Глава 24

 - Будешь вертеться – отшлепаю.
       Гарри зачерпнул суп ложкой, направляя ее Джону в рот. Тот отплевывался, морщился, изворачивался, как мог. Есть упорно не хотел.
       - Я не могу больше, ну сколько раз тебе еще повторять?
       - Ты съел всего три ложки и пять таблеток. Надо еще. Хотя бы ложку давай.
       - Гарри, - простонал больной, - я правда не могу. У меня этот суп стоит в горле. Я его на тебя весь вырву. Ну правда – хватит.
       Гарри укоризненно покачал головой. Нет, так дело не пойдет.


       Джона выписали пять дней назад и только вчера он смог продержаться, не засыпая каждые два часа. Ел отвратительно, сегодня особенно, а таблетки глотал исправно. Гарри вздохнул:
       - Вот скажи мне, я что, зря школу пропустил, что ли? Ешь давай! Твои родители вернутся с работы – что я им скажу? Что из еды их сын употреблял только таблетки, да?
       - Гарри, - Джон зашелся кашлем, - я не могу. Очень больно, а когда глотаю, вообще все жжет внутри. Я просто не могу глотать. Даже суп.
       - А есть хочешь?
       Джон кивнул. Черт. Когда он вот так смотрел, своими огромными выразительными глазами, в которых ничего другого, кроме несчастья, не было, Саксону хотелось рыдать от бессилия.

       Джон был болен и, не смотря на то, что из больницы его отправили домой, он по прежнему оставался слабым, как новорожденный котенок. Прибегая из школы к Смитам, Гарри часто обнаруживал его спящим, разговаривать ему было очень тяжело, он, конечно, героически вставал в туалет, но передвигаться без помощи не мог – упадок сил был таким мощным, что его шатало.
       - Открой рот!
       Джон оказался достаточно послушным пациентом во всем, что не касалось еды, и быстро подчинился. Отправив содержимое ложки себе в рот, Гарри склонился над ним и аккуратно стал вливать суп в воспаленное горло друга. Да уж. Так они еще не целовались. С другой стороны – чего только не сделаешь, чтобы помочь несчастному страдальцу, который дарит такие отчаянные взгляды, молящие о помощи? Джон Смит болеть явно не привык.
       Его хватило на три с половиной ложки. И на том спасибо.

       Вздохнув, Гарри поставил миску с остатками супа на тумбочку. Джон закашлялся, хватаясь за явно болящую грудь.
       - Я пойду принесу чай.
       - И мед захвати.
       - Хорошо.
       Кружку чая Джон вызвался держать сам. Руки дрожали, но еще и чаем себя поить он не разрешил. Есть мед тоже оказалось сложной задачей. Скорее, он просто рассасывал его во рту, глотая тяжело, как утка. Но чай допил и меда на тарелке осталась самая малость.
       Устало вздохнув, снова опустился на постель, натянув одеяло до подбородка. Гарри знал, что за этим последует. Достав книгу с верхней полки, прокашлялся и стал читать:

      Они сооружали страны, а Мелькор разрушал их. Углубляли долины, а Мелькор равнял их с поверхностью. Вздымали горы, а Мелькор их низвергал. Наполняли моря, а он осушал их. И не было мира на Земле, нельзя было надеяться создать что-либо постоянное, ибо несомненно, какое бы дело ни начали Валар, Мелькор уничтожил бы или испортил его.


       Посмотрев на слушающего его с таким вниманием, будто он толкает президентскую речь Джона, Гарри улыбнулся. Смит наверняка знал книгу наизусть, и надо было бы спросить, почему ему так нравилось, что ему ее читают, но – нет. Гарри самому нравилось читать для него.
       - Тебя знобит – сделал заключение Саксон, увидев, как Джона бьет мелкая дрожь.
       Поставив градусник, закрыл книгу и стал ждать результата. Температура оказалась невысокой, слегка перевалила за тридцать семь с половиной градусов, но Джон даже стучал зубами.
       - Мне холодно – пожаловался он, снова взрывая Гарри мозг своими небесными глазами.
       - Погоди минуту – Гарри встал, уходя в гостиную, откуда вернулся с ворсистым пледом. Укрыв озябшего больного, снова сел на постель, но к книге возвращаться не торопился.
       - Так лучше?
       - Н-не знаю – простучал зубами Смит и зачем-то добавил, - прости.
       - Хочешь еще чаю принесу?
       Джон помотал головой, отказываясь.
       Гарри вздохнул. Быстро сняв с себя верхнюю одежду, юркнул в постель, прижимаясь покрепче к озябшему страдальцу. Джону, видимо, было совсем не сладко, даже зубы хрустели от холода. От озноба пот лился градом по воспаленному лбу.
       - Гарри, - стуча зубами, спросил Смит, - ты не уйдешь?
       - Никуда я не уйду – буркнул тот в ответ, - постарайся уснуть.

       Больного донимал озноб, сложно было смотреть на эти муки. Впрочем, не сказать, чтобы Гарри был уж очень расстроен по этому поводу: еще недавно он видел Джона в куда более паршивом состоянии и прекрасно знал – может быть еще хуже.
       Джон прижался к нему, обнимая за шею и кладя косматую голову с запутанными волосами ему на плечо.
       - Обнимешь меня? – снова пристально взглянув своими глазками-пуговками, спросил он.
       Гарри обниматься не любил и старался избегать. К тому же, проклятое ощущение неловкости от того, что его угораздило влюбиться в парня, толком никуда не делось, так что, Гарри сложно.
       Подумав, он все же аккуратно обвил горячую шею Джона, примирительно вздыхая. Попал в плен вечных обнимашек, кажется, Смит теперь от него с этим вовек не отстанет.
       - Ты не уйдешь? – в голосе Джона проступает тревога.
       - Нет. Спи.
       - Хорошо – кивнул пациент, зарываясь носом ему в шею и шумно сопя.
       Гарри несколько минут смотрел на него, потом перевел взгляд в окно, где светило яркое вечернее солнце. Не хочется думать. Не хочется анализировать. Ничего не хочется. Вообще. Разве что слушать, как сопит в ухо один болеющий нынче молодой человек.
       Гарри гнал все мысли из головы, но раз за разом в мозгу всплывало только одно: «Как же ты попал, Саксон!»
       И пока еще он не определился, как он к этому относится.