Чужой в моей голове

Всё не то, чем кажется, и не наоборот.
Конфуций

Глава 1.

Нужно уметь любить одиночество до такой степени, чтобы к 28 годам твоим единственным собеседником в субботу вечером стало собственное брюшко. Максим Перстов любил и последние несколько лет, надо сказать, целенаправленно к этому шёл. При его работе лишние контакты, кроме деловых, не только отнимали много времени, но и были опасны для контактируемых. Поэтому Максим принял волевое решение об одиночестве и сейчас, выпятив приличное по размерам и неприличное для такого возраста брюшко из воды, лежал в ванне. Шум набирающейся воды действовал на Перстова успокаивающе и отчасти даже философски – наверное, поэтому он думал сейчас не о предстоящем заказе, а о более высоких категориях. Ему вспоминалось, как он остался совсем один в 26: родители погибли при глупейшем пожаре во время празднования Нового года где-то за городом – коттедж загорелся в тот момент, когда компания из пенсионеров решила поиграть в молодость и сделать огненный коктейль. К тому моменту у Максима уже не было ни одного друга мужского пола (если они вообще когда-то были), а друзья родителей из тех, кто выжил, были не в состоянии нести гробы – так что парню пришлось нанимать специальных людей из ритуального агентства. Забавно, но количество друзей женского пола у парня после похорон только пошло в рост: как же, молодой, пусть и с брюшком, но симпатичный, парень с собственной квартирой недалеко от метро, да ещё и без свекрови. Мечта любой здравомыслящей москвички, которая умеет считать плюсы и не обращать внимания на минусы – например, на то, что квартира – это старенькая двушка в хрущёвке. Но мечтаниям девушек тоже было не суждено сбыться: Максим достаточно категорично всех отвадил от себя – и вот уже год никто из этих девушек ему даже не писал и не звонил. Не сказать, что его это сильно уязвляло, просто именно сейчас, вечером субботы, на мгновение захотелось увидеть рядом кого-то ещё, кроме брюшка. Впрочем, Перстов быстро отогнал эти мысли – некогда расслабляться, на повестке дня серьёзная работа.

Максим работал киллером. Не был, как принято говорить, а именно работал: к каждому делу он подходил максимально ответственно, составляя подробный план по устранению мишени и придерживаясь всегда только его. Можно было назвать это и творчеством, но в каждом деле было всегда много схематичности, иногда общих элементов – поэтому Максиму больше нравилось именно понятие «работа». Вот и сейчас план по ликвидации очередного человека уже составлен, нужно лишь заново прокрутить его в голове. Вообще, нынешнее дело доставляло Перстову дискомфорт: план даже не получилось записать на бумаге, так как неизвестный клиент (известных среди них и не было: все оставляли сообщение на специальном электронном ящике, а затем в камере хранения на Казанском вокзале Максим забирал предоплату и предварительные данные о мишени) просил о срочности – вчера заказ, сегодня исполнение. Максим это не любил: спешка увеличивала возможность ошибки. Но купился на предоплату, которая была в два раза больше, чем обычный гонорар за целое дело («за срочность», объяснил клиент в письме). Хорошо хоть клиент точно знал, где и во сколько цель будет находиться сегодня в 11 вечера, и Максим успел съездить и осмотреть место. Место, кстати, было прескверное: какие-то склады между Рижской и Останкино, прямые ряды без возможности укрытия в случае форс-мажора. Но отказываться было уже нельзя: заказ обратной силы не имел.
- Чувствую я, вляпаемся мы с тобой по самое не балуй, - со вздохом обратился Максим к своему брюшку. Брюшко понимающе колыхнулось над водой. – Ладно, будем надеяться, что пронесёт.

Этот микросеанс аутотренинга подействовал, поскольку в следующие полчаса – моясь и одеваясь, - Максим даже не думал о деле. Вновь мысли вернулись к тем складам, когда настала необходимость выбора оружия. Перстов всегда пользовался или 16-зарядным Walther P99 (как у Джеймса Бонда – собственно, он там и увидел его впервые), или своим любимым «Винторезом», на который ему пришлось копить почти полтора года. Поразмыслив, Максим всё-таки сделал выбор в пользу пистолета – расстрел в упор был более рискованным, но ехать с винтовкой в метро было как-то совсем не комильфо. Тем паче, клиент написал, что цель будет одна и без оружия, так что стрелять из пистолета ещё и дешевле.

Спрятав пистолет за пазуху, Максим выключил телевизор, по которому рассказывали что-то об исчезновении оппозиционного политика Пахомова, и уже через пару минут тепло одетый шёл по улице в сторону метро. Декабрь в Москве в кои-то веки выдался по-настоящему снежным и морозным, поэтому Перстов в какой-то момент даже чуть-чуть пробежался, чтобы не отморозить нос. Градусов двадцать, наверное, есть – если не ниже. Как бы не простыть – дома-то и лекарств особо нет, а заболевать Максиму совсем не хотелось.

Сорок минут в московской подземке пролетели для парня быстро – он просто выключился из окружающего мира, не смотря на стоящих и ходящих рядом людей. Люди вообще в последнее время перестали его интересовать – Максим даже не помнил, когда долго разговаривал с кем-то. Но такая жизнь его вполне устраивала. Книги, газеты, журналы, фильмы – для Перстова это всё было интереснее, нежели общение о каких-то бытовых вещах с людьми, обеспокоенными чем угодно, но не глобальными и, может быть, даже философскими вещами. Не то чтобы Максим ставил себя выше остальных: ему тоже нужны деньги, нужны удобства и комфортные условия для жизни. Но для него это всё-таки не самоцель. Цель была более глобальна: знать как можно больше, а затем сформулировать ответы на многие нерешенные вопросы и поделиться этими ответами с той частью общества, которая способна будет их принимать. Кому-то это могло показаться глупо, но много знать Максима еще учили родители – и для него получение знаний отовсюду и обо всём было аксиомой и жизненной необходимостью. Отовсюду, кроме учреждений образования: нынешнюю систему Максим откровенно презирал, небезосновательно считая, что из нее выходят либо солдаты, либо дебилы (армию, как нетрудно догадаться, Перстов любил не больше школы или университетов).

Максим прибыл на место за пять минут до указанного в письме клиента времени. Вокруг была полнейшая тишина – склады практически никем не охранялись за исключением сторожа на центральном въезде. Но обход он сегодня совершать точно не станет по причине беспробудного пьянства у себя в вагончике (Перстов постарался ещё днём). Скорее всего, он уже спит, и его вряд ли что-то разбудит, будь то проезжающая на территорию машина или лающие собаки, которых, кстати, здесь и вовсе не было по неведомой Максиму причине.

Ровно в одиннадцать вечера раздался небольшой шум, и со стороны центрального въезда в ряд, указанный клиентом, въехала маленькая иномарка. Автомобиль затормозил примерно посередине ряда, и из салона в лёгкой куртке выпорхнула небольшого роста женщина. Издалека было сложно разглядеть, та ли эта женщина, что была на фото, оставленном клиентом в камере хранения, поэтому Максим вышел из-за столба, за которым стоял, и прямым шагом направился к машине. Любопытно, что эта женщина вообще здесь делает? Судя по всему, у неё здесь с кем-то назначена встреча, поэтому Максиму нужно торопиться, пока не приехал кто-то ещё.
Перстов, приблизившись к женщине со спины, уже потянулся за пистолетом, как вдруг она повернулась к нему и, приветственно махнув рукой, стала подходить сама.
- Здравствуйте, - мило улыбнулась она, подойдя к Максиму почти вплотную, и Перстов убедился, что это именно та, на которую поступил заказ. – Не самое лучшее место для встречи вы выбрали, скажу я вам. Сами-то как сюда добирались?
Максим в первую секунду даже не нашёлся, что ответить, но потом спохватился и тоже улыбнулся.

- Здравствуйте, - сказал он. – Так вышло, извините.
 
- Да ничего, - женщина подмигнула. – Так даже лучше. Вы говорили, у вас есть какие-то сведения о пропаже Пахомова. Я вас внимательно слушаю.

Перстов сразу понял, что речь идёт о том самом политике, о котором он слушал новости перед выходом, но, честно говоря, ему было всё равно. Он уже себя ругал за то, что всё пошло не по плану. Нужно было незаметно подойти и выстрелить в спину, а не разговаривать с целью. Теперь какой-то ступор наступил.

- Что-то не так? – женщина перестала улыбаться и с тревогой взглянула на Максима.
Перстов тряхнул головой, приходя в себя. Подумаешь, заговорил с мишенью. Надо решать вопрос – и дело с концом.

- Нет-нет, всё в порядке, - Максим ещё раз улыбнулся, засунул руку за пазуху, быстро достал пистолет и, приставив его к груди женщины, два раза нажал на спусковой крючок.

Выстрелы потонули в гуле проезжающей неподалёку электрички. Женщина изумлённо посмотрела на парня и на подкосившихся ногах упала на землю. Максим зачем-то осмотрелся вокруг, теряя драгоценные секунды, а затем, снова выйдя из мимолётного ступора, сделал контрольный выстрел. Что-то он сегодня неоправданно много нервничает. Нужно уходить.

Но Максим не ушёл сразу. Зачем-то он присел на корточки рядом с убитой женщиной и стал шарить по её карманам. Он сам до конца не понимал, зачем. Наитие какое-то, наваждение, но Максиму почему-то было важно узнать, кого он только что убил. Именно сейчас и именно об этой женщине.

То, что Перстов узнал о погибшей, его совсем не обрадовало. Все карманы, кроме одного, были пусты. А вот в том самом занятом кармане лежало удостоверение – удостоверение майора юстиции Ольги Шершуновой.

Прочитав эти слова в удостоверении, Максим выронил корочку из рук. Он убил полицейского. Дело дрянь. Теперь парень понял, почему так хотел узнать хоть что-то об этой женщине. Просто раньше, когда он убивал других, Максим либо знал о них из описания, присланного клиентом, либо был точно уверен по внешнему виду цели, что это какой-то зажиточный бизнесмен или там депутат, допустим. Здесь же было только фото и информация о том, где будет эта женщина. Не зря ему всё это не нравилось. Убийство полицейского – это очень серьёзно.

Тревожно оглядываясь, Максим спрятал пистолет обратно за пазуху и стал быстро удаляться в сторону выезда. Он уже почти дошёл до него, как вдруг раздался какой-то сухой свист, и бедро парня пронзила резкая боль. От неожиданности Максим поскользнулся и свалился на землю. Сквозь внезапно наступающую сонливость Перстов увидел торчащую из бедра стрелу, похожую на шприц, а затем темнота огромным одеялом навалилась на парня, и он потерял сознание.

* * *

Максим очнулся от того, что в лицо ударил яркий свет. Открыв глаза и тут же их зажмурив от направленных лицо фонарей, парень постарался понять, где он и что с ним. Мимолётный осмотр вокруг показал, что он сидит на стуле связанный, к нему зачем-то прикреплён радиомикрофон, а свет расположен таким образом, что сидящий Максим находится внутри яркого круга, а что за ним – неизвестно. Впрочем, судя по тому, что свет уходил далеко наверх, а в помещении было достаточно холодно, можно было сказать, что это какой-то большой ангар. Возможно, он по-прежнему на тех же складах.

- Очнулся? – раздался вдруг громовой голос откуда-то сверху. Голос принадлежал мужчине и был насмешлив, но беззлобен.

- Ты кто? – Максим решил не быть особо вежливым и не соблюдать церемониал уважительного «вы».

- Ну, как же, - голос снова усмехнулся. – Яркий свет, голос сверху. Очевидно же, что я Иисус. В микрофон, кстати, говори, а то тебя слышно не очень хорошо.

- Козёл ты, а не Иисус, - чуть наклонив лицо к микрофону, отчётливо сказал Перстов. – Так слышно?

- Вполне, - голос расхохотался, и раскаты смеха отозвались эхом в помещении. – А ты молодец, не теряешь присутствия духа. Хотя мне говорили, что ты человек со стальными нервами.

- Хотите сделать комплимент? – прищурился Максим. – Лучше отпустите меня тогда, и я обещаю, что убью вас без мучений.

- Отпущу, - внезапно пообещал Иисус. – Но не сейчас и не просто так. Сначала договоримся кое о чем.

- Интересно, - парень попытался дёрнуться, чтобы ослабить верёвки, но тот, кто его связывал, был большим профессионалом: от этого движения стало только туже. – Но я с незнакомцами не договариваюсь. Поэтому последний раз повторяю вопрос: кто ты? Мент?

- Я буду тем, кем ты сам захочешь, - голос снова расхохотался, а потом посерьёзнел. – Нет, я не мент. Но, скажем так, я имею отношение к силовым структурам. Поэтому когда я говорил о том, что мы будем договариваться, я имел в виду, что ты будешь делать то, что я скажу. Дела твои плохи, и только я тебе могу помочь.

- Слишком много «я» в одной тираде, - Максим уже догадался, что дела у него сегодня не задались, и теперь ему оставалось только язвить. – Да вы эгоцентрист, Боженька.

- В данном случае это, скорее, плюс, - усмехнулся Иисус. – Давай, чтобы не терять времени на пререкания, я кратко обрисую ситуацию, в которой ты находишься, а потом, если захочешь, мы вернёмся к словесной пикировке. Либо ты выслушаешь моё предложение и будешь практически свободен.

Перстов только мотнул головой в знак равнодушия к этим словам. Голос, впрочем, понял его по-другому.

- Ну, вот и отлично. Как ты понимаешь, я знаю про основной род твоих занятий и знаю, что следователь Шершунова, которую ты застрелил, - не единственная жертва. Разумеется, у меня есть полное досье на тебя, где собраны все выполненные заказы и подготовлена доказательная база, чтобы посадить тебя очень надолго. Я могу передать эту базу своим коллегам из силовых структур, и максимум через пару часов тебя прямо на том месте, где ты сейчас сидишь, арестуют. Представляешь сам, какой ты лакомый кусочек – особенно под конец года. Настоящий новогодний подарок – только не перевязанный, а связанный. Но тоже сойдёт.

- Но, видимо, отдавать меня ты не хочешь, - усмехнулся Максим. – Иначе давно бы уже сдал.

- Да, ты прав, - голос на секунду замолчал, а потом кашлянул. – Хотя всё зависит от тебя. Вообще, мне нужна кое-какая помощь – даже не мне, а нашей структуре. Ты ведь понимаешь, что я не один работаю. Проблема в том, что для решения одной насущной задачи наши ресурсы не подходят, а вот ты – тот самый человек, который способен сделать всё, как нужно.

- Очень интересно, - Перстов поиграл желваками. – Но можно как-то побыстрее, а то прелюдия затянулась.

- Ты одинокий, беспринципный, действующий строго аналитически и по самостоятельно намеченному плану, практически никогда не совершающий ошибок, - голос словно не заметил фразы Максима. – Именно такой сейчас и нужен. Универсальный убийца. Как ты понимаешь, это объективное признание твоих заслуг. Когда будешь давать ответ – учти это.

- Ответ на что? – Максима уже начало доставать происходящее, и Иисус, видимо, почувствовал раздражение, поскольку стал излагать своё предложение. Чем дольше Перстов его слушал, тем сильнее изумлялся тому, что это вообще происходит с ним.
- Дело в том, что в России есть город Камышов. Он находится в Оренбургской области – небольшой такой городок на 150 тысяч населения. Не хуже и не лучше остальных. Нюанс в том, что там находится психиатрическая клиника, где держат самых опасных преступников, которые были признаны невменяемыми. Таких клиник по России несколько, они полусекретные – жители Камышова, например, не знают, кого именно держат внутри. Ну, сам понимаешь, волнения в обществе никому не нужны.
Так вот, из этой клиники несколько дней назад сбежало четыре человека. Четыре очень опасных маньяка. Я не буду говорить, как именно они убежали, это отдельная история, которая не имеет отношения к делу. А имеет отношение вот что: этих маньяков нужно найти и уничтожить, пока они не выбрались из Камышова. Подключать силовиков нельзя – формально никто не убегал, директор клиники никому ничего не сказал. Никто вообще не знает о побеге. И чтобы никто не узнал, этих четверых надо найти и убить. Для этого и нужен ты. Что скажешь?

- Скажу, что это самое безумное, что я когда-либо слышал в своей жизни, - покачал головой Максим. – Да этих маньяков уже давно след простыл в этом Камышове, они наверняка первым делом постарались уехать из города. Да и почему не подключить официальные структуры? Опять-таки в газетах дать информацию, на телевидение. Тогда у них будет куда меньше шансов передвигаться без риска.

- Ты дурак? – голос, кажется, был действительно удивлён. – Как только об этом узнают журналисты, случится скандал государственного масштаба. Мы не имеем права рисковать. И подключать наших ликвидаторов из спецслужб мы тоже не можем: утечка может случиться где угодно. Что касается твоего предположения о том, что беглецы уехали. Никуда они не уехали. За день до их побега город закрыли.

- Как это – закрыли? – не понял парень.

- А вот так. В городе нашли вирус бубонной чумы, причём не один случай, а сразу целая семья заболела. Поэтому город закрыли на месячный карантин. Въезд и выезд из него запрещены. Везде стоят посты. Так что беглецы там. Нужно их вычислить и уничтожить.

- Хорошо, а я-то туда как попаду, раз город закрыт? – уточнил Перстов. – Через портал перемещения в пространстве?

- Смешно, - оценил голос. – За это не волнуйся. Мы найдём способ тебя доставить. У тебя будет три недели – столько еще до окончания карантина. Три недели на уничтожение четверых человек – не самая сложная задача, не правда ли?

- Ну, не знаю, - Максим облизал пересохшие губы. – Как-то это всё дико звучит. Я бы даже сказал – чересчур дико.

- У тебя нет выбора, Максим, - вдруг жёстко отчеканил Иисус. – Или в тюрьму, или помогаешь нам. Ну, а чтобы тебя немного стимулировать дополнительно, я обещаю бонус. Если ты всё сделаешь качественно и в срок, про все твои предыдущие грехи можешь забыть. Перед законом ты будешь абсолютно чист. Уж я-то это обещаю.

- Замечательно, Иисус обещает отпустить грехи за четыре убийства, - парень вздохнул. – Хорошо, допустим, я согласен. Какие у меня гарантии того, что со мной всё будет в порядке?

- Я не страховая компания, чтобы гарантии давать. И вообще, Бог дал – Бог взял. Шучу. Моё слово – вот гарантия. Ну, и потом. Ещё раз повторю: у тебя нет выбора. Какая в конце концов разница, где выполнять следующий заказ – в Москве или в Камышове. Решайся.

Перстов задумчиво поджал губы. Выбор у него действительно небольшой, и в голове всё происходящее особо не укладывается. Но, видимо, придётся согласиться. Если уж на то пошло, он всегда сможет убежать. Денег, которые он заработал, хватит, чтобы укрыться в хорошей европейской стране и даже получить там автоматическое гражданство. Главное – добраться до дома, а дальше он как-нибудь отобьётся. Эх, жаль, «Вальтер» у него отобрали, - он бы и сейчас маленькую победоносную войну тут устроил.

- Хорошо, я согласен, - громко сказал Максим. – Может, меня уже можно отпустить?
Вместо ответа в помещении раздались гулкие шаги, и кто-то сзади вложил в руки Максиму нож. После этого незнакомец отошёл ровно на столько же шагов, на сколько и подошёл.

- Этот нож – твой путь к свободе, - голос снова активизировался. – Разрежь путы, которыми связан – и вперёд, к новым свершениям.

- Похоже, ты слишком вжился в роль Иисуса, - Перстов переложил нож таким образом, чтобы им было удобно резать, и стал пилить верёвку. Через несколько минут сосредоточенной работы верёвка слетела с рук, и Максим, облегчённо вздохнув, быстро освободил и свои ноги. Но это, судя по всему, был не конец: как только парень оказался полностью свободен, свет в помещении тут же изменил своё направление – теперь перед Максимом был ярко освещённый коридор, в конце которого виднелась небольшая дверь.

- Встань и иди! – громогласно произнёс голос, явно наслаждаясь произведённым эффектом. – И я бы на твоем месте, друг мой, не засиживался, не дожидался Цербера.

Максим хотел уточнить, о каком Цербере идёт речь, но за Иисуса всё ответило нехорошее рычание, раздавшееся за спиной парня. Судя по рыку, что за животное ни находилось бы сейчас сзади Максима, оно очень большое и злое. Поэтому лучше действительно не мешкать.

Парень вскочил на ноги и резко рванул по освещенному коридору к двери. Сзади он слышал приближающийся топот и даже, казалось, уже чувствовал зловонное дыхание какого-то зверя. Это заставило Максима ускориться до максимума и практически выбить своим телом дверь на улицу. Однако долго на улице находиться ему не пришлось: как только парень выскочил из помещения, в руку тут же вонзилась очередная стрела-шприц. Максим только успел разобрать, что на улице всё ещё темно, а перед ним стоит какая-то большая машина, после чего действие снотворного дало о себе знать, и парень на ходу свалился на снег. Из последних сил стараясь не уснуть, Перстов увидел, как к нему направляется сразу несколько человек, но лиц их он разобрать точно не успел: лекарство отключило все рефлексы, погрузив Максима в очередной сон.

Глава 2.

В следующий раз Максим очнулся не от света, а от пронизывающего чувства холода. Открыв глаза, парень обнаружил себя лежащим на кровати в какой-то незнакомой ему квартире. Окно комнаты было наполовину покрыто инеем, но сквозь него проглядывала какая-то огромная заводская труба, уходящая вверх. А ещё в комнате не было батарей, что и объясняло идущий изо рта Максима пар. Да и вообще тут отсутствовали не только батареи: из предметов обихода здесь были только кровать и стол. На столе лежали «Вальтер» и «Винторез» Максима, старая газета и небольшая стопка каких-то бумаг.

- Здравствуйте, приехали, - Перстов аккуратно приподнялся, проверяя свои ощущения от очевидно долгого сна. Голова, к счастью, не болела – разве что немного затекло тело. Но это мелочи.

Максим встал и прошёлся сначала по комнате, а потом и по всей квартире. Кем бы ни был Иисус, он предоставил ему не самые комфортабельные условия для работы. Если раньше в этой квартире кто-то и жил, то вероятнее всего он погиб при пожаре – стены коридора и кухни были покрыты копотью. Это частично объясняло, что, кроме кровати и стола в комнате, во всей квартире больше не было ничего. Голые стены и торчащие из них обугленные электропровода. Ни холодильника, ни плиты, ни даже раковины.

Парень вернулся в комнату и внимательно осмотрел оружие. К счастью, неведомые заказчики – а как их еще называть? – не стали ничего трогать в инструменте Максима, хотя за то, что они залезли в его квартиру за винтовкой, руки он им ещё оторвёт. Хорошо было и то, что тот же «Винторез» у Перстова всегда был заряжен, так что сейчас перед ним лежала винтовка с полным магазином. В «Вальтере» не хватало двух патронов, которые Максим выпустил в следователя. В принципе, на четверых маньяков этого запаса должно хватить, но вот где их искать?
За разгадкой Перстов полез в бумаги, лежащие на столе. Поверх них лежало написанное убористым почерком письмо – как нетрудно догадаться, от Иисуса.

«Дорогой Максим!

Как ты понимаешь, мы не могли рисковать, отпуская тебя, поэтому и разыграли перед тобой небольшой спектакль с собакой (которой, кстати, не было – это всё звуковые эффекты), чтобы ты побежал в нужном нам направлении. Надеюсь, ты нам простишь это маленькое баловство.

Теперь – по сути вопроса. Мы доставили тебя в Камышов. Твоя квартира расположена в районе старого завода ферросплавов, он сейчас обанкротился, поэтому в близлежащих районах почти никого из жителей не осталось. Обстановка у тебя, конечно, спартанская, но здесь ты будешь максимально незаметен для всех остальных. Надеюсь, лишний раз не надо напоминать о том, кого ты ищешь, и в какой степени секретности это должно проходить.

На столе лежат бумаги, в них информация, которую тебе нужно знать о беглецах. Возможно, там ты найдёшь подсказки, где их можно найти. Почитаешь – разверни газету. Там лежат деньги на мелкие расходы и ключи от квартиры. Хотя – кому она нужна, если честно, эта квартира. Удачи, Максим!

Твой Иисус.

P.S. Да, чуть не забыл. Оказывается, в городе, помимо карантина, проблемы со связью. Вроде как вышка мобильного оператора рухнула. Вникать было некогда, суть в другом: будешь действовать автономно, но когда всё закончится – мы сами на тебя выйдем. И – пожалуйста – без глупостей. Ты ведь понимаешь, что из города тебе не убежать. Просто сделай своё дело – и будешь гулять смело. Ну, пока».

Максим отложил письмо в сторону, посмотрел на бумаги, которые лежали на столе, и внезапно понял, что сильно проголодался. Когда он в последний раз ел? И вообще, сколько сейчас времени? Часы Максим не носил, а мобильный телефон он оставил дома перед выездом на дело. Но явно времени прошло немало, ведь он сейчас в Оренбургской области, а до нее из Москвы почти сутки езды. За окном – день, а значит, прошло даже больше суток. Так и последнего друга – брюшко – потерять недолго. А этого всё-таки не хотелось.

Парень развернул газету, которой оказалось местное «Камышовское время». Внутри лежали аккуратно перевязанная пачка тысячных купюр и соединённые проволочкой два ключа с налётом ржавчины на бородках. Перстов хмыкнул, положил ключи и деньги в карман куртки и пробежался взглядом по заголовкам газеты на первой полосе. Судя по написанному, выражение «тихий городишко» к Камышову было неприменимо. На передовицу была вынесена статья о том, как генерал из местной воинской части пытается дискредитировать камышовского мэра, разыскивая на него любой мало-мальски достойный компромат. Подвалом редакция вынесла заметку той самой чуме (странно, что новость про генерала была важнее), а сбоку стоял анонс материала о некоей таинственной убийце, расстрелявшей из пистолета бизнесмена со всей его охраной. Анонс иллюстрировался фото с камеры наблюдения, на котором достаточно субтильная дама стояла над телами минимум четырёх человек. Максим с интересом хотел перелистать газету до страницы со статьёй, но тут брюшко снова дало о себе знать недовольным урчанием, и парень был вынужден отложить чтение на потом.

Основательно повозившись с замками, Максим, наконец, вышел на улицу и от внезапно налетевшего порыва ветра тут же продрог до костей. Серое небо над головой и пятиэтажки с зияющими окнами, подобные той, в которую «поселили» Перстова, создавали вокруг совершенно постапокалиптическую картину. Не хватало разве что каких-нибудь сталкеров с артефактами или снорков с пси-собаками. Убедившись, что в этом дворе он совершенно один, парень быстрым шагом направился в сторону выпирающей словно фаллос трубы завода. Почему-то всё время Максима не покидало ощущение, будто за ним кто-то наблюдает, но кто и откуда – он понять не мог. В конце концов, Перстов решил смириться с этим ощущением и ускорил шаг ещё.
Дорога ушла вбок от завода, и минут через двадцать ходьбы по окольным путям Максим вышел прямиком в нечто, что раньше называлось местным коммунальным рынком. Пронизывающий ветер носил куски картона по полуразвалившимся пустым торговым рядам. Лишь в самом конце зачахшего рынка теплилась жизнь: какая-то женщина подпрыгивала на морозе, периодически стряхивая падающую снежную кашицу с товара.
 
- Вам тут не страшно одной? – вместо приветствия полюбопытствовал Максим, подойдя к женщине. Та лишь презрительно хмыкнула в ответ.

- А чего мне бояться? – уточнила она. – Конкурентов у меня нет, бизнес никто не отожмёт. Я тут это, как его, монополист. А с пьяным каким-нибудь или дураком я как-нибудь справлюсь. Я раньше на заводе у домны работала. Что мне алкаши.

- А если их много будет? – не отставал Перстов, параллельно изучая ассортимент торговки. Разнообразием он не блистал: несколько лепёшек, что-то, отдалённо напоминающее колбасу, сигареты, пиво, семечки и почему-то выпуск «Камышовского времени».

- А если бы да кабы – то у меня были б рабы, - выдала неожиданную вариацию поговорки женщина. – Брать что-нибудь будешь?

- Буду, - Максим указал пальцем на псевдоколбасу. – Вот это мне дайте. И лепёшки тоже давайте. Они хоть свежие?

- Обижаешь, - торговка засуетилась, доставая маленький пакетик и укладывая в него подмокшие на снегу лепёшки. – Каждый день за ними в центр езжу. С вас двести рублей.

Перстов протянул тысячу, и женщина всплеснула руками.

- Батюшки мои железные! – запричитала она. – Где ж я тебе сдачу-то возьму с тыщи? Я тут за день столько порой не зарабатываю.

Максим не успел даже подумать об ответе, как вдруг рядом возник ещё один покупатель – еле держащийся на ногах старикан с грязной засаленной бородой.

- Бог в помощь, - заплетающимся языком пробормотал он. – Люсинда, будь так добра к ветерану умственного труда, субсидируй мне в долг до пенсии шкалик.
 
- Какой шкалик тебе? – рассердилась Люсинда, а на деле, конечно, Люська. – Ты уже у меня назанимал за последние несколько дней столько, что я могу сама за твоей пенсией в банк идти – тебе там ловить вообще нечего.

- Ну, Люсинда, ну будь ты человеком, а не бездушным ритейлером! – воскликнул дед, и Максим удивлённо посмотрел на абсолютно бомжеватого старика. Тот перехватил взгляд и даже приосанился.

- Да, мы газеты читаем, слова умные понимаем, - заявил он с гордым видом, а затем его лицо приняло жалобное выражение. – Слушай, друг, может, ты субсидируешь немного денег на шкалик? Можешь просто его купить, я против не буду. Уважь ветерана, сынок!

- Так нету тут водки, - кивнул в сторону прилавка Максим.

- Э-э, это ты с Люсиндой никогда дела не имел, - дед понял, что дело на мази, и улыбнулся, довольно подмигнув. – У моей богини торговли всё есть – нужно только правильно попросить.

- Да? – Перстову было забавно наблюдать за строящим из себя интеллигента люмпеном, но вот желания тратить на него деньги не было никакого. Впрочем, от него сильно не убудет, а тут как раз сдачи нет. – Продайте ему водки за мой счёт. И мне минералки дайте.

- Ой, вот с минералкой беда! – искренне огорчилась Люсинда. – Я только сегодня последние две бутылки продала какому-то мужику с завода. Минералку взял и водки. Возьмите пива лучше.

- Я не пью, - отрезал Максим. – И где мне теперь воды взять? Тут есть какой-нибудь магазин рядом?

Торговка достала из-под прилавка бутылку водки и отдала её переминающемуся с ноги на ногу старику. Тот расцвёл в улыбке предвкушающего сметану кота.

- Вот это ты удружил мне, сынок! – дед дружелюбно похлопал Максима по плечу, и парня едва не передёрнуло от отвращения. – А магазина тут в радиусе пяти кварталов нет. Мёртвая зона тута – завод заброшенный да психушка вон там недалеко.

- Какая психушка? – навострил уши Перстов. Иисус вроде говорил, что тут народ не в курсе, что за учреждение у них в городе находится.

- Тю, да тут все знают, - старик с любовью спрятал бутылку во внутренний карман старой заляпанной куртки. – Психушка, там всякую маньячину держат да преступников-придурков. Я даже больше скажу: говорят, оттуда кто-то сбежал, вроде как ищут.

«Конспираторы хреновы!» - с досадой подумал о своих нанимателях Максим.

- Да что ты говоришь такое? – отмахнулась от деда Люсинда и повернулась к парню. – Вы его больше слушайте, он и не такое набрехает. Если хотите воды, там вот, откуда вы пришли, есть колонка. Правда, ей давно никто не пользовался, - может, придётся раскачать. Назад пройдёте метров двести, увидите её справа от дороги.
 
- Ладно, - Максим положил тысячерублёвую купюру на прилавок и взял в руку пакет.
Удаляясь в сторону колонки, он снова почувствовал, что на него кто-то смотрит – причём это были явно не Люсинда со стариком: они снова о чём-то переговаривались. Пронизывающий взгляд будто шёл откуда сверху, но это уж совсем было похоже на паранойю. Максим спрятал нос в куртку и прибавил шаг.

Колонка оказалась не просто заброшенной. Колонка оказалась выломанной из земли и разобранной по частям. Максим раздражённо пнул одну из железяк и тут же услышал требовательный окрик сзади. Обернувшись, парень увидел, как к нему подходят сразу трое военных – лейтенант и двое солдат.

- Патрульный по этому квадрату лейтенант Жевнов, ваши документы, - с чувством собственного превосходства протянул старший. Выглядел он не по-лейтенантски: ремень с трудом сдерживал раздавшуюся тушу. Казалось, чтобы защитить всё Отечество, Жевнову достаточно было просто закрыть его своим телом.

- А в чём, собственно, дело? – аккуратно поинтересовался Перстов, протягивая паспорт. Жевнов лениво пролистал его до штампа, и на его лице появилось удивлённое выражение.
 
- Москвич? У нас? Какими судьбами? – поинтересовался он, и почему-то Максиму показалось, что доброжелательностью в этих вопросах и не пахнет.

- Да я тут… проездом, можно сказать, - принялся сочинять легенду на ходу парень. – У меня дед тут жил в этих кварталах, умер полгода назад, а квартира мне в наследство осталась. Вот, приехал вступать в права, а тут такое…

Лейтенант вперился поросячьими глазками в Перстова, внимательно его осматривая. Видимо, услышанное Жевнова всё-таки устроило, поскольку он вернул паспорт Максиму.

- Напоминаю, после комендантского часа находиться на улице запрещено, нарушители будут строго наказаны, - Жевнов махнул рукой своим спутникам. – Рядовые, за мной.
 
Вся троица зашагала в сторону места временной дислокации парня, оставив Максима в полнейшем недоумении. Какой ещё комендантский час?

За ответом Перстов отправился обратно на рынок. Люсинда стояла на прежнем месте, так же подпрыгивая от мороза.

- Что, не нашли колонку? – поняла она возвращение парня по-своему.

- Что за комендантский час в городе? – спросил Максим.

- Вы ничего не знаете, что ли? – поразилась Люсинда и протянула Перстову свежий выпуск газеты. Максим уткнулся глазами в передовицу и за пару минут прочёл интервью под заголовком «Для благополучия граждан» с тем самым генералом, которого ещё неделю назад та же газета костерила на все лады. Теперь же генерал Пиманов (судя по фото к интервью, лейтенант Жевнов брал пример с него) превратился в главного благодетеля города – и вообще в главного. Речь в беседе с журналистом Виктором Шинкаруком шла о том, что в условиях, когда в городе бубонная чума, важно не допустить её распространения, - а это означает, что нужно не только перекрыть въезды-выезды из города, но и ввести в Камышове комендантский час. Как объяснил генерал Пиманов, эта мера направлена на то, чтобы не допустить разгула преступности на фоне заявлений о том, что вирус может распространиться в городе. Логика этого заявления, как и сама ситуация, была шита белыми нитками, но Шинкарук едва ли не в экстазе растекался перед генералом, судя по фразе «Вы – наш спаситель», сказанной в первом же вопросе.

- Быстро же они переобулись, - хмыкнул Максим, положив газету обратно на прилавок.

- Чего? – не поняла Люсинда.

- Да нет, это я не вам, - Перстов поежился от очередного порыва ветра. – И во сколько этот комендантский час начинается?

- В восемь, - торговка, как оказалось, была совсем не рада этому. – Вообще, какая-то муть это: у меня алкаши местные только за вечерней бутылкой выходят, а тут вся торговля насмарку.

- А сейчас сколько?

- Так начало пятого, - Люсинда с остервенением схватила газету и потрясла ею. – А самое главное – в газете пишут какую-то ерунду по поводу всего этого. Ладно, комендантский час, так тут связи нет вообще.

- Ну, у вас вроде вышка сотовой связи сломалась, - вспомнил письмо Иисуса Максим.
 
- Ага, щас! – фыркнула торговка. – Ничего тут не сломалось. У нас просто всё тут отключили. И сотовую связь, и обычную, и интернет, и даже телевизоры с радио. Сидим как во время войны. Они что, боятся, что мы про чуму кому-то расскажем? Да кому она вообще нужна! Дурость какая-то!

Максим задумчиво почесал подбородок рукой, которая даже в перчатке была близка к состоянию ледышки, и отправился в свой новый дом. Происходящее здесь ему нравилось всё меньше и меньше. Нужно поскорее делать дело и сваливать отсюда.

* * *

Вернувшись в квартиру, Перстов быстро перекусил, ломая лепёшку на ломти и отрывая большие куски колбасы руками. Если он здесь пробудет ещё хотя бы неделю, нужно заранее позаботиться хотя бы о минимальном комфорте. В таких условиях жить – не дело.

Вытерев руки оторванной страницей из газеты, Максим углубился в изучение бумаг, которые ему оставили наниматели. Как выяснилось, это были биографические справки на четверых беглецов с подробным описанием их преступлений. Вчитываясь в написанные таким же убористым почерком, как и письмо, строки, парень с каждой секундой всё больше убеждался в том, что совершенно не зря он в своё время ограничил контакты с людьми вообще. Люди, оказывается, были способны на такую дурость, о которой Максим даже подумать не мог.

