КПЗ

Изолятор временного содержания или так называемая камера предварительного задержания – это места заключения при территориальных органах внутренних дел, предназначенное для временного содержания лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления, на жаргоне обезьянник.
Так вот, в далеком 1990 году, мне посчастливилось провести ночь в обезьяннике 8-го отделения милиции, расположенной напротив кинотеатра «Шафаг» по проспекту Ленина.
После кровавых событий в ночь с 19 на 20 января, в Баку, в очередной раз, были введены оккупационные войска, в целях восстановления «конституционного» строя и наведения имперского порядка. Был назначен комендант, введено чрезвычайное положение и установлен комендантский час с 22:00.
Молодость удивительный период жизни. Несмотря на всю трагичную обстановку в стране, гибель людей, смену власти, вооруженный захват Баку, мы все равно продолжали с оптимизмом верить в счастливое будущее, встречались, влюблялись, женились, заводили детей. Одним словом жизнь брала свое и даже в такой обстановке, находилось время и для веселья, и для радостных событий. Часто, ретроспективно, анализируя этот период жизни, я поражаюсь нашей тогдашней выдержке, иногда даже безрассудству. У нас полностью отсутствовал прагматизм, присущий нынешней молодежи. В те годы невозможно было прогнозировать свою жизнь даже на полгода вперед. Мы все жили на вулкане, сознавая, что может рвануть в любую минуту, но свято веря, что нас это не затронет, что все пройдет, жизнь наладиться и все будет хорошо. В доказательство этому, например, все мои друзья поженились именно в 90-м году, а одна наша пара умудрилась четко подгадать со временем свадьбы, мы отгуляли свадьбу 19 января и, несмотря на всеобщий хаос, никто не верил, что что-то страшное может произойти. Руководство ресторана уговаривало завершить празднество раньше времени, несколько раз тушили свет в зале, но никто не желал расходиться. Мы были молоды и совершенно беспечны.
Вот так и жили. Человек привыкает ко всему. Мы все тоже привыкли к чрезвычайному положению, к БТР-ам и солдатам советской армии на улицах Баку, к комендантскому часу, дефициту денег и продуктов питания. Жизнь продолжалась.
Об одном дне из той жизни, мой сегодняшний рассказ.
Начало декабря 1990 года, погода совсем не зимняя, осень в том году слишком затянулась. Все сидим дома, вечер, вдруг наша собачка просится погулять. Нашла время! Уже 21:45, до комендантского часа всего 15 минут. Да ладно, подумал я, прогуляюсь возле дома минут пять и домой, кто меня поймает. Нацепил легкую куртку, надел ошейник на Тяпу, вышел на улицу, оглянулся. Близлежащие улицы совершенно пустынны, ни людей, ни машин, освещения тоже нет, жутковато, но возле дома не страшно. Вдруг слышу рев двигателя. С улицы Видади на полном ходу выскакивает военный ГАЗ-66 с тентом. Проскакивает наш угол, затем резко тормозит, подает назад, останавливается возле меня. Из кабины, молодой лейтенант, вдрызг пьяный, командует: «Эй ты, пацан, живо в кузов!» Я ему типа не имеете права, еще десять минут до вступления комендантского часа, я здесь живу. Он кому-то командует. Из кузова выпрыгивают 5-6 солдат и без всякого предупреждения начинают бить меня резиновыми дубинками. Я как мог, защищался, одного даже ударил кулаком в живот, но силы были не равны. Через несколько секунд сопротивления, меня забросили как вещь в кузов. Поводок я вовремя отпустил, умная собачонка, сообразив, что не стоит вмешиваться в эту разборку, драпанула в сторону дома, где и была подобрана, выбежавшими на шум родственниками.
Осмотревшись, я понял, что, несмотря на многочисленные побои, переломов у меня нет. Единственно меня беспокоила большая шишка на затылке, нарастающая подкожная гематома. Мне бы сейчас мешочек со льдом приложить. От перевозбуждения, я не чувствовал боли. В кузове, помимо солдат и меня, сидел средних лет мужчина с целлофановым пакетом в руках и худощавый, небритый парень, чуть старше меня. Он подсел ближе, спросил как я, затем говорит: «Там в халате бежала, это твоя сестра?» Нет, говорю, это мой брат. Нисколько не удивившись, что это была не сестра, шепотом говорит: «Ясно. Слушай, если на тебе что-то есть, постарайся выкинуть. В отделении будет шмон, если найдут, могут срок впаять». Я сначала и не понял о чем он говорит. Парень продолжает: «Сидел дома, сосед накануне подогрел хорошей шмалью, дождался пока все разойдутся по домам, вышел на улицу, присел возле скамейки, забил косяк, только пару раз затянулся, вижу со стороны Бешмертебе несутся вот эти лица нетрадиционной ориентации. Я только забычковать успел и спрятал под камнем. Ничего, завтра выйду, докурю». Мне бы твои проблемы, подумал я, еще четко не осознавая происходящее. Комендантский взвод с остервенением носился по нашим улочкам, хватая всех, кто не успел вовремя добежать до дома или просто, как мой подельник, вышедший покурить. Через минут десять, они замечают белый жигуленок, останавливают его, солдаты передергивают затворы, быстро выпрыгивают из кузова, окружают машину, вытаскивают водителя и пассажиров, короткие переговоры заканчиваются звенящим ящиком водки в кузове газика. Жигули они отпустили, взяв желанный выкуп. После этого настроение оккупантов улучшилось, нас отвезли в 8-ое отделение милиции, выгрузили, сдали местным милиционерам.
После короткого обыска, записали наши данные и заперли в небольшой камере с решетками. Я, по наивности, попросил вызвать врача, так как моя шишка еще больше раздулась и болела. Естественно меня грубо послали на все три буквы, пригрозили, что если буду вякать, получу вдобавок еще пару шишек. Пришлось заткнуться. Неудовлетворенный наркоман-сокамерник, делая вид завсегдатая камер предварительного заключения, строил из себя бывалого, поучающим тоном рассказывал, что можно говорить, а что ни в коем случаи, как надо вести себя на зоне,
как разговаривать с ментами, какие передачи лучше просить и куда че прятать. Он меня сильно раздражал, но приходилось терпеть, разглядывая нацарапанные на штукатурке статусы предварительно заключенных.
Он сказал, чтобы я не беспокоился, утром всех отпустят.
Настало долгожданное утро, голова раскалывалась, дежурная смена сменилась, моего подельника и остальных задержанных, после подписания каких-то бумаг, отпустили на все четыре стороны. Только вот я остался за решеткой. Обращаюсь к майору, а когда меня выпустят? Он, сволочь, с мерзкой ухмылкой и издевкой сообщает: «А ты остаешься! Ты оказал сопротивление при аресте, а это уже срок, так что как минимум суток 30 получишь». Ну, наши представители правопорядка никогда не теряются, главное, получить выгоду в любой ситуации. Так и произошло. Папа, с помощью своего хорошего приятеля-адвоката, разузнал, в каком отделении милиции меня содержат. После непродолжительного торга, майор, получив мзду, и уже совсем другим тоном, выпустил меня из-за решетки, и даже пожелал мне здоровым добраться до дома. Все равно, сволочь, подумал я, в надежде больше никогда не попадать в места не столь отдаленные от дома.
Моя шишка еще некоторое время меня беспокоила, но я не обращал на нее внимания, так как был занят подготовкой к своей собственной свадьбе.
Как я уже отмечал, несмотря ни на что, 22 декабря 1990 года мы поженились. Через год у нас появился первый ребенок, но родилась она уже совсем в другой стране.