Глава 11. Не судьба

Ветер, бешеный холодный ветер, пронизывающий насквозь, пробирающий до костей, в этих местах хозяин. Неделями дует он, переносит по земле все, что может сдвинуть, раньше это была пыль и перекати-поле, а теперь остался только снег. Поэтому снежный наст такой крепкий и тонкий, что не задерживается на нем мягкий и пушистый нападавший за ночь снег – утром уже завывает привычный голос, как плачущая женщина, и уносит прочь свеженькое, утаптывая то, что осталось.
Барон Ферро боролся с этим, высаживал деревья, и в общем, добился неплохих результатов, но окончательно решить проблему было не в его силах. Мими помнила, что всегда, когда они в детстве бывали в Куркколе, их руки и лица покрывались тонким слоем пыли, и все начинали казаться старыми. Маменька бесилась, а папенька хохотал. Ей тоже казалось это забавным, веь в детстве все мечтают быстрее вырасти, можно даже постареть, только бы не бегать в этих коротких юбочках, а поскорее выйти в большую жизнь, которая цокает копытами всадников там, за деревьями.
И вот, вышла, мечты сбываются. Правда, теперь она предпочла бы снова надеть коротенькую юбочку и взяться за мамину руку, начисто забыв все то, что с ней случилось за последние двадцать лет. Но раз уж это невозможно, оставалось жить, как получится – теперь она сама стала одним из тех всадников, кто пролетал на резвых конях мимо Куркколы, не останавливаясь.
Стоило им с Марком переползти поле и подобраться к Ирджихово, как она вскочила и кинулась бежать со всех ног. Каждая секунда была ей дорога, она, в отличие от малахольного короля, понимала, что их хитрость яйца выеденного не стоит, и выигрыш во времени совершенно ничтожен. Если им повезет, они найдут хороших лошадей, и тогда надо рвать когти по Великому тракту, уносить ноги  в надежде, что удастся проскочить.
Им повезло – счастливую звезду баронессы еще никто не отменял, и едва оседлав коней, они полетели стрелой, рискуя попасться на глаза кому-то из солдат, если они вздумают выехать на дорогу. Но делать было нечего, в таких обстоятельствах люди решаются и на более рискованные поступки.
- Ну, Ваше Величество, у вас есть талисман? Или мантра, молитва, еще какая-нибудь счастливая хрень, которая стопроцентно работает и способна вытащить вас из задницы?
- Ээээ... к чему вы это?
- А к тому, что сейчас мы играем в догонялки со смертью, и она дала нам маленькую фору. Совсем крошечную.
Мими закусила губу, осматривая съезд с тракта. Вроде пусто, но если этот болван помчался в Эль-Пасо и обернется достаточно быстро, то они рискуют столкнуться с ним на тракте – до дороги в город еще километров пятнадцать. Ладно, если он один, для нее не составит труда его зарубить, а если у него есть мозги, он поедет с подкреплением и тогда им крышка.
Однако, она не стала озвучивать свои переживания королю, который явно неважно себя чувствовал после всего случившегося. В подобных ситуациях очень важен настрой и вера в то, что у тебя все получится. Сколько раз это спасало ее на волосок от гибели, в то время как более опытные и сильные гибли. Тут так: если не веришь в себя, то не прыгай, а в глазах Марка ей виделась какая-то усталость и обреченность. Только этого еще не хватало.
- Пришпорим, Ваше Величество. Представьте себе, что за нами гонятся все нараманские мертвецы, убийцы из Орлиного зоба и ваш дед с дрыном. Мы должны не скакать, а лететь! – и она пустила вскачь своего коня.
Спустя пару минут они действительно летели. Марк уже и забыл, что такое бешеная скачка, и очень опасался за свое колено. Он вцепился в поводья и сжал зубы до хруста, до треска – разве от быстроты сейчас не зависела его жизнь?
Двадцать минут, отделявших их от поворота на Эль-Пасо, они преодолели молча, с предельным напряжением сил. За это время им встретилась только крестьянская подвода. Марк было уже воспрял духом, но Мими даже не оглянулась, она спешила убраться прочь отсюда, сделать себе хоть небольшой задел. Она не знала того, что с лейтенантом Костелло они разминулись не в Эль-Пасо, а на въезде в Ирджихово – он оказался еще быстрее, чем думала баронесса. Так что в том момент, когда Мими прикидывала, не встретятся ли они с ним по дороге, он уже стучал в дверь ее лаборатории.
Она не знала и того, что сейчас весь конный патруль несся по их следу с максимально возможной скоростью, и когда она проскочила поворот на Эль-Пасо, лейтенант как раз расспрашивал крестьян, которых они обогнали по дороги. Те подтвердили догадку Костелло, описав им всадников, недавно промчавшихся мимо. Да, лейтенант облажался с ордером, но теперь он чуял добычу и больше ошибок не должно было быть.
Баронесса не знала всего этого, но ощущение в душе у нее было паршивое. С самой первой секунды, как только она увидела лицо короля в дверях сарая, она поняла, что неприятностей не миновать. Нет, она безусловно была бы рада его видеть, но при более благоприятных обстоятельствах, а так получалось, что он опять подставил и себя и ее. Она заскрипела зубами от злости, но только крепче сжала повод и пришпорила коня.
Интересно, есть ли у них возможность привлечь еще кого-то к их поимке. Судя по виду и по действиям лейтенанта, он не профессионал. То есть, он конечно профессионал, но по части патрулирования и поддержания порядка. А ей иногда приходилось иметь дело с настоящими дьяволами, с теми, кто невидим, неслышим и действует исподтишка. Ей поневоле вспомнился темный коридор и удаляющаяся черная тень в длинной анфиладе, освещенной лунным светом. Чушь, она ведь этого не видела, это Вильгельмина ей тогда рассказала о своем видении, но за много лет Мими успела с ним сжиться и воспринимала, как свое.