Первый сбежавший – некий Григорий Каныгин, 43 года. Родился в Томске, там же выучился на слесаря, и за счёт этой профессии перетерпел тяжёлые времена девяностых. Однако профессия наложила отпечаток: Каныгин начал много пить и допился до такой степени, что даже загремел в ЛТП на несколько месяцев. Именно после этого события в нём что-то повернулось, и Каныгин, выйдя обратно в люди, с пьянкой завязал, но развязал с другим. Начиная с 2006-го года, в Томске стали ежемесячно находить расчленённые тела. Причём объединяло всех жертв не только способ убийства, но и расположение органов – от внутренних до внешних Каныгин раскладывал их по квартире в строго определённой последовательности: голова – обязательно в коридоре на пороге, кишечник и желудок – на кухне, половые органы – в туалете. Ну, и так далее. Так как большая часть погибших была одинокими пенсионерами, полицейские только после третьего случая объединили все дела в серию, а до этого даже рады были новому маньяку-убийце – ведь можно было по-тихому переписывать квартиры на себя. Так и продолжалось бы дальше, но на шестой жертве Каныгин прокололся: пенсионерка, которую он сначала убил, а потом расчленил, оказалась матерью следователя по особо важным делам, который несколько лет как укатил в Москву. Естественно, приехавшая из Москвы комиссия в два счёта раскрыла все махинации полицейских (правда, они все отделались увольнениями, а не сроками), а Каныгина задержали уже через трое суток – когда догадались, что все пенсионеры перед смертью звонили в ЖЭК и вызывали слесаря. Когда маньяка взяли в его каптёрке, он даже не сопротивлялся, а на вопрос, зачем нужно было вообще это делать, ответил, что в качестве оплаты все предлагали ему бутылку, уверяя, что, мол, так положено. А он в ответ раскладывал органы людей, как положено по логике вещей. Следователи не нашлись, что ответить. Экспертиза определила, что Каныгин совершенно невменяем, и маньяка-слесаря отправили в Камышов без возможности даже гипотетического выхода на волю.

Вторым беглецом оказался некий Антон Митяев двадцати двух лет. Судя по биографической справке, Митяев родился в Ростове и с детства был не просто крупным ребёнком, а настоящим гигантом. Впрочем, в благие дела это свойство переведено не было. Родители баловали Антона, и тот днями и ночами сидел, играя в компьютер. Особую радость у него вызывали знаменитые файтинги «Смертельная битва» и главный антагонист этой игры – великан Шоу Кам. Как потом стало ясно, Митяев олицетворял себя с ним, и в один не очень прекрасный день ему стало мало игры. Антон взял в руки кувалду и пошёл драться по-настоящему. За несколько часов он убил троих сверстников, размозжив им головы. Когда полиция задержала Митяева, прострелив ему при этом ногу, он сожалел лишь об одном – что все его соперники оказались настолько слабыми и не выдержали даже одного удара кувалдой. Дело имело большой резонанс, сторонники всяческих запретов тут же использовали этот случай как причину для ограничения доступа детей к компьютерным играм, но запретов никаких в итоге не случилось, поскольку Митяева быстренько признали сумасшедшим от рождения и упекли в Камышовскую психушку.

Третьего маньяка звали Руслан Бельцер, он родился в Казани в 79-м году. Родители, несмотря на место жительства и фамилию, были истово православными, и с самого детства Руслан был окружён соответствующей атмосферой. И быть бы ему ортодоксально верующим, но беда пришла, откуда её не ждали: учительница начальных классов в качестве внеклассного занятия повела второклассников в местный цирк, где не видевший раньше никаких развлечений Руслан увидел клоунов и тут же влюбился в эту профессию. Эту страсть Бельцер пронёс в себе через всю стадию взросления, а затем, когда его родители умерли, первым делом побежал в цирковое училище. Но его ждало огромное разочарование: никто даже смотреть не стал на чудаковатого парня без связей и без предварительного звонка. Это обозлило Бельцера, и он устроил своё представление: караулил каждого из приёмной комиссии, похищал его, а затем отвозил на кладбище, где распинал жертву на кресте. Но это было не всё: лица всех своих жертв Бельцер напоследок гримировал под клоунов. Собственно, по этой детали его и вычислили – но к тому моменту Руслан успел убить троих из четырёх членов комиссии. Суд сначала хотел признать Бельцера вменяемым – уж слишком подготовлено было каждое убийство, - но экспертам удалось доказать, что речь здесь идёт о глубокой детской травме, и во всём виновата, скорее, православная вера, которой пичкали Руслана, а отказ членов комиссии – это лишь спусковой крючок. Не случилось бы здесь – рвануло бы в другом месте. В итоге Бельцера отправили в Камышов на двадцать лет.

Наконец, четвёртым сбежавшим стал ещё один Антон, на этот раз Коломойцев. Ему было чуть больше двадцати, и тут всё было очень прозаично – особенно в сравнении с предыдущими случаями. В шестнадцать лет родители взяли Коломойцева на курорт в Сочи. Там Антон впервые стал не мальчиком, но мужчиной, однако, как и положено шестнадцатилетним, тут же влюбился в свою первую партнёршу. Нюанс был в том, что это оказалась местная проститутка, поэтому, когда на следующий день Коломойцев снова пришёл к ней, он застал её с другим мужиком. Это уязвило парня настолько, что он договорился встретиться с девушкой на одной из гор, а потом с этой горы её и скинул. Однако на этом Антон не успокоился. Вернувшись в родной Екатеринбург, Коломойцев принялся убивать других девушек – вообще не имеющих отношения к этой истории. Каждый раз сценарий был одинаковым: выбиралось некое возвышение, откуда несчастные девушки (большинство вообще были сверстницами убийцы) отправлялись в свой последний полёт. Собственно, это всегда выглядело как самоубийство, и следователи никогда бы не приняли это за серию убийств. Однако Антона подвела излишняя выдумка: свою последнюю жертву он затащил не куда-нибудь, а наверх трубы старой ТЭЦ. Проблема оказалась в том, что девушка-то вниз упала, а вот сам Коломойцев спуститься вниз не смог: под весом двух тел последний пролёт рухнул, и Антон оказался заблокирован на небольшой площадке, откуда его потом снимали промышленные альпинисты. По идее, Коломойцева должны были отправить в тюрьму, но его отец приложил все усилия, подкупив кого только можно, и Антона отправили в Камышов.

Максим еще раз перечитал последнюю биографию и задумчиво посмотрел в окно на трубу завода, которая постепенно скрывалась в вечернем сумраке. Ему вспомнились слова торговки о том, что она продала минералку какому-то мужику с завода. Судя по фото, Коломойцев не был похож на мужика ни в коей мере – вполне субтильный сын мажора, пусть и со скрытыми резервами, - но вдруг торговка под мужиком понимала просто человека мужского пола? И потом, это непрекращающееся чувство того, что кто-то на него смотрит сверху, - оно ведь никуда не делось. Даже сейчас, сквозь наступающую тьму, Максиму казалось, что кто-то с трубы за ним наблюдает. А вдруг это Коломойцев? Понятно, что само по себе предположение бездоказательно, но – с другой стороны – Антон убивал девушек, скидывая их с высоты, то есть теоретически мог первым делом спрятаться именно в том месте, которое ему максимально близко. А труба – это безусловно самое высокое место в округе, особенно с учётом того, что завод располагается совсем недалеко от клиники.

Перстов решительно поднялся с кровати и тут же остановился. Чёрт, он же совсем забыл про комендантский час! Успеет ли он сбегать на завод и всё проверить до восьми часов, учитывая, что он даже не знает, сколько сейчас времени? Хотя можно попробовать посчитать: когда Максим отходил от Люсинды, было начало пятого. Путь до дома занимает около двадцати минут, ещё десять Максим потратил на еду, биографии он изучал ещё чуть более получаса. Следовательно, сейчас начало шестого. До завода идти минут пятнадцать, обратно столько же. Оставляем страховочную временную подушку в полчаса, - и получаем примерно два часа на осмотр завода в полной темноте без фонаря. Не очень много, да и логика подсказывала Максиму, что лучше будет подождать до утра. Однако терять время хотелось ещё меньше, и парень, постояв в раздумьях ещё около минуты, решительно направился к двери.

Составленный в голове план, однако, уже в самом начале стал давать сбои в хронологии. На дорогу до завода при всей его кажущейся близости ушло гораздо больше времени, так как в месте, где дорога делала заворот в сторону рынка, не было развилки по направлению к трубе. Максиму пришлось основательно покружить по дворам, чтобы разобраться, где находится прямая дорога к центральному входу на завод. В итоге, когда он подошёл к покосившимся ржавым воротам, немного качающимся от ветра, на улице совсем стемнело. Огромное здание выглядело огромной чёрной дырой, из которой вверх уходила ещё более чёрная прямая – та самая труба. Перстов огляделся вокруг, достал пистолет и стал аккуратно пробираться по двору к небольшому проёму в здании, где когда-то была дверь. Судя по всему, раньше здесь сидела администрация, а выход в сами цеха находился с другой стороны блока. Остановившись у двери, Максим ещё раз осмотрелся, как будто кто-то мог быть здесь в это время, а затем шагнул в темноту.

Первый шаг дался нормально, а вот на втором парень споткнулся обо что-то круглое. Нащупав преграду в темноте, Максим поднял её на уровень своих глаз и сквозь тьму, к которой начали привыкать глаза, разобрал, что держит в руках человеческую голову. Причём это была голова ни кого иного, а Антона Коломойцева. От неожиданности Перстов выронил находку, и та с гулким звуком упала на пол.
 
Такого развития сюжета Максим, откровенно говоря, не предполагал совсем. Получается, кто-то охотится за маньяками ещё. Хотя нет, вряд ли: учитывая, что голова лежала у самого порога, это очень похоже на почерк другого маньяка – Каныгина. В принципе, они могли спрятаться тут и вдвоём, а потом Коломойцев стал жертвой более опытного психопата. Значит, Каныгин тоже здесь. Или уже нет?
Перстов снял перчатку и прикоснулся к голове. Ещё тёплая, совсем недавно отделена от тела. Значит, Каныгин точно здесь и сейчас разносит органы Коломойцева по заводу. Как там было? Желудок и кишечник на кухне, половые органы – в туалете? Знать бы, где здесь кухня и туалет. Точнее, где туалет – можно найти, он, по идее, расположен в конце коридора. Знать бы, на какой этаж Каныгин всё понесёт.
Максим сделал несколько шагов вглубь здания и прислушался. Ему показалось, что наверху что-то зашумело, но с таким же успехом это ветер мог гонять мусор. Но другого выхода, кроме как проверить, пожалуй, не было. Перстов аккуратно поднялся по ступеням, стараясь не шуметь. Звуки раздавались со второго этажа, и Максим уже с уверенностью мог сказать, что это треск – причём треск костра. Аккуратно высунувшись из лестничного пролёта в уходящий в пустоту коридор, парень увидел, как в самом его конце мелькает слабый свет. Нет сомнений, Каныгин где-то рядом с этим светом.

Максим стал тихонько пробираться по коридору, приближаясь к комнате с костром. Осталось десять шагов, девять, восемь, семь, шесть, пять… а вот и Каныгин.
От неожиданности, что Каныгин сам вышел на него, Перстов потерял драгоценную секунду, за которую маньяк, держащий в руках что-то из тела Коломойцева, заметил непрошеного гостя и тут же рванул обратно в комнату. Максим вскинул пистолет, но было уже поздно – Каныгин исчез в дверном проёме. Чертыхнувшись, парень быстро рванул за ним и, забежав в комнату, удивлённо остановился. Посреди комнаты горел средних размеров костёр, около которого лежало наполовину расчленённое тело Коломойцева. Каныгина в комнате не было.

Перстов сделал шаг вперёд и сквозь костёр увидел, что в комнате есть проход в соседнее помещение. Чтобы сделать вывод о том, что Каныгин ушёл через него и теперь вероятнее всего обошёл Максима сзади, парню понадобилось две секунды. Ещё секунда ему понадобилась, чтобы резко развернуться – но было уже поздно: Каныгин, подобравшийся сзади, резко толкнул Перстова, и тот, подавшись назад, кубарем перекатился через тело Коломойцева, упал рядом с костром и, что самое ужасное, выронил пистолет.

Движения в следующие секунды Максим выполнял безо всякого плана, рефлекторно, но именно сиюминутная реакция спасла ему жизнь. Каныгин, оскалившись, рванул на парня с ножом, и Максим на автомате выхватил горящую палку из костра и со всей силы врезал ею по боку маньяка. Каныгин по инерции пролетел ещё чуть-чуть вперёд, но сила удара всё же отнесла его в сторону, и маньяк упал на живот рядом с Максимом. Чтобы перевернуться, ему понадобилась секунда, но именно её хватило Перстову, чтобы рвануть за пистолетом и с разворота высадить в поднимающегося Каныгина три пули.

Маньяк захрипел и упал обратно на пол. Максим встал над ним, чтобы сделать контрольный выстрел, но тут его внимание привлёк шум на улице. Перстов аккуратно выглянул в оконный проём и выругался про себя: во двор завода быстро забежали трое военных. Судя по комплекции старшего, это был лейтенант Жевнов со своей командой.

- Так, ты остаёшься здесь, а ты со мной, - скомандовал Жевнов, и троица разделилась. Внизу остался один из рядовых. В руках он держал автомат, но что было полезнее, так это фонарь, прикреплённый на манер подствольника к оружию.
Максим рванулся к выходу, но тут же остановился, услышав, как военные уже поднимаются по лестнице. Можно, конечно, было бы с ними поиграть в войнушку, но Перстов не сомневался, что у поднимающихся патрульных есть как минимум ещё один автомат, так что силы вряд ли равны. Выбора не остаётся: придётся прыгать.
Кинув взгляд на бьющегося в предсмертных судорогах Каныгина, Максим быстро спрятал пистолет и решительно встал на подоконник. Внизу виднелся сугроб, и парень решил прыгать в него. Оставалось надеяться, что внутри него не будет никаких штырей.

Перстову повезло: сугроб оказался просто сугробом. Приземлившись на две ноги, Максим, не теряя ни мгновения, выбрался из снега и быстро рванул к выходу, обходя стоящего около входа в здание и смотрящего внутрь рядового. Подхватив на ходу какую-то железку, Перстов приблизился к военному и резко ударил его по голове. Тот даже не успел звука издать, рухнув на землю. Максим перехватил автомат, выключил фонарь, чтобы его никто не увидел, и быстро побежал прочь со двора. Нужно как можно скорее добраться до дома, там его точно не найдут – по крайней мере, сегодня.

На счастье парня, дополнительных патрулей в районе не было, и Максим добрался до дома без приключений. Спрятав автомат под кровать (действительно, куда его ещё прятать тут), Перстов выдохнул и сел на неё. Усталость и стресс тут же дали о себе знать: веки Максима сомкнулись, и он упал на кровать, мгновенно уснув.

Глава 3.

Ни жуткий холод, ни жажда не смогли пересилить ту усталость, которая навалилась на Перстова, поэтому он проспал очень долго: когда парень открыл глаза, на улице снова смеркалось. Даже несмотря на то, что Максим спал в одежде, его руки и ноги затвердели от холода, и ему пришлось через неприятную боль в суставах сделать разминку, чтобы хоть немного согреться.
 
Несколько оттаяв, Перстов доел купленную вчера еду, которая тоже уже стала похожа на ледышку. В горле сильно запершило от холода и жажды. Когда он в последний раз пил? Кажется, позавчера после ванной. Так и силы недолго растерять, нужно что-то придумать.

Максим посмотрел в окно на падающий снег. Где-то он читал, что можно растопить снег и пить его. Проблема в том, что у него нет никакой посуды, да и в чистоте местного снега есть большие сомнения. Нужно идти за питьем к Люсинде: даже если у нее по-прежнему нет минералки, есть пиво. Максим не любил алкоголь, но тут не до личных предпочтений.

Перстов вышел из квартиры и тщательно запер дверь на оба замка. Конечно, тут вряд ли кто-то посторонний появится, но теперь нужно быть куда аккуратнее. Военные патрули после вчерашнего ЧП однозначно усилятся и даже не из-за трупов на заводе, а из-за похищенного автомата. Сейчас Максим уже жалел о том, что отобрал его. На кой чёрт нужен фонарь на автомате, если им всё равно нельзя пользоваться? Теперь в любой момент нужно ждать какой-нибудь облавы – Жевнов со своими архаровцами точно не успокоится.

Вопреки худшим прогнозам, никто Перстову на пути не встретился. Максим добрался до рынка почти бегом, периодически прячась и осматриваясь на предмет патрулей, но всё было тихо. Радостный тем, что ему пока везёт, парень забежал в торговые ряды и тут же был вынужден укрываться среди заброшенных прилавков: около Люсинды стояли Жевнов и его солдаты – эту троицу Максим узнал даже сквозь наступающую темноту.

Жевнов и Люсинда разговаривали о чём-то на повышенных тонах, и Перстов осторожно пробрался за прилавками поближе, чтобы слышать содержание беседы. Его худшие опасения подтверждались: Жевнов жаждал мести.

- Слышь, ты, бабка, - угрожающе орал лейтенант. – Если ты мне сейчас же не скажешь, где живёт этот мужик из Москвы, я тебя арестую.

- Ты меня ещё расстреляй! – съёрничала в ответ Люсинда. – Говорю ж тебе, не знаю. Один раз всего подходил, купил лепёшку и ушёл. Пристал как банный лист.

- Да как ты смеешь мне хамить! – щёки Жевнова надулись, и он в приступе ярости смахнул с прилавка весь товар. Люсинда всплеснула руками.

- Вот ты урод! – от души сказала она. – Лейтенант, а ведёшь себя как предводитель племени быдлоурок.

Неизвестно, что сделал бы Жевнов, не ожидавший такой смелости и наглости, но разговор неожиданно прервал пьяный окрик деда, которому вчера помог Максим.
   
- Эй, а ну-ка отошли от моей Люсинды! – заорал он, и военные разом уставились на старика.

- Слышь, дед, пошёл вон отсюда, а то мигом пущу в расход, - угрожающе зашипел Жевнов, и спесь со старика слетела в одну секунду.

- А я что? Я ничего, - забормотал он и тут же растворился во тьме.

- Товарищ лейтенант, - оказалось, что солдаты тоже умеют разговаривать. – Может, этот старикан что-нибудь знает о том мужике?

- Думаешь? – Жевнов ухмыльнулся. – Может быть. Догоните его и приведите. Исполнять!

Максим прислушался к удаляющемуся топоту ног. Теперь Жевнов один. Может, тоже уйдёт? 

- А теперь, сучка, молись! – вдруг рявкнул лейтенант.

- Чего? – не поняла Люсинда.

Жевнов выхватил пистолет и наставил его на торговку. Та вмиг онемела от ужаса.

- Ты что думала, дрянь, я тебе прощу пререкания со мной? – зарычал Жевнов. – Да я тебя прямо сейчас кончу тут по законам военного времени!

- Не имеешь права, - просипела Люсинда.

- Ошибаешься! – ухмыльнулся лейтенант и передёрнул затвор. – Молись, сука!

- Иже еси на небеси… - торговка в страхе зажмурила глаза. Внезапно она услышала
сдавленный хрип, а затем звук падающего тела. Люсинда открыла глаза и с изумлением уставилась на Максима, который стоял над телом Жевнова, проткнутым штырём.

- Я тут ворвусь в ваш разговор, не против? – Перстов поднял пистолет лейтенанта, но потом, подумав, бросил его на тушу Жевнова. – Минералка сегодня осталась?

Люсинда беззвучно подала парню из-под прилавка две полуторалитровые бутылки, продолжая при этом таращиться во все глаза.

- Это я тоже возьму, - Максим взял с прилавка газету и положил перед Люсиндой тысячерублёвую купюру. – Сдачи не надо. Сейчас быстро берёте деньги и бежите домой. Военные знают, где вы живёте?

Торговка отрицательно помотала головой, постепенно приходя в себя.

- Сидите дома и пока не высовывайтесь, - тоном, не терпящим возражений, сказал Перстов. – Я дам вам знать, когда будет безопасно. Всё, расходимся.

Максим быстро направился в сторону дома, но вдруг Люсинда окликнула его.

- Ну, что ещё? – недовольно обернулся он.

- Спасибо вам, - на глазах торговки были слёзы.

- Не надо благодарностей, - поморщился парень. – Ничего личного. Мне просто нужна
была минералка.

Вернувшись домой, Максим наконец-то напился и при свете фонаря начал внимательно читать газеты. Маньяков осталось двое, но, чтобы их найти, вероятно, придётся обшарить весь город. А для этого всё-таки нужно понять, что происходит в городе, и с чем Максим может столкнуться.

Прочтение двух номеров «Камышовского времени», конечно, не дало полной картины происходящего, но позволило сделать Максиму несколько любопытных выводов. Во-первых, в городе, очевидно, произошёл локальный военный переворот. Пользуясь внезапно появившейся чумой и закрытием города на карантин, генерал Пиманов объявил в Камышове комендантский час и, по сути, ввёл военное положение со всеми вытекающими. Газету он точно взял под свой контроль, поскольку в свежем выпуске, кроме одной криминальной заметки на отвлечённую тему, все остальные материалы были полностью посвящены облизыванию генерала и его сторонников с головы до ног.
Во-вторых, про сбежавших маньяков тут или не знали, или делали вид, что не знали. Более того, в выпуске, который оставил Иисус, была заметка о режимной клинике, но речь там шла о том, что учреждение собираются в ближайшее время ликвидировать. Да и вообще, в отличие от других моногородов, этот, державшийся на заводе ферросплавов, в правительстве решили не спасать, поэтому ходили слухи чуть ли не о масштабном переселении жителей в другие города. Поверить в этот журналистский домысел было достаточно сложно. Зато стало понятно, почему местный мэр Виталий Климов и генерал Пиманов были не в ладах: мэр собирался просить Москву о передислоцировании воинской части или, по крайней мере, о сокращении трат на военных из местного бюджета. Пожалуй, сильнее мотива для захвата власти не придумать.

Наконец, в-третьих, стало ясно, что экстренным службам на глаза тут лучше тоже не попадаться. Полиция, пожарные и даже работники «Скорой помощи» перешли под руководство военных, и, как написал Виктор Шинкарук, «теперь работники экстренных служб будут защищать нас не только на службе, но и после неё, патрулируя город в составе спецбригад. И это очень отрадно».

Максим ещё раз пролистал обе газеты и нахмурился. Интересная получается картина: в старом выпуске большую часть материалов написал некий Фёдор Дрозденко, и в общем, по меркам городской газеты, их можно было назвать весьма объективными. А как только военные пришли к власти, на сцену вышел Шинкарук. В новом номере Дрозденко принадлежала только та самая криминальная заметка на нейтральную тему. Следовательно, его либо сместили как правдоруба, либо он сам по идейным соображениям отказался заниматься лизоблюдством. В любом случае, этот Фёдор, судя по всему, более-менее адекватно оценивает ситуацию и знает её если не изнутри, то лучше Максима уж точно. Имеет смысл с ним встретиться – адрес редакции вроде написан в выходных данных. Глядишь, Дрозденко сможет помочь и с маньяками. Максиму, конечно, очень не хотелось посвящать в это дело кого-либо, но, кажется, без союзника тут в любом случае не обойтись.

* * *
Утро преподнесло неприятный сюрприз.

- Осмотрите все дома, каждую квартиру! – услышал Максим сквозь дрёму, и сон тут же как рукой сняло. Быстрее пули подлетев к окну, он похолодел настолько сильно, насколько это было бы заметно в такую погоду: военные были здесь. О том, чтобы оставаться здесь, не было и речи.

Рванувшись к двери, Перстов в самый последний момент затормозил. А что делать с оружием? Одновременно нести автомат и винтовку он не сможет, но что-то одно забрать определённо следует. Однако тяжёлое оружие будет мешать бежать – а рисковать сейчас совсем нельзя.

В итоге, подумав, Максим схватил автомат и с ним побежал вниз. Путь в три этажа показался вечностью, и парню казалось, что он выбежит прямо на военных. Но на его счастье небольшая поисковая группа из десяти человек (возможно, были ещё, Максим мимоходом насчитал столько) пошла в соседние дома, а в его сторону направились только двое. Оба, впрочем, видимо, опасались ходить поодиночке, поскольку в первый подъезд зашли вместе. Перстов подождал, пока они, по его расчётам, зайдут в то, что раньше называлось квартирам, а затем рванул к выходу со двора. Бежать, бежать – не останавливаться! Максим понимал, что шансов уйти незамеченным практически нет, поэтому заранее снял автомат с предохранителя. Вступать в бой было смерти подобно, но разве есть другие варианты?

Максим не очень понимал, чем он так ублажил богов, но ему в который раз за эти дни повезло – проход в соседние дворы оказался свободен. Парень шмыгнул в них и побежал в кварталы рядом с заводом. Туда военные сейчас точно не сунутся – они же не думают, что убийца их сослуживца такой дурак, что пойдёт в место, где его уже видели. А раз так, на заводе можно как минимум спрятать оружие.

Расчёт оправдался. Перстов поднялся на второй этаж в ту комнату, где позавчера он убил Каныгина. Тел, разумеется, здесь уже не было – лишь следы крови на полу рядом с золой от костра. Максим осмотрел пустое помещение и прошёл в соседнюю комнату. Неизвестно откуда, но здесь стоял большой комод, не очень уместный в декорациях завода. Одна его дверка была сломана, но вторая вполне себе открывалась-закрывалась. Перстов аккуратно положил автомат внутрь и убрался из здания. Нужно поторапливаться и найти Дрозденко.

Следующие два часа Максим потратил, чтобы найти редакцию «Камышовского времени». Так как о городе парень имел очень смутное представление, нужную улицу пришлось искать методом хождения по всем улицам подряд. Пару раз Максим едва не нарвался на патрули, но каждый раз он вовремя успевал или забежать в какой-нибудь подъезд, или спрятаться за деревом. Когда Перстов, наконец, подошёл к нужному ему одноэтажному вытянутому зданию с большой грязной вывеской «Камышовское время» на фасаде, он основательно устал и проголодался. С такой работой от брюшка точно скоро ничего не останется.

Настроенный на решительные действия, Максим подошёл к двери и от досады даже лупанул кулаком по стене: дверь оказалась закрыта на амбарный замок. Парень резко дёрнул дверь на себя, как будто это что-то могло изменить.

- Ну, что ломишься? Суббота, нет никого, - раздался нетрезвый голос сзади, и Максим обернулся на звук. Перед ним стоял местный аналог старика с заводских кварталов – только чуть более молодой и без бороды, но с тем же устойчивым запахом перегара и окосевшими глазами.

- Мне Дрозденко нужен, Фёдор. Знаешь, где найти? – поинтересовался Максим, стараясь не дышать тем, что исходило от собеседника.

- Федька? Да, конечно, знаю! – алкоголик заулыбался. – Но информация стоит денег, слышал такое выражение? Я вот у газеты постоянно хожу, много чего слышу из выражений умных.

Решив не слушать рассказ о времяпрепровождении алкаша, Перстов решительно достал тысячу и протянул её «информатору». Лицо того приобрело настолько счастливое выражение, с которым даже отец не смотрит на первенца.

- О, вот это от души душевно в душу! – мужик схватил купюру и спрятал её в карман грязной куртки. – Здесь за углом есть пельменная. Федька с утра там водку глушит. Если поторопишься – можешь застать его ещё говорящим, а не мычащим. А то ему много не нужно – 5-6 рюмок и готов.

Судя по этим словам, «информатору» для такой же кондиции нужно было то же самое количество водки, но уже из расчёта в бутылках.

Фёдор Дрозденко, невысокий мужчина лет тридцати, был ещё в состоянии говорить, но Максим подсел к нему очень вовремя: взгляд журналиста ловил фокус уже с трудом.

- Здравствуйте, Фёдор, - Перстов жестом показал скучающей за барной стойкой официантке, что ему нужно принести всё то же, что заказал Дрозденко. – Нужно поговорить о генерале Пиманове, мэре и вашей газете.

Журналист удивлённо посмотрел на подсевшего к нему человека и даже немного протрезвел.

- Вы кто? – осипшим голосом спросил он.

- Неважно. Но я на вашей стороне и хочу разобраться в происходящем, - Максим старался быть убедителен. – Ваша помощь сейчас очень нужна.

Неизвестно, что понравилось Фёдору больше, но он согласно кивнул.

- Я правильно понимаю, что в городе произошёл военный переворот?

- Переворот? Нет-нет, что вы, официально это называется контроль над порядком в городе, - Дрозденко грустно засмеялся. – Но, по сути, вы правы. Это именно переворот. У генерала Пиманова давно были политические амбиции, но его служба не позволяет участвовать в политической жизни. Хотя он никогда не скрывал, что хочет сделать из Камышова одну большую военную зону. Ему так удобнее, он солдафон до мозга костей. Все должны жить по правилам, а нарушителей – к стенке. А тут ещё и Климов, мэр наш, решил приструнить военных, обрезать им финансирование, которое течёт из городского бюджета – и генерал решился устроить небольшой путч. Как видите, у него получилось.

- Разве воинская часть финансируется не напрямую из Министерства обороны? – уточнил Максим. Официантка принесла тарелку пельменей и графин водки с двумя стаканами. Перстов отдал тысячу и дал знак, что сдача не нужна. Радостная девушка мило улыбнулась и отошла обратно к барной стойке.

- Не знаю, как у всех, а здесь финансирование идёт через мэра. Он нездешний, из Москвы прислан пару лет назад. Говорят, его сослали за какую-то провинность сюда. Для Камышова это был на самом деле приятный сюрприз: Климов тут взялся за восстановление города, начал строить дороги заново, детский садик вон недели три назад открыли ещё один. Он придумал какую-то программу по восстановлению города, согласно которой все финансовые потоки, идущие в город, должны были проходить через него. Москва вроде в качестве эксперимента одобрила, поэтому сами понимаете, из-за чего генерал так взъелся на мэра. И начал собирать на мэра компромат, периодически его выкидывая на местное телевидение.

- А вы, стало быть, защитник мэра? – задал провокационный вопрос Максим и, не удержавшись, начал потихоньку есть пельмени. Они были далеки от идеальных, но сейчас парень меньше всего хотел высказывать какие-то претензии к повару.

- Я? Нет, - Дрозденко опрокинул в себя остатки водки в своём стакане и, не стесняясь, налил себе новую порцию из графина Максима. – Я был над схваткой, наблюдал, так сказать, за дракой двух баранов. Климов тоже далеко не ангел, он типичный браток из девяностых, который в нулевые легализовался и чуть-чуть поднабрался ума. Но по сравнению с Пимановым он – ангел Божий на Земле. Этот просто Пиночет местного масштаба: хорошо ещё, не расстреливает никого на стадионе. Отключил всё: интернет, любую связь, телевидение и радио. Почта закрыта, поезда следуют без остановок. Выезды из города заблокированы, в Камышове комендантский час и полное ощущение нарастающего апокалипсиса. Люди лишний раз даже из дома выходить боятся.

- А что же они не возмущаются? – Перстов налил водки себе в стакан и уже поднёс его к губам, но потом поставил стакан обратно на стол. Отвратительный запах.

- Кто? Люди? – Фёдор пьяно захохотал. – Не смешите меня. Людям страшно, но они сами этого хотят. Им нужна железная рука, которая будет указывать, что делать, а что нет. Как по Оруэллу прям: Большого брата любят за те страдания, которые он им приносит. И комендантский час, и военное положение, и массовые расстрелы – здесь люди всё одобрят. Ведь всё объясняется благой целью – спокойствием граждан и порядком, стабильностью режима, если хотите. Только теперь это стабильность военного режима. И это преподносится как добродетель.

- Вашей же газетой и преподносится, - не удержался Перстов. – Которая быстро забыла про всякую правду и стала плясать под дудку генерала.

- Да, - Дрозденко аж посерел от злости. – Это так. Но это всё наш редактор, Витька Шинкарук. Он просто дурак, а это даже хуже, чем если бы он был подлецом. Витька искренне верит в то, что генерал несёт добро. И не он один доверчив: людям, как я уже сказал, это всё нравится. Более того, знаете, что я вам скажу? Когда на прошлой неделе вышел материал про противостояние мэра и Пиманова, у нас в редакции телефон оборвали просто возмущённые читатели. Они считают, что мы клевещем на честного добропорядочного военного. Говоришь им, что есть источники, что есть документы, доказательства – и всё бесполезно. Обидно, но меня за это всё даже теперь называют бандеровцем.

- Это-то тут причём? – изумился Максим.

- А вот поди знай, - Фёдор улыбнулся, но на глазах его неожиданно проступили слёзы. – Фамилия такая, да и по телевизору всё про них говорят. Логическую цепочку «не поддерживаешь главного – значит, враг, - значит, бандеровец» построить несложно, особенно если с интеллектом беда. И никто даже не думает, когда вешает ярлыки, каково мне это слышать. Да у меня, если хотите знать, двое дедов всю войну прошли, один Киев освобождал. А я, значит, бандеровец. Ну-ну.
Он выпил почти полный стакан водки и даже не поморщился. Обида и чувство несправедливости душили Фёдора, поэтому он не пьянел, но Максим понимал, что это всё временно – поэтому нужно было поторапливаться с вопросами.

- Неужели генерала так любят только за то, что он обещает порядок и спокойствие?
– переспросил Перстов.

- А разве этого мало? – Дрозденко снова грустно улыбнулся. – Нет, это же всё не голословно даётся. Публике, какой бы она ни была, нужны наглядные подтверждения или хотя бы цифры. Так вот этого навалом. Своим главным достижением Пиманов называет тот факт, что в Камышове низкий уровень преступности благодаря военным. Якобы именно патрули ловят всех нарушителей. Только это враньё. Преступления раскрывает полиция, но начальник местных копов – близкий друг и соратник Пиманова, так что соответствующую легенду генералу ведомство его товарища придумывает без проблем. Да и вообще, цифры раскрываемости – это фикция. А в последнее время народ здесь окончательно съезжать с катушек начал. Вы про женщину-киллершу слышали?

- Да, я читал вашу заметку, - кивнул Максим, доедая пельмени.

- Натуральная Никита там, - хмыкнул Фёдор. – Но это цветочки. Ягодки уже сейчас наступают. У нас позавчера на кладбище какого-то мужика прямо на кресте распяли.
Последний пельмень шлёпнулся из ложки обратно в тарелку.

- На каком кладбище? – переспросил Перстов.

- Оно у нас одно, - водка всё-таки начала действовать на Дрозденко, и у того стал сильно заплетаться язык. – На севере города, за дачными массивами. И представляете, мужика не просто распяли, ему ещё и рожу разрисовали, как клоуну. И что вы думаете, говорит кто-то об этом? А вот кукиш с маслом вам, а не новость! При генерале Пиманове такого быть не может. Вот вам и свобода слова.

- А дачные массивы там жилые, рядом с кладбищем? – кажется, Максим понял, где нужно искать Бельцера.

- Ну, на зиму все разъезжаются, а вообще всё, что дальше центра, всё пустое. Всё пустое и гнилое, - Дрозденко уже одной ногой был в отключке. Максим хотел узнать ещё о беглецах и о клинике, где они сидели, но понял, что такой возможности сейчас у него не будет. Перстов встал.

- А знаете что? - Фёдор внезапно собрал силы в кулак и сейчас смотрел на Максима вполне осмысленно. – Вас не удивило, что тот факт, что целый город перешёл на военное положение из-за прихоти одного человека, не вызвал никакой реакции извне? Ни статей в газетах, ни заявлений политиков – ничего.

- Все же думают, что тут чума, - пожал плечами Перстов.

- Вот именно – все думают, - последнее слово Дрозденко протянул, явно наслаждаясь смыслом. – Только… вы видели тут хоть один пост с врачами или учёными тут? А всё знаете отчего? От того, что нет никакой чумы – всё это выдумки генерала, чтобы перекрыть город. И все предпочли поверить в это.

- Или их заставили в это поверить, - задумчиво произнёс Максим. Фёдор на это ответил падением головы на столик и молодецким храпом. Водка полностью его победила. Перстов взглянул на журналиста и быстро вышел на улицу. Нужно успеть добраться до дач засветло, не нарвавшись на патрули. Генерал и его солдатня, хоть и мешаются на пути, Максиму на самом деле неинтересны. Это не его война. Его фронт сегодня вечером окажется на кладбище.

Глава 4.

Не без труда добравшись до дачных массивов на севере города (снова пришлось прятаться от патрулей), Максим забрался на небольшой холм рядом с огородами и внимательно изучил территорию. Дач было не очень много, примерно четыре вытянутых ряда – примерно сто участков в общем. Вдалеке виднелись кресты и что-то вроде небольшой церквушки. Бельцер почти наверняка где-то здесь, вот только как его искать? Необходимость быстро принимать решения и совершать поступки раздражала Максима, но сейчас у него не было другого выхода, и приходилось действовать без плана. И маньяк, распинающий клоунов, должен быть пойман сегодня.

На улице уже темнело, и Максим внимательно посмотрел на каждый дачный домик, ожидая увидеть в каком-нибудь из них свет, но это было как минимум наивно. Даже в благополучных дачных кооперативах света зимой практически не бывает, а тут дачи наполовину заброшены. Так что это не показатель. Нужно спускаться и осматривать каждый дом.

Поднялся сильный ветер, началась метель, и, спасаясь от холода, Максим почти бегом спустился к дачам. Здесь было чуть теплее, но теперь Перстов буквально вяз в снегу, с трудом делая каждый шаг. Пройдя вдоль первого ряда домиков, парень не увидел ни одного намёка на присутствие здесь живого человека. Либо он слишком хорошо прятался, заметив не особо скрывающегося Перстова.

