Хроника бунта

Посвящается
Оксане Ромашовой,
идейному вдохновителю и лучшей подруге

«Они никогда не взбунтуются, пока не станут сознательными,
а сознательными не станут, пока не взбунтуются».
Джордж Оруэлл «1984».

На центральной площади города Нью-Моско было шумно. Больше всего привлекал моё внимание мальчишка лет четырнадцати. Его глаза были наполнены огнём, в руках развевался огненно-красный плакат с лаконичной белой надписью: «Долой бездушную власть!» Прохожие обращали на него внимание. Обычно это выражалось либо сдержанными насмешками, либо откровенным хладнокровием. Маленькая девочка с гелиевым шариком в руке подошла к пареньку и незаметно для мамы покрутила пальцем у виска. Дескать, что ты, дурачок? Мир прекрасен! На календаре 101 год Великого Мира, планета расцвела новыми красками после объединения. Чем ты недоволен?
Я почувствовал жалость к парню. Его неординарный внешний вид притягивал взор. Одет он в старомодную рубашку с пуговицами, которые уже давным-давно канули в лету, этот загадочный образ дополнял незатейливый хохолок на затылке. Я разделяю его чувства. Сейчас нами правит бездушная машина. Нейроинтеллектуальный комплекс «Государственный Автономный Диктат». Сокращённо - ГАД. И это печалит. Однако я бы никогда не вышел на улицу с плакатом. Что там, даже закадычным друзьям из Калифорнии по телепорт-связи не рассказываю своих рассуждений по поводу действующей политики. Читая материалы предыдущих лет, я узнал, что раньше, до эры Великого Мира устраивались выборы, люди ходили на голосования, и большим числом голосов выбирали себе лидера, который вёл страну вперёд. Сейчас всё иначе. Конечно, проходят официальные опросы населения по поводу принятия того или иного закона, но я не участвую в них потому, что наш голос ничего не решает. Смотрю в окно, как мальчишку сковали и ведут по серой площади два «порядочника». Сейчас по-любому посадят. Я хочу заступиться за парня, нажимаю кнопку открывания оконных створок…
И вдруг я проснулся. В панорамное окно моего коттеджа заглянули лучи утреннего солнца, образуя прекрасный светящийся шлейф. Я хлопнул в ладоши и по комнате разлилась приятная музыка, постепенно раздвинулись шторы и включился тостер. Я встал с кровати, и она начала тоже начала своё повседневное движение: края простыни сомкнулись, а потом разъехались в разные стороны, по углам кровати. За простыней последовало одеяло, а затем стала сдуваться подушка. Я слежу за процессом внимательно, как будто первый раз вижу, хотя я и живу здесь уже пять лет. Этот коттедж я получил от ГАДа как только поступил в университет.
– Жалкие подачки! А в ответ они требуют беспрекословное повиновение! – пронеслось у меня в голове, но вслух я говорить этого не стал. Наши помещения всюду оснащены микрофонами, и я не хочу, чтобы мои слова дошли до центра управления ГАД. Этот тотальный контроль отслеживает каждый наш шаг, каждое наше слово. И за такие неосторожные слова, вылетевшие случайно во время сна, мой друг на прошлой неделе получил 10 дней общественных работ!
«Никто не застрахован от этого беспредела», - подумал я и стал обдумывать дальнейшие действия. Сейчас иду в офис Института Порядка. Да, я не люблю свою работу, но стараюсь не показывать этого. По пути забрать служебную форму с химчистки. Сегодня вечером в телепорт-связи нужно обсудить с друзьями по духу повестку дня. Завтра ещё прилетает лидер оппозиционного ополчения, генерал-«порядочник» в отставке Алекс Вайт. Наверняка привезёт ящики с листовками, которые необходимо расклеить по всему городу Нью-Моско.  Я доверяю Алексу больше, чем бездушной машине. Он хочет свергнуть диктат машины, и стать президентом, как в былые времена. Завтра после работы надену маску, чтобы спрятаться от уличных камер, и расклею листовки Алекса Вайта в окрестности города с друзьями.  Только бы не спалиться, не хочу потерять работу. Пропаганда ГАДа уверяет, что Алекс Вайт подрывает основы государственности, что это - политический проходимец и популист, но я уже давно знаю, что это всё ложь. Нас вводят в заблуждение, считают за безмозглое стадо баранов. Алекс Вайт вчера заявил, что ГАД убивает людей. Одно лишь неверное действие - и ты уже кучка пепла в невзрачной урне. Я вновь открываю книгу Марка Бэнса «Революция или смерть». Прочел её несколько раз от корки до корки, но есть особенная страница, которая открыла мне глаза на многие вещи. Я её отметил закладкой.   Так, где же это… Вот.