Такие профессионалы могли почти все, для них женщина и увечный король – легкая добыча. Они загонят их куда-нибудь в лесок и там порежут на ремешки без шума и пыли. Единственный шанс, что их здесь сейчас нет и они просто не успеют подтянуться, а для этого надо скакать как подорванным.
И они летели вперед. Вскорости дорога сначала пошла под уклон, а потом стала подниматься в гору – значит, впереди Энкретский мост. Мими почти полностью слилась со своей лошадью, привстав на стременах, как и полагается, она забыла, что Марку это не так легко. Он отстал.
Выехав на пригорок, она посмотрела вперед и вниз и выдохнула горячо и радостно – Энкретский мост был свободен. А что, если свернуть направо? Пролететь однажды хоженой дорогой и снова сесть на какой-нибудь корабль, чтобы вскорости ощутить на своем лице жаркий и пряный запах Каррадоса. Искушение было сильным, мгновенным, но сильным. Сейчас, по прошествии стольких лет, Каррадос почему-то казался ей городом, где она если и не была счастлива, то все равно пережила что-то волнующее и хорошее.
Взгрустнув на секунду об ушедшей молодости, Мими обернулась, чтобы посмотреть, как там справляется Марк, и обомлела – на горизонте, буквально через лощину появлись маленькие малиновые фигурки. Они тоже замерли на секунду, видимо осмотреться, а потом припустили во весь опор.
- Едриттт... да они же совсем рядом! Ваше Величество, если вы не возьмете в руки свою задницу, то ее возьмут вот те парни! Мы сейчас уже не лететь должны, а не знаю что... Смотрите туда – вон наша смерть скачет.
Марк обернулся и сердце его упало. Он и так совершенно выбился из сил, полагая, что ударный рывок позволит им вскорости снизить темп. Баронесса взглянула не его лицо и ее сердце упало еще ниже, ибо выглядел он хреновенько – бледный, с провалившимися глазами, в поту и соплях, которые вытирал рукавом, пользуясь моментом. Разумеется, она понимала, что колено причиняет ему боль, и что он, по-хорошему не способен на такие подвиги, но деваться-то было некуда: или скачи, или умри.
- Соберитесь, Ваше Величество, сейчас от нашей скорости зависит жизнь, и ваша и моя. У нас хорошие лошади, так что давайте покажем этим недоучкам, кто они есть!
Ой, врала! Ой, врала – но улыбка у нее получилась бодрой и даже хищной, словно она хотела покусать всех тех солдат. Марк вытер сопли и помял колено.
- Трогаем?
- Хватаем!
И они покатились с горки, как горошины.

Глупость человеческая заразна. Надо было сворачивать направо, в Энкрет – там были десятки маленьких селений, крохотные тропки и какие-никакие нычки, в которых можно было бы спрятаться, выгадать хотя бы несколько часов отдыха, так необходимых сейчас. Еще со времен ее бурной молодости, у Мими оставались  места, где она уходила от преследования после разбоя, а иногда хранила награбленное. Там они могли затаиться на некоторое время, а потом уже думать, что делать дальше.
Но она приняла решение доставить Марка прямиком на Драгунату, которую еще надо осилить, а в таком-то состоянии он того и гляди с коня рухнет. Да и сама она уже чувствовала, что держится только на силе воли - третьи сутки они спасались от погони по грязным перелескам Энкрета. Сила воли, конечно, ресурс неисчерпаемый, но силы организма, которому уже сорок лет, все же предел имеют.
Сам Марк, который уже давно понял, что вляпался в дерьмо, сейчас сидел и не чирикал. Он молчал в тряпочку, делал все возможное и невозможное, чтобы дотерпеть, хотя и не представлял, до чего именно дотерпеть. Они скакали и скакали, а расстояние между ними и преследователями неминуемо сокращалось. Лейтенант Костелло со своими пятерыми солдатиками понемногу съедал их преимущество, и вот оно растаяло без следа – баронесса и король уже почти слышали дыхание их лошадей.
Вот куда они торопятся? Даже если каким-то чудом им удастся добраться до Драгунаты первыми, то как он сможет перейти ее с таким хвостом? Пожалуй, на этот раз он доигрался, все-таки корона деда жала ему слишком сильно. Не судьба королю Марку править своим народом, все получится, как хотел Бештау – малолетний король Андрэ станет удачной марионеткой в руках умных людей.
Марк заскрипел зубами, но даже малейшее движение отозвалось чудовищной болью, и он снова сцепил челюсти – последние несколько часов он вообще не двигался, потому что не мог уже даже шевельнуть пальцем. Он утвердился в седле, вцепился в поводья и так замер, в надежде, что мышцы продержатся еще какое-то время.
Хотя зачем все это? Какой смысл в нудном, мучительном сопротивлении, которое кончится все равно одинаково. Только продлять себе мучения – сколько Марк жил, он никогда еще не бывал так измучен и подавлен. Он, как всегда, не поверил баронессе, а она, как всегда, оказалась права – не надо было ему приезжать. Теперь секрет королевы Вильгельмины знают два человека, и оба они умрут через несколько часов.
Мими мучительно думала, что бы предпринять. Временами ей хотелось повернуть, и поскакать прямо на преследователей, в лобовую атаку, а это значило, что нервишки у нее стали сдавать. Куда ни глянь – серая слякоть, снег, смешанный с грязью, редкие, чахлые деревья. Ни укрыться, ни остановиться – ничего! Ну почему, почему она не повернула на Энкрет?
И тут вдруг она заметила краем глаза, как ее спутник повернул направо, и спустился с насыпи тракта. Офонарелая Мими глазам своим не поверила, а король трусил себе по направлению к жиденькому лесочку, как будто там был секретный ход прямо в Мариенополь.  Она затравленно оглянулась и направила своего коня следом за ним – кто знает, может, она уже отупела, а король что-нибудь придумает?