- Слышь, клоун! Выходи! – крикнул как можно громче Максим. – Бельцер! Хватит прятаться!

Последние его слова окончательно потонули в завывающем ветре. Маловероятно, что Бельцер услышал бы Максима – да и нет здесь беглеца, судя по всему.

Перстов прошёл все четыре ряда, периодически выкрикивая призыв к клоуну выходить, но дачные домики лишь безразлично смотрели на парня чёрными глазницами окон. Метель усиливалась. Максим понял, что ещё немного – и завтра патрулю придётся его откапывать. Нужно было прятаться и пережидать непогоду в каком-нибудь домике. Даже если Бельцер и крутится здесь – сейчас он точно отсиживается в тепле. К тому же, тут Максим не хотел врать сам себе, Перстов изрядно проголодался – а в домиках чисто гипотетически могло оказаться хоть что-нибудь из еды.

Удивительно, но метель сразу стала гораздо тише, когда парень, выломав замок в одном из домиков, который выглядел максимально ухоженно среди остальных, спрятался внутри. Жилище явно было обитаемо: очевидно, что здесь летом жили те пенсионеры, которые обычно и представить себе тёплое время года без огорода не могут. Правда, на зиму хозяева забрали домой почти всё – продукты, постели с двух кроватей в комнатке, даже посуду. Но небольшой повод для радости всё-таки был: порыскав по домику, Максим наткнулся на микроскопических размеров погреб, где в окружении мышей, тут же разбежавшихся при виде человека, стояла банка тушёнки. Ещё радостнее было то, что банка оказалась с ключом, так что парень избавился от необходимости искать нож. Сняв перчатки и немного размяв замёрзшие руки, Максим принялся жадно засовывать в рот куски застывшего в жире мяса. В прежние времена, даже несмотря на всю свою безразличность к изысканной кухне, Перстов ни за какие коврижки не притронулся бы к тушёнке. Но сейчас не до выпендрёжа.

Продолжая поглощать тушёнку, парень подошёл к окну и внимательно посмотрел сквозь стихающую, но всё ещё продолжающуюся метель на кладбищенские кресты. До них нужно пройти всего-то метров триста, но Максим совершенно не был уверен, что сейчас это возможно. Лучше дождаться утра.

Перстов уже хотел отойти от окна, как вдруг его внимание привлёк какой-то проблеск в здании церкви. Это ему кажется или там появился свет? Максим пристально вгляделся в окно и через какое-то время проблеск повторился. Это было похоже на свет от какого-то мощного прожектора, который то включался, то выключался. Может, по кладбищу и церкви ходят военные? Это вполне логично, если недавно тут нашли распятый труп. Но тогда получается, что Бельцер, при условии, что он не попался, должен давно отсюда уйти. Возможен, однако, и другой вариант: это сам Бельцер в церкви, - что тоже логично, ведь идти ему некуда, а церковь ему явно близка по духу. Чисто гипотетически это могли быть и какие-нибудь служители культа, но Максим почти сразу отмёл эту версию: когда он смотрел с холма, церковь издалека выглядела абсолютно безлюдной и заброшенной. В любом случае, имеет смысл проверить, но, наверное, уже завтра.

Максим вернулся в комнатку и прилёг на кровать. Сон, однако, не шёл, хотя, казалось бы, парень должен отключиться сразу с учётом того, сколько он сегодня нагулял. Где-то в стене зашуршали мыши, на улице снова завыл ветер. Метель опять усиливалась. Перстов подумал о том, что он уже несколько дней не умывался и не чистил зубы. Сейчас это казалось мелочью, но это было символом обычной жизни, к которой хотелось поскорее вернуться. Когда всё закончится, Максим явно станет гораздо аккуратнее – и это касается не гигиены. Больше никаких срочных заказов. Теперь только с составлением предварительного плана и проработкой всех деталей – и никак иначе. Ни одно, даже самое большое, вознаграждение не стоит того, чтобы ввязываться в подобные авантюры – тем более против своей воли.

Перстов закрыл глаза и уже начал потихоньку засыпать, всё ещё погружённый в свои мысли, как вдруг ему показалось, что скрипнула входная дверь.

Инстинкт самосохранения тут же заставил парня вскочить на ноги и достать пистолет из-за пазухи. Выглянув на веранду, Максим увидел, что входная дверь открыта нараспашку и колышется на ветру. Видимо, порыв ветра и открыл её. Перстов опустил пистолет и шагнул на веранду, чтобы зафиксировать дверь, а то она всю ночь так будет колыхаться.

В ту же секунду Максима ударило в висок что-то тяжёлое. Перед глазами всё завертелось – и парень, выронив оружие, рухнул на пол без чувств.

…Сознание возвращалось медленно. Максим попытался пошевелить одной рукой, потом другой, потом ногами – но у него ничего не вышло. Удивлённо открыв глаза и тихонько застонав от вызванной этим движением боли, парень обнаружил себя привязанным к одному из массивных деревянных крестов на кладбище. Судя по всему, покойник под этим крестом лежал очень авторитетный, поскольку крест был очень большим и очень устойчивым, раз выдерживал немаленького по весу Максима.

- Очнулся? – миролюбиво спросил кто-то, и от соседней могилы отделилась тень. Подойдя к Перстову вплотную, тень превратилась в Бельцера, с любопытством смотрящего на своего пленника.

- Давно мы здесь? – поинтересовался Максим, хотя примерно и сам мог определить. На улице уже совсем стемнело, метель кончилась, и вокруг было совершенно тихо – как в могиле.

- Ну, я немного переборщил с ударом, - Бельцеру, казалось, было немного неудобно из-за того, что он причинил боль. – Так что примерно час ты был в отключке.

- Как ты меня нашёл? – голова всё ещё немного кружилась, но мысли Перстова постепенно приходили в порядок.

- Ты ведь сам меня позвал, - удивился Руслан. – Кричал про клоуна, я и услышал. Проследил за тобой, подождал и зашёл. Ну, а как увидел тебя с пистолетом – так и долбанул тебя в висок. Ну, и сюда притащил. Тяжёлый ты, кстати. Тебе худеть бы надо. Впрочем… какая уже разница.

- Тоже будешь меня распинать и клоуна из меня делать? – уточнил Максим.

- Вне всяких сомнений, - подтвердил Бельцер. – Но сначала я бы хотел кое-что узнать. Например, кто ты такой и откуда знаешь обо мне. Мент?

- Я похож на полицейского? – иронично хмыкнул Перстов и попробовал пошевелить руками снова. Бесполезно – руки были привязаны к кресту намертво.

- Не похож, в том-то и дело, - Руслан внимательно посмотрел на парня. – Вот и хочу узнать, кто тебя на меня навёл.

- Ты будешь смеяться, но это был Иисус, - сказал чистую правду Максим. – Он приказал… точнее, заказал мне убить тебя и других сбежавших из клиники.

Бельцер замер на секунду, а затем весело рассмеялся.

- Ха-ха! А ты, значит, карающая десница Господня?

- Типа того, - Перстов снова тихо застонал, превозмогая боль. – И, к слову, Каныгина с Коломойцевым кара уже настигла за их грехи.

- А в чём мой грех? – неожиданно взорвался Руслан. – В том, что я хотел заниматься любимым делом? Или в том, что я хотел прийти к Богу сам, а не по принуждению родителей, которые за меня всё решили? В чём грех?

- Ты вообще-то людей убиваешь, - напомнил Максим.

- Людей? – изумился Бельцер. – Да нет же. Я уничтожаю демонов, которые вселились в человеческое обличье и пытаются установить здесь своё царство – царство лжи, царство зла. Так что мы с тобой коллеги в какой-то степени. Я тоже карающая десница.

- Прелестно, - покачал головой Перстов. – Раз мы коллеги, отпусти меня.

- Не могу, - Руслан улыбнулся. – Ты тоже демон. Ты говоришь, что тебя послал Иисус, но сам хочешь убить меня, десницу Господню. Значит, не Иисус тебя послал, а демоны. Демоны, которым я мешаю. Так что я тебя убью и очищу этот мир от ещё одного демона.

Максим вздохнул. Случай оказался гораздо тяжелее, чем было написано в биографической справке.

- И что, будешь на живую мне гвозди в руки-ноги вбивать? – спросил он.

- Нет-нет, - Бельцер замахал руками. – Это слишком жестоко и не по-людски. Я сначала тебя заколю, а потом уже вобью тебе гвозди в руки-ноги. Ты ничего не почувствуешь.

- Успокоил, - Максим начал понимать, что дело дрянь. В таком положении он не сделает ничего, а у Бельцера, судя по всему, и его пистолет, и нож, и гвозди, и молоток. Кстати, где он всё это носит?

- Я всё ношу во внутренних карманах, - словно угадав вопрос Перстова, ответил Руслан. – Это, знаешь ли, удобно – не с пакетом же ходить. Тем более я тебя столько тащил, потом подвешивал на кресте. Мне обе руки были нужны. Ещё вопросы?

- О, надо же, ты разрешаешь демонам задавать вопросы, - язвительно фыркнул Максим, но внутри него уже поселилось отчаяние. Чёрт возьми, неужели всё кончено? Так глупо попасться – это совсем уж несправедливо.

- Ты особенный демон, ведь ты послан царством зла для того, чтобы меня уничтожить. Мне это льстит, - на полном серьёзе заявил Руслан. – Поэтому не могу не дать тебе возможности перед смертью узнать чуть больше обо мне и моей миссии на этой земле.

- Ты натуральный псих, - констатировал Перстов. В нём закипала злоба на ситуацию, на заказчиков, на этого идиота – на весь мир. – Как тебе только удалось сбежать из психушки.

- Да никак, - пожал плечами Бельцер. – Просто однажды дверь открылась, и мы впятером ушли. Я сначала хотел пойти в церковь, но храм в центре города погряз во грехе. Представляешь, там батюшка на «Гелендвагене» ездит. И эти люди хотят быть проводниками к Богу. Да они давно продались дьяволу за блага, как индейцы за бусы. Нашёл эту церковь вот, вошёл внутрь, а там всё разнесено. Пришлось помолиться – и укрыться на дачах.

- И что, в церковь больше не возвращался? – отчаяние Максима сменилось надеждой. Если Бельцер не был сегодня в здании церкви, значит, там военные. Значит, у него есть шанс на спасение.

- А зачем? – удивился Руслан. – Нет, я спокойно сидел на дачах. Однажды только вышел, когда демон тут какой-то ходил наподобие тебя. Ну, я его отправил на тот свет без проблем. И ты вот сегодня пришёл. А так я дачу хорошую нашёл, там всё есть, даже электричество. Можно жить спокойно. Красота!

- Но ты ведь понимаешь, что рано или поздно тебя поймают?

- Там видно будет, - нахмурился вдруг Бельцер. – Ладно, хватит болтовни. Пора тебя тоже отправить в дорогу в один конец.

- А как же последнее желание? – Перстов постарался перехватить инициативу в разговоре обратно.

- Желание? – Руслан снова удивился. – Какое ещё желание? Это же не казнь. Это очищение. Ты должен понимать это и принимать мою кару как благодать.

- Я принимаю, - быстро закивал Максим. – Но всё-таки прошу тебя о последней милости. Ведь это не по-христиански – отказывать в последней воле.

- Ладно, - сдался Бельцер. – Говори свою волю.

- Знаешь, я ведь давно убиваю, - проникновенно сказал Перстов. – Для меня звук выстрела – это неотъемлемая часть жизни, вдохновляющая меня музыка, если угодно. Прошу тебя: дай мне насладиться этой музыкой ещё раз.

- Убить кого-то? – искренне возмутился Руслан. – Ну, уж нет.

- Да не убить! – закрутил головой Максим. – Просто выстрели в воздух один раз. Мне тогда и умирать будет не страшно, и душа моя будет спокойна перед смертью.
Пожалуйста.

Бельцер помолчал недолго, а затем вдруг расхохотался.

- Ну и желание! – сквозь приступ смеха пробормотал он. – Ладно. Раз ты так просишь, уважу тебя в последний раз.

Руслан достал из внутреннего кармана пистолет, нелепо держа его в руках. Было заметно, что с огнестрельным оружием маньяк до этого момента вживую практически не встречался.

- Подними пистолет вверх и нажми на курок, - попросил Максим, затаив дыхание. – Я буду тебе очень признателен.

- Странный ты, - сказал Бельцер. – Мог бы попросить что-нибудь более дельное, а просишь о какой-то ерунде. Впрочем, дело твоё.

Он поднял пистолет и нажал на спусковой крючок. Раздался громкий выстрел.

- Теперь твоя душа довольна? – уточнил Руслан.

Максим не успел ничего ответить, потому что в этот момент их с Бельцером откуда-то сбоку высветил прожектор. Перстов прищурил глаза от яркого света, а Руслан инстинктивно повернулся вместе с оружием в сторону прожектора. Очередь из автомата тут же прошила его насквозь, не дав ни малейшего шанса на спасение. Максим выдохнул: его расчёт оправдался. В церкви, действительно, были военные, которые моментально отреагировали на выстрел, а увидев человека с пистолетом, сначала его убили, а теперь, видимо, будут разбираться. А уж Перстов им в этом поможет.

Через несколько томительных минут – в том числе и потому, что у него затекли руки, - Максим услышал приближающиеся голоса. Перед ним возникло двое военных – капитан и рядовой с ним, на манер жевновских провожатых.

- О Господи! – пробормотал капитан, увидев парня, и дал знак солдату освободить Перстова. Тот достал из кармана складной перочинный нож и перерезал верёвки, связывающие Максима. От усталости Максим тут же опустился на землю, не обращая внимания на холод. До него только сейчас дошло, по краю какой пропасти он прошёл.

- Давай его к нам на пост, - распорядился капитан. – И скажи нашим, пусть этого придурка с пушкой тоже перенесут в церковь.

Солдат грубо, но беззлобно поднял Перстова. Тот дал знак, что пойдёт сам, но предпочёл всё же опереться на плечо военного. Бросив последний взгляд на Бельцера, Максим с помощью солдата медленно зашагал к зданию, прокручивая в голове разговор с маньяком. Что-то в нём было не так. И Максиму понадобилось дойти до самых дверей церкви, чтобы, наконец, вспомнить, что так зацепило его в словах Бельцера. Сбежавших было не четверо. Их было пятеро.

* * *

- Значит, вы утверждаете, что не знаете человека, который вас похитил и привязал к кресту? – ещё раз переспросил Максима капитан Леонтьев, пристально смотря в глаза парню.

- Совершенно не представляю, - подтвердил Перстов. – Ещё раз говорю, я приехал к себе на дачу, потому что решил проверить, не забрались ли туда воры. Время, сами знаете, какое.

- Знаю-знаю, - не сводя взгляда с Максима, согласился капитан.

- Ну, вот, - парень тщательно скрывал своё раздражение. Его нахождение здесь явно затягивалось. – И только я зашёл в домик, как меня по башке огрели. Видите вон шишак у виска. Я сразу потерял сознание, а очнулся уже на кресте.

- Хорошо, а он хоть что-нибудь говорил? – Леонтьев достал сигареты и протянул их Максиму. Парень вежливым жестом показал, что не курит.

- Да нет, - Перстов в меру всей своей артистичности пожал плечами. – Совершенно молча смотрел на меня, а потом достал пистолет, выстрелил куда-то в сторону – и тут вы появились.

- Странно, - капитан поднялся и заходил по комнате. – Всё это очень странно.
Максим не стал уточнять, что именно странно, поскольку он точно знал ответ. Но говорить правду в его планы, разумеется, не входило. Когда Перстова привели в церковь, парня напоили чаем и почти сразу принялись допрашивать. Вопросы капитана повторялись снова и снова. Но Максим сомневался, что его в чём-то подозревали. Скорее всего, штаб, с которым связался Леонтьев, взял паузу для того, чтобы подумать, что дальше делать с Максимом. Перстову вспомнились слова Дрозденко, который говорил о желании генерала Пиманова тщательно скрывать следы любой преступности, а самому на этом фоне выглядеть защитником порядка и стабильности. Вероятнее всего, сейчас в штабе решали, оставлять в живых Максима или устранить его, чтобы вообще никто не знал о случившемся.

- Вообще, вы везунчик, - капитан миролюбиво улыбнулся. – Если бы мы сегодня не установили здесь дополнительный пост по приказу командования и не настроили прожектор каким-то чудом, мы бы даже не увидели, где стреляют.

- Дополнительный пост?

- Ну да, - Леонтьев докурил сигарету до половины и резко затушил её о жестяную банку, выполняющую роль пепельницы. – На выездах из города стоят военные, но теперь запретная зона здесь, - на три километра ближе. И так со всех сторон.

- К чему такие предосторожности? – не сдержался Максим. – Речь же идёт о чуме, к чему вообще военное положение?

Капитан нахмурился.

- А к тому, - жёстко сказал он, - что город должен спать спокойно, и никакие вражеские элементы не должны выйти за периметр с клеветой на наше руководство. А с другой стороны, никто не должен проникнуть внутрь, чтобы нарушить наши стабильность и порядок.

Максиму показалось, что мотивация Бельцера была куда логичнее.

- А что, на нашего мэра кто-то клевещет? – «удивился» Перстов.

- Причём тут мэр?

- Как же, - захлопал глазами Максим. – Вы же сказали про клевету на наше руководство.

Леонтьев сел на место и расстегнул верхнюю пуговицу на бушлате.

- Ваш мэр – это самый главный вредитель, - откровенно сказал он. – Человек, который приехал просто уничтожить сложившийся годами уклад жизни, который вообще здешней специфики не знает. Скажите спасибо, что есть мы, военные, кто не даёт окончательно разрушить Камышов.

- Спасибо, - Максим тщательно подобрал слова для следующего вопроса, но, кажется, всё равно получилось неправильно. – А что, всё это военное положение в городе – оно продлится до тех пор, пока вы мэра не уничтожите?

Капитан снова вперился взглядом в Перстова. Его большие глаза сузились, а лицо покраснело. Через тусклый свет лампочки, питаемой от генератора, это выглядело жутко.

- Много вопросов задаёшь что-то, - процедил Леонтьев. – Какой-то ты подозрительный потерпевший. И документов у тебя нет.

- Дома забыл, - примирительно улыбнулся Максим. Это было почти правдой: паспорт он выложил в доме у завода, а потом при побеге совсем не подумал о том, чтобы его забрать.

- Ну-ну, - капитан хотел ещё что-то сказать, но тут к ним приблизился рядовой с рацией.

- Товарищ капитан, вас вызывает штаб, - отчеканил он и протянул устройство связи.

- Слушаю, Леонтьев, - капитан продолжал цепляться взглядом за Максима. Парень старался никак на это не реагировать.

- Так, капитан, - захрипела рация. – Сейчас за твоим потерпевшим приедет «скорая», отвезёт его в больницу. Загрузите его, и труп тоже пусть врачи заберут – в морг отвезут на экспертизу. Как понял, приём.

- Вас понял, конец связи, - Леонтьев вернул рацию солдату и откинулся на стуле. – Ладно, уважаемый… как вы сказали, вас зовут?

- Бельцер. Руслан Бельцер, - настоящие имя-фамилию Максима военным сейчас знать точно не обязательно.

- В общем, повезло вам, Руслан, - капитан достал новую сигарету. – Сейчас вас отвезут в больницу, осмотрят, полечат. Вам понравится.

- Зачем в больницу? – встревожился Перстов. – Я здоров же вроде. Шишак – это же ерунда.

- Простите, но мы должны убедиться, что у вас нет душевной травмы, что по голове ударили вас без последствий, - Леонтьев подозрительно подобрел. – Да вы не переживайте так. Всё будет нормально.

Значит, всё-таки от него решили избавиться, понял Максим. Остаётся лишь вопрос, каким образом: либо его убьют где-нибудь по дороге и потом сбросят тело куда-нибудь в реку; либо отправят в психушку. Если второй вариант верен, то там будут очень рады вернувшемуся «Бельцеру». В этом случае, правда, обман быстро раскроется – и тогда точно конец всему. Впрочем, и первый вариант мало устраивал Максима. Нужно бежать, это очевидно. Но как?

Машина «скорой помощи» приехала минут через пятнадцать после сообщения из штаба. Двое мужчин в халатах вошли в церковь, и Перстов сразу понял, что никакие это не врачи: их слишком выдавала военная выправка. В газете писали же, что все экстренные службы переводятся под контроль военных – так почему генералу Пиманову просто не заменить всех врачей своими людьми? Всё равно речь идёт не о лечении людей, а больше об их устранении.

- Прощайте, Руслан, - ядовито улыбнулся капитан. – Мы во всём разберёмся.

- Нет уж, до свидания, - улыбнулся в ответ Максим, и капитан на это лишь усмехнулся.

- Идти можешь? – поинтересовался один из «врачей».

- Могу, - Перстов встал и неспешным шагом направился к выходу. Если и бежать, то лучше всего это делать по дороге. Ни в какую больницу его не повезут – зачем содержать лишний рот? Скинул в сугроб – и дело с концом.

Сев в медицинский микроавтобус, очень комфортабельный для такого города, Максим стал наблюдать, как двое «врачей» тащат Бельцера из церкви. Закинув тело в салон, «врачи» разделились: один сел за руль, а второй расположился прямо напротив Максима. Мёртвый маньяк разделял их, но при необходимости спутнику Перстова достаточно было вытянуть руку, чтобы ударить парня.

Машина завелась и поехала. Максим подождал некоторое время, просто смотря на «врача», который тоже не отрывал взгляда от Перстова. У них это профессиональное, что ли, сверлить человека глазами?

Первым не выдержал Максим. Он взглянул в окошко, ведущее в кабину водителя. Это хорошо, что кабина отделена хотя бы так. С двоими сразу Перстов точно не справится.

«Скорая» меж тем набрала ход, и, несмотря на комфортабельность автомобиля, в салоне немного трясло. Максиму это откровенно мешало сосредоточиться на плане побега, хотя дело, конечно, было не в этом, а в огромной усталости – казалось, эта ночь никогда не закончится.

Перстов посмотрел на задние двери автомобиля. Удивительно, но они не были заблокированы, как и боковая дверь в салон. Теоретически можно попробовать выпрыгнуть, но для этого нужно будет каким-то образом пройти через «врача», успеть открыть дверь и не разбиться при падении. Да и то, куда он потом побежит, даже если уцелеет и ничего себе не сломает? Его через двадцать метров или задавят, или пристрелят. Нужно найти другой путь выбраться. И спустя пару минут мучительный раздумий Максим его, кажется, нашёл.

Перстов вдруг захрипел и, перевернувшись головой к двери, рухнул на пол, забившись в конвульсиях. «Врач», всё это время следящий за Максимом, с изумлением склонился над парнем.

- Эй, ты чё? – совсем не по-военному спросил он.

В то, что произошло в следующий момент, до конца не верил даже сам Перстов. Помог элемент неожиданности: Максим резко схватился за ручку двери, распахнул её и буквально всеми конечностями вытолкнул «врача» в ночную тьму. Тот лишь успел вскрикнуть перед тем, как его тело ударилось об асфальт и покатилось по инерции вслед за автомобилем. Перстов выдохнул: получилось!

Водитель «скорой» понял, что что-то не так и резко затормозил. Не теряя ни секунды, Максим вскочил на ноги и выпрыгнул из машины. Только бы у «врача» было оружие, и только бы Перстов успел добежать до тела! Максим на самом деле не любил занятия спортом, но сейчас он бежал как на чемпионате мира. Ещё десять метров, пять… Есть!

Сзади раздался выстрел, и над ухом Максима прожужжала пуля. Из последних сил парень засунул руку «врачу» под халат. Чёрт, неужели нет пистолета?
И вдруг Перстов увидел его. Пистолет, видимо, выпал у военного при падении – и сейчас лежал буквально в двух шагах от Максима. Парень понимал, что у него нет даже секунды на эти два шага, и, тем не менее, рванул в сторону оружия.
Резкая боль обожгла плечо. Максим охнул и свалился на землю. Есть, пистолет у него в руке. В следующую секунду он резко развернулся в сторону стрелявшего водителя и выпустил несколько пуль в его сторону. Судя по всему, он не попал, поскольку в ответ тоже раздались выстрелы. Максим пригнулся к земле и, используя тело «врача» как прикрытие, выстрелил ещё несколько раз.

Стрельба с той стороны прекратилась. Перстов вскочил на ноги и, немного пошатываясь, подбежал к машине. Водитель лежал на земле и корчился от боли. Из его живота сочилась кровь.

- Сука, - прохрипел он в бессильной злобе, глядя на Максима. – Тебя поймают и расстреляют по законам военного времени.

- Да что ж вы все тут, с ума посходили, что ли? – покачал головой Перстов и добил военного выстрелом в голову. Затем он бегло посмотрел на свою рану. Двойка его противнику по огневой подготовке: пуля лишь прошла по касательной, оцарапав плечо. Пройдёт.

Нужно было торопиться, пока сюда не вырулил какой-нибудь очередной патруль. Максим плохо понимал, где он находится, но было ясно, что от дачных массивов они уехали ещё не так далеко – жилые кварталы пока ещё не начались. И это было хорошо: лишние свидетели Перстову точно были не нужны.

Максим схватил тело водителя и оттащил его по снегу в ближайший овраг. Следом туда же переместился и труп второго «врача». Почистив перчатки, запачканные кровью, всё в том же снегу, Перстов поднялся на дорогу и, подойдя к машине, громко выругался с досады: в перестрелке «скорой» пробило колесо. Учитывая водительский опыт Максима (почти нулевой), с таким повреждением он доедет максимум до ближайшего поворота. Везение закончилось.

Нужно было уходить пешком, но у Максима уже совсем не оставалось сил. Еле волоча ноги, парень пошёл по дороге в сторону города, спрятав пистолет в карман. Честно говоря, Перстов был не уверен, что воспользуется им ещё раз: очередной схватки с военными он уже не выдержит. Он был даже не уверен, что дойдёт до города. Было бы очень иронично со стороны судьбы дать Максиму замёрзнуть на окраине какого-то депрессивного города на военном положении – особенно учитывая, что ему осталось уничтожить всего одного беглеца. Но, кажется, чему быть – того не миновать.
Вдалеке показались огни приближающегося автомобиля. Нет сомнений, это военные, больше некому. Кажется, теперь это точно всё. Максим бессильно опустился на обочину и обхватил голову руками.

Машина затормозила рядом с парнем. Перстов закрыл глаза. Сейчас всё случится. Вот уже и шаги слышны. А теперь должен быть выстрел.

Но вместо выстрела Максим услышал женский голос.

- Быстро в машину, придурок! – приказала девушка. – Расселся тут как на пикнике. Давно мишенью не был?

Перстов удивлённо поднял голову. На него смотрела невысокая симпатичная мордашка, выражение которой сложно было назвать добродушным. Впрочем, злым оно тоже не было. Что-то среднее между тревогой и недовольством.

- Давай-давай! – девушка развернулась и пошла к водительской двери. – Я два раза приглашать не буду.

Откуда-то её лицо было знакомо Максиму, но сейчас он вряд ли мог что-то вспомнить. Парень буквально на четвереньках подполз к машине и залез на пассажирское сиденье. И прежде чем машина тронулась с места, он отключился, даже не взглянув на девушку ещё раз.

Глава 5.

- Давно мы тут стоим? – Максим очнулся в той же машине, заметил дремлющую на водительском сиденье девушку, которая его спасла, и то, что за окном стало уже совсем светло.

Вопрос заставил спутницу Перстова резко встрепенуться и полусонно, но при этом насмешливо посмотреть на парня.

- Для начала можно было сказать «здравствуйте» и «спасибо», - иронически заметила она. – Но раз вежливых мужчин в этой машине нет, возьму функцию благодушия на себя. Часов пять стоим. По городу во время комендантского часа ездить небезопасно. Пришлось свернуть сюда – здесь военных нет.

- Ты же ездила, - возразил Максим и внимательнее посмотрел в окно. – А где мы вообще?

- Это гаражный кооператив, - пояснила девушка. – И, к слову, меня зовут Анной.

- Ага, - Перстов потянулся и попытался открыть дверь, но та оказалась заблокирована.

- Не так быстро, - ухмыльнулась Анна. – А поблагодарить?

- Может, тебе ещё денег за проезд дать? – нахмурился Максим. – Ты бы так не шутила со мной, девочка. Лучше выпусти.

- Смешно это слышать от человека, который ещё несколько часов назад был готов фактически сдаться военным. А теперь смотри-ка, яйца появились, - фыркнула девушка.

Перстов дёрнулся в сторону водительского кресла с ярко выраженным намерением проучить эту идиотку, но вмиг был осажен приставленным ко лбу ТТ. В миниатюрных руках Анны он смотрелся устрашающе.

- Сядь и не дёргайся, - спокойно сказала девушка. – Может, ты и крутой киллер, но я не хуже, да и козырь у меня сейчас есть, а у тебя нет.

Только теперь Максим понял, почему лицо Анны показалось ему знакомым: это была та самая девушка-убийца, которую он видел в газете. Этот факт настолько позабавил Перстова, что он даже расслабился и улыбнулся.

- И что ты теперь намерена делать? – спросил парень, откинувшись на спинку кресла.

- По-хорошему, тебя нужно пристрелить на месте за твоё хамство, - ответила Анна, убирая пистолет и заводя двигатель автомобиля. – Но боюсь, в аду все помрут от твоей вони. Так что сначала отвезу тебя в душ. А потом уже пристрелю.

Иномарка тронулась с места, и следующие полчаса они колесили по городу. Максиму показалось, что Анна будто специально едет как можно более извилистой дорогой. Это в принципе обычный приём, когда нужно оторваться от «хвоста» или хотя бы просто его обнаружить. Нюанс заключался в том, что на улице за всё это время Анне и Максиму не встретилось ни одного автомобиля, и сзади за ними тоже никто не ехал.

- Профессиональная привычка, - уловив взгляд Перстова, ответила девушка.

- Почему в городе вообще нет машин? – запоздало удивился Максим, хотя замечал это и раньше.

- В город перестал поступать бензин после закрытия Камышова от внешнего мира, - пояснила Анна. – К тому же, появилась информация, что автомобили будут отбирать на военные нужды до снятия так называемого карантина.

- А ты почему ездишь тогда так свободно? – с подозрением поинтересовался парень.

- У меня среди военных блат, - девушка снова ухмыльнулась, и Максим внезапно подумал, что в этой саркастической улыбке есть что-то очень милое. Но он тут же отогнал эти мысли как совершенно лишние в своей голове.

- К тому же, - автомобиль завернул в типовой двор, окружённый квадратом из пятиэтажек, и Анна остановила его у одного из домов, - у меня в багажнике с собой всегда есть две канистры бензина. В одной ещё даже осталось топливо. На тебя пришлось много сжечь. Будешь должен. Приехали.

Максим аккуратно выбрался из машины и проверил свои ощущения в отношении раненого плеча. Боли уже не было, но вот куртка безнадёжно испортилась из-за дырки и пятна крови. То же самое можно было сказать о кофте и футболке.

- Пошли, не отсвечивай тут лишний раз, - Анна поставила автомобиль на сигнализацию и махнула рукой, зовя Максима следовать за ней.

Парочка убийц прошла в подъезд и поднялась на пятый этаж. Пока девушка возилась с замком, Перстов внимательно изучил открытый проход на крышу. Конечно, здесь наверняка безопасно, но кто знает, надолго ли? Лишний путь для отступления не помешает.

- Проходи, - Анна открыла дверь, и перед Максимом предстала типичная однокомнатная квартира в «хрущёвке». Здесь, конечно, было небогато, но уж всяко лучше, чем в том доме, где раньше обитал Перстов. Самое главное – здесь было тепло.

- Ванная – вон за той дверью, - девушка на ходу сняла с себя куртку и кинула её куда-то в пространство комнаты. – Иди мойся, а то мы тут задохнёмся от тебя. Я пока приготовлю что-нибудь пожрать.

Максим сначала хотел быстро выбежать из квартиры и свалить куда подальше, но почти сразу отказался от этой идеи. Не сейчас. Сейчас действительно нужно привести себя в порядок.

Скинув с себя верхнюю одежду, Перстов зашёл в ванную и, открыв кран горячей воды, жадно стал плескать её на лицо. Сколько уже дней прошло с того момента, когда он в последний раз чувствовал тепло воды на лице? Три дня? Четыре? Кажется, он начал сбиваться со счёта, и это пугало парня. Да и вообще, Максим чувствовал, что в нём за последние дни появилось какое-то отчаяние, которое вылилось во вчерашнюю капитуляцию перед обстоятельствами. В таких обстоятельствах он никогда не был и к ним не привык. Конечно, Перстову пока безумно везло, но это не могло продолжаться бесконечно. Нужно быстрее заканчивать дело и выбираться отсюда. Выбираться и завязывать с такими делами вообще. Лучше уж он будет каким-нибудь писателем или кинокритиком – всяко безопаснее.

Немного освежившись, Перстов набрал ванну и, скинув с себя совсем всё, с чувством глубокого наслаждения лёг в воду. Брюшко однозначно стало чуточку меньше. Когда Максим отсюда выберется, можно будет смело писать книгу об экстремальных методах похудания. А сейчас нужно подумать, что делать дальше. Казалось бы, всё очевидно: нужно найти Митяева, уничтожить его, а затем Иисус вроде как обещал вытащить Максима отсюда. Но сейчас в это верилось слабо. Если честно, Перстов даже не очень понимал, как он попал внутрь города, если Камышов так плотно перекрыт по периметру. А уж как парня можно вытащить отсюда – и вовсе было загадкой.

Значит, придётся прорываться самому. Для чистоты совести Максим, конечно, найдёт Митяева и подождёт Иисуса какое-то время. Но всё-таки нужно проработать и другие пути отхода. Для этого нужно понять, насколько мощные блокпосты стоят на выездах из города, можно ли выбраться ещё каким-то путём. Эх, жаль, у него больше нет оружия. Теперь Максим, по сути, вообще бессилен. Правда, пистолет есть у Анны, но пойди его отбери. Хотя он вроде в куртке у неё лежит, можно попробовать выкрасть, а там дело техники. Оставлять девушку в живых Перстов явно не планировал. Мутная она какая-то, взялась непонятно откуда. Вот только её улыбка…

При воспоминании об улыбке Анны у Максима что-то ёкнуло. Да что это за напасть такая! Он ведь так старательно вытравлял из себя любые желания и симпатии все последние годы, а тут вдруг от улыбки размяк. Надо полагать, это смешано с чувством благодарности. Анна его всё-таки спасла. Хотя это не повод так теперь о ней думать. В любом случае, придётся её устранять.

Мысль об этом немного отрезвила Перстова, и он принялся мыться. Сейчас надо перекусить и сразу выдвигаться дальше. С Митяевым определённо будут проблемы – ведь где его искать, у Максима нет ни малейшего представления. Но и сидеть на месте тоже смысла нет.

Когда парень вышел из ванной, снова облачившись в достаточно пропахшую потом одежду, Анна уже накрыла на стол в комнате. Увидев Максима, она кивком головы предложила ему сесть в кресло, а сама примостилась на табуретке рядом. Перстов взглянул на дымящиеся макароны с полуфабрикатными котлетами и тут же накинулся на еду. Всё-таки есть в таком режиме – это большое испытание. Периодически Максим ловил на себе взгляд Анны, но он уже был не столько насмешливым, сколько… добродушным, что ли. Перстов снова заставил себя подумать о том, что девушку придётся убить, но в этот раз мысль почему-то не вызвала эффекта успокоения.

- Воду для чая кипятить поставила, - сказала Анна, когда Максим доел последнюю макаронину. – Минут через пять будем чаёвничать. А пока можешь сказать «спасибо» за то, что накормила.

- Угу, - Перстов отвёл взгляд в сторону и посмотрел на куртку девушки, лежащую на кровати. Пистолет там, нужно только дотянуться до него. Вот за чаем пойдём Анна, тогда-то он всё и возьмёт.

- Нет, Перстов, ты хамло! – искренне возмутилась девушка, и Максим тут же уставился на неё удивлённым взглядом.

- Откуда ты знаешь мою фамилию?

Вместо ответа Анна встала, подошла к небольшому трюмо и, взяв с него что-то, протянула предмет парню. Максим с изумлением повертел в руках… свой собственный паспорт, который он оставил в доме у завода.

- Ничего не понимаю, - честно признался он.

- Могу себе представить, - серьёзно сказала Анна. – Думаю, мне нужно тебе кое-что рассказать. Сейчас за чаем схожу, и ты всё поймёшь.

Она вышла из комнаты, и Максим снова посмотрел в сторону куртки. Ну же, сейчас тот самый момент! Просто возьми пистолет и застрели её, а потом уходи! Давай, прямо сейчас!

Но Перстов почему-то так и остался сидеть в кресле, сам не до конца понимая логику своих действий.

Анна вернулась с двумя дымящимися стаканами и поставила один из них перед Максимом. Сев на кровать, девушка посмотрела на Перстова. Улыбка с её лица пропала, уступив место выражению крайней озабоченности.

- Кто я – ты, судя по всему, в курсе, - сказала она и не стала дожидаться ответа.
– В курсе, конечно, это понятно. Мы с тобой, если так можно выразиться, коллеги. И, похоже, нам придётся объединиться, чтобы выбраться отсюда.

- С чего бы вдруг? – пожал плечами Максим. – Я и сам отсюда выберусь, тем более мне пока это не нужно. К тому же, ты не вызываешь у меня доверия. Я так до сих пор и не понимаю, как ты меня нашла.

