Глава III

Глава II. Часть 3: http://www.proza.ru/2017/09/07/1997


Эктис

Гэдессия, её столица Гэдесс
по другую сторону Свободного моря
родовое поместье рода Плезириев


Паланкин остановился у начала подъездной дороги, что вела к четырёхэтажной вилле. Капитан в кирасе с наплечниками и багряном плаще тут же передал свой протазан одному из гвардейцев и поспешил открыть зашторенную изнутри дверцу.

Грузный мужчина неуклюже выбрался из душной лектики. Он был одет в каппу из розовой материи, украшенной мотивами снежинок, вышитыми серебряной нитью; маленькую его голову покрывал парчовый капюшон с замысловатым узором. Священнослужитель тут же зажмурился. Молодое рассветное солнце ещё не иссушило ночную росу, оттого дорога, окаймлённая кизильником, светилась каплями жемчуга, светилась жемчугом аккуратно подрезанная трава, умирающие от приближающейся осени ржавые лилейники светились жемчугом, светилась жемчугом красная черепица виллы.

Размяв ноги после долгого пути, да ещё в такое демонски-раннее время, мужчина тяжело двинулся к поместью, и дорога, усыпанная мелкими камешками, застонала от его шагов.

Капитан пошел следом, но не успел преодолеть и дюжины ярдов, как священник устало развернулся и остановил его движением руки.

- Но, Высокопреподобный викарий Ристор, ….

- Останься здесь, сын мой, - ответил викарий с улыбкой. – В этом доме, - указал он на служившую за вход увенчанную куполом ротонду, по окружности которой бежали колонны, - друзья Неба – не враги.

Капитан раскрыл рот, но так и не нашёл слов для возражения. Смотрел лишь в маленькие и какие-то тусклые голубые глаза, не зная, чему подчиниться: опыту многолетней муштры или уверенности викария. Наконец, мужчина кивнул и, развернувшись, направился к паланкину.

Управляющий виллой, высокий и щуплый старик в блестящем чёрном камзоле, поспешил навстречу священнослужителю.

- Ваше Высокопреподобие, - начал было он, но викарий перебил:

- Довольно пустых церемоний. – В голосе не было и следа недавней доброжелательности. – Во внутренний сад я и сам найду дорогу. Прикажи своим олухам подать Мартельского вина, только пусть не забудут доправить гвоздикой, как это обычно бывает, и сообщи братьям-герцогам, что я их жду. И поторапливайся, недотепа. Что стоишь, как истукан?

Старик трижды поклонился викарию так низко, на сколько позволяла одеревеневшая спина, и только потом поспешил к усадьбе.

В ротонде священник умылся водой из каменной мисы, прогоняя остатки сна и усталость от поездки, а затем вошёл в виллу. Отделанный камнем холл блестел позолотой, даже лувр, деревянная конструкция дымохода, расписана была, словно фреска в соборе. Голубое атласное полотно скрывало открытое стропильное перекрытие, отчего казалось, что холл не имел крыши и находится под чистым и безмятежным голубым небом. Викарий шел, громко шаркая сапогами, и делал вид, будто роскошь, в которой герцоги не знали ни умеренности, ни вкуса, не производит на него ни малейшего впечатления. От приторного запаха розового масла, завладевшим холлом и вытекающим неизвестно откуда, заболела голова. Пройдя мимо мраморной лестницы, у основания которой стояли статуи полуобнаженных нимф в платьях будто из прозрачной вуали, а не розового гранита, он повернул налево и попал в другой мир.

Изящество во внутреннем саду под открытым небом успокаивало и прогоняло заботы. Посреди стоял фонтан, перевязанный лентой махровых цветов эустомы с атласно-нежными белыми лепестками, песня воды, спокойная и неторопливая, растворяла гнев и страх, что Его Высокопреподобию не давали мыслить ясно и отчётливо. Бесшумно он присел на одну из скамей, обращенных к фонтану, и налил себе вина, которое, прохладное и ароматное, ждало его в стеклянном графине на низком столике.  Викарий всматривался в бледно-золотую жидкость, не о вине вовсе думая. Подул холодный северный ветер, и вечнозеленые кипарисы, словно стражи, стоящие по углам сада, зашептались едва отчётливо. Священнику показалось, что во встревоженной ветром поверхности Мартельского вина он увидел образ чего-то знакомого.