Их преследователи, судя по всему, были удивлены не менее их, но точно так же спустились с насыпи и последовали за ними через поле. Король держал курс прямо на рощицу, и все остальные, измученные и измотанные, потянулись за ним. В лесочке он неожиданно остановился и почти рухнул с коня. Баронесса последовала его примеру:
- Что вы делаете? Почему мы поехали сюда???
Он оглянулся, оценив расстояние до преследователей, и опутился прямо на землю. Землистое лицо его походило на маску мертвеца, да и сама Мими была не краше.
- Выслушайте меня, пожалуйста, у нас осталось так мало времени.
- Я не поняла, вы что, собрались их тут подождать??? – в такое бешенство баронесса Ферро не приходила со времени провала своего покушения на Орландо. Марк криво улыбнулся, и по этой улыбке было видно, как ему плохо, но на Мими это не подействовало. – Вы сошли с ума???!!!
Марк отрицательно покачал головой:
- Нет, я не сошел с ума. Я просто так не могу больше, простите. – Он сделал предостерегающий жест, увидев, что баронесса готова разораться. – Давайте не будем тратить время на споры, его слишком мало. Мне нужно кое-что вам сказать, и это важно.
- Нет, это мне нужно кое-что вам сказать! Немедленно вставайте и уходим отсюда, потом будем разговаривать. Я сыта по горло вашим нытьем и неприятностями, которые вы мне регулярно организовываете. И меня бесит то, что вы совсем не цените то, что я для вас делаю – я рискую жизнью, делаю то, что выше моих сил, но вам наплевать, вы всегда готовы сгинуть и пустить псу под хвост любые мои усилия! Думаете, мне легко и приятно было скакать три дня? Думаете, я хорошо сейчас себя чувствую??? Думаете, мне радостно знать, что сейчас вас убьют и я делала все это напрасно???
Лицо ее побагровело, глаза метали молнии, Марк даже испугался и вполне поверил, что  она руководила бандой. Если бы у него оставалась хоть капля сил, он бы немедленно вскочил и поскакал с уроенной энергией, но сил у него не осталось совсем. Он только махнул рукой и опустил голову.
- Все решится именно здесь, я знаю. Я почувствовал это место задолго до того, как мы сюда приехали. Поэтому и вернул с дороги. – Он перевел дыхание и снова бросил тревожный взгляд на преследователей, которые тоже существенно сбросили скорость, не зная, что предпринять. Поведение Марка и Мими было для них непонятным, а значит, таящим угрозу. Неизвестно, что задумали эти двое, от них можно ожидать любой пакости – и никому не приходило в голову, что они просто решили сдаться.
Вернее, решил Марк. А у Мими слова топились в горле так яростно, что она долго не могла издать ни одного звука. Она понимала, что погоня, собственно, не за ней, и она также понимала, что если их поймают, то Марка убьют, причем на месте и без разговоров, - Орландо не такой дурак, чтобы дважды наступить на одни и те же грабли. Что делать, что она может сделать, если он сам сел, ручки опустил и головушку повесил – царевна-несмеяна, ни дать, ни взять. Мими посмотрела назад – их преследовали теперь приближались не спеша, понимая, что добыча никуда не ускользнет. Здесь, на Энкретской стороне, ни одна живая душа им не поможет, они попросту никого не дозовутся, ибо ближайший трактир впереди на пять верст, а на проезжающих по тракту героев можно не рассчитывать. Как затравленный зверь метался ее взгляд по деревьям, кочкам и кустам, готовый обшарить каждую впадинку, укрыться в козьем копытце. Ощущение загнанности, страха и бессилия навалилось на нее – точь-в-точь как тогда, в Жижково, перед тем как их нашли и арестовали Лию.
Баронесса сглотнула трудный комок, сердце ее билось крохотной птичкой, а мозг продолжал лихорадочно работать в то время, как король пустился в рассуждения о том, что он давно хотел ей сказать, но никак не решался...
- Понимаете, я ведь всегда был один, у меня никого не было и нет. Мама когда-то была, но я в последний раз ее видел, когда мне было семь лет, представляете?  И с тех пор никого по-настоящему близкого... Я тысячу раз считал, что привык, но вот недавно понял, что к этому привыкнуть невозможно. Ты прячешь свою тоску, а она живет потихонечку внутри и точит тебя, как короед...
- Вы это мне хотели сказать? Как будто я этого не знаю! Послушайте, встаньте, сделайте хоть что-нибудь, я не могу смотреть на то, как вы добровольно убиваетесь о стену. Меня тошнит от вашей лирики, и я хочу одного – чтобы мы с вами сели на коней и убрались отсюда. Хотя, пожалуй, уже не успеем... Но хотя бы умрем достойно, в бою, а не как куропатки на кухне!
- Оставьте это... Вы ведь знаете, что погоня не за вами. Вы сейчас сядете на коня и ускачете прочь, никто не будет вас догонять. Я настаиваю на этом, я вам приказываю.
- Идите вы знаете куда со своими приказами!
Марк потянулся и взял ее за руку – робко, как ребенок, и Мими чуть не взвыла от злости. Ну что с ним таким делать?!
- Послушайте, за последние месяцы со мной произошло много плохого – люди, от которых я не ожидал плохого, почти поголовно желали моей смерти. Меня мечтала удавить даже собственная жена, с которой я никогда не обращался плохо. Но вы знаете, в этом была и своя хорошая сторона – теперь я совершенно свободен от любых обязательств в отношении нее. Я начал бракоразводный процесс, и скоро стану снова холост... – он даже улыбнулся, и эта улыбка в создавшихся обстоятельствах выглядела как верх дикости.
Мими указала пальцем на приближающихся солдат.
- Это вы им расскажите. Но боюсь, они вас освободят от оков брака куда раньше, чем суд в Мриштино. И от всех остальных земных оков тоже.