- А, ну да, - Анна устроилась поудобнее, поджав под себя ноги. – Постараюсь кратко и по делу изложить факты. Я приехала сюда выполнить один заказ здешнего политика. Он решил подмять под себя местный бизнес, устранив несколько здешних коммерсантов.

- Кажется, я даже знаю, кто из местных политиков привык так работать, - усмехнулся Максим.

- Ну, и хорошо, раз знаешь. Но когда я всё закончила, тут всё перекрыли. Выбраться из города нет никакой возможности. Я, конечно, завязала знакомство с одним военным – достаточно высокопоставленным для того, чтобы он знал ситуацию досконально и рассказывал её мне, - но это мне никак не помогло. Выбраться за периметр невозможно. Блокпосты стоят на всех выездах из города, даже на просёлочных дорогах. И тут появляешься ты. Мне этот военный проболтался, что случилось на заводе, что кто-то расстрелял маньяка из «Вальтера», потом кто-то убил военного. А когда я узнала, что незадолго до этого погибший военный в районе завода проверял документы какого-то москвича, я поняла, что ты в такой же ситуации.

Анна сделала глоток чая и продолжила рассказ. Максим к своему стакану даже не притронулся.

- Вычислить тебя было делом техники, - тут девушка снова улыбнулась на секунду, и Перстов опять почувствовал, что у него чаще забилось сердце. – Я поговорила с женщиной, которая торгует в тех районах - Люсинда, кажется. Она мне рассказала про тебя и где примерно ты можешь обитать. Дальше я пошла в ту сторону, увидела военных, подождала, пока они уйдут, а затем походила по домам сама. В одном из них мне повезло: я нашла твой паспорт, бумаги и оружие.

- Военные не забрали оружие? – поразился Перстов.

- Они не дошли до твоего подъезда, - Анна встала с кровати и открыла стоящий в комнате шкаф. Максим едва не запрыгал от радости: внутри стоял его любимый «Винторез». – У них там что-то случилось, поскольку они уезжали достаточно быстро. Я бы даже сказала, очень быстро.

- Допустим, - к Максиму снова вернулось самообладание. – Но как ты меня нашла там, на дороге?

- Я бы не хотела раскрывать всех секретов, - девушка встала у окна лицом к Перстову. – Суть в том, что нашла. И хочу тебе предложить вместе выбраться отсюда. Поодиночке мы явно не справимся с творящимся здесь хаосом, а вот вдвоём что-нибудь да придумаем. Просто, насколько я могу судить, обстановка тут ухудшается. Я не знаю, в какие игры играют здешние военные, но очевидно, что сейчас всё только усложняется. Тебя будут искать по всему городу, а режим только усилят. Нужно выбираться.

- Нет.

- В смысле нет? – удивилась Анна.

- В прямом, - Максим нахмурился. – Я не собираюсь вырываться из города прямо сейчас. У меня здесь ещё есть дела. И потом, я всегда работаю один.

- Это не работа, - девушка тоже нахмурилась. – Спасаться отсюда нужно, валить по-быстрому.

- Мне пока не нужно, - покачал головой Перстов, удивляясь сам себе. Что это с ним? Ведь он же сам собирался убегать отсюда. Разве союзник в этом случае будет лишним? Можно же быстро найти Митяева и потом уйти из города – с помощью Иисуса или без него. Так почему же сейчас он решительно отказался, даже не сомневаясь? Неужели он просто боится этой девчонки? Но это вздор!

- Ты просто боишься меня, - вдруг сказала Анна, будто прочитав его мысли. – Боишься, что я тебя собираюсь убить, что я какая-то шпионка, что на военных работаю.

- Ничего я не боюсь, - наигранно поморщился Максим, но девушка перебила его:

- А может, ты думаешь, что на мне какой-нибудь жучок сейчас висит? Так смотри, я покажу тебе, что я чиста.

Перстов даже слова не успел сказать, как Анна скинула с себя кофту, стянула джинсы и футболку, оставшись в одном нижнем белье. Максим сглотнул внезапно подступившую к горлу слюну и вежливо отвёл взгляд в сторону.

- Не надо, я тебе верю, - сказал он.

- Нет, что уж там, смотри, - девушка повысила голос. – Хочешь, можешь в лифчик и трусы залезть, пощупать. Вдруг жучки там?

- Да не буду я ничего смотреть, что ты пристала! – взорвался Максим.

- А потому что мне страшно! – взорвалась Анна в ответ. – Страшно здесь оставаться. Я – зло. Но когда я вижу, что происходит здесь, то понимаю, что меня жуть берёт от происходящего. Я видела, как солдаты бьют прикладом пожилую женщину и тащат её куда-то, потому что она не успела до наступления комендантского часа убраться домой. Я видела, как парню военные просто так сломали челюсть. Потому что он им не уступил дорогу – и они его избили до полусмерти. И я не понимаю, зачем всё это здесь. Тупая, немотивированная ничем агрессия. Именно это меня страшит – концентрация злобы и страха в воздухе. Я хочу отсюда уехать. Помоги мне. Пожалуйста.

На глазах Анны выступили слёзы. Это совсем смутило Максима. Он тупо застыл в кресле, не зная, что сказать, куда смотреть и как себя вести. Перстов просто не имел опыта выхода из таких ситуаций. Вообще никогда. И сейчас ему хотелось провалиться сквозь землю или просто убежать отсюда – хоть к тем же военным. Там всё гораздо проще.

- Что ты молчишь? – девушка была готова разрыдаться, и нужно было срочно что-то сказать. Но Максим словно онемел. И быть бы истерике, но тут вдруг из куртки Анны раздался писк.

- Что это? – спросил Перстов.

- Сигнализация, - девушка даже перестала плакать и с тревогой развернулась лицом к окну.

- Хьюстон, у нас проблема, - спокойным тоном сказала она.

* * *

Около машины Анны крутились два гаишника. Один нагнулся к номеру и, прочитав его, стал что-то говорить в рацию. Второй же стал крутиться на месте, смотря в окна домов. Как только его взгляд стал приближаться к окну квартиры Анны, девушка сразу отпрянула вглубь комнаты и полная холодной решимости посмотрела на Максима.

- Надо уходить, - коротко сказала она и стала быстро одеваться.

Перстов тоже взглянул в окно, а потом повернулся к девушке.

- Может, уйдут? – предположил он.

- Не уйдут, - Анна уже надевала куртку. – Они приехали за мной, а не за машиной. Видимо, я где-то прокололась. Я ведь тоже тут дел наделала, если ты забыл.

- Я помню, - Максим взглянул в окно ещё раз. Почему-то эти гаишники его смущали. И даже не тем, что они были от военных, - это было и так очевидно. Тут было что-то другое, какая-то нестыковка.

- А где их машина? – вдруг дошло до него.

- Что? – Анна остановилась на пороге и непонимающе взглянула на Перстова.

- Ну, это же гаишники. Они же не ходят пешком, тем более по дворам. Это вообще не их забота. Значит, должен быть патрульный автомобиль. А его нет.

- И что? – пожала плечами девушка. – Я не понимаю, к чему ты ведёшь.

- К тому, что гаишники очень похожи на приманку, - Максим быстро подошёл к шкафу и достал из него винтовку. – Ты их увидишь, попытаешься выбраться, а где-нибудь на выезде из двора тебя будет ждать засада. Вот что. Посиди-ка здесь, а я пойду разведаю обстановку.

Анна послушно села на кровать, не снимая куртки. Перстов быстро схватил свою верхнюю одежду и аккуратно вышел в подъезд. Посмотрев в лестничный пролёт, засады он не обнаружил, но это как раз было предсказуемо: раз гаишники отсвечивают около машины Анны, - значит, они не знают, в какой именно квартире она живёт, могут только предположить подъезд. Кстати, это было очень неразумно со стороны девушки – парковать автомобиль именно у того подъезда, в котором была её квартира. Но что уж теперь.

Перехватив винтовку поудобнее, Максим поднялся по лестнице, ведущей на чердак, и вскоре оказался на крыше. Парень пробежал несколько метров к краю, пригнувшись, а затем распластался на неубранном снегу и сквозь прицел винтовки начал рассматривать двор и выезды из него. Патрульной машины нигде не было. Зато минимум с двух сторон соседнего дома стояли автомобили. Автомобили, которых здесь точно не было ещё час назад – в городе, где нет бензина, и где никто не водит их, боясь, что машину могут отобрать военные. Всё это было очень уж похоже на засаду.

Перстов быстро просчитал в голове ситуацию. Предположим, что военные стоят у каждого из выходов со двора. Всего их было три, два дома были состыкованы между собой. Значит, это как минимум десять человек. Плюс двое гаишников. Возможно, за пределами двора есть ещё военные. И на всё про всё у Максима есть только двадцать патронов. Надо прямо сказать, соотношение не очень-то в пользу Перстова. Но, кажется, из кольца по-другому не вырваться. Честно говоря, Максиму не хотелось стрелять – за последние дни он убил чересчур много не ради работы, и что-то никакой радости это ему не доставило. А здесь, помимо простых военных, которым запудрило мозги руководство, ещё и гаишники, которые уж точно ни в чём не виноваты. Но не сдаваться же. Не теперь по крайней мере, когда у него появился союзник и шанс на то, чтобы выбраться. Чёрт!

Максим даже на секунду отвлёкся от созерцания засады. Что за ерунда, право слово! Какой ещё союзник? Ведь ещё час назад он собирался застрелить Анну и выбираться сам. Где его тщательно пестуемое сознательное одиночество и игнорирование других людей как равный себе вид? Он как мальчишка поддался даже не женскому обаянию, а женским слезам. Хотя кому Максим врёт? Он поддался улыбке Анны, увидел её один раз и сразу изменил своим собственным принципам. Как маленький мальчик с гормонами наперевес. То, чего Перстов всю свою жизнь боялся, - влюблённости, - случилось с ним в самый неподходящий момент. Хотя вдруг это знамение какое-нибудь. Шутка от судьбы, которая решила, что двух коллег лучше всего объединить в максимально экстремальных условиях. Выберутся – будут крепкой парой. Нет – будут вдвоём уничтожены, как рано или поздно уничтожается любое зло.

Да нет, это всё от лукавого. В судьбу Максим верил ещё меньше, чем в любовь. Скорее всего, случай с Анной – это временное помутнение рассудка, которое обязательно пройдёт. А теперь нужно выбираться отсюда – и поскорее.

Перстов снова посмотрел в прицел. Гаишники всё так же топтались около автомобиля, словно ждали чего-то. Возможно, когда хозяйка машины выскочит на улицу, а возможно, какой-то команды из рации, которую один из гаишников держал в руке. Что ж, раз первый ход за Максимом, то так тому и быть.

Прицелившись, парень выстрелил гаишнику прямо в кисть, держащую рацию. Полицейский вскрикнул и даже упал от боли. Второй автоинспектор тут же потянулся к кобуре, однако следующий выстрел пробил ему ногу выше колена, и полицейский тоже упал на снег. Максим перевёл прицел на одну из машин военных, и, прежде чем там поняли, в чём дело, тут же выстрелил в стекло с водительской стороны. Хотя оно и давало блики, Перстов был уверен, что водитель точно убит. Но это была вынужденная жертва.

Из машины тут же выскочили трое военных, укрывшись за открытыми дверьми. Автомобиль с другой стороны двора тут же дал задний ход и выехал из зоны обстрела. Со стороны оставшейся машины послышались выстрелы, и Максим даже услышал, как где-то под ним стала осыпаться штукатурка. Военные поливали огнём из автоматов, и Перстов был вынужден отползти назад, чтобы его не задело.

Что теперь? Кажется, он их только разозлил и спровоцировал. А на что, с другой стороны, он надеялся? Что военные побегут отсюда подальше? Теперь, надо полагать, подкрепление приедет в считанные минуты. У них с Анной нет шансов.

Внезапно где-то в подъезде послышались выстрелы. Максим, держа винтовку наготове, подобрался к отверстию, ведущему на лестничную площадку, и аккуратно посмотрел вниз. К его удивлению и в то же время уже плохо скрываемому облегчению внизу лежало два трупа военных, а над ними склонилась Анна. Почувствовав взгляд сверху, она подняла глаза и виновата развела руками.

- Они лезли наверх к тебе, я не могла этого допустить, - просто сказала она.

- Спасибо, - это слово вырвалось у Максима как-то само собой, но он был уверен, что это сказано максимально искренне. К чёрту принципы. Ему даже нравится испытывать симпатию к этой девушке.

Анна снова улыбнулась, и у Перстова даже стало легче на душе, а мозг предложил хороший выход.

- Значит, так, - тоном, не терпящим возражений, сказал он. – Сейчас идёшь на улицу и быстро валишь отсюда. Я тебя прикрою. Поняла? 

- Я без тебя не пойду, - отрицательно покачала головой девушка.

- Пойдёшь, - резко перебил её Максим. – Доберёшься до завода, там на втором этаже найдёшь кабинет с комодом. В нём автомат с полным рожком патронов. Поищи место, где ты можешь спрятаться. На рожон не суйся. Пересиди несколько дней. Карантин объявлен на месяц – рано или поздно, но военным придётся открыть выезд. Тогда-то и выберешься.

- Я. Без тебя. Не пойду, - отчеканила Анна.

- Дура! – заорал вдруг Перстов. – Вали, я сказал! Для тебя же стараюсь! Всё, разговор окончен!

На глазах девушки снова выступили слёзы, но Максим в этот раз постарался не обращать на них внимания. Теперь перед ним стояла одна задача – продержаться как можно дольше и сделать так, чтобы Анна вырвалась со двора. К чёрту Иисуса с его маньяками! Никуда Максим отсюда не выберется – это очевидно. Он был обречён с самого начала. А вот Анна может и должна сбежать. Она, может, и зло – но ради такого зла конкретно Перстов был готов умереть.

Максим вернулся на свою стрелковую позицию и через прицел винтовки обозрел двор. Военные перегруппировались: двое из них заняли позиции за деревьями около дома напротив, один уже добрался до машины Анны и спрятался где-то за ней, не обращая внимания на кричащего от боли гаишника с пулей в ноге. Второй гаишник с ранением руки также спрятался за автомобилем. Кроме того, машина военных, которая уехала из зоны обстрела, подъехала с другой стороны. Трое военных, включая водителя, выскочили из салона и пока спрятались за открытыми дверьми. Но это было не всё: со стороны второго въезда во двор забегало ещё трое военных. И Максим был уверен, что это только начало. Нужно было торопиться.

Первым делом Перстов сделал три быстрых выстрела в бегущих военных. Все трое упали на землю, но только один не шевелился – двое других корчились от боли. В ответ в сторону Максима стали лететь очереди пуль сразу с нескольких сторон. Расчёт был на то, что Анна сумеет незаметно проскользнуть через третий выход и укрыться где-нибудь, чтобы потом перебежками добраться до завода. План, честно говоря, был так себе, но, кажется, это была единственная возможность вырваться.
Максим, не имея возможности толком прицелиться, выстрелил наугад. Ответных выстрелов не стало меньше. Нужно экономить. Осталось тринадцать патронов. Двенадцать он использует, а тринадцатый оставит для себя.

Внезапно стрельба с одной из позиций прекратилась, и это позволило Перстову быстро высунуться и, почти не прицеливаясь, выстрелить по ногам военного, сидящего за дверью машины. Тот свалился на землю, а Максим быстро перевёл прицел на стоящего за одним из деревьев военных и, когда он спустя секунду показался из-за дерева, чтобы сделать несколько выстрелов, пуля из винтовки пробила его грудь и откинула военного на землю. Тут же из-за другого дерева высунулся второй военный, который попытался сделать то же самое, что и первый, но в следующее мгновение пуля раскрошила его череп. Максим быстро отпрянул от края крыши и очень вовремя: в ответ на его выстрелы раздалась целая канонада. Интересно, Анна уже смогла уйти?

Выстрелы стихли. Очевидно, военные перегруппировывались. И в этой тишине вдруг раздалось несколько пистолетных выстрелов. Перстов, почуяв неладное, аккуратно взглянул вниз и чертыхнулся: Анна и не думала уходить. Она убила военного и гаишников около машины и теперь схватила в руки автомат.

- Какого чёрта! – зашипел Максим и тут же вынужден был отпрянуть вглубь крыши: пуля из автомата просвистела совсем рядом с ухом.

Внизу раздались выстрелы, это стреляла Анна. Военные, казалось, несколько опешили, и Максим решил это использовать в своих интересах. Десять патронов. Всего десять.

Перстов вновь вернулся на свою позицию и внезапно с удивлением осознал, что дееспособных военных осталось всего двое – оба находились в укрытии за машинами.

- Аня, уходи! – заорал как можно сильнее Максим и начал беспорядочно стрелять в сторону военных. Девять патронов, восемь, семь, шесть, пять, четыре… что это за звук?

На секунду перестав стрелять, Перстов взглянул вниз не через прицел и даже присвистнул от изумления. Во двор заехал БТР с сидящими на нём солдатами. Военные тут же укрылись за бронетранспортёром, а его дуло стало поворачиваться в сторону позиции Максима.

- Вы бы ещё истребители прислали, - пробурчал Перстов. Мельком убедившись, что Анны около машины уже нет, Максим рванул к выходу с крыши и очень вовремя: сзади раздался грохот от выстрелов бронетранспортёра.

Нырнув в проём, Перстов приземлился прямо на тело военного. У обоих трупов были пистолеты, но брать их Максим не стал. В его планах было поменять позицию, сделать ещё три выстрела из винтовки по военным, а потом застрелиться, и сделать это можно и из «Винтореза».

- Стоять! – вдруг раздался грозный окрик. – Оружие на пол!

Максим взглянул на лестницу и даже улыбнулся: к нему, держа парня на мушке автомата, приближался капитан Леонтьев.

- О! Капитан! – Перстов положил винтовку и поднял руки. Странно, почему Леонтьев его сразу не застрелил?

- Аня где? – вдруг поинтересовался капитан.

- Что? – Максим изумлённо уставился на военного.

- Не тупи! – разозлился Леонтьев. – Она здесь?

- Нет, вроде вырвалась из окружения, - до Перстова, кажется, дошло, кто тот самый военный, который сотрудничал с Аней.

- Вот и отлично, - выдохнул капитан. – А теперь извини.

Максим даже не успел подумать фразу «Не стоит извинений», как Леонтьев со всей силы огрел его прикладом автомата по лицу. Дикая боль пронзила нос, и в следующую секунду парень потерял сознание.

Глава 6.

Перстов очнулся в помещении, очень мало похожем на камеру. Скорее, это был какой-то склад старых военных вещей – в основном, одежды и обуви, но в дальнем углу Максим заметил и сваленные в кучу детали от автоматов. Надо полагать, военные не повезли его в тюрьму, а заперли где-то у себя в части. Учитывая, что тюрьмы наверняка сейчас тоже подчиняются им, привезти его могли сюда только для одного: доставать из Максима информацию. Вероятнее всего, будут искать связь с мэром – вряд ли кто-то ещё здесь является большим врагом военных. А потом спокойно избавятся от ненужного свидетеля. И вот теперь-то уж точно дёргаться некуда. Если в случае с Бельцером Перстова спас, по сути, счастливый случай, а в случае с «врачами» - собственная подготовка, то здесь масштаб противника несопоставим с его собственными ресурсами, которых нет.

Максим аккуратно поднялся со скамьи, на которую его положили, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям в голове и особенно носу. Голова немного гудела, а нос, хоть и болел, но всё же был цел, без переломов. Леонтьев бил как в кино: аккуратно, но сильно.

Перстов снял с себя куртку. На складе было достаточно тепло. Интересно, как вдруг капитан, который был, как и все военные, совершенно отморожен, вдруг стал помогать девушке-киллеру? Речь здесь не о том, чем она его привлекла – Максим сам попался на эту удочку. Речь о том, как Леонтьев, по сути, пошёл на предательство и в каком-то смысле шпионаж – ради чего? Причина должна быть очень веской.

Внезапно дверь склада открылась, и внутрь вошёл тот самый Леонтьев в
сопровождении двух военных.

- Пошли, - требовательно, но на удивление миролюбиво сказал он.

Максим посмотрел на лица сопровождавших капитана военных, которые были не столь миролюбивы, и предпочёл не задавать лишних вопросов, а лишь вновь надел куртку и медленно зашагал вслед за всей троицей. К его огромному удивлению никто из солдат не встал за ним, и при желании Перстов мог бы попробовать сбежать или напасть. Но, видимо, военные понимали, что из части он точно никуда не уйдёт, поэтому и чувствовали себя совершенно спокойно.

Все они вчетвером прошли по плацу, на котором, несмотря на наступающий вечер, маршировали солдаты. Солдаты, конечно, уставились на идущего Перстова, не сбивая при этом ритма, но смотрели они все без ненависти – скорее, с любопытством, - что ещё больше поразило Максима. Стараясь не обращать внимания на взгляды, парень зашагал чуть быстрее за Леонтьевым с его сподручными, посматривая при этом по сторонам.

Дальше пошли ангары, и сквозь открытые двери Максим заметил не только БТРы, подобные тому, который стрелял сегодня по нему, но даже танки. И их здесь было много – чересчур много для такого города.

- К войне готовитесь? – поинтересовался Перстов у Леонтьева. Капитан на ходу обернулся, ухмыльнувшись, но отвечать ничего не стал.

Пройдя почти всю территорию части, военные и Максим зашли в небольшое, построенное ещё в советское время двухэтажное здание штаба и поднялись наверх. Пройдя в самый конец коридора, и солдаты, и Леонтьев остановились перед дверью без каких-либо табличек на ней.

- Иди, тебя там ждут, - капитан мотнул головой в сторону двери.

- В шпионов играете? – хмыкнул Максим, довольный эффектом от двусмысленности фразы. Леонтьев явно смутился.

Решительно открыв дверь, Перстов оказался в хвосте длинного кабинета, освещённого несколькими большими люстрами на потолке. Почти через весь кабинет шёл большой стол, в конце которого сидел упитанный человек в генеральской форме и модных квадратных очках без оправы. Увидев Максима, генерал приветственно улыбнулся и указал на два кресла и столик, на котором стояли чайник чая, чашки, сахарница и две тарелки с орехами и фруктами. Если военные и хотели поразить Перстова, то это им явно удалось.

Максим несмело сел в кресло. Генерал вышел из-за стола – теперь он казался ещё больше – и приземлился напротив, всё так же мило улыбаясь.

- Надеюсь, мне представляться не нужно? – мягким грудным голосом спросил он.

- Да я уже догадался, кто вы, - Максим пристально посмотрел на генерала. – Вы генерал Пиманов. Простите, не знаю ваше имя-отчество.

- Андрей Сергеевич я, - Пиманов толстыми пальцами взял из тарелки пригоршню орешков и отправил их в рот, проглотив почти не жуя. – А вот ты кто?

- У вас мой паспорт, вы его из куртки вытащили же. Там всё написано.

- На заборе тоже много чего написано, - генерал тяжело задышал, как будто он готовился не к такому ответу, который дал Максим. – Мне интересно, кто ты по жизни есть. Винтовку у тебя обнаружили вот. Солдат моих ты пострелял от души. Причём стрелял профессионально. Служил?

- Нет, - честно признался Перстов. – Самоучка.

- Рука-то у тебя набита, самоучка, - Пиманов немного успокоился. – Это сколько ж надо было стрелять, чтобы так профессионально держать оборону против военных?

- Я не считал. Это моя работа, а я привык делать всё профессионально.

- А здесь ты тоже ради работы? – генерал разлил чай по чашкам и пододвинул к Максиму сахар. – Угощайся, мне, к сожалению, сладкое нельзя. Диабет, чёрт бы его побрал.

- Спасибо, - Перстов хотел пить, но к чаю решил не прикасаться.

- Да не отравлено, - засмеялся Пиманов. – Не бойся. Я тебе не враг.

- Забавно это слышать от человека, людей которого я за последние дни уничтожил больше, чем страсть солдат к суицидам в этом городе за последние двадцать лет, - Максим всё же решил немного промочить горло.

- В любой войне всегда есть пушечное мясо, даже если это война не с врагом, а с противником, - генерал откинулся в кресле.

- В чём разница?

- С врагом ты борешься до полного уничтожения кого-либо из вас. Враг – это категория, в которой нет полутонов. Противник – это человек с другими целями, которые неудачно пересекаются с твоими. И в этом случае важно либо сделать его своим союзником, обернуть в веру своих целей; либо отодвинуть со своего пути, не уничтожая совсем. Так вот ты – противник. Я не вижу в тебе врага. Масштаб не тот, да и здесь ты явно не за тем, чтобы военных стрелять. Так зачем ты здесь?

- Не думаю, что ответ вам понравится, - Максим опустил в чай кусочек сахара. – Я здесь по заданию некоей структуры, названия и участников которой я не знаю. Меня неким неведомым мне образом доставили в закрытый город для того, чтобы я уничтожил четырёх сбежавших маньяков. Трое уже мертвы, четвёртого я найти не могу по объективным причинам. Хотя я его, наверное, нашёл бы, но постоянные стычки с вашими людьми заняли у меня много времени и в итоге плохо кончились. И вот теперь я здесь. Должен был быть убит на месте или расстрелян – а по факту сижу с вами и пью чай.

Пиманов довольно улыбнулся.

- А я всегда говорил, что стратегия мягких переговоров куда эффективнее, чем стратегия грубой силы, - почти пропел он. – Жаль, конечно, что к силе приходится обращаться чаще – но такова жизнь. Теперь по сути рассказанного тобой. Почему ты сразу не пришёл к нам и не сказал о маньяках? Думаешь, мы бы не помогли? Да это в наших же интересах – избавить общество от опасности. Что ты ухмыляешься?

- Простите, - Максим покачал головой. – Я и так не особо рассчитываю на помощь, а на вашу – особенно после того, что я увидел в Камышове, - тем более не стал бы.

- Интересно, - генерал взял в руки чашку. Чашка почти утонула в ладони. – А что же ты тут увидел? Мне интересно мнение со стороны.

- Я увидел тут… - Перстов на секунду задумался, подбирая нужные слова. – В столичной прессе это назвали бы спором хозяйствующих субъектов. Только один из субъектов – это генерал, который боится, что ему урежут финансирование, поэтому он устраивает военный переворот в городе, фактически сделав всех его жителей заложниками. Не знаю, что вы имели в виду под мягкими переговорами, но ваши ребята явно не пряники раздаривали. Сам был свидетелем, да и другие рассказывали.

- Спор хозяйствующих субъектов… - генерал побледнел и резко поставил чашку на стол так, что она едва не разбилась о поверхность. – Не говори о том, чего ты не знаешь. Это не спор. Это как раз таки война. Война с настоящим врагом, у которого есть лицо. И война не за какие-то там деньги. Это война за основополагающие принципы нашей жизни, за её будущее.

- Слишком громкие слова, - Перстов быстро допил чай и тоже поставил чашку. – Простите, но вы сейчас похожи на политика, который пытается что-то впарить своим избирателям. Мне, откровенно говоря, безразлично всё, что здесь происходит. Я хочу сделать свою работу и уехать. Но ваша война мне мешает. И ваша война привела к ненужным жертвам, которых можно было избежать. Именно поэтому я считаю, что то, что здесь происходит, неправильно.

- То есть, если я всё верно понял, - генерал прищурился, выжидая паузу, - ты не против войны как таковой, если она не мешает лично тебе?

Оба собеседника пристально посмотрели друг другу в глаза.

- Именно так, - подтвердил Максим.

- Понятно, - Пиманов вздохнул и отвёл взгляд. – Знаешь, я разочарован. Я думал, ты убиваешь ради каких-то принципов, а это просто тупое зарабатывание бабла.

- Не передёргивайте, - покачал головой Перстов. – Да, я убиваю людей за деньги. Но деньги для меня не самоцель. Хотя, не спорю, мне приятно их получать за то, что я делаю хорошо. Но я хотя бы не прикрываюсь словами о морали и принципах для оправдания своих действий. Вы же, пользуясь своим ресурсом, поставили город на колени, хотя простые жители ни при чём.

- Да кто тебе вообще сказал, что я чем-то прикрываюсь? – едва не взвизгнул Пиманов. – Хочешь, я тебе расскажу, что на самом деле тут происходит?

- Как хотите, - пожал плечами Максим. – Судя по всему, вы меня за этим и привели сюда. Не чаи же распивать, в самом деле.

Генерал снова тяжело задышал и поднялся, прошагав к столу. Там он опёрся об него и посмотрел на Перстова сверху вниз.

- Я служу здесь уже почти 20 лет, - начал он. – Через многое за это время прошёл город. В основном, к сожалению, через плохое. Здешний единственный завод развалился, молодёжь потянулась в областной центр или вообще в Москву. Из крупного города Камышов превратился чуть ли не в деревню с многоэтажками. Наша часть держалась до последнего. Нас, конечно, никто не собирался расформировывать или передислоцировать, но делать здесь было решительно нечего. Общий фон стал совсем негативным, и криминал не только за забором, но и в части стал процветать. Я как генерал терпел до последнего, и вот дождался на свою голову.

- Климова, - догадался Максим.

- Вот именно, - вздохнул генерал. Кажется, это был даже не вздох, а одышка. – Когда Климов приехал сюда, мы сначала обрадовались. На своей встрече с местными авторитетами – я в хорошем смысле, я там тоже был, - он показался всем весьма дельным мужиком, который хотел только лучшего. Конкретно – восстановить завод и поднять город, вернуть ему статус промышленного. В общем, наплёл он нам лапши конкретно.

- А в реальности начал тянуть со всех деньги.

- Именно! – воскликнул Пиманов. – Причём в наглой форме. Нет, я, конечно, знал, что коррупция, откаты и прочая херня во власти – это само собой разумеется. Но если бы он тянул эти деньги и параллельно восстанавливал город – это одно. Так он просто устроил здесь рэкет. Типичный рэкет 90-х. Я не выдержал, пошёл к нему поговорить как мужик с мужиком. Но он меня даже слушать не стал. Сказал, чтобы такой солдафон, как я, не совался в большую политику. Наглый бандитизм – он называет политикой.

- Сейчас вся страна по таким законам живёт, - уточнил Перстов. – Это нормально.

- Это паскудно! – генерал вернулся в кресло и налил себе ещё чаю. Опустошив чашку одним глотком, он расстегнул пуговицу на своём мундире. – Когда он каким-то образом вышел на Министерство обороны и добился того, чтобы все деньги для нашей части проходили через него – не через городской бюджет даже, а лично через него,
- я понял, что настало время защищаться. Но я-то думал, что речь будет идти о суде, где я докажу свою правоту. А тут Климов вдруг начал стрелять бизнесменов, которые отказались ему платить.

- Да, я что-то об этом слышал, - Максим вспомнил слова Ани о её заказчике.

- И тогда мне пришлось брать всё в свои руки, - Пиманов изрядно вспотел и теперь обмахивался ладонью, пытаясь хоть немного охладиться. – Так, собственно, и возникла эта ситуация.

- Интересная версия, - Перстов потянулся и усмехнулся. – Но вы меня не убедили.

- Это ещё почему? – вскинулся генерал.

- Слишком много нелогичностей, - Максим встал и начал прохаживаться по кабинету.

- Я вообще-то не разрешал тебе вставать, - процедил Пиманов.

- Да, я в курсе, - кивнул Перстов. – По поводу нелогичностей. Зачем нужно было придумывать историю с чумой и закрывать город? Зачем нужно было давать интервью в газетах с оправданием своих действий? Зачем вообще нужно было вводить военное положение, если вы просто хотели разобраться с мэром?

- Климов хотел сбежать из города, когда узнал, что я хочу взять его за яйца, - объяснил генерал. – Я не мог этого допустить.

- Это не объясняет того, что вы перекрыли город для остальных. Зачем нужно было отключать всю связь, интернет, телевещание? Зачем отбирать машины у населения? Зачем вводить комендантский час? Я вижу в этом только один мотив: вы хотите построить город своей мечты, своих политических амбиций. Только город этот ваш похож на закрытую военную часть, в которой все должны двигаться лишь по вашему приказу и никак иначе.

Максим остановился и посмотрел на генерала, лицо которого приобрело бордовый оттенок. Неизвестно, что останавливало Пиманова от того, чтобы разорвать этого наглеца на месте, но он сидел, не шелохнувшись, и тяжело дышал.

- А что плохого в порядке? – вдруг спросил генерал. – Что плохого в том, что люди живут по установленным правилам и не знают горя? Они получают безопасную для них информацию, они совершают те действия, которые санкционированы, им не нужно думать о будущем – ведь за них всё уже решено. Людям ведь это нравится. Люди хотят жить под чужим руководством. Не нужно никакой ответственности.

- А вы самих людей спросили? – ехидно уточнил Максим.

- Я и так знаю, - отмахнулся Пиманов. – И вообще, не тебе говорить о том, что я плохо делаю людям. Сам ты тоже далеко не ангел и готов использовать людей в своих интересах. А я, если хочешь знать, о людях думаю. Вот взять, допустимых, солдат моей части. Думаешь, они здесь хорошо живут? Да как бы не так! Ты знаешь, сколько на них выделяет Министерство обороны? Копейки! Всё по дороге разворовывается. И только я даю им свободу действий и возможность получить хоть какие-то блага – автомобили там или компьютеры.

- Так вот зачем вы конфискуете всё у населения, - догадался Перстов. – Вы просто всех грабите.

- Я перераспределяю блага! - стукнул кулаком по столу генерал. – Перераспределяю
в пользу более достойных. А люди – а что люди? Это покорные овцы, которые даже слова в ответ не скажут. Попрячутся по домам и будут бухать на кухне. Как будто я не знаю людей.

- Вы недооцениваете людей, - усмехнулся Максим. – Когда выезды из города снова откроются, вас сметёт волной ненависти.

- А кто сказал, что я собираюсь открывать город? – Пиманов сейчас был похож улыбающуюся гиену. – Я не собираюсь его открывать. А если кто-то попробует насесть извне, так мы ему ответим.

- Всё понятно, - с сожалением покачал головой парень. – Вам просто захотелось в войнушку поиграть. Хотите показать, что вы великий стратег. Что можете управлять людьми. Что у вас есть план. Вот только одно «но». Однажды против вас восстанут свои же люди и тем более те, кого вы держите в страхе. Люди – особенно у нас – готовы вытерпеть практически всё. Даже моральные унижения, не говоря уже о материальном. Но вот когда людям попросту станет нечего жрать – а это уже постепенно происходит, притока-то товаров нет, - вот тогда никакое оружие вас не спасёт.

- То есть, если я правильно понял, ты мои цели не разделяешь? – уточнил вдруг генерал спокойным тоном. На его лице снова заиграла милая улыбка.

- Нет, - твёрдо ответил Максим. – Более того, пожалуй, я пересмотрю некоторые свои взгляды на жизнь, иначе со временем стану похож на вас. А я этого не хочу. Я хоть и плохой человек, но всё же человек, а не выживший из ума тиран с маленькой армией под жопой.

- Ясно, - Пиманов поднялся и подошёл к Перстову вплотную, дыша на него неприятным запахом изо рта.

- Ты будешь расстрелян завтра утром как военный преступник, - сказал он, наслаждаясь каждым своим словом. – И никто, слышишь, никто больше не вспомнит о тебе. А я войду в историю как человек, создавший сильный город с чёткими правилами жизни.

- Нет, - Максим старался не обращать внимания на запах и улыбнулся в ответ. – Вы войдёте в историю как псих. Обыкновенный псих, дорвавшийся до власти. И не более того.

- Капитан! – заорал генерал.

В кабинет тут же вошёл Леонтьев.

- Уведите его, - приказал Пиманов. – И приготовьте людей, готовых привести приговор в исполнение.

- Какой приговор? – не понял капитан.

- Смертный! – снова заорал генерал. – Исполнять!

- Есть! – Леонтьев с немного ошарашенным взглядом подошёл к Максиму и взял его за руку.

- Знаете, Андрей Сергеевич, - Перстов посмотрел генералу прямо в глаза. – Вы жутко нелогичны. Сами ведь в начале разговора сказали, что противник должен или начать сопереживать вашим целям, или просто убран в сторону. Но не уничтожен ведь.

- А ты мне не противник, - прошипел Пиманов. – Ты самый настоящий враг. Враг порядка и стабильности. А враг должен быть уничтожен. И ты будешь предан забвению, уж я-то это обещаю.

Выплюнув эти слова, генерал вернулся за своё место и как будто сразу потерял интерес к Перстову. Но Максим каждым сантиметром своей кожи чувствовал исходящую от Пиманова ненависть. Хотя это, кажется, была не столько ненависть, сколько страх. Страх того, что всё сказанное Максимом окажется правдой.

Леонтьев крикнул в коридор солдатам, чтобы те зашли. Через мгновение Перстову заломили руки, и в таком положении парня вывели из кабинета. Капитан, мельком взглянув на Пиманова, тоже неспешно вышел наружу.

* * *

Оставшись один на складе старых вещей военных, Максим прилёг на лавку и попробовал поразмыслить над тем, что сейчас произошло между ним и Пимановым. Однако мысль, начинаясь, так или иначе разворачивалась в сторону Анны. Перстов очень надеялся, что она где-то затаилась и ждёт удобного момента, чтобы попытаться сбежать – при помощи Леонтьева или без него. В противном случае всё, что происходит сейчас, и даже – скорее всего – его будущая смерть на рассвете, - всё это будет зря. А Аня должна попасть домой. Максиму почему-то этого очень хотелось.

