлопушек». Впрочем, на развивающиеся события это никак не повлияло: бывшие пятиминутные товарищи не успели сделать ни единого «выстрела». Я не очень о них сожалел: мы были всего минут 30, да и лиц я их не видел. На меня куда большее впечатление произвела жестокость и хладнокровие полицейских, нежели смерть горе-грабителей.

Мощным рывком меня подняли и потащили к выходу. Ноги заплетались и не слушались. Я увидел, что остальных не состоявшихся заложников также выволакивают наружу, причём очень поспешно, будто в недрах банка оставалась вооружённая до зубов банда. Впрочем, полицейских можно было понять – чем чёрт не шутит, вдруг так оно и есть.

Едва я оказался на улице, как сообразил: раз полиция действует в таком быстром темпе, какой я и вообразить не мог, остаются считанные минуты до того момента, когда они посмотрят записи с камер (возможно, смотрят прямо сейчас) или кто-либо из заложников не скажет, что вон тот парень выбросил маску и ствол в момент, когда появилась полиция. К моей переносице уже прикладывал лёд сотрудник Скорой Помощи, на меня накинули одеяло (никогда не понимал, зачем они это делают в фильмах?). Я отмахнулся от врача, скинул одеяло и двинулся к повороту за угол. Видимо, вселившиеся в мой мозг на краткое мгновение сверхспособности покинули его, потому что как только раздался крик: «Эй, стой! Стоять!», я понял, насколько это было тупое движение. Забавно, как одни и те же инстинкты в разных ситуациях могут вас спасти или похоронить. В банке сработало отлично: «Спасайся, слейся с окружающей обстановкой!», но здесь это было явным промахом: «Спасайся, скройся с глаз как можно быстрее».

Свернув за угол, я помчался со всех ног. Уж не знаю, успели полицейские меня раскрыть или я просто повёл себя подозрительно, но топот ног позади меня звучал весьма настойчиво. Я бежал и клял себя за тупость: наверняка узкий проход между зданием банка и соседним чем-нибудь перекрыт и я бегу в тупик. А если даже не так, то полиция должна была перекрыть все возможные пути отступления. Увидев впереди сине-красные переливы на стене, я резко свернул влево, больно врезавшись в мусорный контейнер плечом. Плевать, главное – бежать! Мне казалось, что я бегу вечность, хотя понимал, что прошла едва ли минута с момента начала самого решающего в моей жизни забега. Лёгкие начало жечь, закололо в боку. Помню, в школе этого было достаточно, чтобы позволить себе прекратить бег на занятии по физкультуре, но сейчас это казалось сущим пустяком – я буду бежать столько, сколько надо!

С этими пафосными мыслями я свернул ещё несколько раз и налетел прямо на капот полицейской машины. От мощного удара я сложился пополам, воздух мгновенно покинул мои лёгкие, и я буквально стёк по машине. Погоня была окончена, это и ежу понятно. Но меня волновало не это, поскольку внезапно самой главной целью моей жизни стали не уход от полиции, а попытки набрать в грудь воздуха. Ничего не получалось, но меня пугало не это. Конечно, как любой мало-мальский любитель активного отдыха, я знал, что такое мощный удар в солнечное сплетение, но вот то, что преследовавшие меня сотрудники правоохранительных органов в любую секунду могли долбануть по затылку дубинкой или, чего хорошего, и вовсе пристрелить, вызывало во мне дикий ужас.

Однако преследовавший меня топот куда-то запропастился, да и из-за машин никто не выскакивал. Наконец, сумев отдышаться, я поднялся на ноги. Медленно, не спеша, с высоко поднятыми и очень напряжёнными руками. Не раздавалось никаких криков в матюгальники, никто так и не подскочил ко мне, и тут я понял, что глаза у меня до сих пор крепко зажмурены. Я знал, что увижу, стоит мне их раскрыть – плотное кольцо полицейских с перекошенными от злобы лицами и с направленными на меня стволами. И я открыл глаза.

Вокруг никого не было. Я стоял возле двух полицейских машин, перегородивших выход из подворотни на широкий проспект, который в свою очередь также уже был огорожен транспортом и переносными оградками. И нигде не было ни души. Я покосился на полицейские дробовики в машине, но подумал, что лучше к ним не прикасаться. Вокруг не раздавалось ни звука.

То есть вообще никаких привычных фоновых звуков мегаполиса: шума машин, сигналов, сработавшей где-то сигнализации, громко работающего телевизора у живущей сверху полуглухой бабки – ничего! При этом я слышал, как шелестела газета, едва тревожимая лёгким дуновением ветра.

Похоже, когда я резко грохнулся в банке об пол, изображая жертву, я повредил не только нос, но и мозг. Другого объяснения происходящему я не видел. И словно в ответ на эти мысли мозг свело судорогой. Говорят, что мозг лишён нервных окончаний, но, клянусь, я это явственно почувствовал: что-то заставило его пошевелиться!!! И ощущение было не из приятных, благо что длилось полсекунды-секунду. Вдруг я вздрогнул. Звучит странно, не спорю, но не более странно, чем всё творящееся вокруг. Через несколько мгновений я вздрогнул ещё раз и понял, что дело не во мне: одновременно со мной вздрагивало и все вокруг. В следующий раз я ощутимо пошатнулся и успел заметить, как подпрыгнула полицейская машина. Воображение тут же нарисовало огромного монстра, шагающего по проспекту, от шагов которого содрогался весь город… Твою мать, Годзилла?! Нет, я точно рехнулся! Но всё-таки набрался храбрости, вжался в угол здания и аккуратненько выглянул…

Я не успел увидеть какой бы то ни было чёткой картинки, поскольку мозг снова свело судорогой. И, не знаю как объяснить, но я словно ощущал продолжение этой судороги вне моей головы… словно судорога относилась не к моему мозгу непосредственно, а являлась неким потоком, в начало которого он случайно попал. Ощущение не было быстротечным, как в первый раз, оно длилось и длилось, и мне ничего не оставалось, кроме как начать медленно поворачиваться, пытаясь поймать направление потока. Через секунду всё стало намного хуже: в ушах засвистел сильный ветер, более того, я ощутил, что этот ураганный ветер бушует не на улице вокруг меня, а внутри мозга! Никогда не рассуждал о том, реальна душа или нет, но бьюсь об заклад, сейчас этот ветер пытался сделать ни что иное, как вытянуть мою душу!!! Переполненный ужасом, я как-то инстинктивно махнул головой, силясь выкрикнуть жалкое «нет», мозг снова содрогнулся и всё закончилось. Я рухнул…

Рухнул прямо в руки полицейских. С непередаваемым ужасом, обессиленный, я мямлил и мямлил: «Спасите! Спасите от жуткого ветра!» Прежде, чем отрубиться, я успел увидеть, как полицейские брезгливо переглянулись, мол, опять слабоумный какой-то…