- Да, это очень жаль, я мог бы еще многое сделать. Мне было интересно заниматься делами, хотя, должен признаться, я в них мало что смыслю, и образование мое совершенно никудышное. Теперь весь груз рухнет на плечи моего сына, а он ведь еще ребенок.
- Не волнуйтесь за него, ему не придется долго напрягаться. Тот господин, который велел изловить и повесить вас, легко сделает то же самое с вашим сыном, и закончит, наконец, войну. И будет, блин, Орландо-миротворец! – она запрокинула голову и захохотала так яростно, что с чахлых ветвей вскинулись птицы. Поднялись, заорали и заметались, а под ними, раскинув руки, хохотала ведьма Мими Ферро, почти такая же знаменитая, как Ирья ДеГрассо.
Марку пришлось это проглотить. Впрочем, какое право он имел протестовать – Мими была кругом права, именно он совершил глупость, как и всегда в своей жизни. Он, похоже, вообще всегда делал глупости.
Малиновые мундиры, измятые, забрызганные грязью, были уже совсем рядом. Они спешились, вели коней в поводу, обнажив шпаги и с опаской поглядывая на этих двоих. Когда Мими захохотала, они и вовсе немного подались назад, но потом снова зашагали.
- Я вот что хочу сказать. Со мной дело кончено, я уже несколько дней чувствую холод под сердцем. Иногда человек сам стремится навстречу собственной гибели, она словно зовет его...
- ХВАТИТ НЫТЬ!!! – рявкнула Мими. У нее лопнуло терпение и сдали нервы. Все, с нее достаточно – она развернула коня так, чтобы он прикрывал их с одного бока, развернула другого, намотала плащ на руку, достала шпагу и приготовилась защищаться. Но Марк торопливо продолжал, словно и не услышал ее грубости:
- Я хочу сказать вам о вас: вы прекрасная женщина, я никогда не встречал никого подобного. Но вы сами остановили свою жизнь. Двадцать лет назад вы встали поперек дороги и сказали: «Все, дальше я не пойду» - и сейчас вы стите там, на том самом месте. Но жизнь-то идет вперед! Вам надо очнуться, посмотреть вокруг, похоронить уже своих мертвецов и понять, что вокруг живые люди, которым вы тоже нужны...
- Охренеть! Я, оказывается, еще и нужна кому-то! Послушайте, сударь, вы бы шпагу достали, вместо того, чтобы языком брякать о том, в чем ни черта не смыслите.
- Я смыслю, я ведьмак. Очнитесь же, опомнитесь и откройте глаза – этот мир еще очень многое может дать вам, если вы пожелаете взять... У вас может быть новая жизнь, полная счастья, интересная и насыщенная.
- Вот уж на бедность биографии я никогда не жаловалась. Ваше Величество, лучше заткнитесь, иначе я дам вам в глаз, я сейчас нервная.
Теперь их разделяла какая-то сотня метров, и баронесса уже могла видеть торжествующее выражение на перепачканном лице Костелло. Он наконец-то их догнал, ценой невероятных усилий, но победа осталась за ним, и он намерен был сполна ею насладиться. Копыта его коня мягко и неторопливо ступали на осевший снег, и тонкие веточки раздвигались от соприкосновения с шапкой.

После Лиеррского происшествия на кладбище, Ундина долго приходила в себя. В ту ночь она жестоко надралась, а потом повторила, и Рыцарю пришлось добавить к своим многочисленным обязанностям еще одну – следить, чтобы принцесса не нажиралась, как свинья. Это было нелегко, ибо поддатая Ундина начинала скандалить и лезть в драку, а уж силушки-то у нее было предостаточно. Если ей становилось скучно, она вызывала здоровенных парней из охраны и билась с ними об заклад, что свалит с ног одним ударом кулака. Частенько выигрывала.
К счастью, она все-таки была весьма неглупой, и в какой-то момент просветления Рыцарю удалось донести до нее идею, что пить вредно. Случилось это так: на четвертый день она снова ушла в вираж и к полуночи уже хохотала и горлопанила на всю городскую управу. Рыцарь уложил ее спать, но не тут-то было: она снова вылезла из постели и потащилась на улицу добыть выпивку.
Была она в одном халате, но мороз ей был нипочем. Куда идти она тоже не знала, логично рассудив, что в таком большом городе не может не быть выпивки, а значит, она ее найдет. Она шлепала куда-то по снежно-грязевому месиву, и время от времени останавливалась, чтобы произнести обрывок своей тронной речи, которую она решила сочинить заранее, чтобы в нужный момент не лезть в карман за словом.
Нашли ее около четырех утра в канаве, почти захлебнувшуюся. Как ее ни спрашивали, так и не смогли узнать, кто ее туда столкнул. Могла, конечно, и сама упасть, но учитывая, то каменный тротуар, по которому шла Ундина, был огорожен, такая версия казалась маловероятной. Она икала, тряслась от холода и плела какую-то хрень про водяных, живущих на дне канавы.
Только в здании управы, когда ее отмыли, переодели, завернул в одеяло и посадили к огню отогреваться, Ундина начала помаленьку осознавать произошедшее и приходить в ужас. Она не утонула и не замерзла каким-то чудом – любому нормальному человеку полагалась смерть в таких условиях, но она опять отмазалась.
- Вот однажды жизнь с тебя спросит за все свои поблажки. Чем отдавать будешь? – Рыцарь был мрачен, как никогда, и Ундина даже побаивалась его тяжелого взгляда.
- Я уже рассчиталась. Авансом. На мою долю тоже порядочно дерьма выпало.
- Ты думаешь, ты одна такая? В этой стране каждый может рассказать повесть, из которой хороший писатель состряпает трагедию. Да ты просто чудом не замерзла! – добавил он, глядя на ее посинелые губы, и стучащие зубы.
- Я пьяная была, потому и выжила. Трезвая бы точно концы отдала. Даже в том, что ты бухая, есть ряд своих прелестей.