Странно вообще-то это всё. Он назвал её Аней в своих мыслях. Не Анной, не девушкой, не ещё как-то – а именно Аней. Кажется, Максим переходит на несколько другой уровень восприятия человека – это одновременно и пугало, и прельщало его. Откровенно говоря, Перстов уже соскучился по человеческим отношениям. Кажется, собственноручно устроенную пытку социопатией он не прошёл. Но, может, это и хорошо. Зато теперь он хотя бы не зря умирает. Главное, чтобы Аня всё-таки успела убраться подальше отсюда – а потом и вовсе выбраться.

Максим не заметил, как уснул, думая об Ане. Ему снилась её улыбка – чистая и безмятежная, что было странно для хладнокровной убийцы, но это притягивало ещё больше. И эта улыбка заставляла Перстова самого улыбаться во сне и проживать свои последние часы в хорошем настроении. Он даже не особо думал о том, что будет здесь дальше – после него. Главное – чтобы у Анны всё получилось.

Внезапно Перстова кто-то потряс за плечо. Парень испуганно открыл глаза. Над ним в сумраке склада склонился Леонтьев.

- Быстро пошли за мной, - сказал он.

Его тон не терпел никаких возражений и вопросов. Максим быстро схватил куртку и устремился вслед за капитаном.

Вместе они быстро вышли со склада и направились через территорию части. На улице уже совсем стемнело, и территория части освещалась лишь небольшими фонарями, в свет которых Максим с капитаном старались не попадать. Периодически Леонтьев останавливался и останавливал покорно идущего вслед за ним Перстова. Выждав какое-то время, капитан продолжал движение, и парень, зачем-то пригибаясь к земле, следовал за ним. Пару раз они едва не попали под свет прожектора, освещавшего территорию части. Но всё обошлось. Похоже, везение вновь повернулось к Максиму лицом.

Таким образом они вдвоём добежали до КПП, укрывшись под окном проходной.

- Так, - прошептал капитан. – Слушай сюда. Я тебя сейчас выведу отсюда. Ничего не говори, просто запоминай. Передашь Анне, что вертолёт прилетит через два дня. Она знает, о чём речь. И ещё скажи ей, что Жанну можно забрать у моей матери, я перевёз её туда.

- Я ничего не понял, - честно сказал Максим. – Где я найду Анну? Какая Жанна?

- Просто передай это всё, - чуть ли не умоляющим тоном попросил Леонтьев. – Хорошо? Я тебя очень прошу!

- Ладно-ладно, - Перстова даже несколько напугал такой тон капитана, и он не решился больше задавать вопросы.

- Отлично, - Леонтьев, кажется, немного успокоился. – Теперь слушай, как мы поступим. Сейчас я выманю с КПП солдата и отвлеку его. А ты в это время беги. Тебя за территорией части уже ждут.

- Кто ждёт?

- Слишком много вопросов, - капитан снова стал раздражённым. – Просто уходи. Другой такой возможности у тебя не будет. Всё, начали.

- Стой! – шёпотом прикрикнул Максим.

- Ну, что ещё? – Леонтьев, казалось, уже пожалел, что решил помочь.

- Пошли со мной, - предложил Перстов. – Нельзя тебе тут оставаться. Тебя же сразу раскроют.

Капитан грустно улыбнулся.

- Я знаю, что раскроют, - сказал он. – Но дезертировать я не могу, это ещё хуже. Да и найдут меня быстро, у меня есть слабые места. А ты действуй и Ане передай то, что я сказал. Всё, меньше слов, больше дела.

Леонтьев хлопнул Максима по плечу и резко поднялся, намереваясь зайти на КПП. Однако в следующую секунду произошло непредвиденное: с пункта пропуска прямо на капитана вышел солдат.

- Товарищ капитан? – солдат, кажется, сам был напуган встречей и тут же вытянулся в струнку. В следующий миг он увидел прячущегося под окном Максима и удивился ещё больше, но выучка дала о себе знать, и он мгновенно наставил дуло автомата на Перстова.

- Рядовой, отставить! – заорал капитан.

- Не понял, - солдат удивлённо повернулся к Леонтьеву. – Как отставить? Это же…

Договорить он не успел. Тишину зимнего вечера разрезал звук выстрела, и рядовой упал на землю, скатившись по ступеням. Ошалевшие капитан и Максим покрутили головами по сторонам.

- Что это было? – уточнил Перстов.

- Не знаю, - к капитану вернулись самообладание и решимость. – Быстро за мной. У нас совсем нет времени.

Они вдвоём заскочили на пост и резко затормозили: на КПП за пультом сидел ещё один солдат. Увидев Перстова, он попытался вскочить, но Леонтьев, мгновенно вытащив пистолет, дважды выстрелил сквозь стекло в молодого паренька. Обе пули достигли своей цели: солдат умер, даже не успев почувствовать боли.

Не теряя ни секунды, капитан рванул к пульту и открыл двери. Махнув головой Максиму – мол, беги, - Леонтьев с тоской посмотрел на убитого им солдата. Теперь-то капитан уж точно был обречён. Но, видимо, это того стоило.

- Спасибо тебе, капитан, - Максим чуть помедлил. – Точно не хочешь бежать со мной?

- Нет, - Леонтьев покачал головой. – Беги. И больше военным на глаза не попадайтесь. Прощай.

Перстов кивнул и быстро выскочил на улицу. Воздух сразу стал будто свежее и приятнее. Если честно, он сам до конца не понимал, что сейчас происходит. Да и за прошедший день Максим уже успел свыкнуться с мыслью, что всё практически кончено.

А теперь надо бежать. Но куда?

Короткий гудок автомобиля заставил Максима повернуться. Перед ним затормозила знакомая иномарка.

- Садись! - крикнула из салона Анна.

- Какого хрена, - Перстов запрыгнул на пассажирское сиденье, и машина тут же рванула с места.

- Ты какого тут… - начал было Максим, но девушка, не сбавляя хода автомобиля, потянулась к парню и страстно поцеловала его в губы.

- Я знала, что ты выберешься, - улыбнулась она. – Теперь мы точно должны отсюда уехать. Обязаны.

Перстов, ошарашенный поцелуем, не нашёлся, что ответить. Воистину чудны твои дела, Господи!

Глава 7.

Когда Максим открыл глаза в следующий раз, он оказался лежащим на диване. Рядом с ним, свернувшись в клубок, спала Анна. Перстов протёр глаза и изумлённо уставился на девушку. Странно, вроде бы только что они уезжали от воинской части – а спустя всего мгновение уже лежат на диване. Интересно, между ними что-то было?
Анна очевидно почувствовала на себе пристальный взгляд сквозь дрёму и тоже открыла глаза. Посмотрев на Перстова, девушка улыбнулась и лукаво подмигнула парню.

- Между нами что-то было? – уточнил Максим. – Было бы обидно, если да, но я при этом ничего не вспомнил бы.

Анна залилась почти детским смехом и присела.

- Успокойся, - добродушно сказала она. – Ничего между нами быть не может, и ты это понимаешь. Тебе это просто не нужно.

- Что это значит? – удивился Перстов. – Ты хочешь сказать, что я машина для убийств, и у меня нет человеческих инстинктов?

- Я хочу сказать то, что я хочу сказать, - девушка соскочила с дивана и почти бегом отправилась на кухню, оставив парня в лёгком недоумении. Через несколько минут Анна вернулась, неся в руках две дымящиеся кружки.

- Кофе! – торжественно провозгласила она и подала одну кружку Максиму. Парень с удовольствием влил в себя горячую жидкость. В нынешних условиях даже растворимая бурда казалась божественным нектаром.

- Какие наши дальнейшие шаги, командор? – Анна присела на край дивана, и Перстов только сейчас заметил, что девушка, в отличие от него, сменила одежду и ходит в домашнем халате.

- Откуда у тебя этот халат? – поинтересовался Максим.

- Позаимствовала у хозяев квартиры, - отмахнулась девушка. – Как-то не о том думаешь ты. Долго нам тут распивать кофе не дадут. Пиманов уже небось рыщет по всем закоулкам и ищет нас. Нужно как-то выбираться отсюда.

Перстов быстро допил кофе и поставил кружку на стол рядом с диваном.

- Почему ты вообще не затаилась? – строго спросил он. – Я же тебе говорил, чтобы ты уходила. Сейчас ты смогла бы передвигаться по городу сравнительно безопасно – а там, глядишь, и сняли бы так называемый карантин.

- Я не имею права бросить тебя, - просто сказала Анна. – Это будет нечестно с моей стороны – и я не могу этого сделать. Другое дело, что тебе очень повезло выбраться оттуда. Это всё равно что падать в бездну и в последний момент зацепиться за какую-то веточку. Даже за две веточки: Леонтьева и какого-то неведомого нам снайпера.

- Интересное сравнение, - Максим потёр виски, пытаясь сосредоточиться. – Знаешь, у меня такое ощущение, что все последние дни здесь я ни разу не думал о происходящем, пытаясь представить картину происходящего. Мне всё время кто-то или что-то мешает. Я так не привык. Я привык просчитывать все свои дела с точностью до каждого шага – а всё время, что я здесь нахожусь, каждое следующее действие происходит по какому-то наитию или в силу обстоятельств. Как будто я сам себе не принадлежу. У тебя такое бывает?

- Постоянно, - Анна кивнула и улыбнулась. – Это называется жизнь. Мы все в её течении плывём. Вот только сейчас это течение надо повернуть вспять и каким-то образом выбраться отсюда. Нам двоим.

- Вот даже ты меня сейчас подгоняешь, - с лёгким укором произнёс Перстов. – Вариантов у нас совсем немного. Как я понял, вырваться из города по земле нельзя. Самолёты и вертолёты есть в части – но мы не умеем их водить, да и соваться сейчас туда сродни самоубийству чистейшей воды. Остаётся лишь один вариант: искать четвёртого и надеяться на Иисуса.

- Отличный план, - фыркнула девушка. – Патриарх Кирилл был бы доволен.

- Смешно, - Максим вспомнил, что он так ничего и не рассказал Анне. – Меня сюда закинули найти и устранить четверых сбежавших из местной спецклиники маньяков. Трое уже уничтожены. Остался ещё один, но где его искать – я знать не знаю. Знаю только, что тот, кто меня сюда отправил, - я его называю Иисусом, - пообещал вытащить меня отсюда, как только я всё закончу. По большому счёту, только на это и остаётся надежда. Но опять-таки – я не знаю, как искать этого четвёртого маньяка.

- Великолепные перспективы, - протянула Анна. – Придётся искать – что ж поделать. Ты у директора лечебницы этой спрашивал?

- Нет, - Перстов был несколько обескуражен таким предложением. – Это же охраняемое учреждение, моих ресурсов точно не хватит, чтобы противостоять охране.

- Ну, что – этот директор вообще не высовывается за периметр учреждения? – развела руки в стороны девушка. – Не ездит никуда, не ходит?

- Не знаю, - Максим почесал в затылке. – Я честно говоря об этом даже не задумывался.

- Оно и заметно, - Анна поставила кружку на пол и легла на диван. Максим последовал её примеру. – Сейчас ночь на дворе, высовываться – себе дороже. С утра окольными путями подберёмся к лечебнице и вытрясем из директора всё, что он знает. А теперь давай отдыхать.

Перстов хотел это воспринять как призыв к тому, чтобы обнять Анну и начать страстно её целовать, но вдруг осознал, что ему это и вправду не нужно. Такое ощущение, что Анну он как женщину совершенно не воспринимал. При том, что она была, казалось, абсолютно доступна и так же абсолютно сексуальна. Но у Максима в голове будто стояла некая блокировка. Нельзя – и всё.

- А ты помнишь своё первое дело? – вдруг спросила Анна, возвращая парня из собственных мыслей в реальность.

- У нас ночь откровений? – иронически поинтересовался Максим. – Вообще-то я не рассказываю о своих делах никому. Бизнес-тайна, знаешь ли.

- Да ладно тебе! – засмеялась девушка. – Не хочу тебя нервировать, но мы можем в любой момент погибнуть. И тогда грош цена всем твоим тайнам. Ну, не хочешь – не отвечай.

- Ладно, - примирительно вздохнул Перстов. – Своё первое дело я никогда не забуду. Мне заплатили за убийство одного молодого парня. Он только-только закончил школу, и, собственно, на выпускном нужно было лишить его жизни. Я человек не эмоциональный, но в первый раз всегда как-то немного мандражируешь. Именно поэтому я дал слабину.

- Ты его не убил? – Анна даже приподнялась на локтях, удивлённо уставившись на Максима.

- Убил. Просто мне стало не по себе, ведь я стрелял в инвалида. Он сидел в инвалидной коляске совершенно беззащитный. Знаешь, как-то это всё было… мерзко, что ли. Всё равно что стрелять в животных.

- То есть тебе животные дороже людей? – изумилась девушка.

- Животные честны в своих мыслях, а людские мысли – это поток грязи и лжи, - грустно сказал Максим. – Не то чтобы меня это смущало. Но всё же с животными как-то проще. Да и потом, они хоть и убивают себе подобных, то крайне редко делают это подло. А люди… Вот взять даже этого парня. Я уверен, что его заказал собственный отец. Он вообще в этот момент с сыном рядом стоял и ухмылялся, когда тому в голову пуля влетела. Я хотел прямо в тот же момент пустить пулю и ему в башку.

- Что ж не пустил? – Анна вернулась в исходное положение и усмехнулась. – Побоялся, что денег не заплатят?

- И это тоже, - не стал скрывать Перстов. – Но вообще я просто не решился стрелять в отца, потому что он какая-то там шишка политическая. Его даже по телевизору крутили. Фамилия только из головы вылетела.

- То есть ты струсил, если всю шелуху отбросить, - констатировала девушка. – Можешь ли ты после этого судить всех остальных людей?

- А кто тебе сказал, что я их сужу? – вопрос, кажется, задел Максима, и он даже рассердился. – Я просто констатирую факты. И выполняю заказ.

- Ладно-ладно, - Анна повернулась к парню спиной, оставляя последнее слово за собой. – Не кипятись. С утра пойдём вытрясем из директора всё, что он знает, и найдём пятого. А там будем действовать по обстоятельствам. Спокойной ночи.

Перстов покосился на девушку и уставился в потолок. Спокойной ночи! В нынешних обстоятельствах это звучало крайне саркастично. Поспать, конечно, не мешало бы, но Максим намеревался посвятить ночь другому занятию. Нужно было, наконец-то, разложить всё по полочкам, отделив факты от домыслов и от кучи вопросов.

Итак, всё началось с того, что он устранил женщину-следователя в районе складов на Рижской. Как её там звали? Инна? Инга? А может, Ольга? Впрочем, неважно. После этого в Максима кто-то выстрелил снотворным, а затем состоялся диалог с Иисусом. Далее его забросили сюда и приказали уничтожить четверых маньяков.

Перстов почувствовал, что у него сильно заболевает голова от осознания того, что он не знает ответа на простой вопрос: а как его сюда закинули, если город перекрыт со всех сторон? Перебрав в голове моментально возникшие варианты – от подкупа военных до тайного подземного хода, - Максим решил попробовать восстановить картину дальше. Удивительно, но как только парень перестал думать о нестыковке, головная боль немного отступила.

Далее Перстов обнаруживает некую инструкцию по применению в виде небольших биографических справок на каждого из преступников. А ещё газету. Зачем она там?
Головная боль снова усилилась, и Максим лишь силой мысли заставил её отступить, попытавшись восстановить хронологию дальше. Далее он встречается с торговкой, неким стариком, военными, а вечером находит сразу двоих маньяков. И это странно: ведь их находит он, а не военные, хотя они там патрулируют территорию. Что-то опять не так.

Перстов с трудом удержался от крика – настолько сильной в этот раз была боль. Схватившись за виски, Максим стал вспоминать дальше. Встреча с Дрозденко, Бельцер, распятие на кладбище, потом снова военные в церкви. Ликвидаторы на «скорой», а затем Анна, подобравшая его там. Как она его нашла? Ведь даже если Леонтьев как-то сообщил ей о том, куда повезли Максима, девушка всё равно не могла бы так точно определить местоположение бойни около «скорой». Чёрт, как больно!

Перстов застонал от боли. Анна перевернулась на другой бок, но звук её не разбудил. Максим почувствовал, что у него темнеет в глазах, но упорно продолжал структурировать всё в голове. Хорошо, допустим, что Анна его каким-то образом вычислила, но как ей удалось уйти из абсолютно окружённого двора? Как Леонтьев связался с ней, чтоб она приехала, миновав все военные патрули, к части и забрала Максима? Кто этот снайпер, что застрелил солдата на КПП? И кто этот пятый сбежавший, о котором говорил Бельцер?

Внезапно Максима прошиб холодный пот, а голову будто вынули из тисков. Парень уставился на спящую Анну и не мог поверить своим же мыслям. Получается, девушка знает про пятого сбежавшего, ведь он ей ничего не говорил об этом, а она только что сказала, что именно ПЯТОГО мы найдём. И это явно была не оговорка.

Перстов аккуратно слез с кровати и огляделся в поисках пистолета Анны. Сейчас она ему всё расскажет.

- Не о том думаешь, - вдруг раздался спокойный голос девушки. Максим резко развернулся и бросился на Анну, скидывая её с кровати на пол и сползая туда сам.

- Ах ты, сучка! – Перстов, внутренне удивляясь своему приступу бешенства, начал душить девушку. Та захрипела и попыталась вырваться, но Максим только сильнее сжал пальцы.

- Ты идиот! – из последних сил прошептала Анна. – Посмотри вокруг себя. Ничего не смущает?

Внезапная постановка вопроса смутила Максима, и он, несколько ослабив хватку, огляделся вокруг. Что-то в этой квартире показалось ему знакомым. Секундочку!

- Ты что, привела нас в ту же самую квартиру, из которой мы бежали? – удивился парень.

- Нет, это другая квартира совсем в другом месте, - Анна закашлялась. – Посмотри
в окно и убедишься. Вот только когда я с тобой, мы всегда будем в этой квартире.

- Что? – Перстов разозлился. – Ты мне зубы заговариваешь, что ли? Да я тебя…

- Да послушай же ты! – девушка схватилась руками за ладони Максима. – Ты что, не видишь, что вокруг тебя происходит что-то не то? Что за вопросы ты задаёшь? Почему тебе удалось бежать? А почему ты не спрашиваешь, откуда в такой дыре столько самолётов и танков? Ты спрашиваешь, откуда я знаю про пятого сбежавшего? А ты не пытался понять, как вообще можно было сбежать из клиники? Ты удивляешься тому, как я сбежала? А ты не думал, почему тебе так везёт, и ты до сих пор жив и главное невредим? Где все твои раны? У тебя ведь уже нет ни одной шишки даже! Посмотри на себя!

Максим внезапно с удивлением осознал, что Анна права. Ни рана, полученная в перестрелке, ни гематома от удара прикладом автомата по носу, - ничего этого не было.

- Откуда ты знаешь про то, о чём я думаю? – уже более миролюбиво поинтересовался парень у девушки. – Ты что, ясновидящая?

- Не тупи! – Анна разозлилась и, воспользовавшись ослабшей хваткой, резко высвободилась, оттолкнув Максима. Тот отлетел к дивану, больно ударившись о него спиной. Однако уже через секунду боль исчезла, как будто её и не было.

- Что за херня! – пробормотал Перстов, поднимаясь.

- Слушай, - девушка тоже вскочила на ноги и сейчас предостерегающе вытянула руки вперёд. – Просто послушай меня, окей? Нам надо выбираться отсюда поскорее. В первую очередь, тебе, но и мне тоже. Я чувствую, что пока ты отсюда не выберешься, я нахожусь в большой опасности. А я не хочу умирать снова.

- Что за бред ты несёшь! – воскликнул Максим. – Это что, какой-то сон, что ли?

- Хуже, - мрачно произнесла Анна. – Это…

Договорить она не успела. В следующую секунду раздался противный свист и звон разбитого стекла. Анна покачнулась и осела на пол. На её груди зияло большое красное пятно.

- Твою мать! – Перстов подскочил к девушке и подхватил её на руки, не давая упасть совсем. Дела были плохи: пуля из снайперской винтовки попала рядом с сердцем: у Анны не было почти никаких шансов выжить.

- Найди Жанну… - прошептала девушка, захлёбываясь кровью. – Не дай им её…

Фразу до конца Анна не договорила, обмякнув на руках Максима. Парень почувствовал, что к его горлу подступает какой-то несвойственный ему комок, и понял, что это надо прекращать. Нужно было срочно уходить.

В следующую секунду что-то большое и чёрное залетело в комнату через окно. Перстов лишь успел взглянуть на крутящуюся, как в фильмах, гранату перед собой и попытаться отпрыгнуть. В этот момент раздался взрыв, и Максима со всей силы отбросило к стене. Парень почувствовал, что его череп раскалывается надвое, и тут всё померкло.

* * *   

Когда, очнувшись, Максим понял, что его голова цела и невредима, как, собственно, и остальные части тела, – он не особо этому удивился. Куда больше вопросов у Перстова вызвал тот факт, что его рука была прикована наручниками к кровати, а сам он находился в помещении с ослепительно белыми стенами, где кроме той самой тахты и не было-то ничего. Это было похоже на три вещи одновременно: рай для дальтоников, ад для дизайнеров по интерьеру и на палату в психиатрической лечебнице. Максим был склонен думать, что это именно палата, но как он сюда попал
– оставалось загадкой. Впрочем, если верить тому, что вчера сказала Анна (точнее, тому, о чём она не успела договорить), перемещение из одной точки Камышова в другую – не такая уж большая проблема. И уж точно не то, о чём следует так сильно переживать.

Максим ещё раз сверился со своими ощущениями и подспудно отметил для себя, что гибель Анны как-то не сильно его и тронула. Более того, для Перстова всё это было словно в тумане. И чем глубже парень пытался залезть в свои воспоминания последних дней, тем хуже была картинка перед глазами. Как будто и не было ничего в последние дни. Только обрывочные картинки: Анна, военные, заброшенные дома.

Среди ослепительной белизны комнаты раздался лязг засова, и дверь, которая со стороны Максима тоже оказалась выкрашена, открылась, впуская в палату двоих человек: милого седого старика в белом халате и санитара, который тоже был в халате, но не был ни седым, ни милым.

- Я смотрю, вы очнулись, молодой человек, - старик говорил почти нараспев, и губы его растянулись в доброй улыбке. Впрочем, если Максим и доверял на свете чему-то меньше, чем словам людей, то это их улыбкам.

- Как видите, - Перстов постарался сразу перейти на менее слащавый уровень общения. – Чувствую себя нормально, но не очень понимаю, как я здесь оказался, и что происходит.

- Вы что же, совсем ничего не помните? – выражение лица доктора сменилось на озабоченное и даже тревожное.

- Ну, так, фрагментарно, - Максим попробовал сменить позу, но прикованная рука сильно ограничивала возможность манёвра, и парень решил внести ясность. – Давайте вы расскажете всё, что я пропустил. В частности, почему я прикован к кровати, где я вообще нахожусь, и что вообще, чёрт возьми, происходит.

- Конечно-конечно, - засуетился доктор. Откуда-то из белизны он, как по мановению волшебной палочки, достал такой же белый стул и сел на него, практически слившись с мебелью воедино.

- Давайте я вам сейчас расскажу, как обстоят дела на самом деле, а вы постараетесь спокойно всё это воспринять, - доктор умиротворяющим взглядом посмотрел на Максима.

- Не надо на меня так смотреть, - пресёк это выражение лица Перстов. – Я не буйный.

- Ну, как сказать, - врач на секунду задумался, а потом решительно выдохнул. – Вас к нам привезли со складов на Рижской. Вас нашли с пистолетом в руке, лежащим рядом с трупом сотрудника юстиции. Это вы помните?

- Нет, - честно признался Максим. – Всё будто в тумане. Последнее, что я помню, как взрывается граната в комнате, где только что убили Анну.

- Вот-вот, - доктор быстро закивал головой. – А скажите, любезный, вы помните, кто такая Анна?

- Она… - Перстов наморщил лоб, пытаясь даже не сформулировать, а вспомнить. Удивительное дело, но сейчас он даже не мог представить, как выглядит Анна. Её образ словно начисто выветрился из памяти парня.

- Всё понятно, - старик с нескрываемым сожалением посмотрел на Максима. – А теперь послушайте меня, пожалуйста. И не перебивайте. Видите ли, друг мой, у вас прослеживается симптоматика классической шизофрении…

- Что?! – Перстов попытался вскочить, но резкая боль в руке заставила его откинуться обратно на подушку. Санитар, стоящий рядом с доктором, даже не шелохнулся.

- Я же просил вас не перебивать, - с лёгкой ноткой недовольства в голосе покачал головой доктор. – Выслушайте сначала меня до конца. Истерить будете потом.
Так вот. Когда вас нашли около складов, вас, разумеется, повезли в больницу под охраной. Но там вы начали рассказывать какие-то странные вещи: о том, что вы находитесь в городе Камышов в Оренбургской области, убиваете каких-то маньяков, которые сбежали из спецлечебницы. Говорили о военных, о генерале Пиманове. Помните это?

Максим отрицательно покачал головой. В тумане беспамятства вспыхивали секундные всполохи с картинками, похожими на то, о чем говорил сейчас доктор. Но Перстов не был уверен, что это были именно происходившие с ним события, а не визуализированные слова врача.

- Разумеется, вас сразу перевели сюда после таких слов, - продолжил доктор. – Наручники – это вынужденная мера, вы ведь как-никак подозреваетесь в убийстве. Пока вы были без сознания, полицейские проверили всё, что от вас услышали. К сожалению, ничего из сказанного вами не подтвердилось. Город Камышов существует, но не в Оренбургской, а в Астраханской области. Но там нет ни военной части, ни спецлечебницы, ни заброшенного завода. Ничего из сказанного вами в бреду. Так что ваше присутствие здесь – в стенах этой клиники – ну, вполне объяснимо, я считаю.

Перстов затряс головой, не в силах поверить в происходящее. Он шизофреник? Ну, что за бред! Скорее всего, это опять какой-то ужасный сон.

- Признайтесь честно, вы меня разыгрываете, или всё это какой-то дурной сон? – спросил он, посмотрев на доктора. Врач нисколько не изменился в лице, лишь отрицательно покачал головой.

- Увы, - произнёс старик. – К сожалению, ваш случай хоть и не очень типичен в плане тех образов, которыми вы оперируете, но не уникален. Я за свою многолетнюю практику видел сотни подобных случаев. И, по опыту, скажу вам, что чем быстрее вы осознаете свою болезнь, тем быстрее вы сможете вылечиться. Ну, или, если быть совершенно откровенным, не вылечиться, а, скорее, купировать свой недуг, отправить его на дно своего подсознания, в дальнюю комнату.

Максим лежал, совершенно разбитый услышанным. Только сейчас до него стало доходить, что доктор прав. Перстов хоть и не помнил ничего, но не мог не понимать, что описанное врачом состояние вполне могло иметь место. Это всё было очень убедительно.

Парень почувствовал, что страшно устал. Было ощущение, что он последние несколько дней воевал без сна и отдыха – настолько его всего сковало тяжёлое ощущение переутомления. Хотя, возможно, это был побочный эффект от осознания своей психической неуравновешенности. Что ж, по крайней мере, он ни на кого не кидается.

- Скажите, - доктор сочувственно взял Максима за пристёгнутую наручниками к кровати руку. – У вас есть ближайшие родственники и друзья, чтобы мы сообщили им о том, что с вами случилось?

- Нет, - безразлично ответил Перстов. – Мои родители умерли. А друзей нет.

- Что ж, - врач отпустил руку и немного вальяжно откинулся на стуле. – Это может объяснять то, почему с вами такое происходит. Стресс от потери близких, помноженный на одиночество, и не к такому приводит. Ну, а как же Жанна?

- Что? – Максим сначала даже не понял, о ком речь.

- Ну, Жанна, - доктор пристально посмотрел на Перстова. – Вы в своём бреду постоянно говорили о Жанне. Где она? Куда вы её дели?

- Я не понимаю, о чём вы, - недоумевающе произнёс парень. – Я не знаю никакой Жанны.

- Знаете, - внезапно не очень вежливо прервал его доктор. – Вам обязательно нужно это вспомнить. Нужно, чтобы вы сказали, где сейчас Жанна. Как её найти? Сосредоточьтесь.

- Что вы ко мне пристали? – возмутился Максим. К голове внезапно подкатила сильная боль. Что-то сильно начало давить на глаза с внутренней стороны. Перстову показалось, что у него в черепе начал крутиться раскалённый диско-шар. Что-то тут было не так.

- Нам нужна Жанна, - снова нараспев произнёс доктор. – Только вы знаете, где она. Вы говорили об этом.

- Я… ничего… не говорил, - каждое слово давалось Максиму с трудом. Язык словно превратился в бетонную плиту. – Это… говорил… Леонтьев…

- Леонтьев? – врач насторожился. – Какой Леонтьев?

- Капитан Леонтьев, когда помогал мне убегать из воинской части, - Максим произнёс это и замер. Боль внезапно отступила, а все воспоминания разом вернулись – от лежания в ванной до выстрела снайпера в Анну.

- Нет у меня никакой шизофрении, - сказал Перстов, глядя на доктора. – Это всё сон или бред. Происходящее нереально. И вы нереальны.

- Ну, - доктор с ухмылкой посмотрел на Максима. – Давайте проверим.

Парень не успел ничего сказать в ответ, как врач достал из халата пистолет и несколько раз выстрелил в санитара. Тот, не меняясь в лице, упал на пол, заливая белоснежную комнату кровью. Доктор поднялся, склонился над телом и выстрелил санитару в голову.

Затем произошло то, чего Максим меньше всего ожидал. Врач перевернул тело и засунул руку в раздробленный пулей затылок санитара. Через секунду он выдернул руку, сжимая в руках вырванную часть мозга несчастного. Злобно усмехнувшись, он кинул её прямо на Максима. Перстов инстинктивно дёрнулся, но мозг всё равно упал прямо на него. И хотя парень никогда не дотрагивался ни до чьих мозгов, он имел визуальное представление о том, как они выглядят, и примерно мог догадаться, какие они на ощупь. И именно поэтому Максим мог поручиться, что этот мозг настоящий.

- Если ты не скажешь, где ты спрятал Жанну, - доктор начал медленно приближаться к Перстову, - точно так же достану твой мозг и посмотрю сам. Но в этом случае у тебя уже не будет никаких шансов на то, чтобы выжить.

- Не достанете, - вдруг улыбнулся Максим.

- Интересно, - доктор остановился. – С чего такая уверенность?

- Во-первых, - Перстов указал на пистолет в руке врача. – У вас мой «Вальтер». А из моего оружия в меня никто не может выстрелить. По крайней мере, здесь.

- Вы всё ещё полагаете, что вы во сне? – ухмыльнулся старик, но ухмылка была уже менее уверенной.

- Не знаю, где я, - честно сказал Максим. – Даже не представляю, что происходит сейчас. Но я знаю, - чувствую, если вам угодно, - что из моего оружия в меня тут никто не выстрелит.

Доктор застыл на месте, а его ухмылка превратилась в некое подобие оскала загнанного зверя.

- А во-вторых, - Перстов не удержался и победно хмыкнул, - вас сейчас здесь быть не должно. Сейчас здесь должен быть другой человек.

- Какой другой? – одними губами спросил доктор.

- Пришло время Митяева, - Максим сел на кровати, насколько это позволяли ему наручники. – Я даже не знаю, откуда я это знаю. Но вам пора покидать водевиль. Слышите?  Пора.

Врач побледнел и сглотнул слюну.

- Я… я… - залепетал он.

- Вы… вы… - Перстов усмехнулся. – Вы всё провалили. Теперь время проваливать вам самому.

Доктор задрожал и вскрикнул от страха. Его рука с пистолетом начала подниматься, однако, нацелив оружие на Максима, врач не остановил движение руки, и ствол начал приближаться к его подбородку.

- Нет! – закричал старик. – Пожалуйста, не надо!

Перстов молча наблюдал за тем, как врач приставляет дуло к подбородку. Ещё секунда – и старик нажал на курок. Глухой звук выстрела смешался со звуком крошащихся костей и разрывающейся плоти. Доктор рухнул на пол, выронив пистолет из руки.

Только теперь Максим пришёл в себя. Что это вообще только что было? Что он сейчас говорил? Он ничего не понимал – будто бы это были не его слова, а за него их произнёс кто-то другой. Отчётливо Перстов осознавал только одно: что бы сейчас ни происходило, отсюда точно надо уходить.

Скатившись с кровати, Максим ногой подтянул к себе пистолет и осмотрел его. Да, это, действительно, был его «Вальтер», но вот что удивительно: врач с учётом пули в своей черепушке выстрелил пять раз, а обойма была полной. По-видимому, это точно сон.

Перстов приставил дуло пистолета к цепи наручников и «отстрелил» себя от кровати. Перешагнув через тела доктора и санитара, Максим нашарил в ослепительной белизне комнаты, замазанной кровяными брызгами, ручку двери и быстро вышел из комнаты в уходящий вдаль коридор с мигающим светом. Пора выбираться отсюда.

- Давай поиграем! – вдруг раздался громогласный голос, и в конце коридора возник огромный силуэт с чем-то наподобие кувалды в руках. Не было никаких сомнений, это был Митяев – четвёртый из маньяков.

Перстов тяжело вздохнул. Кажется, побег откладывается.

Глава 8. 

Огромный гигант начал быстро приближаться к Максиму, и парень стал отступать в другой конец коридора. Надо было признать, что архитектура этого здания была очень необычной, поскольку коридор ближе к концу закруглялся и уходил выше безо всяких ступеней, так что снаружи лечебница, вероятно, выглядела как некое подобие башни.

Перстов что есть мочи побежал наверх. В руке у него теперь был «Вальтер», но Максим почему-то понимал, что пользоваться им как минимум рано, а как максимум совсем бесполезно. Казалось, в этом коридоре не попасть в Митяева было нельзя, но парня что-то останавливало, и он просто бежал по коридору, слушая тяжёлые шаги за своей спиной.

Внезапно коридор кончился, и Максим упёрся в запертую дверь. Надпись на наспех прибитой табличке гласила, что здесь находится некая Ольга Шершунова. Почему-то это имя показалось Перстову знакомым. Он попробовал подёргать дверь, но замок был достаточно крепким. Звук шагов сзади приближался.

Тут-то и пригодился пистолет. Перстов дважды выстрелил в замок, а затем ногой выбил дверь. Увиденное заставило его остолбенеть: перед парнем на кровати лежала следователь, которую Максим застрелил несколько дней назад. Раны на её теле, несмотря на большое количество прошедшего времени, по-прежнему сочились, а сама женщина, похоже, была жива.

Перстов зажмурился, думая, что это – морок, и сейчас всё пройдёт. Но когда он вновь открыл глаза, следователь всё ещё лежала на койке. При этом Максим точно помнил, что делал контрольный выстрел в голову, но сейчас лоб женщины был цел.
Шершунова застонала, и Максим даже вздрогнул от испуга.

- Так, - вслух подумал Перстов. – Это, судя по всему, самый верх башни, передо мной спящая красавица и мёртвая царевна в одном флаконе. Нужно её поцеловать – и заклятие спадёт, мы все выберемся из замка. Наверное, это должно сработать.

- Подойди, - вдруг прохрипела женщина, и Максим вздрогнул снова.

- Бред, - прошептал он. – Это просто бред. Я брежу и должен проснуться прямо сейчас. Ну, же!

- Подойди, - повторила Шершунова. – Жанна. Я скажу тебе о Жанне.

Перстов, тяжело дыша, медленно приблизился к следователю. Лицо её было бледным, но при этом всё равно каким-то очень знакомым. Тогда, у складов, Максим не задумывался об этом, но он определённо видел эту Шершунову ещё до того, как на неё поступил заказ. Вот только где?

- Не отдавай им Жанну, - вдруг более чётким голосом сказала женщина и пальцами впилась в запястье Максима. Судя по силе сжатия, она совсем не была похожа ни на мёртвую, ни даже на раненую. – Слышишь? Не отдавай ни за что!

- Да я даже не знаю, кто это! – воскликнул Перстов. – Я не знаю, кто это, и где искать её.

- Дочь, - отчеканила Шершунова. – Это дочь. Не отдавай её.

- Чья дочь? – Максим попробовал высвободить руку, но её будто снова сковало наручниками.

- Дочь, - повторила следователь. – Не отдавай дочь.

- Да понял я! Где мне её найти-то? – уже в отчаянии спросил Перстов, настойчиво пытаясь освободиться от руки женщины.

Внезапно хватка ослабла, и Шершунова отпустила руку Максима сама. Парень взглянул на следователя и даже отпрянул от неожиданности: у женщины снова была дырка во лбу.

Только в отличие от того вечера, когда Перстов эту дырку сделал, теперь в ране шевелились трупные черви.

И не только в ране: черви полезли изо рта и глазниц Шершуновой, которые мгновенно стали пустыми. Черви быстро пожирали плоть женщины, на глазах Максима превращая её в бесформенный кусок мяса. Перстов с отвращением, смешанным с испугом, взглянул на то, что осталось от следователя, и тут же услышал рёв Митяева совсем рядом. Быстро оглядевшись, Максим понял, что он в тупике. Хорошо, что пистолет был с собой.