«Никогда еще мир не был настолько хаотичен. Государственный Автономный Диктат контролирует все наши поступки, и это деструктивно влияет на обычных граждан. Порядок порождает хаос, банки порождают инфляцию, медицина порождает неизлечимые вирусы. Пора нам покончить с этим, друзья мои…»
Доподлинно известно, что на этой фразе за ним пришли сотрудники Института Порядка. Затем Марка Бэнса признали невменяемым, и его увезли «здоровщики» в неизвестном направлении. Так называют сотрудников Института Здоровья. Сейчас он изолирован, никто писателя с тех пор не видел. Несмотря на это, книга его утекла в сеть, и обрела определенную популярность в узких кругах населения. Эта книга досталась мне от покойного отца, а с недавних пор я прячу в нише под скрипучей половицей рядом с кроватью. Теперь каждую неделю происходит осмотр жилых домов «порядочниками», и они могут конфисковать книгу.
«Такая жесть происходит вокруг. Но я никогда не наберусь храбрости выйти на центральную площадь, как тот мальчишка из моего сна», - подумал я, и от одной только этой мысли мне стало омерзительно.
Я взял два синтезированных яблока, положил их в рюкзак, подмигнул отражению в зеркале и вышел из дома. Порыв восточного ветра обнял меня. Сгустились тучи над Нью-Моско. Нужно поспешить на аэробус, пока не пошел дождь. 
Я благополучно добрался до работы, как вдруг мне дорогу преградил мой шеф, лейтенант Заур Мишаев. Он скрестил руки на груди, и со старомодным акцентом  произнёс:
– Рядовой Номо, ты завтра летишь в командировку. Ты всё понял?
– Так точно, сэр! - ответил я и в недоумении удалился. За три года моей работы меня ни разу не отправляли в командировку, а тут…
На моём столе уже лежит приказ о моём скором отбытии в колонию строгого режима. Я теперь надзиратель… Я не знал, радоваться или огорчаться. Стабильный оклад, начальство не будет тревожить, всё это казалось соблазнительным. Но мысль провести остаток своих дней тюремщиком навевала на меня смертельную скуку. Ну да ладно. Весь день я провел, пакуя свои вещи по старым и новым чемоданам сначала в офисе, а потом и дома. Немного подумав, прихватил со своего подоконника маленький кактус. Хоть что-то будет отвлекать меня от грустных мыслей…
В аэробусе трясло ужасно. Мне приказали переодеться и готовиться на выход. Когда я в конце концов прилетел на место, пришлось оставить весь съеденный завтрак в цветущей клумбе. Что ж, теперь я на другом континенте. Печально висит в воздухе вывеска «город Магадан приветствует вас», написанная на двух языках: давно вымершем русском и на мировом. Мне немного не по себе. Этот город не кажется приветливым. Я не заметил, как отключился.
Очнулся на рабочем месте. Не понимая, что произошло, я смотрю вокруг. Передо мной стоит деревянный стол с давно облезшей краской. Он завален какими-то бумажками, конвертами. В углу лежит с десяток мобильных телефонов, очень старых моделей. Я слышу нечеловеческий рёв. Пошёл прямо по коридору, чтобы узнать, где источник этого ужасного звука. Оказалось, это из пыточной. Туда мне заходить запрещено по инструкции. Тогда я вновь пошёл на рабочее место. Я обернулся и на несколько секунд встретился взглядом с одним заключенным. То, что я увидел, поразило меня. Этот человек, несомненно, имеет общие черты лица со мной. Он молчит и умоляюще смотрит на меня сквозь прутья решетки. Я смутился, и приказным тоном спросил его имя. Он сказал: «Бунтарь». Неожиданно я понял: это был Алекс Вайт. Так завязался наш разговор. Это было похоже на монолог: стоило мне лишь произнести одну фразу, как мой собеседник развивал тему. Он мог говорить часами, а я не перебивал.