- Да если бы ты не была как ты выражаешься «бухая», ты бы не оказалась в той канаве! Что тут непонятного?
Ундина призадумалась. С каждой секундой как ее пальцы потихоньку отходили, она ощущала прилив лихорадки. Ее трясло и бросало то в жар, то в холод. Лоб покрылся потом, и тут ей по-настоящему стало страшно – она вспомнила, как в деревне умер от воспаления легких силач Юркка. Он упал в прорубь, будучи пьяным, и ему так же повезло, как ей сегодня – его вытащили проходившие мимо мужики. Он радовался и говорил всем, что пьяного удача любит. Но через несколько дней он слег в постель, его снедала лихорадка, которая не прекращалась ни на минуту. Несколько недель могучий организм боролся, н болезнь оказалась сильнее – веселый силач Юркки отправился на погост, и лежал он в гробу такой худой и изможденный, что страшно было на него смотреть. Ундина вспомнила, как ее поразила темная с проседью щетина на мертвых, впалых щеках – Юркки уже умер, а его волосы продолжали расти.
Да-да, у мертвых растут волосы и ногти, это говорил ей отец, и она всегда со страхом представляла себе, как лежат в земле мертвецы с многометровыми скрученными когтями, со спутанными закудлаченными волосами, и сердце ее замирало. Если они поднимаются из земли, то вид у них, должно быть, тот еще. Этот придурок Тьяден хотел видеть настоящую принцессу, а не поддельную – он не понимал своего счастья. Если бы его светлому взору явилась настоящая Лия, такая, какая она есть сейчас, он бы сам отправился к праотцам.
- Вы мне еще спасибо сказать должны, что я ногти стригу... – хмель все еще бродил в ее голове. И тут часы громко загудели, возвещая пятый час утра. Их похоронный звон разнесся в пустом здании так далеко, что Ундине стало не по себе, и немедленно вспомнились все мерзкие россказни о том, что в этом здании обитают привидения.
Она не без труда поднялась, и шатаясь пошла к двери, чтобы закрыть ее покрепче, но стоило ей протянуть руку, как порыв ветра, непонятно откуда взявшийся, вырвал у нее ручку и распахнул дверь, треснув ее о стену. Этот же ветер задул факелы в коридоре, и он погрузился во мрак.
Похолодевшая Ундина попыталась на ощупь найти дверную ручку, но это ей никак не удавалось. Не без дрожи сделав шаг вперед, она подняла голову и у нее отнялись ноги, а глотка утратила способность воспроизводить звуки: по коридору, прямо на нее что-то двигалось. Совершенно бесшумно призрачная фигура скользила, едва касаясь пола. В темноте невозможно было увидеть ее очертания, но она однозначно шевелилась, ее белый саван чуть слышно колыхался от дуновения воздуха.
Допрыгалась... Сама мертвая принцесса явилась разобраться, кто это тут промышляет под ее именем. Ундина осела на пол возле двери, хватая ртом воздух, не смея пошевелиться, невыносимый ужас затопил все ее существо. А призрак приближался, вот он уже в пяти шагах, в трех, в двух... и тут Ундина подумала, что у него вот такие спирально закрученные длинные когти, полные могильной земли...
- АААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – невероятным усилием она смоомкнула свои голосовые связки, и издала такой вопль, что здание едва не развалилось.
- АААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – еще громче завопило привидение. Дальше Ундина помнила плохо.
Когда прибежали люди, зажгли факелы, но обнаружили принцессу, обгадившуюся в своем углу, а напротив нее – Рыцаря в ночной рубашке и почти таком же состоянии. Больших усилий стоило привести их в чувство, но когда они более-менее отошли, то едва не подрались.
- Какого черта ты поперся в ночнушке по коридору!!! Да еще бесшумно, как привидение???!!! Я чуть не померла со страху!!!
- Нет это ты ответь мне, почему ты притаилась в темном углу и заорала мне в лицо, когда я тебя не видел???!!!
- А что я должна была делать? На меня прется привидение, которое меня сейачс сожрет, а я молчать должна?
- Ты хоть раз видела, чтобы привидения кого-нибудь жрали?
- Я их вообще ни разу не видела! До сегодняшнего дня... Ну ты, блин, даешь – мне такое померещилось, что я в штаны наложила. – И Ундина неожиданно заплакала. Рыцарь сразу растерялся и моментально растерял весь свой запал.
- Ну ладно, я же не хотел тебя напугать. Я пошел посмотреть, все ли в порядке, потому что пролетел сильный сквозняк, и потушил все факелы...

Утром Ундина проснулась, вспомнила все, осознала и ощутила жуткий стыд. Ей даже не хотелось выходить из комнаты, потому что как может принцесса показаться на людях, когда она:
а) три дня пьянствовала;
б) разгуливала по городу почти голышом;
в) упала в канаву;
г) наложила в штаны от страха.
Настоящие принцессы себе такого не позволяют. Какая из нее народная освободительница, если она ведет себя как последняя забулдыга и даже под себя гадит. Ее страдания усугубили подштанники, чисто выстиранные и развешанные на резной деревянной мебели. Кто-то постирал их, пока она была в отключке.
Ундина зарылась лицом в подушку и едва не заревела от сострадания к себе, несчастной. И тут ей вспомнились еще вчерашние пьяные слезы – все, жить больше незачем. И она заревела по-новой.
Рыцарь осторожно постучал в дверь ее комнаты, когда пробило два пополудни. Опухшая Ундина лежала в постели, не шевелясь, и не отвечала. Тогда он вошел сам и увидел ее в еще более плачевном состоянии, чем накануне.
- Что с тобой? Как ты себя чувствуешь?
- Ужасно. Лучше бы я замерзла в той канаве!
- Давно я не слышал от тебя таких глупостей. – Он посмотрел на часы, - уже почти десять часов...