Открытая дверь слетела с петель, и в палату вошёл Митяев с кувалдой наперевес. Он действительно был огромен: выше двух метров ростом, со здоровыми руками, с перекошенным от поглотившей его ярости лицом, - Митяев был похож на переевшего анаболиков дядю Стёпу (при условии, конечно, что в анаболики подмешали озверин).

- Я хочу играть! – заорал Митяев и, размахнувшись, запустил кувалду в направлении Перстова. Парень успел увернуться ровно за мгновение до того, как огромный молот пролетел мимо, ударился об стену и упал на пол. Что ж, теперь его ход.

- А я есть Грут! – Максим поднялся и, не давая Митяеву опомниться, начал стрелять ему в живот из «Вальтера» почти в упор. Пуля входили в маньяка одна за одной – но он всё стоял на ногах и, кажется, вообще не чувствовал боли. Перстов выпустил всю оставшуюся обойму и ещё по инерции несколько раз нажал на спусковой крючок. Сухие щелчки в конце звучали почти как тиканье часов, и Максиму стоило больших усилий перестать пытаться стрелять в Митяева.

Маньяк покачнулся и рухнул на колени. Его живот превратился в одно большое кровавое месиво, и из него фонтаном лилась кровь. Митяев, захлёбываясь кровью изо рта, улыбнулся, посмотрел на Перстова и закатил глаза.

- Фаталити! – выплюнул он своё последнее слово и упал на пол всем своим телом.

Максим подождал для верности ещё несколько секунд, а потом, решительно перепрыгнув через труп Митяева, выскочил обратно в коридор.

Пробегая мимо огромного количества запертых дверей вниз по коридору, Перстов на ходу попытался сконструировать дальнейший план действий. Хороших идей в голове не было. Хуже было то, что не было и плохих идей. Максим просто бежал вниз в надежде выскочить наконец-то на улицу. Нужно найти Леонтьева – он-то уж точно знает, о какой Жанне идёт речь и где её искать.

Около своей палаты Перстов затормозил. Заглянув внутрь, Максим уже даже не удивился: ни доктора, ни санитара там не было. Вот теперь поди разберись, сон это всё или нет.

Парень продолжил свой путь по коридору в сторону, откуда пришёл Митяев. Быстро проскочив проём, Максим очутился в ещё одном коридоре, который уходил вниз.

Откуда-то издалека были слышны голоса. Перстов с сожалением вспомнил, что в его
пистолете не осталось патронов. Сейчас бы они ох как пригодились.

Аккуратно спустившись вниз, Максим добрался до выхода на лестницу, за которой виднелись двери, ведущие на крыльцо. Казалось, достаточно было просто пройти несколько шагов – и вот она, свобода. Но прямо перед дверьми стояли двое военных с автоматами наперевес. Один травил второму похабный анекдот, и оба они не обращали никакого внимания на коридор, в котором раздумывал над дальнейшими действиями Перстов.

- А вот ещё один анекдот, - громко сказал солдат-балагур. – Встречаются как-то Путин и Обама, и Обама спрашивает: как вам в 2014-м году удавалось так долго насиловать свой собственный народ – и ему ещё при этом всё нравилось? А Путин и отвечает: для этого я просто взял Крым-смазку.

- Ахахаха, - залился каким-то фальцетным смехом его сослуживец. – Крым-смазка – это хорошо. И как ты не боишься такие анекдоты рассказывать?

- Тихо, - вдруг цыкнул остряк. – Слышишь?

- Что? – удивился второй. – Вроде ничего такого.

- Там как будто кто-то есть, - солдат вскинул автомат. – Сходи посмотри, что там.

- А что я-то сразу? – возмутился второй. – Сам вот иди и смотри.

- Так-то ты благодарностью отвечаешь за анекдоты, - хмыкнул остряк. – Ладно, чёрт с тобой, трусишка. Прикрывай меня.

- Было бы от кого, - пробурчал сослуживец и, поджав губы, стал наблюдать за тем, как солдат поднимается по лестнице и смотрит сквозь мерцающий свет коридора.

- Ну, что там? – крикнул второй.

- Да вроде ничего, - остряк повернулся к своему сослуживцу, и в этот момент раздался сухой свист. Солдат охнул и упал на пол. Второй в испуге вскинул было автомат, но в эту же секунду из коридора выскочил Максим. Перекатившись по полу, он выхватил оружие из обмякших рук остряка и быстро нацелил его на солдата.

- Без фокусов, - предупредил он, поднимая с пола пистолет, которым он в силу своего хорошего глазомера запустил в балагура. – Мне просто нужно пройти, я не хочу тебя убивать.

- Мало ли что тебе нужно, - внезапно сказал солдат. – Опусти оружие и подними руки, иначе я стреляю на поражение.

- Ты ведь всё равно не сможешь меня убить, - покачал головой Перстов. – Лучше просто отойди. Это не твоя война, друг.

- Опусти оружие! – тон солдата стал безапелляционным. – Считаю до трёх. Раз!
В этот момент Максим, чуть уклонившись в сторону, выпустил короткую очередь, которая полностью прошила солдата. Тот по инерции выстрелил в ответ, но его пули лишь шаркнули по стене.

- Я же попросил, - с сожалением произнёс Перстов. – Сам виноват.

Не теряя ни секунды, Максим прямо с автоматом наперевес выскочил на улицу. Его даже не смущало, что он был без куртки: главное – выбраться отсюда, а с одеждой Перстов уж как-нибудь разберётся.

Но на улице парня ждал неприятный сюрприз. Впрочем, на что-то приятное он и не надеялся.

Прямо на выходе из лечебницы (Максим мельком успел заметить, что по форме она является вполне обычным зданием, и никакой башней там не пахнет) Перстова ждал целый взвод солдат с генералом Пимановым во главе. Услышав шум открывающейся двери, они все как по команде повернулись лицом к Максиму и уставились на него – нет, снова не с ненавистью, - всё с тем же интересом.

- Вот мы снова и встретились, - ядовито улыбнулся генерал. На улице был мороз, но с него ручьями тёк пот. – Надо было тебя сразу расстрелять.

- Не судьба, - Перстов понимал, что о соотношении сил не стоит даже задумываться, но на всякий случай прикинул, скольких он успеет убить. При самом удачном раскладе получалось, что не больше троих. Потом его просто разорвёт в клочья перекрёстным огнём, и кто знает: даже если это сон, сможет ли он выжить после такого?

- Ну, ничего, - Пиманов вдруг сменил яд на милость. – Как говорится, что было – то прошло, не так ли? Предлагаю снова сесть и попить чайку – но уже с учётом новых реалий. Как тебе, а?

- Снова будете вербовать? – усмехнулся Максим. – Хотя мы оба с вами понимаем, что это бессмысленно.

- Ну… - генерал, улыбаясь, зажмурился от какой-то одной ему понятной радости. – Я уже понял. Нет, я предлагаю вам другую сделку. Очень простую, безо всяких, так сказать, подводных камней в виде надписей мелким почерком. Я вас выпущу за периметр – и вы поедете спокойно домой. И всё, что здесь происходило, - об этом никто не узнает. Никто никогда не свяжет здешнюю бойну с вашим честным именем.

- Интересно, - Перстов на всякий случай приподнял дуло автомата, чтобы была возможность выстрелить хоть раз. С учётом того, что происходило здесь в последние несколько часов, предложение Пиманова уже в первой его части звучало просто смешно. Но вторая может быть ещё смешнее. – А что взамен хотите?

- Самую малость, - генерал вытер пот со лба рукой. – Всего-то и нужно, что сказать, где вы держите Жанну. Как только мы получим эту информацию, вы сразу же отправитесь домой. Я бы даже сказал – мгновенно.

- Заманчивое предложение, - что-то подобное Максим и ожидал. – А какие у меня гарантии?

- Моё слово офицера, - Пиманов пожал плечами. – Разве этого вам мало?

- Достаточно, - Перстов улыбнулся. – Вот только есть одна маленькая загвоздка.

- Какая же? – генерал был почти на седьмом небе от счастья, что Максим пошёл с ним на контакт. – Поверь, мы всё сможем решить. Любую проблему.

- Серьёзно? – парень покивал головой. – Это смелое заявление. Но боюсь, слишком смелое. Ведь загвоздка заключается в том, что ваше слово офицера ничего не стоит. Разве может что-то стоить слово мёртвого человека?

Пиманов открыл рот, чтобы что-то сказать в ответ, и прямо в него Максим сделал свой выстрел. Пуля, пройдя через ротовую полость, размозжила затылок генерала и вылетела с обратной стороны.

- Вот так, - выдохнул Перстов. – А теперь, ребята – догоняйте!

Выпалив это, Максим мгновенно залетел обратно в лечебницу и быстро упал на пол. В ту же секунду град пуль прошил двери и рассыпался о стену. Перстов подождал, пока стихнет первая волна выстрелов, быстро метнулся к коридору и помчался обратно наверх, по дороге схватив автомат застреленного несколькими минутами ранее военного.

Расчёт был прост: как можно дольше продержаться. В пользу Максима играл тот факт, что сзади на него никто не мог напасть, а коридор отлично простреливался. Если сделать труп Митяева неким прикрытием, то можно методично отстреливать идущих на него солдат. Затем (Перстов пока не очень представлял, как это будет) нужно будет схватить автоматы у погибших и стрелять дальше. В узком пространстве у него шансов всяко больше, ведь он всё-таки снайпер и сможет стрелять наповал даже на дальних подступах к нему.

Максим почти добежал до палаты, в которой лежало тело Митяева, но вдруг странный рокочущий звук заставил его остановиться. Парень прислушался и немного обалдел: очевидно, к нему приближался мотоцикл.

Перстов едва успел обернуться, как мотоцикл уже нёсся прямо на него. Сидящий в седле военный вскинул автомат, но реакция Максима была лучше: он просто выстрелил один раз, попав военному прямо между глаз. Мотоцикл потерял управление и, упав на бок, заскрёб по полу в сторону Перстова. Парень успел перепрыгнуть через байк, но дальше произошло непредвиденное: мотоцикл залетел в комнату с телом Митяева и взорвался.

Взрывной волной Максима уронило на пол. Он быстро вскочил, обернулся в сторону выхода и понял, что дело гораздо хуже: военные стройной колонной по два шли на него с автоматами наперевес, и укрыться теперь точно было негде.

Один из военных в первом ряду метнул в сторону Перстова гранату. «Лимонка» упала прямо Максиму под ноги и завертелась, отсчитывая последние секунды. Парень закрыл глаза. Убежать он не успеет, увернуться тоже. Ну, если уж и такой взрыв он выдержит, то тогда его точно можно будет записывать в команду супергероев. А если нет – что ж, он сопротивлялся до последнего.

Внезапно чья-то рука схватила Максима за шиворот и буквально втащила в стену. Перстов лишь услышал грохот разорвавшегося снаряда где-то вдалеке, но сам при этом оказался совершенно невредим, не совсем понимая, что произошло.

- Здравствуй, роднуля! – раздался голос сзади. Голос, который Максим услышать не мог. Голос, который он хотел бы услышать больше всего.

- Мама?! – парень резко обернулся, надеясь на чудо. И чудо произошло.

* * *

Мама стояла перед ним, как и в тот последний вечер, - в своём дурацком блестящем платье и с дурацким макияжем. Вот только сейчас Максим убил бы любого, доказывая, что это лучшее платье и лучший макияж на свете.

- Иди ко мне, роднуля. Я соскучилась, - мама чуть заметно улыбнулась именно так, как умела это делать только она.

Максим почувствовал, как щиплет глаза, а предательский комок в горле готов превратиться в рёв. Перстов всхлипнул и, бросив автоматы, кинулся в объятия женщины.

- Мамочка! – зарыдал парень, уткнувшись ей в грудь. Запах тех самых духов того самого дня заставил Максима дышать ещё сильнее. Он будто хотел, чтобы тот последний их день вместе остановился именно на этом моменте – моменте, когда родители собираются на эту злосчастную вечеринку. Перстов был готов оставаться в этой временной точке, в этом сне – без разницы, как это называется, - вечно. Никаких генералов, никаких маньяков, никаких Иисусов – только он и родители.

- Я так скучаю! - сквозь слёзы признался Максим и ещё сильнее прижался к материнской груди.

- Мы с папой тоже скучаем, - ласково сказала мама. – Ну, ничего ведь не поделаешь. Такова судьба.

-  К чёрту судьбу! – ещё сильнее заплакал парень. – Я отрицаю такую судьбу, когда я остался безо всех близких в один момент. Не хочу этого!

- Судьбу не изменишь, - мама нежно отодвинула от себя Максима и рукой легко смахнула катящуюся по его щеке слезинку. – Зато у тебя появилась возможность всё решать самостоятельно и всё самостоятельно делать.

- Зачем это мне, - всхлипнув, дёрнул плечами Перстов. – Кому нужна самостоятельность, если вся твоя жизнь при этом не для кого-то?

- Ну, роднуля! – мама улыбнулась. – Тебе давно пора уже найти спутника жизни. Тогда и жизнь заиграет другими красками, поверь мне. Да вон даже у отца спроси, он то же самое тебе скажет.

- Так! – раздался бодрый голос отца откуда-то сзади, и Максим обернулся. – Кто это у нас тут сопли на кулак мотает?

Отец, всё такой же подтянутый и с сединой, похожей на первый снег, покрывший чёрную землю, широко улыбался.

- Прекращай ныть! – миролюбиво приказал он. – У тебя ведь сильный характер, ты и не такое выдержать можешь.

- Как такое выдержать? – Перстов тяжело вздохнул. – Зачем вы отправились на эту вечеринку? Вот зачем? Неужели это было так нужно? Почему нельзя было просто устроить посиделки в ресторане? Или у нас дома? Тогда у меня была бы возможность защитить вас.

- Ну и что? – фыркнул отец. – Это судьба. Не случись этого всего у наших гостей – случилось бы потом.

- Да что вы на судьбу всё пеняете! – в отчаянии закричал Максим. – Мне плевать, судьба это или нет. Это просто несправедливо! Несправедливо!

- Да, пожалуй, - согласилась мама. – Но ведь ты сейчас здесь, - значит, у нас есть возможность провести вместе какое-то время. Тем более это день веселья, так что давайте радоваться все вместе.

Только сейчас Перстов заметил, что они стоят рядом с коттеджем. Рядом с тем самым коттеджем, где и случился пожар в ту ночь перед Новым годом. Из окон доносились весёлая музыка и разные голоса. Кажется, кто-то пел в караоке.

- Пойдём с нами, мы познакомим тебя с нашими друзьями, - сказал отец из-за спины.

– Вы ведь так и не успели познакомиться.

Максим обернулся сказать, что эти знакомые ему даром не нужны, и он хотел бы побыть с родителями наедине, но слова застряли у парня в горле. На отце тлела одежда. Папа протянул к нему руку, и Перстов с трудом удержался от крика: его кисть уже прогорела до кости, и кожа продолжала расползаться дальше по направлению к локтю, обнажая палёное человеческое мясо. Максим повернулся к маме, уже понимая, что сейчас увидит. Лицо женщины было сильно опалено, и кожа свисала с него кусками, а волосы на голове сгорели наполовину. Перстов с ужасом вспомнил, как санитар в морге предложил сбрить волосы совсем, чтобы не тратиться на парик. «Всё равно в гроб класть, - пожал тогда плечами санитар. – К чему лишняя роскошь?». Максим до сих пор слышал в ушах хруст ломающейся переносицы этого урода.

- Пойдём, роднуля! – мама улыбнулась сожжёнными губами и поманила Перстова рукой.
Вместе с отцом они вошли в дом, оставив Максима позади. Парень шмыгнул носом, схватился за голову, отказываясь верить в происходящее, а потом шагнул следом. Увиденное заставило его застыть от страха.

Весь дом был наполнен сгоревшими где-то наполовину, а где-то почти до самого скелета людьми. И все люди при этом весело переговаривались между собой, чокались рюмками с напитками, делали селфи на обугленный телефон – то есть жили и радовались. Это было настолько потрясающе в самом жутком смысле этого слова, что Максим на какое-то время просто потерял способность мыслить. Парень просто тупо шёл между живыми трупами, не понимая, что происходит, и не сошёл ли он с ума окончательно.

В полной прострации Перстов дошёл до лестницы на второй этаж. На площадке между этажами целовалась какая-то парочка, и в любой другой момент Максим по-доброму бы посмеялся над не скрывающими своих чувств пожилыми людьми, решившими пофлиртовать. Только сейчас он видел, как между собой сплелись два обугленных, но двигающихся тела, и это было шокирующе.

- Полный трэш, правда? – раздался вдруг голос откуда-то сзади. Максим резко развернулся и увидел перед собой невысокого пожилого мужчину в респектабельном костюме с депутатским значком на лацкане пиджака. В отличие от остальных обитателей дома, мужчина был абсолютно цел, но Перстов сразу же нутром почуял, что перед ним гнилой человек, чья душа пахнет даже хуже, чем сгоревшие тела стариков.

- Вы кто? – напряжённо спросил Максим.

- Спокойно, дорогуша, - мужчина улыбнулся, и от этой улыбки веяло едва ли не могильным холодом. – Правильнее будет спросить не кто я, а зачем я здесь.

- Ну и зачем? – Перстов пожалел, что оставил автоматы у входа в дом.

- Мы, кстати, можем выйти за автоматами, - незнакомец, кажется, читал его мысли. – Только вот какая штука: ты не сможешь меня убить. Не в этом случае и не в этой части.

- Какой части? – Максим почувствовал, что у него непроизвольно сжимаются кулаки.
– Говори быстро, кто ты, иначе я тебя…

- Можешь не договаривать, - махнул рукой мужчина и вытянулся в струнку перед Перстовым. – Лучше просто возьми и попробуй.

- Ах ты сука! – заорал Максим и, налетев на незнакомца, стал избивать его, нанося удары в голову и тело. Мужчина не сопротивлялся, лишь отступал в сторону входной двери. Перстов бил снова и снова и уже чувствовал, как его кулаки разбиты до крови, но незнакомцу, казалось, всё было нипочём. Спиной вперёд он спокойно вышел на улицу, буквально выманивая за собой Максима. И как только парень вышел на крыльцо коттеджа, входная дверь захлопнулась с таким лязгом, что стало понятно: обратно она уже не откроется.

- Что за…? – Перстов попробовал открыть дверь, но та словно вросла в здание.

- Даже не пытайся, - миролюбиво сказал незнакомец с депутатским значком. – Она не откроется. Если, конечно, ты сам не захочешь этого.

- Что ты имеешь в виду? – замер Максим.

- Ну, для начала я всё-таки представлюсь, хоть и нестандартным способом, - незнакомец снова улыбнулся своей ледяной улыбкой. – Я – пятый.

- Кто? – не понял в первую секунду парень.

- Пятый, - повторил мужчина. – Тот, кто ушёл из лечебницы вместе с четырьмя маньяками. Тот, кого ты ищешь на самом деле. Тот, из-за кого происходит всё это вокруг. И я тот, кто сжёг твоих родителей.

Услышав это, Перстов тяжело задышал и, зарычав, снова бросился было на незнакомца, но тот легко увернулся в сторону, и Максим, не удержав равновесия, упал прямо в снег.

- Ты теряешь драгоценное время, пытаясь меня убить, - всё так же мирно сказал Пятый. – А время, надо сказать, сейчас горячее.

- Слышь, народ! – раздался из-за двери весёлый голос отца. – Я тут услышал рецепт
коктейля одного. Но там мне понадобится огонь. Эффект прелестный просто – и уносит шикарно. Попробуем?

Одобрительный гул послужил ему ответом. Перстов взглянул на незнакомца и внезапно усмехнулся.

- А зачем мне за тобой гоняться? – вдруг спросил он. – Они ведь сами сгорели, никто их не поджигал.

- Ты думаешь? – опять улыбнулся мужчина. – Ответь тогда мне на парочку вопросов. Кто, по-твоему, запер все двери, чтобы, когда в доме начнётся пожар, никто не смог выбраться? Кто перекрыл краны с водой? А ещё ответь: разве мог от обычного коктейля сгореть целый коттедж? Не кажется ли тебе, что огонь был из другого источника? Что-нибудь типа небольшого взрывного устройства на втором этаже. Как тебе вариант?

- Ты не посмеешь, - закрутил головой Максим. – Нет, этого не должно произойти.

- Один раз случилось, почему бы этому не случиться во второй раз, - пожал плечами Пятый. – Впрочем, у тебя есть шанс спасти родителей. Я серьёзно: я могу их не взрывать. Но взамен ты должен сказать, где Жанна. Простой обмен: ты отдаёшь Жанну
– а твои родители остаются в живых.

- Опять эта Жанна! – разозлился Перстов. – Да поймите вы все уже, наконец, что я знать не знаю, кто это и где её искать.

- Мне нужна Жанна, - мужчину, кажется, начало утомлять происходящее. – Где она?

- Нет, это точно какой-то один большой кошмар, - Максим закрыл лицо руками. – Рано или поздно я должен проснуться. Должен.

- Тик-так, время вышло, - Пятый достал из кармана небольшой пульт и показал его Перстову.

- Нет! – закричал Максим, и в этот момент мужчина нажал кнопку.

Сильный взрыв буквально разнёс в клочья второй этаж коттеджа. Перстов инстинктивно укрылся руками от падающих на него кирпичей, но они совершенно не обжигали его и не делали ему больно. Быстро подскочив к двери, Максим снова и снова пытался открыть её, но всё было тщетно. Через небольшое окошко с решёткой парень видел, как огонь быстро перекидывается на мебель и на людей. Обугленные люди, на которых попадало пламя, тут же падали на пол и корчились в муках.

Перстов с ужасом увидел, как языки пламени коснулись его отца, и он рухнул между диваном и столиком с напитками.

Максим в ужасе заорал и заколотил по двери. Крики раздались и с той стороны – и это были крики смерти. Перстов зарыдал обессиленно сполз по двери на крыльцо. Слёзы лились из глаз ручьём.

- Роднуля! – вдруг раздался тихий и спокойный голос мамы.

Максим мгновенно вскочил на ноги. Мама смотрела на него сквозь то самое окошко. Пламя подбиралось к ней сразу с нескольких сторон.

- Мамуля, родненькая! – закричал Перстов.

- Не плачь, - мама улыбнулась. – Такова судьба. Об одном тебя прошу лишь напоследок: не отдавай им Жанну.

- Да кому? Кому им? И кто эта Жанна? Где её искать? Я ничего не зна-а-а-аю!!! – Максим заплакал, схватившись руками за решётку на окне.

- Знаешь, - вдруг подбадривающе сказала мама. – Тебе говорил Леонтьев. Он точно знает, где Жанна. Береги её. Прощай, роднуля.

Максим завыл, глядя, как пламя взбирается вверх по материнскому платью – по самому лучшему материнскому платью в мире. Мама улыбнулась напоследок и осела на пол. А в следующий момент ещё один взрыв отбросил Перстова далеко от коттеджа, со всей силы ударив его об землю. Максим почувствовал, что его черепушка снова раскалывается надвое, но для него это уже стало привычным ощущением. После этого всё затихло.

Глава 9.

Максим открыл глаза и уставился в какой-то до боли знакомый потолок. Он был жив.

- Господи, ну за что? – простонал Перстов и поднялся с кровати, на которой оказался. Снова та же самая кровать, снова тот же самый стол. Сомнений не было: он вернулся (или, точнее, его вернули) в ту же квартиру в Камышове, с которой и началось его присутствие здесь. Только никаких бумаг на столе больше не было. За окном всё также бесстрастно смотрела на Максима труба заброшенного завода, а по комнате разгуливал сквозняк, по-прежнему удивляясь тому, что в этой квартире нет вообще ничего – ни коммуникаций, ни более-менее нормальной мебели, ни даже света.
Обхватив голову руками, Перстов попытался сосредоточиться. Где бы он ни находился, это словно какой-то замкнутый круг. Он всегда выживает и через сон или травмы попадает в места, где его постоянно ждут какие-то неприятности. И при этом теперь Максима выкинуло обратно в начало пути. А ещё всем вокруг нужна Жанна, про которую Перстов знать не знает, но про которую точно знает капитан Леонтьев. Иисуса со спасательным вертолётом не наблюдается. А значит, всё, что остаётся делать, - это найти Леонтьева и заставить его отвести Максима к этой Жанне. Что дальше делать с ней, парень пока не очень знал, но время, проведённое в Камышове, уже приучило его не планировать на два хода вперёд – это место его всё равно переиграет.

Решительно потерев лицо, Максим встал и огляделся. В комнате и вправду ничего не изменилось, но у парня было такое ощущение, что здесь есть какой-то сохранённый им же самим секрет, только он его не помнит.

- Да нет, ерунда, - вслух одёрнул самого себя Перстов. – Здесь нечего и некуда прятать. Да и какой смысл? От кого?

В голове будто бы щёлкнул невидимый тумблер. Точно! Максим вспомнил, как ему пришлось спешно уходить отсюда, когда двор начали окружать военные. И тогда он сумел забрать с собой только автомат, который он потом спрятал… а куда он его спрятал?

Перстов взглянул в окно, и происходящее незадолго до побега и сразу после него стало отчётливее. Разумеется. Он спрятал автомат на заводе. Осталось только найти его там. А потом сразу к Леонтьеву.

Максим вышел на улицу и, оглядываясь вокруг – нет ли рядом патрулей – быстрым шагом направился в сторону возвышающейся над городом трубы. Если всё происходящее идёт во времени линейно, то это означает, что генерал Пиманов мёртв. А так как солдаты не нашли тело Перстова после взрыва гранаты в лечебнице, - сейчас они наверняка гораздо злее, чем раньше. Разумеется, то обстоятельство, что Максим выжил и чувствовал себя вполне нормально после нескольких взрывов, давало внутри парня небольшой отпор тревоге, но вообще-то Перстову очень не хотелось, чтобы после очередной стычки с военными, его отнесло в пространстве ещё куда-нибудь.

Добравшись до завода без приключений, Максим вошёл в здание и поднялся на второй этаж. В здании была полнейшая тишина, но парень на всякий случай перед выходом в длинный коридор аккуратно высунулся из-за угла, чтобы убедиться в отсутствии военных или ещё кого-нибудь. Быстро перебежав по коридору к дальнему кабинету, Максим посмотрел аккуратно и внутрь него. Меры безопасности лишними не бывают.
Помещение было абсолютно пустым. Перстов зашёл в кабинет и прошёл в соседнюю комнату. Так и есть: комод по-прежнему стоял на месте, а одна его дверка была закрыта. Затаив дыхание (столько времени прошло, может, оружие уже давно вытащили), парень открыл дверку и, не изменившись в лице, в душе станцевал джигу. Автомат лежал на месте. Максим вытащил его и, убедившись, что оружие исправно, собрался уйти.

- Стоять! – раздался окрик со стороны выхода. Краем глаза Перстов увидел, что в дверном проёме стоит человек в военной форме. Времени на церемонии не было: Максим резко развернулся и короткой очередью выстрелил в солдата. Молодой парень пластом упал на пол и захрипел – одна из пуль попала в шею.

Перстов прислушался к вновь наступившей тишине. Было в ней что-то обманчивое. Максим сделал несколько аккуратных шагов – но не к проходу в соседнее помещение, а сразу к выходу из комнаты в коридор. Аккуратно выглянув, парень тут же засунул голову обратно – и очень вовремя: сухой свист разрезал коридорное пространство, и пуля из снайперской винтовки прошила стену.

- Не было печали, - пробурчал Максим. На самом деле, у него не было большой необходимости вступать в конфронтацию со снайпером. Один раз Перстов уже уходил отсюда через окно, почему бы не попробовать ещё разок? Сказано – сделано: парень решительно пробежал в соседний кабинет и, высунувшись в окно, быстро спланировал в тот же самый сугроб, что и несколькими днями ранее. Отряхнувшись от снега, Максим быстро покинул территорию завода. Отойдя от трубы на безопасное расстояние, парень заметил, как к заводу подбегает ещё с десяток военных, окружая периметр. Перстову снова повезло.

Теперь нужно было добраться до воинской части. Максим помнил местонахождение части очень приблизительно, но из этой точки он точно никогда до неё не добирался, поэтому, даже несмотря на автомат в руках, пересечение города вдоль и поперёк в поисках Леонтьева равносильно самоубийству. Рано или поздно – но он нарвётся на солдат. Нужно найти какой-то способ добраться незаметно.

Погружённый в свои мысли, Перстов добрался до рынка. К его удивлению, у своего прилавка снова как ни в чём не бывало стояла Люсинда.

- О! – обрадовалась она Максиму, словно перед ней стоял старый друг. – Пожалуйте к нам! Лепёшечки свежие завезли, минералочка осталась ещё. Давненько вы к нам не захаживали, кстати.

- У меня были дела, - коротко сказал Перстов.

- Да я вижу ваши дела, - Люсинда, совершенно не удивлённая увиденному,  показала пальцем на автомат. – Ну так что, минералочки хотите?

- Я сейчас немного неплатёжеспособен, - постарался улыбнуться Максим, отчего эта фраза, наверное, звучала ещё более зловеще.

- Вы мне вообще-то жизнь спасли, - заметила продавщица. – Если вы, конечно, помните. Так что я вас теперь могу хоть всю жизнь бесплатно минералкой поить. Вот, держите.

Перстов, откровенно говоря, ничего такого не помнил, однако бесплатной минералке обрадовался. Удивительно, но, хотя с момента последнего приёма пищи прошло огромное количество времени, Максим совершенно не чувствовал голода. Более того, он даже не мог точно сказать, в какой момент необходимость в еде отпала совсем. Но вот жажда пока ещё оставалась, и Перстов в один присест осушил литровую бутылку холодной минеральной воды. Люсинда посмотрела на парня и безмолвно предложила ещё питья, но Максим отрицательно махнул рукой.

- О-о-о! – вдруг раздался радостный вскрик прямо над ухом у парня, и в следующую секунду перед ним возник старикан с засаленной бородой. Максим помнил его и помнил, что в прошлый раз борода была, пожалуй, чище, чем сейчас.

- Какие люди! – старый алкоголик был чрезвычайно рад Перстову – как будто знал его сто лет. – Может, сегодня в честь встречи снова угостишь меня? Всё-таки повод есть. Когда ещё с тобой увидимся-то.

- Отстань от него, не видишь, человек занят, - Люсинда показала на автомат в руках Максима.

- О-о-о, - уже не так радостно произнёс старикан. – Ну, ладно, раз так. А куда ты, мил человек, с таким агрегатом собрался, если не секрет?

- Воинскую часть штурмовать пойду, - честно сказал Максим. – Надо мне.

- О-о-о, - в третий раз протянул алкоголик. – Что ж ты, с одним автоматом на целую воинскую часть пойдёшь?

- А что ты мне предлагаешь? – вдруг рассердился Перстов. – Может, у вас где-нибудь завалялся гранатомёт или ракетная установка, допустим? Где-нибудь под прилавком стоит, пылится? Так поделитесь, я только рад буду.

- Нет, вот гранатомёта нет, - покачал головой старикан.

- Ну, вот и не надо тогда задавать глупых вопросов, - раздражённо фыркнул Максим. - Всё, спасибо за минералку. До свидания.

Парень развернулся, чтобы уйти, и в этот момент услышал произнесённую будничным тоном фразу алкоголика:

- Гранатомёта у меня, конечно, нет. Но вот танк – есть.
Максим развернулся снова.

- У вас есть танк? – не поверил он своим ушам.

- Ну, не совсем танк, - с некоей долей кокетства сказал старикан, поглаживая грязную бороду. – Вообще, это БТР. Но пулемёт на нём-то рабочий, и патрончики есть.

- Откуда у вас БТР?

- Это имеет значение? – старикан прищурился, глядя на Максима.

- На самом деле – нет, - Перстов кашлянул. – Что вы хотите за этот БТР?
- Ой, да я так тебе его отдам, - вдруг замахал руками алкоголик. – Налей мне
просто водочки, организуй закусочку, - и забирай на здоровье. Всё равно стоит без дела.

- Налейте ему, пожалуйста, за мой счёт, - попросил Люсинду Максим. – И закуски дайте.

- Только хорошей, - поднял старикан палец с облупившимся грязным ногтём. – Колбаски какой-нибудь. Чтобы, так сказать, это дело мы отмечали не просто пьянкой, а фуршетом.

Продавщица неодобрительно хмыкнула, покачала головой и полезла под прилавок. Перстов же до сих пор не мог поверить в происходящее. Если это не очередная подстава того морока, который с ним творится в последнее время, то БТР сейчас будет как нельзя кстати.

Старикан взял из рук Люсинды стакан водки и своеобразный бутерброд из куска лепёшки и оторванного от основной палки куска колбасы. Залпом выпив спиртное и даже не поморщившись, алкоголик в два захода съел бутерброд, а затем смахнул с бороды свежие крошки, оставив в ней только старый мусор.

- Хорошо! – крякнул он с чувством. – Теперь можно и повоевать. Кто, говоришь, наш сегодняшний враг?

- Спасибо, но мне помощники не нужны, - покачал головой Максим. – Отведите меня к транспорту, а дальше я сам.

- Да? – старикан снова прищурился, но на этот раз в его взгляде читалась неприкрытая насмешка. – А ты водить-то БТР умеешь?

- Как-нибудь разберусь, - чуть менее уверенно заявил Перстов.

- Э-э-эх, молодёжь, - тяжело вздохнул алкоголик. – Готовы с голой жопой на вождя идти. Ну-ка, шагай за мной. Я всё-таки через Афган и Чечню прошёл, так что всяко буду поумнее тебя в военных манёврах. Не отставай.

После этих слов старикан будто преобразился. У него появилась военная выправка, и
он едва ли не строевым шагом пошёл куда-то в сторону дач. Максим почесал в затылке, а потом, кивнув Люсинде на прощание, устремился вслед за военным. Парень не очень понимал, зачем это всё нужно его новому союзнику – тем более что он собирался воевать против своих же, пусть и бывших, сослуживцев. Но, с другой стороны, Перстов уже понял, что в этом городе, чем бы он ни был на самом деле, нужно задавать как можно меньше вопросов. Всё равно ответов на них практически никто не находит.

* * *
Но от одного вопроса Максим всё-таки не удержался.

- Так откуда у вас всё-таки БТР? – спросил он, едва поспевая за стариком.
Тот внезапно остановился как вкопанный и абсолютно трезвым взглядом начал буравить Перстова.

- Вот скажи, как бы ты поступил, - вдруг спросил он. – Допустим, ты военный, который прошёл две войны и имеет с десяток боевых наград и два серьёзных ранения. Тебе до полковника остаётся каких-то полгода, да и, по совести, его должны были дать уже после второй войны. И тут вдруг тебе заявляют, что всё, мол, пошёл вон из армии. А всё потому, что ты не хочешь участвовать в распилах и откатах, не хочешь покрывать мерзавцев, которые кормят солдат кошачьим кормом. Что вот ты станешь в этом случае делать?

- Ну, я бы просто всех перестрелял, - выдал самый очевидный для себя ответ Максим.

Старик немного обескураженно хмыкнул.

- Я не столь радикален. Был не столь радикален. Поэтому я просто в качестве выходного пособия взял себе БТР. Не то чтобы он мне был особо нужен – вовсе нет. Не привязывать же к нему плуг, чтобы огород пахать. Просто из-за пропажи техники такая буча поднялась, что большую часть того ворья, которая меня выжила, тоже скинули со всех постов. Некоторых даже судили. Так что этот БТР – это моё орудие мести.

- А сейчас? – уточнил Перстов. – Вы ведь сказали «был не столь радикален». Сейчас что-то поменялось?

- Сейчас, - старик вздохнул. – Сейчас я вижу, что вокруг творится какой-то ужас. Из людей делают стадо. Нынешние вояки и те, кто выше их, думают, что режим можно сохранить за счёт страха, за счёт какой-то идеи о том, что вокруг одни лишь враги, и только вождь знает, как победить их всех. А для этого нужны лишения – временные, но надолго. Мы такое уже проходили много раз в мире. Весь XX век таким был. А я так не думаю. Я как один из тех португальских капитанов, что свершили революцию гвоздик. Я хочу, чтобы всё изменилось без крови, чтобы мы все начали жить хорошо. Чтобы свобода была – а не застенки.

- Интересный подход, - чуть улыбнулся Перстов. – Только вот закавыка: крови вы не хотите, а на БТРе часть штурмовать собираетесь.

- Я не хочу крови мирных людей, - отчеканил старик. – А те, кто держит оружие в руках, служа режиму, - те недостойны жить.

- Спорный тезис, - покачал головой Максим. – Ведь они могут держать ружьё, боясь, что, если они его опустят, ружьё человека, стоящего за спиной, выстрелит им в голову. Но это явно не для данного момента беседа. Нам далеко ещё идти?

- Мы пришли уже давно, - военный махнул рукой куда-то в сторону, и только теперь Перстов увидел, что они стоят возле дачного домика, рядом с которым находится нечто большое, полностью накрытое брезентом. Старик (хотя, судя по только что случившемуся диалогу, Максим теперь сомневался в возрасте своего спутника) в одиночку стащил брезент с бронетранспортёра, и парень машинально ущипнул себя. Да, действительно, перед ним стоял настоящий БТР.

- Я только одно ещё спрошу, - Перстов почесал переносицу. – Как военные патрули до сих пор не засекли, что он здесь стоит?

- Ха, пусть попробуют сюда сунуться, - военный обошёл БТР вокруг, будто что-то проверяя. – Однажды я от них убегал, успел добраться до сюда, залез в машину и начал контратаковать. Так они в штаны наложили и так с дерьмом в кармашках побежали отсюда.

