Грёзы о любви

  За окном уже начинало светлеть, когда Марк, всю поездку убаюкиваемый мерным стуком колёс, открыл глаза. Его попутчица, незнакомая девушка лет 25-ти, спала, приняв некое подобие позы эмбриона и упершись лбом в окно. Пожалуй, только так и можно уснуть в сидячем вагоне  – кресла жутко неудобные и расположены слишком близко друг к другу, поэтому о комфорте не шло и речи. О личном пространстве говорить не приходилось.  Сам Марк смог ненадолго прикорнуть лишь в самом конце этой восьмичасовой поездки, до этого же он просто лежал  с наушниками, откинув голову на спинку кресла, и слушал музыку.  Оглядевшись вокруг и увидев в свете пробуждающейся зари спящих пассажиров, расположившихся в самых разнообразных позах, он достал телефон и, зажмурившись от непривычно яркого света дисплея, осведомился о времени. Осталось полчаса. «Надо же»,  – пронеслось у него в голове. А ведь вначале казалось, что это никогда не закончится. Что он проведёт вечность, сидя в этом неудобном кресле несущегося в никуда состава. Бок о бок с пенсионерами, бедными студентами и понурыми проводниками. При мысли о том, что скоро он наконец сойдёт с поезда, сердце забилось быстрее, а колени начали слегка потрясываться уже не в такт движению поезда. В этот момент из каморки на другом конце вагона показался проводник, седой мужчина лет пятидесяти, и устало побрёл вдоль сидений.  Дойдя до Марка и убедившись, что тот не пропустит свою станцию, он отправился дальше. 
Меж тем за окном уже стало совсем светло. Состав нёсся мимо окутанных густым туманом полей, озёр и посёлков. На часах было без пяти минут четыре. Откуда-то сзади донеслось шуршанье пакетов и металлический скрежет. Марк увидел старушку, которая с трудом волочила за собой туго набитую всяким барахлом тележку в направлении выхода. Дойдя до дверей тамбура, она остановилась и стала ждать станцию, до которой, впрочем, было целых пятнадцать минут.  «Поспешишь  – людей насмешишь»  –  подумал Марк, вспомнил фильм "Мгла" и слегка улыбнулся сам себе. Посидев ещё несколько минут, он потянулся, зевнул и стал собираться. Подняв свой походный рюкзак, который всю дорогу лежал около ног, причиняя дополнительный дискомфорт, Марк встал. Несмотря на то, что тело его болело, а рюкзак казался непосильной ношей, он был рад. Рад тому, что наконец покинет и это неудобное кресло, и эти тесные проходы. Словом, избавится от всего, что умудрилось набить ему оскомину всего лишь за одну короткую ночь. А уж при мысли о том, что ждёт его совсем скоро, он вновь затрепетал.
  Всё это время Марк не думал об этом, лишь изредка вспоминая, чтобы почувствовать гремучую смесь предвкушения и страха, выливавшуюся в очередной прилив адреналина, и вновь забыть. А теперь, думай он об этом или нет, время пришло. Да, остались считанные минуты. А ведь пару месяцев назад он и представить не мог, что вообще способен отправиться в незнакомый город, не сказав никому ни слова. Для него это было чем-то невозможным. Впрочем, в последнее время Марк только и делал, что совершал НЕВОЗМОЖНЫЕ вещи. Бросив себе вызов, и зайдя так далеко, едва ли можно было теперь отступить.  Иногда он чувствовал себя настоящим воином, преодолевающим препятствия на пути к своей цели, какой бы она ни была. "Как ещё можно возвыситься, не превозмогая и не втаптывая в грязь собственную слабость, не перегрызая горло своему страху и не переламывая позвоночник своей лени?" – думал Марк, раз за разом пытаясь решиться на что-то очень неприятное. Вроде звонка по телефону.
  Взвалив рюкзак на спину, он медленно, позволяя затёкшим от долгого сидения ногам прийти в норму, шёл к выходу. Старушка всё ещё стояла там,  качаясь вместе с поездом и хватаясь то за тележку, чтобы не дать той свалиться, то за дверь, чтобы не упасть самой. Поезд, кажется, стал замедляться. Марк посмотрел время. Осталось 5 минут.
  Откуда-то сзади подошли ещё несколько стариков, и все наконец вывалились в тамбур. Вскоре подошёл проводник  с ключами. Все ждали остановки поезда. Марк стоял позади, а его сердце было готово взорваться, залив кровью стоп-кран, стариков и проводника. Ему казалось, что он умрёт прямо сейчас, и тело его навечно сольётся с грязным, усыпанным окурками полом тамбура, а кости его будут кататься туда-сюда до тех пор, пока состав не спишут. Луч солнца ударил Марку в глаза и оцепенение спало. Он только сейчас заметил полную тишину. Никто из находящихся здесь не произнёс ни слова. Это умиротворяло.
 Наконец, поезд, скоростью напоминавший теперь улитку, стал тормозить. Проводник открыл дверцы и стал ждать полной остановки,  чтобы спустить лестницу. Сквозь раскрытые двери Марк на секунду увидел молодого человека, мимо которого состав прошёл, прежде чем окончательно остановиться. Он смотрел куда-то вдоль рельс, и, казалось, совсем не замечал ползущий совсем рядом поезд. По телу вдарил жар. Проводник спустил лестницу. Марк решил сойти последним. Когда все старики вышли, он спрыгнул вниз. Время пришло.
 
 
Около только что подошедшего к станции "Старовертепск" фирменного поезда №10А стояли два молодых человека. И, хотя между ними было всего несколько метров, они, казалось, не замечали друг друга. Первый, что был ниже, смотрел куда-то вдаль. Впрочем, он совсем ничего не видел, потому что все его мысли затмило одно единственное чувство. Страх. Он стоял так уже минут десять. Его трясло от волнения, когда он, залезая  в тёмно-синие брюки, накинул такого же цвета лёгкую куртку на чёрное поло и, обув кеды, практически бесшумно спустился по лестнице, открыл ворота и пошёл к вокзалу. Теперь же дрожь перешла в ступор. Который прошёл лишь теперь, когда тот, второй, только сошедший с поезда и тащивший на плече гигантский рюкзак, подошёл к нему и сказал:
"Привет!"
Эрик повернулся и, нервно улыбнувшись, ответил:
"Привет."
Прежде Марк сотни раз представлял, каким будет этот момент, но ни один из этих воображаемых вариантов  не был похож на тот, который теперь происходил в действительности. Он выглядел совсем не так, как в видеочате или на фотографиях. И голос казался другим.  И вообще казалось, что это совершенно другой человек, и произошла какая-то ужасная ошибка. Но нет. Никаких других Эриков поблизости не было.
 
 Они горели. Казалось, всё тело пылает,  пронзённое мириадами игл. Жарко. Невыносимо жарко и так... тепло.
– Пошли. – тихо сказал Эрик. И они пошли. Мимо старого вокзала, мимо церкви, мимо ветхих покосившихся домиков, по большому мосту, на котором висели десятки замков, по пустым и туманным улицам старого забытого города. Вместе.