Ундина уткнулась в подушку и замолчала. А Рыцарь прошелся по комнате, увидел подштанники, скомканные и брошенные к порогу. Он их поднял и снова повесил на спинку дивана.
- А ты мои тут не видела случайно?
Принцесса подняла голову:
- Какого хрена твои подштанники могут делать в моей спальне?
- Ну я же вчера тоже того... подмочил им репутацию, - он хихикнул и подмигнул ей зеленым глазом. – Так вот теперь найти не могу, то ли кто спер, то ли забрал на сувениры.
Она смотрела на него выпученным глазами, и не верила своим ушам: он тоже... того... и так просто говорит об этом?
- А что тут такого, мне и на фронте случалось оконфузиться. Все-таки наш организм имеет свое мнение по поводу происходящего, и оно не всегда совпадает с нашим. Тебе надо в атаку идти, а организм жить хочет, вот и реагирует по-своему. Но это совершенн неважно, потому что ты можешь наложить в штаны хоть сто раз, но если ты выполнил задачу – ты молодец.
Ундина немного воспряла духом. Неужели это правда, и бесстрашный Рыцарь иногда так боялся, что терял контроль над своим телом? Нет, наверное, он врет. Не может быть такого, чтобы он вчера обмочил портки. Это он все говорит для того, чтобы ее утешить. Хотя... если вдуматься, каждый человек, если он не круглый идиот, боится смерти. И страх бывает очень сильным, это знает только тот, кто сам испытал его. Такой страх парализует, лишает тебя воли, сил, разума, превращает в слепое мечущееся существо. Она вспомнила свой вчерашний ужас – он был потусторонним, липким и холодным, но он был настоящим, от которого можно сойти с ума. И действительно нет ничего зазорного в том, чтобы наложить в штаны. Насмехаться может только тот, кто сам такого страха не испытывал. Нет, пожалуй, Рыцарь не врет. И она села на постели, свесив ноги.
- Какая сегодня погода на улице?
Рыцарь врал.

С тех пор Ундина пересмотрела свое отношение к алкоголю – выпить разок немного пива или бокальчик вина еще куда не шло, но напиваться до поросячьего визга – увольте. Обгаженные подштанники стали для нее символом того, что человек должен в любой ситуации сохранять над собой контроль. А она не просто человек, она – принцесса, будущая королева Ундина I. Ей нравилось мечтать о том, как она сидит в тронном зале с короной на голове и принимает иностранные делегации. На улице толпа, машет флагами, все так празднично и многолюдно, и над всем этим царствует она.
- Соответствовать надо, однако, такой высокой миссии... – Ундина захлопнула Лиин дневник и вздохнула. Каждый вечер она читала его и перечитывала, находя для себя все новые и новые мысли – принцесса словно специально для нее наготовила хороших слов, по которым можно сверять свои собственные чувства. Иногда Ундине казалось, что никто другой в мире так хорошо не знал принцессу, как она, но Рыцарь одним словом опрокидывал ее уверенность, и тогда она, надувшись, снова шла штудировать дневники.
На шестой день они покинули Лиерр, зафиксировав солидный прирост в живой силе. Рыцарь был прав – обходя страну кругом, ее мини-армия распухала на глазах. Это создавало Рыцарю огромные проблемы, ибо новых людей надо было разместить, обучить, пристроить к делу, а времени на все это совершенно не хватало.
Он стал перекладывать часть обязанностей на Ундину, и та впервые столкнулась лицом к лицу со своим электоратом – это ее опечалило и в очередной раз больно стукнуло по самолюбию:
- Что я в «Трех гвоздях» работала, что здесь – одни и те же рожи.
- А ты думала, кто тут будет? Принцы да богатыри сильномогучие? Нет, милая, это народ, и он вот такой вот...
- Да они же алкаши, бичевня и лодыри. Ничего не понимают, ничего не хотят делать – даже ради себя.
- Ну да. Народ он вообще такой, местами только получше, так что надо работать с тем, что есть. Но если ты видишь человечка поспособнее да поголовастее – его надо сразу выделять. Пусть эта масса сама себя организует, собственными связями.
Он рассказывал ей, как подращивать из рядовых полевых командиров, а она с тоской думала, что, как ни крути, а все равно увязаешь в одном и том же болоте.
- Слушай, а мы тогда для чего идем на Амаранту? Чтобы вот этим ханорикам хорошо жилось? А не пошли бы они... Им бы я сама с удовольствием каторжные работы организовала.
- И для них тоже. Но они ведь только часть народа, есть и другие люди, которых тебе еще не приходилось встречать.
- Вельможи да графья?
- Не совсем. Есть еще добрые, трудолюбивые люди, которые знают свое дело и делают его несмотря ни на что. Всякие люди есть. Мы с тобой тоже люди и тоже часть этого народа, так что мы идем воевать не только ради ханориков, но и ради всех остальных.
- То есть, ханорики, типа, на общий счет прокатятся? – Ундина насупилась.
- Дались тебе эти ханорики! Ты бы лучше делом занялась: их учить надо, потому что в бою каждый солдат важен, независимо от его личностных характеристик.
Она и занималась. Старалась по словам Рыцаря перекидывать новичков между старыми, назначать более способных командиров, наладить командные действия. Мало-помалу она освоилась и у нее уже начало получаться покрикивать на людей так, чтобы даже кулаки в ход не пускать. Рыцарь сказал, что она наращивает авторитет.
Это было приятно, но утомительно. Теперь они шли к Великому тракту, чтобы потом маршировать по нему до самой Амаранты. Момент был волнующий – стоит им выйти на тракт, как пути назад не будет. Их намерения станут кристально ясны – они бунтовщики, революционеры, которые покушаются на существующую власть, и борьба будет идти по полной победы или поражения.
Когда они подошли к Великому тракту, настроение у народа было приподнятое, а вот у принцессы на душе скребли кошки. И, вопреки недавним собственным убеждениям, ей до жути хотелось выпить. Даже не столько выпить, сколько расслабиться, посидеть в трактире никем не узнанной, чего-нибудь пожевать, просто потупить в стену или в окошко.