- А если они случайно сюда забредут? – не отставал Максим.

- Если бы да кабы, - рассердился старик. – Разговариваешь много. Не добрались – и слава Богу. Короче. Я сажусь за руль, ты встаёшь за пулемёт. Судя по твоим словам и автомату в руках, опыт в стрельбе у тебя имеется. Вот и посмотрим, на что ты годен. Погнали.

Перстов хотел возмутиться тем, что вообще-то это его война и он тут главный, но потом отказался от этой идеи. К тому же, старик решительно забрался на БТР, открыл люк и нырнул внутрь. Решив отложить выяснение лидерства на потом, Максим залез в БТР следом.

Внутри было холодно, а из-за плотного воздуха было тяжело дышать. Перстов постарался приспособиться к окружающей обстановке, делая короткие вдохи-выдохи, а потом решительно встал за пулемёт, одобрительно взглянув на полную ленту патронов.

- Если придётся стрелять, слишком долго на гашетку не жми, - предупредил военный. – Пулемёт, конечно, новый и в хорошем состоянии, но у них общая беда: они клинят от перегрева постоянно. Погнали.

БТР жутко загудел и тронулся с места, первым делом выломав забор. Так дикий зверь вырывается на свободу, сломав клетку. Тяжёлая машина резко рванула по просёлочной дороге и уже через несколько мгновений оказалась на выезде в центральную часть города.

- До части езды минут пятнадцать, - крикнул сквозь шум двигателя военный. – Скорее всего, нас засекут уже через пару минут. Так что будь готов отстреливаться.

- Понял, - прокричал в ответ Максим. Он уже давно был готов.

Прогноз старика сбылся с точностью до секунды. Едва БТР заехал в центральный район города, как по корпусу машины откуда-то слева начала бить автоматная очередь. Максим направил пулемёт туда и сделал пару одиночных выстрелов.

- Ну, я не имел в виду стрелять так мало, - прокричал военный.

- Я – снайпер, - ответил Перстов. – Мне много патронов и не нужно.

И действительно: БТР проехал мимо трёх лежащих на снегу изуродованных выстрелами
тел солдат и помчался дальше. Старик лишь покачал головой.

Через несколько сотен метров им на пути снова попался патруль из трёх солдат. Максим без особых проблем уложил всех тремя выстрелами, и в этот момент на БТР обрушился град пуль гораздо более мощного калибра.

- Машина с пулемётчиком справа! – закричал старик.

Перстов резко повернул пулемёт вправо и дал небольшую очередь по стоящему за стеклянной остановкой УАЗу без крыши с приделанным к нему пулемётом. Раздался звон стекла, стрельба прекратилась.

- Хорошо идём! – одобрительно крякнул старик. – Вижу по центру ещё одну машину. Мочи их!

Максим заметил ещё один автомобиль с пулемётом, идущий прямо на них, и начал было стрелять, но внезапно орудие выдало лишь щелчок и категорически отказалось работать.

- Похоже, у меня заклинило пулемёт, - сказал он военному.

- Твою мать! – выругался старик. – Попробуй починить и – держись!

В следующую секунду Перстова завалило на пол от того, что БТР резко ускорился. По машине снова застрочила пулемётная очередь. Однако через несколько мгновений раздался мощный удар, и где-то снаружи раздался взрыв.

- Вот так! – радостно ухнул военный. – Я их просто сшиб нахер. Давай чини пулемёт. Одним тараном мы ни за что не пробьёмся.

Максим попытался перезарядить пулемёт, но с таким оружием он ещё не сталкивался. Парень просто не понимал, что нужно делать.

- Ну что там? – крикнул военный, сосредоточенно глядя на дорогу.

- Да я ни черта в этом не смыслю, - признался Перстов. – У вас должно лучше получиться.

- Не успеем, - старик махнул рукой. – Похоже, мы в меньшинстве.

Максим поднялся и глянул во второе окошко. Они стремительно приближались к части, перед которой выстроилось огромное количество солдат, машин с пулемётами и такие же БТРы. Все они вытянулись в одну длинную линию, перейти которую в нынешних обстоятельствах было совершенно нереально.

- Есть предложения? – поинтересовался военный, чуть сбавив скорость.

- Не знаю, это вы же у нас стратегическим планированием занимаетесь, как я понял, - съязвил Максим. – А я предпочитаю надеяться на чудо.

Едва Перстов это сказал, как их БТР внезапно обогнало сразу несколько чёрных бронированных джипов с крутыми номерами вроде 001 и 777. Автомобили прикрыли собой бронетранспортёр, а ещё через секунду из их окон высунулись люди с автоматами, которые начали бесстрашно стрелять прямо по военным.

Удивительно, но на последних это произвело гнетущее впечатление. Солдаты, вместо того, чтобы держать строй и стрелять в ответ, просто начали разбегаться в панике. Лишь две машины с пулемётами выехали на встречу, но ни один из стрелков даже не успел нажать на спусковой крючок, поскольку град пуль накрыл их с головой.

- Это и есть твоё чудо? – поинтересовался военный, стараясь сохранять скорость, взятую неожиданными спасителями.

- Скажем так, я даже не очень понимаю, что происходит, не говоря уже о том, кто это такие, - Максим посмотрел на номера. – Хотя, кажется, догадаться можно. Это или бандиты, или власть.

- В нашем городе это одно и то же, - старик начал замедляться, так как машины тоже начали торможение. – Но ты, кажется, прав. Это ребята мэра.

Вся процессия остановилась возле бронетранспортёров военных, которые и не уезжали, и не стреляли. БТР Перстова и старика тоже остановился, и Максим с удивлением увидел, что не струсивших солдат возглавляет капитан Леонтьев.

Из джипов высыпали накачанные парни с автоматами, а с заднего сиденья одного из автомобилей вылез их главный – хорошо одетый и тоже спортивно сложенный мужчина лет сорока пяти. Обернувшись к Максиму и старику, он махнул рукой, приглашая их вылезти.

- Иди, - сказал военный. – Тебя зовут. К тому же, ты сам хотел войти в часть. Вот хорошая возможность сделать это с минимальным количеством крови.

- А вы?

- А я останусь на подстраховке, - старик, не отрывая взгляда, смотрел на мэрских головорезов.

- Что-то не так? – догадался Максим.

- А ты как думаешь? Тебя что, не смущает, что они здесь появились внезапно, когда нам понадобилась помощь? Какое-то очень уж неожиданное совпадение.

- Меня здесь уже давно ничего не смущает, - Перстов потянулся было к крышке люка, но в последний момент, поразмыслив, взял с собой автомат.

- Добрый день, уважаемый! – поприветствовал Максима мэр, когда тот вылез из БТРа и спрыгнул на снег. – Моя фамилия Климов, я руковожу этим городом.

- Я понял, - Перстов покосился на оружие в руках спутников Климова. – Пройти можно? Мне с капитаном нужно поговорить.

- Конечно-конечно, - мэр услужливо отошёл в сторону и дал знак своим головорезам расступиться. – Мы лишь пришли помочь вам, но никак не мешать.

Стараясь не вникать в сказанное Климовым, Максим подошёл к Леонтьеву и встал прямо напротив него, глядя капитану в глаза. Тот не шелохнулся и, казалось, совсем не удивился Перстову.

- Мне нужно попасть к Жанне, - сказал Максим безапелляционным тоном.

- Надо же, - капитан приподнял одну бровь. – Я же тебе говорил, куда её дел. Неужели ты прослушал?

- Не прослушал. Просто с того момента много что произошло, и… в общем, я не помню, что ты мне сказал.

- Понятно, - Леонтьев, кажется, не удивился и этому. – А что ты собираешься делать с Жанной, когда я тебя к ней отведу?

- Решим на месте, - Перстов моргнул. – Ясно только, что она – ключ к выходу отсюда, а мне здесь уже поднадоело. Что бы это ни было на самом деле – реальность или кошмар, - мне пора отсюда выбираться.

- То есть сама Жанна тебя не интересует? – с каким-то непонятным сожалением уточнил капитан.

- Сначала я должен её увидеть, - Максим немного нетерпеливо вздохнул. – Тебе придётся отвести меня к ней.

- Ладно, - просто сказал Леонтьев. – Только без этих всех ребят. Вдвоём. Я и ты.

- Почему?

- Сам подумай, - хмыкнул капитан. – Почему они, по-твоему, оказались здесь и сейчас рядом с тобой? Думаешь, они так осмелели после убийства Пиманова? Да чёрта с два. Они сидели тише воды и ниже травы. А тут за то время, что ваш БТР ехал сюда, они успели собрать мини-армию и попытались совершить блицкриг. Как ты думаешь, зачем?

Перстов задумчиво поиграл желваками, а затем повернулся и, положив автомат на плечо, подошёл к Климову.

- Один вопрос, - прищурившись, протянул Максим.

- Задавайте, - улыбнулся мэр.

- Если генерал Пиманов убит, то почему вы не снимете военное положение в городе? – улыбнулся в ответ Перстов, но его улыбка точно не предвещала ничего хорошего. 

- А зачем? – выражение лица Климова вдруг стало злым и напряжённым. – Военное положение – это очень удобно. Причём не только для меня или моих ребят, но и для самих жителей. Что плохого в том, что люди живут по установленным правилам и не знают горя? Они получают безопасную для них информацию, они совершают те действия, которые санкционированы, им не нужно думать о будущем – ведь за них всё уже решено. Людям ведь это нравится. Люди хотят жить под чужим руководством. Не нужно никакой ответственности.

- Надо же, - Максим даже искренне восхитился.

- Что? – злобно выплюнул вопрос мэр.

- Вы говорите слово в слово, как ваш идейный противник генерал Пиманов, - Перстов продолжал улыбаться, но сам уже продумывал, в какую часть тела мэра он будет стрелять. – Вот только незадача. Странный у вас город. Я здесь уже около недели. И знаете, что я заметил?

Климов тяжело задышал, чувствуя подвох. Чувства его не обманули.

- Жители, - отчеканил Максим. – Их нет. Здесь нет никаких жителей. Здесь есть 5-6 гражданских и вы. А всё остальное – это военные. Странный город, не правда ли?

Градоначальник сплюнул на снег.

- И что ты этим хочешь сказать? – неожиданно превратился он в обычного бандита. – Ты хочешь предъяву мне кинуть? А за базар ответить не зассышь?

После этих слов автоматчики Климова в едином порыве нацелили оружие на Максима.

- Интересный ход, - оценил Перстов и внезапно зевнул. – Только вот что. Ты мне тут не быкуй, лошара. А то я твой фейс быстро тебе начищу. Так что, если не хочешь получить маслину в лобешник, стой и не рыпайся. И быкам своим скажи, чтобы пукалки свои опустили. А мы с капитаном сядем в одну из ваших машин и уедем по делам.

Не ожидавший такого монолога мэр на секунду даже опешил, но быстро взял себя в руки.

- Так, братан, - примирительно поднял он руки. – Стопэ! Мы с тобой вообще-то по одну сторону баррикад. По ходу, тёрки у нас с тобой не по теме. Мы вас трогать даже не собираемся. Нам нужно то же самое, что и тебе. Точнее, та же самая.

Максим тяжело вздохнул. Конечно! Ему следовало догадаться, что здесь все, кроме пары человек, хотят заполучить Жанну. Ей-богу, это уже начинает надоедать. Пора всё это прекращать.

- Вот что, ребята, - решительно сказал Перстов. – Жанну вы не получите. Мы уезжаем. И даже не пытайтесь нам мешать. Иначе зашибу.

Максим повернулся, чтобы подойти к Леонтьеву, но сзади щёлкнули затворы автоматов.

- Нам нужна Жанна! – громко рыкнул Климов. – И ты нам её отдашь.

- Нет, вы совершенно тупые, - пробурчал себе под нос Перстов и посмотрел на
стоящего в нескольких шагах от него капитана.

- Как долго нам добираться до Жанны? – спросил он.

- Недолго. Но эти ребята с нами точно не поедут, - Леонтьев сделал странный жест рукой, указывая пальцем на землю. Максим кивнул: кажется, он всё понял правильно.
 
- Слышал, Климов? Вам с нами не по пути, - крикнул Перстов и тут же упал на снег.

Синхронно с ним лёг и капитан. А в следующую секунду воздух разрезали мощные пулемётные очереди. Это два БТРа с той и с другой стороны разрывали своими выстрелами всю команду мэра на мелкие клочья. Максим аккуратно перевернулся на спину и с садистским удовольствием понаблюдал за тем, как автоматчики штабелями валятся на снег. Один из пулемётных выстрелов буквально разорвал голову Климова на части. Через несколько секунд все, попавшие в кровавую мясорубку, были убиты. Перстов вскочил на ноги.

- Быстро поехали, - он буквально поднял со снега Леонтьева. – Я не удивлюсь, если ещё какая-нибудь рожа захочет заполучить Жанну. На всех БТРов не напасёшься.

Они вдвоём сели в один из джипов, который не попал под обстрел. Леонтьев сел за руль и повёл автомобиль куда-то в сторону дач и церкви, где, как сейчас постепенно вспоминал Максим, они впервые и познакомились. Посматривая в зеркало заднего вида, - не гонится ли за ними кто-нибудь, - Перстов почувствовал что-то вроде облегчения. Кажется, скоро всё закончится.

Джип проехал мимо церкви и на следующем повороте завернул направо. Перед Перстовым и Леонтьевым выросла небольшая абсолютно пустая деревушка. Автомобиль проехал по центральной улице, и Максим смог в деталях разглядеть пустые глазницы домов, покосившиеся заборы и скособоченные крыши. Джип завернул куда-то в пространство между двумя домами и встал.

- Приехали, - спокойно сказал Леонтьев. – Жанна в левом доме.
 
- В пустом доме без окон и дверей? – изумился Перстов. – Я думал, я один здесь в таких условиях жил. Она меня узнает?

- Конечно, - кивнул капитан. – Это же твоя Жанна.

- Знать бы ещё, кто это, - пробормотал Максим. – Ладно. Попробуем разобраться. Спасибо тебе, капитан. И прощай.

Леонтьев хотел что-то сказать, но Перстов быстро передёрнул затвор и выстрелил капитану из автомата в область сердца. Спутник Максима дёрнулся и быстро обмяк в водительском кресле. Он, кажется, даже не очень понял, почему это произошло.

А вот Максим теперь всё понимал. Он понял, что ему нужно делать. Ему нужно убить Жанну. Убить – и таким образом вернуться в обычную жизнь.

Выйдя из джипа, Перстов стиснул автомат в руках и медленно пошёл к дому. Минус был в том, что парень не знал, как выглядит эта Жанна, кто она и насколько сильна. Поэтому Максим на всякий случай приготовился стрелять сразу на поражение.
 
- Жанна! – крикнул он, решив не заходить в дом, где у его соперницы явно больше шансов, так как она его лучше знает. – Выходи! Я приехал за тобой!

В доме послышался шорох, и Перстов вскинул автомат. Сейчас всё должно стать, как раньше. Но тут Жанна появилась в дверном проёме, и парень был вынужден изумлённо опустить оружие.

Из дома на Максима вышла маленькая девочка. Несмотря на зиму, на ней был лишь лёгкий красный сарафан. В руках девочка держала большого – едва ли не больше её самой – плюшевого медведя.
 
- Жанна? – потрясённо уточнил Перстов.

- Мама! – радостно закричала девочка и, пробежав босыми ногами по снегу, крепко прижалась к Максиму, перед этим выбросив медведя на снег. Парень ошеломлённо посмотрел в глаза плюшевой игрушке. Та, кажется, тоже была немного в шоке.

- Как хорошо, мамочка, что ты пришла! – прощебетала Жанна. – Забери меня отсюда скорее! Я так скучала по тебе!

Перстов впал в некое подобие прострации. Он, конечно, всё ещё осознавал, что ему надо убить Жанну – эта мысль, всплыв в его мозгу несколько минут назад, всё ещё была основной. Но не маленькую девочку же! И почему, чёрт возьми, она называет его, мужика с брюшком, мамой?

- Мама, мы поедем домой? – спросила девочка, подняв на Максима невинные детские глаза.

Парень судорожно сглотнул и внезапно разозлился. Эта малявка издевается над ним! Нужно просто нажать на спусковой крючок – и он будет свободен. Просто один выстрел – и всё!

Решительно отстранив от себя девочку, Максим нацелил на неё дуло автомата и положил палец на крючок. Ещё мгновение – и всё будет кончено. Девочка абсолютно беззлобно смотрела на парня, и этот взгляд так дезориентировал Перстова, что он закрыл глаза, лишь бы только не видеть этих ясных глаз.

Внезапно у Максима резко начала кружиться голова. Перед закрытыми глазами замелькали разноцветные круги, в горле запершило, желудок начало выворачивать наружу, а ноги подкосились. Чувствуя, что теряет сознание, Перстов из последних сил сделал выстрел и упал на снег. Странно, снег совсем не был холодным. Скорее, он пах кожаной обивкой больничной кушетки.

- Она просыпается, - раздался знакомый Перстову мужской голос. – Приводите её в чувство.

«Какого чёрта! Я всё ещё мужчина, хоть и долго без секса!» - запротестовал Максим про себя, но в этот момент всё в очередной раз померкло.

Глава 10.

Майор юстиции Ольга Шершунова любила улыбаться, глядя на происходящие вокруг события, – даже несмотря на то, что её собственную жизнь нельзя было назвать слишком уж богатой на радостные поводы. Потеряв свою дочь (та погибла от пули безумного военного, который спьяну начал стрелять из окна по прохожим), Шершунова в 40 с небольшим лет была совершенно одна – без родных и близких. Тем не менее, даже это не заставило её стереть улыбку со своего лица – причём улыбку искреннюю.

Вот и сегодня по дороге на работу Ольга, улыбаясь, сидела внутри своей любимой малолитражки и, стоя в пробке, слушала радио. Безумно тараторящий диктор рассказывал что-то о тяжёлом положении небольших городков. Шершунова лишь смогла понять, что особо тяжёлое положение у города Камышов – то ли в Оренбургской, то ли в Астраханской области. Впрочем, дослушать историю падения города следователь не успела, так как в окно постучала ходящая между рядами бесполезно сигналящих друг другу автомобилей торговка.

- Минералка, пиво, сигареты, хлеб, колбаса, - выдала продавщица неожиданный ассортимент, когда Шершунова опустила стекло.

- Интересный у вас подбор товара, - мило улыбаясь, произнесла она, про себя подивившись необычному имени «Люсинда», написанному на самодельном бейдже женщины. – Я ещё понимаю, минералка и сигареты. Но пиво, хлеб и колбаса в пробке? Это забавно.

- Это маркетинг, - важно произнесла Люсинда и тоже улыбнулась. – На самом деле, там впереди огромнейшая пробка. Вы успеете выпить пива и протрезветь, пока просто доедете до причины затора. А дальше ещё всё объезжать замучаетесь. Это хорошо, если там аварий не будет, а то совсем проспект встанет.

- Так там не авария, что ли? – удивилась Ольга.

- Не, - махнула рукой торговка. – Перестрелка какая-то. Машину «скорой помощи» обстреляли, вроде как водителя и санитара убили. Так что там большая часть дороги перекрыта этими полосатыми лентами.

- Беда, - вздохнула Шершунова, но потом снова улыбнулась и протянула тысячную купюру женщине. – Мне бутылку минералки дайте, пожалуйста.

- Ну, вы даёте! – всплеснула руками торговка. – Где ж я вам сдачу найду?

Тем не менее, сдача нашлась, и Люсинда, охая, отдала Ольге минеральную воду и купюры. Шершунова ещё раз поблагодарила женщину улыбкой и, открыв бутылку, сделала несколько больших глотков. Вода показалась следователю кислой, и она, поморщившись, закрутила пробку и выкинула бутылку на заднее сиденье. Если впереди, действительно, такая пробка, нужно искать, где припарковать машину. Что поделать, придётся пройтись до управления пешком.

Потратив минут пятнадцать, чтобы дотащиться до свободного парковочного кармашка и оставить машину там, Ольга в лёгкой куртке зашагала вдоль проспекта, ежась от пронизывающего ветра. Нужно было теплее одеваться, но кто ж знал. Шершунова прошла мимо места преступления, из-за которого и образовался затор, и, бросив взгляд на два лежащих мужских тела в халатах, ускорила шаг. Несмотря на свои погоны майора под курткой и должность следователя по особо важным делам в Главном управлении МВД, женщина небезосновательно полагала, что считать важным каждое дело, даже если это обстрел медицинской бригады в центре Москвы, не стоит. К тому же, нужно торопиться. Опаздывать на работу было нежелательно: в Главке были кадровые перетряски по линии начальства, а новый шеф – генерал Пиманов – был переведён из военной прокуратуры и в силу своего естества опозданий не любил. На это можно было бы закрыть глаза, но приставленный к Шершуновой в помощники лейтенант Жевнов всё из той же военной прокуратуры обязательно ведь сдаст, потому что ещё та сука.

Ольга успела вовремя. Дежурный привычно отдал честь на проходной, а встретившиеся по пути на пятый этаж (опять лифт не работает!) молодые ребята из разных отделов с интересом посматривали Шершуновой вслед, что, конечно, не могло её не радовать: в свои годы она была ещё очень хороша.

Первым делом Ольга заглянула в кабинет Жевнова и увидела, как он, красный от злости – ну, и ещё от ожирения, - допрашивает какого-то старика, похожего на очень долго не мывшегося и не брившегося бомжа.

- Я тебя последний раз спрашиваю, - лейтенант, казалось, был готов наброситься на своего собеседника. – Откуда у тебя на твоём приусадебном участке взялся БТР?

- Так я ж говорю, - было заметно, что старик ещё не отошёл от предыдущего выпитого спиртного. – Если тебя вышвыривают, как собаку, на улицу за полгода до пенсии, то…

- Хватит! – рявкнул Жевнов и даже привстал. – Взять бы тебя да по законам военного времени…

- Лейтенант Жевнов! – вынуждена была повысить голос Ольга. – Держите себя в руках!

Помощник Шершуновой кашлянул и смущённо сел на место.

- Прошу прощения, товарищ майор! – недовольно процедил он. – Не заметил вас.

- А что, если бы меня не было, этот революционный спектакль продолжился бы? – строго поинтересовалась Ольга.

Жевнов не ответил, а только обиженно засопел.

- Вот я и говорю, - обрадовался старик, обращаясь к внезапной новой союзнице. – Я говорю, что вокруг творится ужас. Из людей делают стадо…

Ольга решительно вышла из кабинета, не желая с утра портить себе настроение подобными бреднями, и тут же столкнулась лицом к лицу с генералом Пимановым. Полный генерал, несмотря на прохладу в коридоре, вытирал пот со лба.

- О, майор! – миролюбиво сказал он. – Вы-то мне и нужны. Чего на чай не заходите?

- Это попытка меня так завербовать? – улыбнулась Шершунова.

- Зачем вербовать? – удивился Пиманов. – У нас вроде конфронтации нет. Я по другому поводу с вами поговорить хотел. Делом о пропаже депутата Пахомова вы ведь занимаетесь?

Улыбка сошла с лица Ольги.

- Да, я, - мрачно подтвердила она. – Я сразу хочу сказать, что там многое смахивает на то, что это всего лишь инсценировка, а не исчезновение. Но…

- Да пофиг мне, что там, - отмахнулся Пиманов. – Мне сегодня с Госдумы звонили. Этот Пахомов, чёрт его дери, какая-то шишка у либералов. Они там на говно уже изошли, требуя скорейших действий. Так что ты мне через два часа приготовь-ка справочку об этом деле: какие мероприятия проведены, что ещё планируется провести. Ну, как обычно, в общем. Попробуем этим депутатам кинуть эту кость, пусть погрызут и успокоятся.

- Товарищ генерал! – высунулась из приёмной секретарь. – Вам Климов из мэрии звонит. Говорит, это срочно. Прямо истерит.

- Твою мать! – раздражённо воскликнул генерал. – Как же меня задолбали эти политики! Ввести бы сейчас военное положение, да всех их пострелять! Ох, народ меня бы боготворил.

Досадливо стукнув кулаком о стену, Пиманов пошёл обратно к своему кабинету. Шершунова хотела было улыбнуться, но сказанные генералом слова о деле Пахомова не дали её настроению вернуться в прежнее русло, и женщина, нахмурившись, отправилась писать нужные бумажки. Утро было безнадёжно испорчено.

В своём кабинете, однако, Ольга немного вернулась к бодрому расположению духа, поскольку на стене напоминанием о её успехах висели копии приказов о присвоении государственных наград за поимку и посадку четырёх опасных преступников. Собственно, всех четверых в итоге заперли в психушке, это оказались редкостной скотинистости маньяки. Но ключевую роль в сборе доказательной базы сыграла именно Шершунова. И память о предыдущих своих подвигах подстёгивала женщину к дальнейшей работе. Работе над тем, чтобы найти и посадить за решётку депутата Пахомова. Он должен был стать пятым – пятым крупным её делом.

Собственно, пропажа депутата, из-за чего в Госдуме все так всполошились, была лишь вершиной большого преступного айсберга. И Ольга была одним-единственным человеком, кто из разных дел смог этот айсберг собрать. И хотя многое было построено на гипотезах и допущениях, у Шершуновой работала профессиональная интуиция, и она говорила, что Пахомов – никакая не жертва. Он – палач.

В поимке депутата, которого называли системным оппозиционером, близким к действующей власти, у майора Шершуновой была личная корысть. Два года назад во время празднования Нового года на даче у Пахомова сгорело 15 человек, в том числе родители Ольги, известные учёные-врачи. Официальная версия не выдерживала никакой критики: якобы от какого-то коктейля с огнём загорелся дом. Пахомов всех, кого только мог, купил, и пожарные, следователи (Ольга не имела права вести это дело), врачи – все дружно стали повторять эту ерунду про коктейль. Вот только Шершунову, которая на фоне общего единодушия тоже едва не поверила в эту версию, смутило, что сам Пахомов остался жив. Проведя собственное неофициальное расследование, Ольга почти наверняка могла сказать, что на самом деле в доме было несколько взрывов, от которых и начался пожар. А никто не смог выбраться, потому что Пахомов, якобы вышедший покурить (и кто мешал ему курить в своём же собственном коттедже?), просто автоматически заблокировал все двери. У оставшихся в доме гостей не было ни единого шанса выжить.

Ольга собрала все доказательства воедино и пошла с материалом к начальству. Но тогдашний начальник Главка даже слушать её не стал. Тогда Шершунова отослала материал сразу в несколько крупных газет. И снова безрезультатно. Пахомов, хоть и не был первым лицом даже в своей партии, амбиции имел запредельные – поэтому «подмазал» все медиаресурсы и все правоохранительные органы в расчёте на дальнейшую карьеру.

Но это было не единственное дело, связанное с Пахомовым. Через несколько месяцев после пожара в его коттедже депутат потерял сына. Отпрыска Пахомова, который сидел в инвалидной коляске из-за травмы, полученной в детстве, убили на выпускном вечере – и Пахомов в тот момент стоял рядом с сыном. Ошеломительная по своему сочувствию реакция всех федеральных СМИ была мгновенной, но Ольгу смутило не это. Получив по знакомству доступ к материалам дела, Шершунова наткнулась на запись видеокамеры, которую делал один из счастливых родителей. На этой записи было чётко видно, что сразу после выстрела, глядя на убитого сына, Пахомов довольно улыбается. Так как Ольга знала больше остальных, природа улыбки депутата могла означать только одно: он и есть заказчик убийства своего сына.

Не выдержав, Шершунова попробовала лично встретиться с Пахомовым, но он согласился лишь поговорить по телефону – видимо, небезосновательно боялся за свою шкуру. И когда Ольга спросила про улыбку, депутат сначала что-то забормотал, а потом просто бросил трубку. Попытки вновь дозвониться ничего не дали, а через несколько дней начальник Главка прозрачно намекнул, что больше лезть до уважаемого человека не нужно, если она сама не хочет никаких проблем в карьере.
Потом Шершуновой было не до депутата: у неё погибла дочь. Впав от этого в некое подобие интеллектуального анабиоза, Ольга полтора года жила чисто машинально, и очнулась только недавно, когда узнала, что Пахомов внезапно пропал.

Воспользовавшись чехардой в руководстве и всеми правдами-неправдами выбив это дело под свой контроль, Шершунова быстро смекнула, что депутат-убийца замышляет что-то ещё. Но вот что – ей пока не было понятно.

Ольга села за стол, повесив перед этим куртку в шкаф, и посмотрела на фотографию молодой красивой девушки, стоящую на столе, - единственная вольность из обычной жизни, которую майор позволяла себе на рабочем месте. Это было единственное фото её погибшей дочери Анны. Горькая правда жизни: когда твой ребёнок молод, ты уверена, что фото делать не так уж и обязательно (дочь почему-то не любила соцсети, поэтому там её изображений быть не могло), - успеет ещё нафоткаться. А потом выясняется, что и на надгробие снимка нет. Хорошо, у Ани был знакомый портретист – он, узнав о трагедии, за одну ночь нарисовал её лицо – этот портрет и перенесли на надгробие. А фото, где Анна, чуть улыбаясь, стоит на набережной Москвы-реки, Ольга поставила себе на стол.

Женщина так погрузилась в тяжёлые мысли, что не заметила, как в кабинет кто-то вошёл. А когда гость негромко кашлянул, Ольга посмотрела на него и расстроилась ещё больше: перед ней опять стоял Леонтьев.

- Слушай, тебя вместе со всеми из военной прокуратуры сюда перевели, чтобы ты ежедневно ко мне заходил и напоминал мне обо всём? – немного раздражённо сказала она.

Вместо ответа капитан сел за стол напротив Шершуновой и стал пристально буравить её взглядом. Ольга уже и не думала об улыбке. Ей просто хотелось, чтобы он ушёл и не начинал старую песню снова.

- Послушай, мы не можем постоянно уходить от этой темы, - наконец, произнёс Леонтьев. – То, что ты пытаешься всё забыть, не делает тебе чести.

- Это была ошибка. Трагическая ошибка, - отчеканила Шершунова.

- Ошибка?! – внезапно взорвался Леонтьев. – Ты вообще понимаешь, что ты мелешь? Ты взяла ребёнка из детдома, а потом его бросила на меня – ты это называешь ошибкой?!

- Тихо ты, не ори! – цыкнула Ольга. – Если что, ребёнка мы брали вместе, и ты меня тогда не отговаривал.

- Так ты вообще-то сама её хотела! – воскликнул капитан. – Ты мне лично говорила, что хочешь, чтобы кто-нибудь восполнил потерю Ани, ты указала на Жанну. Ты заставила её поверить в то, что у неё теперь есть новая мама. А потом тебя переклинило, и ты съехала на квартиру Ани, совершенно не желая ни со мной, ни с Жанной контактировать. Бойкот на полтора года. Трубки не берёшь, к дверям не подходишь. Ладно, ты меня вычеркнула из своей жизни, хотя и я тебе ничего плохого не сделал. Но о девочке ты подумала.

Внезапно Шершунова сморщилась и через секунду горько зарыдала, уронив голову на стол. Леонтьев смутился и неловко попытался погладить Ольгу по голове, но та оттолкнула его руку и подняла на капитана заплаканные глаза.

- Думаешь, я её бросила? – всхлипнула она. – Думаешь, я её не люблю и я плохая мать? Да ты знаешь вообще, чего мне стоило это решение? Знаешь, что я по ночам не сплю и всё порываюсь приехать к вам?

- Так и приезжай! – всплеснул руками Леонтьев. – В чём проблема-то?

- Я боюсь! – снова заплакала Ольга. – Я за вас боюсь! То дело, которым я сейчас занимаюсь… и которым тайно занималась раньше… в общем, мне кажется, что именно из-за него убили Аню. И я… я виновата в том, что произошло. И я… я больше не хочу никого терять. И я… мы с вами…

Остаток мысли потонул в новой порции слёз. Капитан помолчал, не зная, что сказать в ответ, а потом поднялся и подошёл к двери. Около неё он обернулся и внезапно ласково улыбнулся.

- Ты сильная женщина, Ольга, - сказал он. – За это я тебя и люблю. И если ты считаешь, что твой поступок способен защитить Жанну от неприятностей, - значит, так и должно быть. Только вот что. Если ты захочешь увидеть нашу дочь – она тебя ждёт у моей матери в деревне. Ждёт каждый день. Имей это в виду.

Капитан вышел, оставив Шершунову одну. Женщина ещё немного поплакала, а затем, успокаиваясь, села приводить себя в порядок. Слова её гражданского мужа не то чтобы её успокоили или взбодрили, но, по крайней мере, хотя бы частично оправдали те проблемы, которые Ольга придумала несчастному ребёнку, по сути, второй раз лишившемуся матери.

Постепенно успокоившись, Шершунова начала составлять никому не нужную бумажку о работе, проведённой по поиску пропавшего Пахомова. Бумажная рутина Ольгу тяготила, но если она хочет найти депутата и привлечь его за всё, что он сделал, бюрократию нужно блюсти идеально – иначе дело у неё заберут, и тогда на том, чтобы восстановить справедливость, можно будет ставить крест.

Зазвонил кабинетный телефон. Ольга сняла трубку и по первым звукам с той стороны
поняла, что если день начался тяжело, то он так же тяжело будет идти до самой ночи. Звонил Дрозденко – журналист, который как-то взял у неё большое интервью и с тех пор почему-то уверенный в том, что Шершунова ему закадычный друг и должна решать его проблемы. Проблема была на национальной почве.

- Ольга, здравствуйте! – заплетающимся языком сказал Дрозденко (кажется, его звали Фёдор). Он уже с утра успел принять настолько, что теперь с трудом подбирал слова. – Я снова по своему вопросу. Меня опять оскробля… оскорбляет редактор, Витька Шинкарук. Он говорит, что я – фашист, бен… бендеровец, и что он меня уволит. Разберитесь, пожалуйста. Вы же… по… полиция.

- Послушайте, - устало ответила Шершунова. – Вы обращаетесь не по адресу. Вам нужно идти – ну, не знаю, - в Союз журналистов, в прокуратуру или в суд. А мы в МВД – мы вам помочь ничем не можем.

- Да вы просто тоже с ним заодно! – внезапно крикнул в трубку Дрозденко. – У меня дед Киев брал, а вы считаете, что меня можно оскробля… оскро… мне можно хамить! Это вы фашистка. И вы знаете кто? Ватница вы! Вот вы кто!

- Да ты достал! – заорала Ольга. – Иди проспись, алкаш! А ещё раз позвонишь – я тебя за насилие в отношении представителя власти закрою. Понял, урод?
В бешенстве бросив трубку на рычаг, Шершунова скомкала справку, которую она писала для генерала Пиманова, и ожесточённо выбросила её в мусорное ведро. Телефон зазвонил снова.

- Да я тебе неясно, что ли, сказала? – завопила Шершунова, поднимая трубку. – Ты у меня сядешь – и надолго. Понял меня?

- Прошу прощения, - немного обескураженно ответил с той стороны незнакомый мужской голос. – Я, наверное, не вовремя. Может, мне стоит перезвонить?

- Нет, извините меня, - пришла в себя Ольга. – Хулиганы просто всякие звонят. Вообще уже обнаглели, полицию не боятся. Ещё раз простите. Я вас слушаю.

- Вы ведь майор Шершунова, всё верно? – уточнил собеседник.

- Ну, да. Говорите.

- Видите ли, - мужчина немного замялся. – У меня есть для вас важная информация касательно пропавшего депутата Пахомова. Я слышал, что вы занимаетесь этим делом.

- Конечно! - Ольга почувствовала, что её сердце взбесилось в её груди. Но она тут же спохватилась. – Представьтесь, пожалуйста. Я не очень доверяю анонимным звонкам.

- Простите, - спокойно, но настойчиво парировал голос. – Но по телефону я представляться опасаюсь. Вы можете называть меня… не знаю, Иисус, допустим. И потом, информация важная. Вы же не думаете, что я буду говорить её по телефону?

- Хорошо, Иисус, - Шершунова почувствовала какой-то подзабытый уже раж. Такой азарт она испытывала, когда вычисляла убийц-маньяков, за поимку которых её наградили. Так ищейка берёт след, а тут след сам идёт в руки. – Тогда назначьте время и место встречи. И я подъеду.

Мужчина в трубке с сомнением вздохнул. Кажется, ему не совсем понравилась такая поспешная радость Ольги.

- Если честно, я не очень уверен, что поступаю правильно, - сказал он. – Вот даже сейчас позвонил, а сомневаюсь, понимаете?

- Да, конечно, я понимаю, - успокаивающе согласилась Ольга. – Но, я хочу вас заверить, если вы поможете мне найти Пахомова, то вы фактически поможете предотвратить большое зло. Поверьте, это очень важно.

- Ну… ладно, - мужчина, кажется, решился. – Вот что. Я понимаю, что для вас эта информация важна, но я должен ещё раз удостовериться в её правдивости. Давайте поступим таким образом. К вечеру я уже точно буду всё знать. Предлагаю встретиться в 23:00 на складах возле станции «Рижская». Когда приедете – заезжайте вглубь. Там сторожа в запое, вас даже не заметят. Я буду вас ждать в самом центре территории. Да вы меня увидите. Приедете?

- Приеду, - пообещала Ольга, запоминая адрес. – Вы хотите за информацию какое-то вознаграждение?

- Ну… - мужчину явно смутил этот вопрос. – Я, наверное, не откажусь, если вы предложите, но первоначально я как-то об этом даже не подумал.