Из задумчивости его вывели быстрые шаги. Его Высокопреподобие повернулся, отпивая из невесомого бокала. Двое мужчин лет двадцати стояли перед ним, оба светловолосые, высокие и стройные, с правильными, но совершенно не запоминающимися чертами лица. Одетые наспех: у одного изумрудный камзол был застегнут на не те пуговицы, другой неуклюже повязал шелковый шейный платок и забыл завязать банты на своём камзоле.

Викарий выплюнул вино и выпустил бокал, в пыль рассыпавшийся на мозаичном полу:

- Ваши слуги снова не добавили гвоздики!

Герцоги растерялись ещё больше и молчали, молчал, раскрасневшись, священник, молчали, пока молчание не стало непереносимым.

- Я прикажу, и Вашему Высокопреподобию подадут новое, - сказал Эктис дрожащим голосом.

- К демонам вино! К демонам вы и к демонам я!

Эктис сглотнул, не зная, что сказать. Нашёл лишь руку брата и крепко её сжал. Ладонь Эрдиса не дрожала, не была потной, она обхватила его пальцы и наполняла теплом.

- Мы обидели Небо? – спросил Эрдис вежливо, но твёрдо. – Ваше Высокопреподобие знает, что…

- Не нужно формальностей и притворства, Эрдис! – крикнул викарий. – Да сядь ты уже, и ты, Эктис.

- Мммы всегда поддерживали Церковь… если нужно золото… если… - заикался Эктис, усаживаясь на соседней скамье подле брата. – Ммы всегда рады и вам, и епископу Вистеру.

- Его убили, - сухо прервал священник и когда увидел безумные от страха глаза Эктиса, добавил:

- Ваша сестра Лария хладнокровно убила его вчера.

- Не может быть, - сказал Эрдис, вскакивая, - это ошибка, Ваше… то есть, она же в Травии, на Севере.

- Благодушная идиотка баронесса о'Кресска посодействовала тому, чтобы Лария попала на воспитание в столичный монастырь. Она провела в нём неполную неделю, а потом, по словам матери-настоятельницы и местного каплана, заманила епископа в свою келью и убила, диким и безжалостным способом.

Братья переглянулись; Эктис терял чувства от новости и придвинулся на самый край скамьи, чтобы снова взять Эрдиса за руку.

- Надеюсь, вы её казнили, - сказал Эрдис. – Запомните, мы не имеем с этим ничего общего.

- Я знаю. Ваши более чем щедрые подаяния снимают с вас всяческие подозрения, - улыбнулся викарий. – Но девчонка сбежала. Когда мать-настоятельница и каплан выбили дверь, окно в келье было открыто. Девчонка выпрыгнула с третьего этажа, но тела не обнаружили. Вероятнее всего, - мужчина выжидательно посмотрел на братьев, - она ведьма, раз ей удалось не только убить епископа, но ещё и скрыться без малейших трудностей и повреждений. Учитывая, что епископ Вистер был видной фигурой, что прихожане любили его полные невинности и надежды проповеди, Церковь вынуждена начать расследование – скрыть такое вопиющее убийство невозможно. Если же выяснится, что ведьма – это сестра главных меценатов и прислужников Неба, ... – викарий развел руки, и глаза его наполнились беспокойством.

- Что же мы можем сделать? – спросил Эрдис.

- Найти убийцу и доставить мне. Разумеется, мои люди её тоже ищут, но, я уверен, ваши слуги более сговорчивы при виде золота и не имеют оснований и желания продать вас тому, кто заплатит больше. У вас есть месяц – ровно столько я могу скрывать смерть Вистера.

- А если мы не найдём её? Мы даже не знаем, как бедняжка выглядит, - сказал слабо Эктис.