- Говорят, тут неплохое пиво... – в унисон ее мыслям пробормотал Рыцарь.
- Не здесь, а на Энкретской стороне. Там действительно пиво что надо.
- Скоро будут трактиры, так заглянем на часок, посидим, пивка хлопнем...
И тут до Ундины дошло, что впереди их ждет ее собственный трактир, родимые «Три гвоздя», в которых принцесса всея страны служила подавальщицей! Она даже рот открыла от неожиданности. Нет, у Рыцаря, конечно, шока не будет, а вот перед всеми остальными позориться как-то не хотелось.
Черт возьми! Они направлялись прямо туда, и нужно было срочно что-то предпринять, если она не хотела публично опозориться. Ундина осмотрелась по сторонам и подумала, что на энкретской стороне-то и правда тракиры неплохие, только до них еще скакать и скакать. Она немного придержала повод, и тут же приотстала, затесавшись в гущу солдат, а потом незаметно свернула налево и подзадержалась в небольшой рощице. Стоило головной колонне пройти мимо, как она рванула напрямик через лес, к Великому тракту.
Криков в спину вроде не было, и это было хорошо. Она пронеслась, как вихрь, ломая ветки, и выскочила где-то в сером поле с ноздреватым снегом. Перед ней было полверсты, за которыми тянулась серая лента тракта, и она пришпорила коня.

Колонна подошла к придорожным трактирам примерно в два часа пополудни. Их уже ждали, молва о том, что восставшая из мертвых принцесса идет на Амаранту возвращать корон предков, летела впереди них. Все жители маленького поселения, состоявшего из десятка домов, высыпали им навстречу – во-первых, наплыв людей гарантировал им годувую выручку, а во-вторых, уж очень хотелось посмотреть на эту принцессу. Как вообще выглядят люди после могилы?
Кабатчик из «Трех гвоздей», Марко и новая девица стояли в первых рядах. Марко даже расстарался и повесил над дверью транспарант «Добро пожаловать». Его хозяин твердо был намерен залучить к себе принцессу и ее окружение – на такой репутации потом можно жить безбедно весь остаток дней, приторговывая правом посидеть на стуле, на котором сидела царственная особа.
Рыцарь был настроен благодушно, он только что вернулся, объехав колонну, отдав распоряжения насчет отдыха, и предвкушал кружку холодного пива с жареной колбасой. Увидев над входом транспарант, он решил, что именно туда он и войдет, тем более, что хозяин заведения стоял на пороге и так активно кланялся, что отказать ему не было никакой возможности.
- Ваша Милость, пожалуйте к нам! Мы так ждали вас и Ее Высочество! Прошу вас, мы приготовим для вас все самое лучшее, нигде нет такого пива, как у нас!
- Что ж, пожалуй, мы зайдем. Что вы думаете об этом, Ваше Высочество? – он повернулся налево, туда, где доолжна была быть Ундина... и понял, что там никого нет.

А Ундина домчала до тракта, поднялась по насыпи и снова спустилась – теперь вот по этим перелескам ей оставалось всего ничего до энкретских кабаков. Она знала, что Рыцарь намерен отдохнуть в «Трех гвоздях» до завтрашнего утра, а значит, она вольна распоряжаться собой до того времени. Этого предостаточно, чтобы насладиться пивом и едой, и немного расслабиться. А потом она догонит своих, когда они покинут эти места.
Она скакала вперед, посмеиваясь про себя и представляя в лицах, как трактирщик обалдел бы, узнав в принцессе свою бывшую подавальщицу. Да, когда-нибудь она ему отплатит за все, но сейчас рановато подводить итоги, пусть еще процент покапает. Она ухмылялась и придумывала различные варианты мести всем тем, кто когда-либо ее обижал.
- Будьте осторожны люди: когда вы думаете, что безнаказанно обижаете слабого, вы можете совершить самую большую ошибку в своей жизни. – лицо ее было торжественно-злобным и даже радостным, сегодня ее грели мысли о мести и наказании. И в самом деле, Рыцарь может причитать сколько угодно, но она уверена, что добро должно быть с кулаками. Уж слишком много в мире людей, готовых сотворить тебе пакость, поживиться за твой счет, да хотя бы просто пнуть ради самоутверждения – и молчать, посылая им лучи добра, очень плохая идея. Лучше сразу пресекать подобные попытки.
- Ну действительно, какой смысл просить у вселенной воздаяния за невинноубиенных? Уж лучше не допустить того, чтобы они стали невинноубиенными, а для этого надо иметь хороший топор и уметь им пользоваться. Свои дела надо решать самостоятельно, и не надоедать вселенной нытьем и жалобами. Вас хотят убить? Убейте того, кто пытается это сделать. Вас хотят ограбить? Отдубасьте вора так, чтобы он вам свой кошелек отдал, лишь бы отпустили. И тогда во всем мире воцарится покой, добро и справедливость. Да! Если за попытку несправедливости будут на месте отрывать руки, то все сразу станут белыми и пушистыми. Я придумала новый рецепт мироустройства! – она захохотала и пришпорила коня. Настроение заметно улучшилось.
Еще бы только копыта не проваливались в это месиво – почему-то здесь была какая-то странная погода: привычных морозов не стало, воздух явно потеплел и стал пахуче-влажным. На целые версты разносились разнообразные запахи, и это было смешно и странно. Снег просел, стал похож на булку с изюмом, и потерял свой белоснежно-шикарный вид.
- Надо скорее идти на Амаранту. Опять какая-то дрянь с погодой происходит...