- Я вас поняла, Иисус, - Шершунова взглянула на часы. О Боже, только десять утра! Она же замучается ждать! – Ждите. Я приеду.

- Да, ещё одна просьба, - спохватился Иисус. – Приезжайте, пожалуйста, одна. Я не очень хотел бы, чтобы много людей знали, кто я такой.

- Хорошо, договорились, - Ольга попрощалась и аккуратно положила трубку на рычаг. А затем счастливо вскинула вверх кулаки и едва не закричала от радости. Впрочем, она тут же посерьёзнела и потребовала от себя самой быть скептиком. Кто знает, что там за информацию принесёт этот Иисус? Но профессиональная интуиция и просто желание поскорее найти и засадить за решётку Пахомова этот вопрос быстро отправили в бан.

Следующие девять часов тянулись вечность. Ольга успела написать справку, разобраться со старыми зависшими делами, дать нагоняй Жевнову, потом ещё один и снова разобраться с делами. Рабочий день закончился, но до времени выезда оставалось ещё три часа. И Шершунова даже подумать не могла о том, чтобы поехать домой и дожидаться нужного времени там. Она, кажется, даже не ела и не пила сегодня ничего, кроме той минералки утром. Ну, ничего: если информация, действительно, окажется, важной, Ольга самолично побалует себя какой-нибудь вредной, но очень вкусной едой.

Едва часы показали 21:00, Шершунова сорвалась со своего места и помчалась к машине, которую она оставила за несколько кварталов от работы. До «Рижской» ехать не очень далеко, но пробки из-за зимы были и в это время. Так что лучше приехать с запасом.

Около машины Ольгу ждал маленький неприятный сюрприз: двое гаишников крутились возле её иномарки с твёрдым намерением выписать штраф или вовсе забрать машину на штрафстоянку. Увидев решительно идущую к ним Шершунову, один из гаишников осклабился, надеясь вдоволь поизмываться над «курицей за рулём», однако, увидев удостоверение в руках у Ольги, тут же потух. Женщина быстро села в машину и, обдав автоинспекторов снегом из-под колёс, рванула в сторону места встречи.
Разумеется, интуиция Шершуновой её не подвела: она попала в пробку. Недовольно посигналив вялотекущему потоку автомобилей впереди себя, Ольга с лёгкой тревогой посмотрела на огромную нависающую над улицей трубу какого-то завода, располагающегося здесь. Страх опоздать на встречу был иррационален, но Шершунова всё равно боялась. А вдруг Иисус уйдёт, не дождавшись её? А вдруг он передумал? Вдруг информация не подтвердилась? Ожидание вкупе с неизвестностью вызывали у Ольги самый настоящий мандраж. Наконец, поток машин продвинулся вперёд, и Шершунова смогла обогнать колонну автомобилей по встречной полосе и резко свернуть в нужный поворот. Сзади раздались возмущённые гудки, но, кажется, обошлось без аварий.

Она успела вовремя. Часы на приборной панели показали ровно 23:00, когда иномарка Ольги залетела на территорию складов и стала кружить по рядам в поисках выезда в центр. Так, кажется, это средний ряд – и вот его центр. Стоп, машина!

Ольга быстро отстегнула ремень безопасности и выпорхнула наружу. Ну, где же он? Неужели не пришёл?

Сзади раздался небольшой хруст снега. Шершунова обернулась и увидела сутулого молодого мужчину, стоящего неподалёку от неё. Приветственно махнув рукой, она подошла к нему.

- Здравствуйте, - мило улыбнулась Ольга, подойдя к мужчине почти вплотную. Ничего особенного в Иисусе не было, если не считать, конечно, портящего его брюшка. – Не самое лучшее место для встречи вы выбрали, скажу я вам. Сами-то как сюда добирались?

Парень секунду помолчал, а потом тоже улыбнулся.

- Здравствуйте, - сказал он. – Так вышло, извините.

- Да ничего, - Шершунова подмигнула. Она радовалась уже тому, что её информатор не побоялся и пришёл. – Так даже лучше. Вы говорили, у вас есть какие-то сведения о пропаже Пахомова. Я вас внимательно слушаю.

Молодой человек уставился на неё и ничего не говорил. Так продолжалось некоторое время, и Ольга перестала улыбаться. Что-то здесь не то.

- Что-то не так? – она с тревогой взглянула на парня.

Парень тряхнул головой, словно приходя в себя. Затем он ещё раз улыбнулся.

- Нет-нет, всё в порядке, - сказал Иисус. В следующее мгновение он засунул руку за пазуху, быстро достал пистолет и, приставив его к груди Ольги, два раза нажал на спусковой крючок.

Шершунова почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног. Особой боли в груди она не почувствовала – скорее, это были какие-то уколы. Начала кружиться голова, Ольгу начало заваливать на землю. Кажется, она глупо подставилась.

«Ну, и пусть так, - подумала она про себя. – Лучше я погибну, чем Жанна».

Спустившись на снег, Ольга остекленевшим взглядом уставилась на склонившегося над ней парня. Дуло пистолета он приставил к её лбу. В следующую секунду резкий удар выключил у Ольги картинку, звук и сознание.

* * *

Первым, кого увидела Ольга, когда очнулась, был Пятый. Он стоял над ней в медицинском халате и немного озабоченно, но при этом вполне довольно рассматривая его лицо. Кровь прилила к голове Шершуновой, и она в ярости попыталась схватить его руками, но смогла лишь неловко дёрнуться: женщина была крепко привязана к какой-то больничной койке, обитой кожей. Пятый отреагировал на движение Ольги лёгкой усмешкой.

- Я убью тебя, сволочь, за своих родителей! – закричала Шершунова.

- Гм, - Пятый кашлянул. – Кажется, нам с вами ещё нужно будет поработать. Так. Для начала давайте успокоимся. Вы помните своё имя?

- Разумеется, я его помню! – тяжело дыша, злобно сказала Ольга. – И не надо мне зубы заговаривать. Как только я освобожу руки, я тебе ими вырву кадык, а затем оторву тебе голову, понял?!

- Всенепременно так и произойдёт, - закивал головой Пятый, словно издеваясь над женщиной. – Только ответьте ещё на один вопрос: а как меня зовут?

- Ты – Пятый! – выкрикнула Ольга. – А фамилия твоя… фамилия… Чёрт!

Затылок Шершуновой пронзила резкая боль. Она охнула и, за неимением возможности обхватить голову руками, сжала посильнее глаза, стараясь отогнать боль. Фамилия Пятого вертелась на языке, но создавалось ощущение, что нечто внутри Ольги блокировало ей доступ к ней.

- То-то и оно! – довольно потёр руки Пятый. – Всё работает, как я и предполагал. Гениально! Я гений!

Его радостная рожа исчезла из поля зрения: Пятый стал расхаживать по комнате вне поля зрения Ольги. Женщина выгнула шею, насколько это было возможно в её положении, и увидела, что она лежит в своей полицейской форме на кушетке возле какого-то странного прибора. Это было нечто похожее на компьютер, от которого шли провода со странными присосками на концах. На мониторе мелькали какие-то картинки и, присмотревшись, Ольга с удивлением поняла, что перед ней вид из окна той самой квартиры в Камышове, где она оказалась несколько дней назад. Только было нечто, заставляющее Шершунову внутри испытывать тревогу: ей почему-то казалось, что она всё это время была мужчиной. Каким-то странным мужчиной, которого она вроде как видела до этого. Это было очень странным, и женщина попыталась вспомнить, где она встречалась с тем мужчиной. Но резкая боль вновь пронзила затылок, заставив Ольгу уронить голову обратно на кушетку и закрыть глаза – настолько ей было неприятно.

- Как вы себя чувствуете? – раздался вдруг рядом знакомый мужской голос. Шершунова открыла глаза и увидела над собой лицо того самого мужчины – точнее, даже парня. Он смотрел на неё пристально, но в его глазах читалось полное отсутствие любых эмоций.

- Я ничего не понимаю, - прошептала Ольга, всё ещё чувствуя головную боль. – Что со мной? Где я? Что вообще произошло?

- Всё будет хорошо, - ровным голосом произнёс парень. – Вам не о чем беспокоиться. Главное – вы живы.

Произнеся эти странные в нынешней ситуации фразы, парень тоже отошёл. Головная боль тоже стала отступать. Ольга попыталась сосредоточиться и успокоиться. После нескольких глубоких вдохов (почему-то в двух местах сильно болела грудь) женщине это удалось, и она решила вспомнить всё, что было. Превозмогая нарастающую опять мигрень, Шершунова восстанавливала в голове события последних дней. Поразительно, но воспоминания начинались с момента, как она оказалась в Камышове. Всё, что было до этого, словно покрылось туманом. Было ещё воспоминание о родителях и их гибели, но парадоксальным образом Ольге казалось, что по хронологии это произошло позже, чем всё случившееся в Камышове.

- А вот и снова я! – Пятый по-прежнему сиял от радости, и Шершунова с неприязнью закрыла глаза, лишь бы только не видеть его. – Ну-с, милочка, вы уже успокоились?

- Я тебе не милочка, понял?! – снова взбесилась Ольга. – Отпусти меня! Я тебя убью!

- Ахаха, забавно! – искренне развеселился Пятый. – То есть если я вас отпущу, вы меня убьёте? Отлично! Но какой смысл мне тогда вас отпускать?

- Тогда убей меня, - вдруг спокойно сказала Шершунова. – Я всё равно не понимаю, что произошло. Давай! Убивай меня! Что ты медлишь?

Пятый хмыкнул и, пододвинув к кушетке стул, сел рядом с Ольгой.

- Нет, убивать я вас не буду, - серьёзно сказал он. – Мне в этом нет никакого интереса. А вот что произошло – я вам расскажу. Не потому что я вам что-то должен
– просто вы первая, на ком я опробовал технологию замены памяти. Так что я с вами поделюсь истиной, как с непосредственным участником исследования.

- Лучше поделись со мной, зачем ты убил моих родителей, скотина! – Ольга хотела плюнуть в эту наглую рожу, но в горле всё пересохло, и женщина закашлялась.

- И до этого дойдём, - кивнул Пятый. – Только давайте договоримся перед рассказом об одной вещи: вы меня послушаете и постараетесь не оскорблять – по крайней мере, до тех пор, пока я всё не расскажу. Договорились?

Шершунова ничего не ответила, отвернувшись в сторону непонятного прибора. Странно. На экране был вид из окна, но в нём не было трубы завода. А Ольга прекрасно помнила, что труба была.

- Ну, значит, договорились, - воспринял молчание женщины как согласие Пятый. – Скажите, вы помните, кем были ваши родители?

- Они были учёные, - буркнула Ольга. – Вы и сами это прекрасно знаете.

- Знаю, - кивнул Пятый. – Но только они были не просто учёные. Они были учёные-врачи и занимались исследованиями человеческого мозга. Причём не просто так. Я не буду очень долго вас интриговать, скажу сразу: ваши родители работали под чутким руководством спецслужб.

Шершунова резко повернула голову.

- Ты врёшь! – воскликнула она.

- Не-а, - покачал головой Пятый. – Более того, они работали под их руководством много лет – ещё с советского времени. А их коллегой и соратником по исследованиям был ваш покорный слуга.

- Этого не может быть! Ты всё врёшь! – закричала Ольга. – Мои родители были учёными с мировым именем. Они никогда бы не стали работать на спецслужбы – потому что это зло, а мои мама и папа творили на благо добра.

- Кажется, этот шаблон откуда-то из детства, - задумчиво пробормотал Пятый. – Возможно, ваши же родители его и произносили где-нибудь на кухне или среди друзей. Чтобы подозрения отвадить, так сказать. Я знаю, вы сейчас это не помните, но вообще-то именно благодаря родителям вы пошли работать в полицию. Точнее, они не были в восторге от этого, но кураторы из ФСБ настояли на том, чтобы вы попали в структуру МВД. Так спокойнее, когда у твоих подшефных есть родной человек в виде своеобразного заложника и даже адепта системы. Хотя в одном вы правы: ваши родители, действительно, были людьми, стремящимися к добру. Это их и сгубило, кстати.

- Ты их убил! – снова воскликнула Шершунова, всё ещё не веря словам Пятого.

Однако в голове всплыло предательское воспоминание: Ольга переходит в 11-й класс,
и у неё проходит длинный разговор с родителями о выборе профессии. Девушка хочет быть учителем, но родители внезапно настаивают на поступлении на юридический, объясняя это блестящим аналитическим умом дочери и хорошими перспективами в будущем. Ольга удивляется тому, что родители не хотят уступать ей в её желаниях, но всё-таки соглашается с доводами родных.

- В последние годы ваши родители и я работали над одной интересной темой, - Пятый словно и не заметил последней фразы Ольги – а может, просто привык к ней. – Нам была поставлена задача понять, можно ли в подсознание человека, в его кратковременную и долговременную память внедрить воспоминания, мысли и поступки другой личности. Конечно, скажете вы сразу же, существует много разных примеров из реальной жизни на эту тему. Взять тех же гипнотизёров или экстрасенсов – ведь они могут внушить человеку, что у него в прошлом было нечто такое, о чём он просто не помнит. Да тех же гадалок взять. Раскидывают они карты Таро и говорят: была у тебя в жизни любовь несчастная. И ты начинаешь подгонять задачу под решение: вспоминаешь какую-нибудь веснушчатую одноклассницу из 8 «Б», которая тебе отказала в поцелуе – вот тебе и несчастная любовь.

Пятый поднялся и зашагал по комнате. Ольга хотела было поднять голову, но потом просто закрыла глаза. Она понимала, что Пятый – убийца и должен быть уничтожен ею самолично, как и те четверо маньяков, которых она убила в Камышове. Но сейчас ей было даже интересно, что скажет этот псих ещё. К тому же, ко всему этому могли быть причастны и её родители.

-  Но это внушение легко разбивается, если вдруг начать сопоставлять факты, - голос Пятого проникал прямо в мозг Шершуновой. – А человек, которому что-то внушили при помощи гипноза, обратим – эти мысли можно убрать. Мы же работали над тем, как заставить человека прожить в своей голове кусок чужой жизни, как заставить его искренне считать, что эти события происходили с ним на самом деле.

- И зачем это всё нужно? – открыла глаза женщина.

- Нам не докладывали, но я могу представить мотивы наших кураторов, - ответил откуда-то из глубины комнаты Пятый. – Вот допустим: вам нужно покрыть убийцу (к примеру, он полицейский, ФСБшник или тот же депутат), а для этого лучше всего найти подставного виновного. Но возможны нюансы: вдруг подставное лицо скажет что-то не то или захочет признаться в подставе? В конце концов, он может просто всё перепутать, и тогда обман вскроется. А вот если его заставить прожить эти моменты в своей голове, заставить его «совершить» это убийство так, как оно происходило, - тогда он сам во всём признается и, во время тех же следственных экспериментов, будет показывать всё, как было на самом деле. Человек сам в это будет верить. Удобно, не так ли?

- Это подло, - отчеканила Шершунова.

- А вы хотели от наших спецслужб благородства? – усмехнулся её собеседник. – Ах, бросьте, Ольга! И я, и ваши родители – мы прекрасно понимали, на кого работаем и с какими целями. Вот только незадача: когда ваши мама и папа смогли доказать теоретически возможность такого проникновения в чужую память, - они испугались. Ваши родители без преувеличения были гениями – но при этом были трусами.

- Нежелание создавать зло – это трусость? – снова разозлилась Ольга. – Как по мне, это благородство. А вы просто подлец.

- Я не подлец, я учёный, который хочет, чтобы начатые им исследования были завершены, - Пятый, кажется, даже обиделся на эти слова женщины. – Ваши родители выяснили, что для проникновения в память и воздействия на определённые участки мозга, за неё отвечающие, можно использовать современные компьютерные технологии. Нужно лишь, по большому счёту, прописать в форме компьютерного алгоритма то или иное событие, которое ты хочешь внедрить, - а затем с помощью электрических волн передать этот алгоритм в мозг. И всё! Просто и гениально. Дело оставалось за малым: придумать такой преобразователь алгоритма в импульс – и технологию можно было бы запускать. Тут-то ваши родители и начали кричать что-то об этике. Поэтому было решено ликвидировать несговорчивых учёных – благо, свои научные изыскания они успели перенести на бумагу.

- Конечно, - фыркнула Шершунова. – Проще всего сейчас свалить кровь на своих руках на спецслужбы.

- Ну, давайте рассуждать логически, - миролюбиво заметил Пятый. – Даже с учётом того, что я к моменту начала этих исследований уже был депутатом, у меня не было столько взрывчатки, чтобы пустить на воздух коттедж. Так придумали кураторы. Они же вывели меня из-под удара, заставив всех говорить, что произошёл пожар. Но это был двойной ход: теперь я был у них на ещё большем крючке. При желании кураторы всегда могли раскрутить дело о «пожаре» на всю катушку, и тогда я бы надолго сел.

- Я видела, что вы нажимаете на кнопку детонатора, - Ольга скривилась. – Вы очень неубедительно врёте.

- Вы хотели это видеть, - поправил её Пятый. – Я вам расскажу, что было дальше. Дальше все наработки ваших родителей ушли в ФСБ. Вот только там никто не знал, что у меня сохранились копии. Более того, я продолжил начатое дело. В частности, я собрал тот самый прибор, о котором писали мои коллеги.

- Как? – усмехнулась Шершунова. – Вы же не физик. Вы, как я понимаю, тоже врач.

- Ну, не сам, конечно, собрал, - мужчина снова сел рядом с кушеткой и согласно кивнул. – Мне помог мой сын. Талантливый малый, хоть и инвалид. Видимо, травма помогла ему раскрыть интеллектуальные способности – и мы вместе смогли придумать и собрать такой прибор. Вот он, перед вами.

Ольга посмотрела на компьютер.

- Как он работает?

- В технические тонкости я вас посвящать не буду, - покачал головой Пятый. – Но если в самых общих чертах, то всё примерно так, как я уже говорил: в компьютере прописывается программа, всё это переводится в электроимпульсы, а потом переводится вам в голову.

- И что, я прожила жизнь какого-то мужика? – Шершуновой всё происходящее казалось редким бредом. – Почему я тогда не помню ничего, что было раньше? И какой смысл от того, что я побывала в шкуре другого человека? Я же не пойду признаваться в массовых убийствах военных.

- А вот тут самое интересное, - лицо Пятого снова расплылось в улыбке. – Ваши родители гении, но я в этом случае – просто светило. Сейчас я вам всё расскажу, но сначала одно маленькое уточнение: сына я своего застрелил. Он начал задавать много ненужных вопросов, что-то говорить о морали – в общем, пошёл по пути ваших родителей. И я просто нанял киллера. Вы сейчас этого уже не помните, но вы меня хотели на этом поймать. А теперь – увы.

- Вы просто псих! – потрясённо прошептала Ольга.

- Можете считать, как хотите, - пожал плечами Пятый. – Всё равно у сына вряд ли была бы счастливая жизнь. Я его, можно сказать, освободил от оков инвалидности. Но речь не о нём сейчас. Когда я испытал этот прибор на всяких там животных, а потом на одном человеке – его, к слову, тоже пришлось уничтожить, - я подумал: ну, хорошо, допустим, я внедрю человеку память о событии, которого у него не было, но он будет считать, что в нём участвовал. А что, если попробовать пойти дальше? Что, если создать мизансцену, которой никогда не было, внедрить её в голову человеку, а затем внедрить в эту же память другого человека, который проживёт эту мизансцену за вас?

- Что-то я ничего не поняла, - Шершунова попробовала хоть как-то сменить позу, потому что её тело уже совсем затекло. Интересно, сколько она тут лежала?

- Ну, как же! - немного удивлённый недогадливостью собеседницы, воскликнул Пятый. – Если вы можете подменить человеку всю реальность и прожить её так, как нужно вам, - вы сможете управлять миром.

- Но вы же не сможете залезть в голову всем! – воскликнула Ольга.

- А всем и не нужно! – своей могильной улыбкой – совсем как тогда у коттеджа – припечатал женщину к кушетке Пятый. – Внедрите свою версию жизни в головы лидерам общественного мнения, и вы можете смело брать власть. Люди поверят во всё: в распятых мальчиков, в изнасилованных девочек, в педофильское лобби – и так далее. Они поверят в то, что их может спасти один-единственный человек. Его просто нужно избрать президентом.

- Вас, что ли? – скептически поинтересовалась Шершунова.

- Меня! – гордо подтвердил Пятый.

- Понятно, - протянула Ольга. – А Путин разрешил?

- Да что мне ваш Путин! – раздражённо отмахнулся мужчина. – Я, если нужно, и против него смогу всех настроить. Теперь для меня это несложно. Я умею всё. Даже блокираторы обходить.

- Чего? – Шершунова опять перестала что-либо понимать.

- Блокираторы, - пояснил Пятый. – Когда мы в вашу память ввели другого человека, мы создали очень условный мир. Нам ведь нужно было просто понять, как это работает, поэтому мы предложили вашему мозгу и мозгу нашего исполнителя следующие условия: город, в котором введено военное положение, и из которого нельзя выбраться. У нашего исполнителя первоначально была задача подавить ваше сознание, уничтожить те маркёры, за которые цепляется ваша личность. Для меня, как для человека, немного вас знающего, было очевидно, что это те четверо маньяков, которых вы с помпой посадили в психушку. Поэтому наш человек должен был их убить – и таким образом, снять тот барьер, который блокировал путь импульсам к нашему мозгу. Если они посажены вами, сбежали и убиты – то есть обезврежены – другим, ваш мозг автоматически начинает считать ваш вклад в это дело ничтожным. Для вас теперь эти дела ничего не значат, вы не считаете их козырными для себя. Ваше собственное достоинство и ваша воля, которые, безусловно, связаны между собой, отступили, открывая дорогу для изменения подсознания.

- И что же? Это было единственное, из-за чего моя воля не давала вам проникнуть в моё подсознание? – поинтересовалась Ольга, аккуратно пытаясь вспомнить, как она сажала Бельцера, Митяева или остальных. Но ответом была лишь усилившаяся головная боль.

- Разумеется, нет, - Пятый усмехнулся какой-то своей мысли. – Знаете, даже забавно было смотреть, как вся эта ситуация прокручивается у вас в мозгу. Обратную вашу реакцию мы тоже считывали, а на экране выводились визуальные картинки. Не динамичные, конечно, а статичные, но представление о том, что происходило, мы имели. И вы, и наш человек говорили во время всего процесса – нам оставалось только записывать и быстро анализировать. Ваша кратковременная память нам одновременно и мешала, и помогала. Как вот разобраться – ценен для вас старик-алкаш или нет? А то, что ваш мозг накладывал дополнительные характеристики на созданную нами действительность? Это вообще тема отдельного исследования. Почему вы созданных нами военных начали называть определёнными именами? Почему ели или пили определённую пищу? Да даже название города – откуда вы его взяли? Мы с трудом нашли название Камышов в интернете.

Шершунова ничего не ответила, чувствуя, что её голова вот-вот разорвётся. Больше ясности в голове не стало, воспоминания по-прежнему были закрыты плотным занавесом. Получается, всё это правда, и Пятый, действительно, смог забраться к ней в голову, изменив полностью её сознание? Но это же бред!

- Вы сейчас, наверное, думаете, что это всё бред, - угадал мысли Ольги Пятый. – Но такова настоящая реальность. Новые технологии и всё такое. Отвечу на ваш вопрос, а то я увлёкся. Разумеется, у вас ещё были блокираторы. Это, например, Анна – ваша дочь – которую, к слову, убили в своем мозге вы сами. Мы собирались её взорвать, но до этого ваше же подсознание её застрелило.

- Анна – моя дочь? – Шершунову даже немного отпустило. – Но она же…

- Да-да, - улыбнулся Пятый. – Она вас целовала не как мать. Но это уже постепенно начал наш исполнитель овладевать вашим подсознанием – вы уж простите его. Но этот блокиратор вы нам открыли сами. Сложнее было с Леонтьевым, поскольку мы так и не поняли, кто он вам. Но, по крайней мере, мы знаем, что он военный, раз ваш мозг определил его туда в новой ситуации.

- Чёрт, - Ольга почувствовала, как к горлу подступает ком, а глаза увлажняются. – Я ведь и сама не помню, кто это.

- Ну, простите, - деланно развёл руки в стороны мужчина. – Теперь ничего не поделаешь. Совсем просто было с вашими родителями: вы просто внутри себя не могли до конца поверить, что они умерли. Мы вам это показали наглядно. Вы даже не представляете, насколько нам сложно было прописывать в программе каждый ожог.

- Сволочь! – взорвалась Шершунова и снова дёрнулась к Пятому. – Я тебя ненавижу! Ты тварь! Ублюдок! Ненавижу!

Мужчина поморщился и встал.

- Смотрю, вы на конструктив так и не настроились, - сухо сказал он. – Всё-таки кратко доскажу, что мы ещё сделали. Когда мы услышали про Жанну, мы долго не понимали, кто это. Пришлось даже немного изменить сценарий – и попробовать подослать к вам одного человека из вашей команды. Редкостная тварь – это про него, кстати. Вы даже не представляете, с каким наслаждением он планировал моральное уничтожение вашей личности. Но он поторопился, и ещё достаточно сильное ваше сознание его вычислило, а наш исполнитель был вынужден уничтожить в той реальности. В этой-то я его, конечно, оставил в живых. Он – удивительное существо. Впрочем, в заштатных медицинских ВУЗах и НИИ, где я нахожу своих временных соратников, каждый второй в душе мнит себя Йозефом Менгеле.

Ольга никак на это не отреагировала, лишь завыла, не в силах больше сдерживать свои эмоции. Слёз почти не было: кажется, у женщины было обезвоживание.

- Ну, и, конечно, главный ваш блокиратор, к которому мы шли очень долго – это Жанна, - не обращая внимания на вой Шершуновой, задумчиво произнёс Пятый. – Удивительно, как долго вы её смогли удерживать от натиска нашего человека. Мы так поняли, что на самом деле вы Жанну скрывали от самой себя, а не от нас. Но именно она не давала нам окончательно завладеть вашим сознанием. А теперь вы в нашей власти.

- И что? – сквозь слёзы спросила Ольга. – Что вам это всё дало? Я что, лидер общественного мнения? Зачем вы всё это со мной?

- Нет, вы не лидер, - с ужасающим спокойствием и даже с лёгкой ноткой презрения сказал Пятый. – И вы на самом деле мне больше не нужны. А взял вас в качестве первого подопытного я исключительно потому, что меня очень сильно достало ваше внимание к моей скромной персоне. Я фактически подменил всю вашу жизнь этим абсурдом про город без жителей. Теперь живите с этим как хотите – для меня вы больше не опасны. Ну, а если вы попробуете кому-то об этом рассказать – вас сочтут умалишённой. Вот и все дела.

- Я убью тебя, сволочь! – снова залилась в рыданиях Ольга.

- Бросьте, - холодно сказал Пятый. – Ничего вы мне не сделаете. Вы теперь никто – и зовут вас то ли Ольга, то ли Максим. И поди разберись, кто из вас двоих убил маленькую девочку.

Он хотел сказать ещё что-то, как вдруг где-то рядом раздались выстрелы. Пятый растерянно взглянул куда-то в сторону, а потом быстро спохватился и, подскочив к Ольге, нанёс ей сильный удар по лицу. Шершунова от неожиданности ненадолго потеряла сознание, а когда очнулась, Пятый, приставив ей какой-то острый предмет к шее, держал женщину перед собой, а напротив стоял Перстов с нацеленным на них пистолетом.

- Какого чёрта?! – заорал Пятый, глядя на лежащие рядом с Максимом тела своей команды. – Ты убил всех моих людей!

- Я и тебя убью, - спокойно пообещал Перстов. – Как ты думаешь, почему ты так легко нашёл киллера для своего сына, который потом внезапно легко согласился на тебя работать? Как ты думаешь, почему ФСБ тебя так просто перестало беспокоить сразу после того, как ты подозрительно легко отдал нам все бумаги и постарался быстро уйти из работы? Давай, учёный, сопоставь это всё и скажи, зачем я здесь.

- Ах ты, сука! – прошипел Пятый. – Так ты заслан спецслужбами, падла! Заслан,
чтобы украсть мои разработки. Не бывать этому! В сторону, иначе я её заколю!
Перстов посмотрел на Ольгу своими пустыми глазами. Странно, но женщина вдруг увидела в них нечто, похожее на сочувствие.

- Ольга! – вдруг сказал Максим. – Послушайте меня! Жанна не мертва! Я промахнулся. Она жива! Вам просто нужно вспомнить! Слышите? Вспомнить!

- Заткнись! – заорал Пятый и чуть сильнее прижал острие к шее Ольги. – Можешь его не слушать! Это он застрелил твою дочь Анну!

Внезапно боль, огромным свинцовым облаком осевшая в голове Шершуновой, прошла. До неё дошёл смысл сказанных Максимом слов. Жанна жива! Жанна – её дочь, которая ждёт Ольгу в деревне у матери Леонтьева, кем бы он ни был. За это стоит побороться.

- А я не помню Анну, - вдруг спокойно сказала женщина. Пятый на мгновение опешил, и в этот момент его хватка ослабла. Ольга и сама не поняла, откуда в ней такие знания борьбы, но, собравшись с силами, мгновенно выскользнула из рук Пятого, перехватила руку с острым предметом – им оказалась отвёртка – и резко всадила его в шею мужчине. Кровь брызнула ей на лицо. Пятый захрипел и выпустил предмет из рук.

- Я же говорила тебе, что кадык тебе вырву! – произнесла Ольга, схватила отвёртку, торчащую в шее, и начала наносить беспорядочные удары по горлу Пятого. Кровь заливала ей глаза, а она всё била и била, не в силах остановиться. Когда Максим, наконец, сообразив, что нужно вмешаться, оттащил женщину от Пятого, шея того представляла собой ужасающее зрелище. Пятый с шумом упал на пол, разбрызгав лужу собственной крови. Ольга выпустила отвёртку из рук и зарыдала.

- Ну, всё-всё, - успокаивающе произнёс Максим, вытирая какой-то попавшейся под руку тряпкой лицо Шершуновой. – Всё закончилось.

- Что закончилось? – плача, спросила Ольга. – У меня теперь нет никакого прошлого. Я даже не помню, где конкретно искать Жанну.

- Вы преувеличиваете масштабы трагедии, - вдруг улыбнулся Перстов. – Отсутствие прошлого – это всего лишь возможность начать свою жизнь с чистого листа. А Жанну искать не надо – просто позвоните Леонтьеву.

Он поднялся с пола и ушёл куда-то в тёмное пространство комнаты. Через несколько секунд он вернулся, неся в руках лёгкую женскую куртку.

- Вот, - протянул он её Ольге. – Это ваша. Там внутри мобильный телефон, и Леонтьев – ваш гражданский муж, между прочим, - есть в списке контактов. Просто позвоните и попросите его вас забрать. А мне нужно тут всё уничтожить.

- Всё? – Шершунова уже перестала плакать, а теперь просто изредка вздрагивала. – Вам же нужно этот прибор отдать в ФСБ.

- Нужно, - кивнул Перстов. – Только такой прибор не должен существовать. В наши мозги и так лезут с телеэкранов разные уродцы. Не хватало ещё, чтобы нам переписывали наши жизни. Ведь так? Я просто всё сожгу тут.

- Так давайте я вам помогу, - вдруг предложила Ольга. – Я ведь с вами полностью согласна в этом.

- Вы не поняли, - Максим снова улыбнулся, но на этот раз как-то грустно. – Я знаю, как устроен этот прибор, я фактически помогал его совершенствовать для этой безумной идеи Пахомова. И раз это есть в моей голове – значит, это можно вытащить из неё. Так что и этот прибор, - Перстов постучал по лбу пальцем, - я тоже уничтожу.

- Что вы такое говорите! – ужаснулась женщина. – Можно же сбежать, можно сменить имя, внешность.

- Это не поможет, - парень невесело засмеялся. – Да и потом, не хочу я никуда бежать. Я вообще-то сирота – без родных и, в силу своей профессии, без друзей. Так что никто по мне горевать не будет. И вам не стоит. Всё-таки я перед вами виноват. Я, действительно, убил вашу дочь – Анну.

- Так это правда, - Ольга показала на труп Пахомова. Перстов произнёс его фамилию, и женщина её вспомнила. – Он приказал?

- Да, - просто ответил Максим. – Он хотел, чтобы вы отстали от него, а лучший способ это сделать – отвлечь человека на какое-то горе. Мне жаль.

- Я, наверное, должна разозлиться, - сказала Ольга. – Но я и вправду ничего не помню.

- Может, оно и к лучшему, - Перстов подал женщине руку и поднял её на ноги. – Для вас Анна теперь будет пусть и не очень положительной, но всё-таки героиней жуткого приключения. А сейчас вам надо уходить. Попробуйте начать всё сначала. У вас должно получиться. Я ведь вас всё-таки немного знаю.

Последнюю фразу парень снова произнёс с грустной улыбкой. Ольга не испытывала к нему злости или обиды, ей было Максима даже жалко. Но уже не как себя – и это всё-таки вселяло надежду.

- Может, всё-таки передумаете и сбежите? – спросила она, надевая куртку и нащупывая в кармане мобильный телефон.

- Знаете, - Максим выдержал паузу перед ответом, - когда меня с другой стороны прибора вводили в ваше подсознание, моя память тоже выдала мне несколько сцен – в том числе придуманную про то, как я попал в Камышов. Вы их не видели и не могли видеть, но в них, помимо всего прочего, мой мозг дал понять, что у меня всего один друг – это брюшко. А в вашем подсознании я нашёл ещё одного друга – а, может, даже и больше, если вспоминать поцелуй. Так что я лучше умру. Я неверующий на самом деле, и вся эта ерунда с Иисусом – это плод моего цинизма. Но если загробный мир и существует, то я очень надеюсь, что мне посчастливится встретить Аню ещё раз. Кстати, если я её увижу – могу что-нибудь передать от вас.

- Передай, что я её люблю даже теперь, - Ольге вновь захотелось плакать.

- Договорились, - Перстов улыбнулся. – Теперь идите. Мы, кстати, всё на тех же складах у «Рижской», где встретились с вами впервые – чтобы вы знали адрес, который нужно говорить Леонтьеву. Прощайте.

Шершунова внезапно крепко обняла парня. Он тоже ответил на объятия, осторожно погладив женщину по спине.

Отпустив Максима, Ольга направилась к выходу и уже через пару мгновений оказалась на заснеженной улице. Вдалеке стояла какая-то маленькая иномарка – может, это даже была её машина. Шершунова прошла несколько шагов до неё, но так и не вспомнила, кому принадлежит автомобиль. Над городом опускался вечер.

Ольга достала из кармана телефон и, проверив адресную книгу, с облегчением вздохнула: Леонтьев, действительно, там был. Женщина нажала на кнопку вызова.
Мощный взрыв в одну секунду уничтожил склад, из которого она только что вышла. Шершунова обернулась на шум и почувствовала, как комок, только отступивший от горла, тут же вернулся. Из глаз на снег закапали большие слёзы – видимо, обезвоживания у неё всё-таки нет.

- Алло! – раздался встревоженный и такой знакомый голос в трубке. – Алло, Оля! Что случилось?

- Леонтьев! – зарыдала Ольга прямо в динамик. – Леонтьев, родненький! Забери меня отсюда! Я очень хочу к Жанне! Пожалуйста!..

Леонтьев приехал меньше чем через час. Ольга к тому моменту уже успокоилась и про себя отметила, что мужчина, несмотря на видимый немолодой возраст, ей попался красивый. Капитан нежно заключил её в объятия и крепко прижал её к себе.

- Моя родная! – произнёс он, гладя её по голове.

Вокруг сновали пожарные и примчавшиеся на взрыв полицейские. Ольгу, как только коллеги увидели её удостоверение, никто не стал трогать до поры до времени, поэтому сейчас она могла просто наслаждаться жизнью. Новой жизнью.

- Я, кстати, приехал не один, - вдруг сказал Леонтьев.

- Что? – не поверила своим ушам Шершунова.

- Ага, ты догадлива, - улыбнулся капитан. – Жанна со мной. Я её забрал от матери и привёз домой сегодня. Ну, оставлять было не с кем – вот и взял с собой.
Он помахал рукой в сторону своей машины. Задняя дверь автомобиля открылась, и из него вышла Жанна. Быстро пробежав между идущими пожарными, она подбежала к присевшей Ольге и крепко её обняла.

- Как хорошо, мамочка, что мы снова вместе! – прощебетала Жанна. – Я так скучала по тебе!

- И я скучала, моя дорогая! – снова не смогла сдержать слёз Ольга.

- Товарищ капитан! – к Леонтьеву подошёл один из полицейских, почему-то с автоматом в руках. – Нам нужно с Ольгой Валерьевной поговорить. Там следак здешний её зовёт.

- Мамочка, мы поедем домой? – спросила Жанна, с тревогой посмотрев на Шершунову. Ольга уставилась на автомат и словно впала в какую-то прострацию. Её пожирала какая-то странная злость на Жанну. Эта малявка издевается над ней! Нужно просто взять автомат и нажать на спусковой крючок – и она будет свободна. Просто один выстрел – и всё!

Усилием воли Ольга оторвала взгляд от оружия и снова посмотрела на девочку. Морок прошёл. Жанна смотрела на мать с беспокойством своих больших ясных глаз.
- Конечно, поедем, моя хорошая, - улыбнувшись, пообещала Шершунова.