– Мы все рождены быть птицами. Вот ты свободен? Нет. У тебя ужасная работа, наверняка нудное начальство, которое заставляет тебя выполнять тупые поручения. Лажа! А я свободен. Вы все здесь работаете на меня. Налогоплательщики финансируют меня. Ты приносишь мне еду. Я живу в комфорте, потому что сейчас этого хочу. Перестану хотеть этого - сбегу из этой камеры, и плевать мне на все законы. Ты думаешь, что они важны кому то? Эти ваши предписания и запреты - лишь бумажка, они существуют в ваших головах, и вы слепо верите вами же придуманным Искусственным Правительствам. Эти ГАДы воруют у вас всё самое ценное здоровье, время, деньги, а главное - свободу. Я с гордостью именую себя Бунтарём, это звучит лучше, чем три миллиарда ничего не подозревающих идиотов, которые живут по придуманным правилам. Скажи, в чём я не прав? Мир словно вывернут наизнанку. Добро называется злом, а зло - добром. Институт Порядка несёт хаос. Институт Здоровья разрабатывает смертельные вирусы, позволяющие контролировать численность оставшихся на земле людей.
Он всё говорил и говорил, а я живо себе представил, как рождается революция. Тогда я открыл камеру Алекса Вайта. Поймав его непонимающий взгляд, я сказал ему:
– Алекс, уноси отсюда ноги. На баррикадах ты важнее!
Алекс Вайт побежал по коридору. С противоположной стороны два «порядочника» в белых халатах рванули в мою сторону.
– Ну всё, мне конец! – пронеслось в моей голове. Не зная, что делать дальше, я  побежал вслед за Алексом, но он уже исчез. Порядочники быстро меня догнали и поволокли за обе руки в пыточную. Я почувствовал легкий укол в шею. Гады! Я отключился.
Очнувшись, я вижу себя в чистом и белом помещении. Руки и ноги мои завязаны. Вокруг стоит какая-то медицинская аппаратура. Послышался женский голос, это медсестра зовёт врача:
– Вайт очнулся! Доктор, скорее в шестую палату!
Неужели меня положили в больницу? Как сюда попал Алекс? Мы вместе здесь находимся? Я оглядел свою камеру. Здесь нет ни других кроватей, ни тумбочек. Лишь только стены, обитые мягким материалом, и посередине светится голограмма цифры 6. Я слышу шаги. В палату вошли неизвестные мне люди в белых халатах. Какая-то женщина кинулась мне на шею и со слезами сказала:
– Алекс, мой родной, ты что, не узнаёшь меня? Дорогой мой Алекс…
– Какой я тебе Алекс, женщина! - оборвал я её. – Ты в паспорт посмотри, я Энди!   Развяжите меня, я докажу вам это.
Меня развязали. Я протянул свою ладонь нажал на запястье. Высветилась голограмма моей фотографии, и мои личные данные. Я онемел. Алекс Вайт, житель города Нью-Моско, 71 года ВМ рождения. Женщина вновь заплакала. Я увидел в паспорте её фото с подписью «Жена, 3 года брака».
– Что вы меня обманываете! - беспомощно закричал я. - Это не мой паспорт! И не моя жена!
– Он долго не принимал лекарства. Теперь мы займемся им, и через месяц он будет абсолютно здоров! - сказал врач.
– Вы уверены в этом? Я очень переживаю за состояние мужа! - рыдая, произнесла жена.
– Институт Здоровья слов на ветер не бросает. Всё будет в порядке. Шизофрения лечится уже на протяжении ста лет. К тому же это не самый запущенный случай.
Прошёл месяц. Все такие доброжелательные вокруг. Я постепенно вспомнил своих друзей, которые навещали меня. Я не был никогда ни «порядочником», ни Бунтарем. Мы живём в идеальном государстве. Я счастлив в браке. Сегодня я возвращаюсь домой. На выходе меня ожидает аэротакси. Пять минут - и я дома. Раздвигаю шторы окон, затем открываю форточку. Порывом ветра со стола сдуло какой-то светло-синий лист бумаги. Я поднял его. Это рекламная листовка новой фантастической книги Энди Номо «Хроника бунта». С неё всё началось.