- Как бы приятно и тяжело золото вашего рода не набивало мои карманы и казну Церкви и Королевы, вот это все, - взглядом обвёл Его Высокопреподобие внутренний двор, - гораздо приятней смотрелось бы, будь поместье домом Неба, а ваши деньги, поля, шахты, цеха и мануфактуры – собственностью Церкви. Моего положения и влияния хватит, чтобы пережить возможную бурю, однако же душа моя, измученная грехами человеческими, покоя просит, а бурю ненавидит. Думаю, ваши головы вы цените так же дорого, как я – уют и свободу. Что же касается Ларии, благодушная баронесса все же частично искупила свой грех, - достал викарий из кармана каппы смятое письмо со сломанной печатью и подал Эрдису.

Герцог принял бумагу и наконец сел. Читал несколько минут про себя строки, написанные почерком как будто ребенка, и ничего, кроме спокойной песни фонтана, не слышно было. Священнослужитель, грустно взглянув на хрустальную пыль бокала, откинулся на спинку скамьи и, сняв белую перчатку с жирной руки, сорвал похожий на розу цветок эустомы. Её нежный, почти неуловимый запах так отличался от наглой вони розового масла в холле, что доставил викарию такое же наслаждение, какое получил бы от вина.

- Её хрупкая фигурка, - стал вдруг читать Эрдис, - напоминает тонкостью своей плакучую иву, ее бледной коже завидует еженощно луна, ее русые волосы пшеницей блестят…

- Разве может такое создание быть ведьмой? – спросил Эктис. – Она ведь ещё ребёнок, ей не может быть больше двенадцати лет.

- Она – чудовище, - ответил викарий, вставая, и герцоги поднялись незамедлительно. – Надеюсь, вы поняли, в какое положение ваша сестра нас поставила. У вас есть месяц. Мои люди обыскивают лес вокруг монастыря, но я уверен, что Лария может быть уже в столице. Молюсь Небу, чтобы не была на другом конце королевства. Сделайте все возможное, сыновья мои; от ваших усилий зависит ваша жизнь. Не провожайте меня, я не настроен на соблюдение ненужных приличий и формальностей.

И викарий ушёл.

Эктис взял письмо из руки брата и перечитал отрывок.

- Мы ведь её не убьём, ведь так? - спросил он. – Почитай только: она нежная и добрая. Мы не можем. – А когда увидел лицо Эрдиса, слёзы сами выступили на глаза. Плач затмил песню фонтана.

- Угомонись!

Эрдис дал ему пощечину, и Эктис, всхлипнув судорожно, замолчал. На некоторое время, не веря в боль в щеке, онемел и смотрел глазами лани на брата.

- Да ладно тебе, - он улыбнулся и взял дрожащую и липкую ладонь в свою. – Не говори, что когда нашёл материно письмо, не знал, на что придётся пойти; не говори, что когда подливал настой болиголова в отцовскую выпивку, не знал, что случится…

- Это ты мне его дал! Это ты сказал подмешать в бочонок с элем, - пискливо закричал Эктис, трясясь от воспоминаний и осознания совершенного, будто только сейчас понял, что натворил.

- Да, Эктис, я. Но я – не убийца. Убийца – ты. И всегда будешь не герцогом, не Плезирием, но убийцей. Таким же, как твоя сестра.

- Она не наша сестра, говорил ты. – Лицо несчастного исказилось плачем и бессилием.

- Да. – Эрдис прижался к брату и  зашептал ему в ухо. – И, не дав я тебе настойку, не отправь я Ларию подальше, отец нашёл бы письмо, и кровать, в которой ты спишь, тарелки, с которых жрешь, ночные горшки, в которые срешь, лошади, на которых ездишь, тряпки, в которые одеваешься, принадлежали бы ведьме, а мы бы оказались на улице без гроша. А если б отец был пьяный, наши головы гнили бы сейчас на дне Алуи. Подумай об этом, когда в следующий раз захочешь сказать «Я не буду делать того, что ты мне говоришь, братик».

- Но она…

- Она стоит на пути у нашей беззаботной жизни. Ну так что?

- Мы её убьем, - сдался Эктис.

- Вот и молодец, - сказал Эрдис и запечатал соглашение поцелуем. Полные губы Эктиса ответили ему страстно.

Глава IV. Часть 1: http://www.proza.ru/2017/12/12/76