Мими оглядывалась по сторонам, приготовившись принять бой. Шестеро преследователей приближались медленно, но верно. Лейтенант Костелло криво улыбался, с ненавистью глядя на нее, его вид говорил: «Попалась? Теперь я тебе покажу, где раки зимуют!». Он ненавидел баронессу за то, что она едва не сорвала его миссию, перехитрила его и заставила потратить столько сил на преследование. Не зря ему говорили, что она чрезвычайно опасна, но зато теперь он разом сможет избавить все их ведомство от назойливой мухи, двадцать лет отравлявшей им жизнь.
Он вынул шпагу и приготовился атаковать, даже не удосужившись предложить им сдаться. А для чего? У него был приказ – уничтожить мужчину на месте. Женщина, конечно, могла бы убежать, но раз уж она решила сопротивляться, тем хуже для нее. Сама дала повод, милая, потом не жалуйся.
Увидев шпаги в их руках, сидящий мужчина с огромным трудом поднялся, и Костелло сразу понял, что этот им не помеха. Он тоже обнажил шпагу, но вид у него был такой, что он хочет упасть в обморок вместо того, чтобы драться. А баронессу он и вовсе всерьез не принимал.
А вот и зря. Стоило им подойти на контактное расстояние, как она напала первой, и это был очень серьезный натиск. Лейтенант не ожидал, что такая хрупная и маленькая женщина так владеет шпагой! Он не знал Мими, и не представлял, насколько злость и отчаяние умножили ее силы. Она превратилась в фурию, наносившую удары с такой скоростью, что через пять минут почти каждый из них имел ранение.
Обалдевший от неожиданности Костелло сначала отступил, а потом разъярился – да быть того не может, чтобы он не смог их взять теперь, после всего, что было. Он утроил натиск, и баронесса с отчаянием поняла, что силы неравны. Она сражалась яростно, как никогда в жизни, но понимала, что не может выстоять одна против шестерых еще и с условием, что она не могла свободно перемещаться, а вынуждена была прикрывать собой Марка, который еле стоял на ногах.
Все катилось к очень печальной развязке, когда сзади вдруг раздался треск ломаемых веток. Костелло обернулся на шум и ррраз – его голова слетела с плеч, как мячик для гольфа, и плюхнулась в грязное снежное месиво. Мими обалдела. Обалдел и король – это походило на явление свыше. Помощь пришла настолько неожиданно, что даже сами преследуемые испугались ее появлению.
А помощь в лице дюжей рыжей девицы с топором продолжила свое дело и наскочила на следующего солдата, раскроив его от плеча до пояса. Остальные в ужасе разбежались. Баронесса и  король остались вместе с ней на поле боя. Девица осмотрелась и спрыгнула с лошади, поддав ногой голову Костелло.
- А ничего так топорик, хорошо в руку лег. Не зря я столько времени им дубасила ту чурку! – она повернулась, чтобы рассмотреть спасенных ею людей и осеклась – перед ней стояли те самые мужчина и женщина, которые и решили однажды ее судьбу.
Такого не бывает. Просто не может быть – уже в третий раз жизнь подсовывала ей этих людей, и такая настойчивость точно что-то значила. Так внезапно оказавшись рядом с баронессой Ферро, о которой она столько лет мечтала, Ундина вдруг почувствовала, что уши наливаются горячим, по щекам разлилась краска, а язык затрял где-то в заднице.
Баронесса сама прервала молчание:
- Неожиданно. Прямо вот так неожиданно. Я уж думала, нам крышка, - она пристально посмотрела на Ундину, лицо которой казалось ей смутно знакомым. – Скажите, сударыня, мы нигде раньше не встречались?
Ундина хотела ответить, но из горла вырвался только сдавленный клекот. Тогда она энергично замотала головой.
- Странно... Ваше лицо мне кажется знакомым. Хотя, поживи с мое – станет казаться, что уже видел все и всех.
Наконец-то Ундина могла как следует рассмотреть лицо баронессы при дневном свете. Ей перехватывало дыхание оттого, что она вот так близко стоит с такой знаменитостью. Мими Ферро на деле оказалась совсем крохотной: маленького ростика, худенькая, с огромными темными глазами, сейчас провалившимися и обведенными кругами. Маленький вздернутый нос, большой рот – несмотря на усталость и возраст она все равно была красива. Ундина не сводила с нее глаз, позабыв закрыть рот, а баронесса поглядывала на нее с сомнением.
- Вы как-то странно на меня смотрите. У меня что-то не в порядке?
Ундина снова замотала головой.
- Хм, а говорить вы можете? Может, мы словами поговорим, а не языком жестов?
У рыжей девицы снова получился петух, но она наконец справилась с собой и хрипло пробормотала:
- Могу.
- Прекрасно. Я хочу поблагодарить вас за наше чудесное спасение, хоть и не понимаю ваших мотивов. В любом случае – огромное вам спасибо, вы даже не представляете, кого вы спасли сегодня.
- Отчего же, представляю...
- Вот как? – взгляд Мими снова стал тревожным, и рука сама собой потянулась к эфесу шпаги. Ундина заметила этот жест:
- Нет-нет-нет, я не причиню вам вреда, я на вашей стороне. Вам не нужно меня бояться.
- Кто вам сказал, что я боюсь? – а в реальной жизни у баронессы был, похоже, трудный характер...
- Охххх, ладно, вы не боитесь. Это неважно. Только не надо смотреть на меня так, словно вы поймали меня на кармане. Я все-таки вам жизнь спасла, нельзя ли быть чуточку повежливее?
Мими открыла рот, потом закрыла его. Лексика этой девчонки говорила о том, что она кое-что понимает в жизни. Не в силах сама сформулировать собственные ощущения от этой встречи, она повернулась к Марку и увидела, что тот снова сел на пенек и с улыбкой разглядывает их спасительницу. Лицо у него было спокойное и немного лукавое.
- У вас интересное лицо, барышня, - подал он голос, и Ундина, совсем было забывшая о его существовании, повернулась к нему.
- Да? И почему же?
- Мне так кажется. Но я странный человек, не обращайте на меня внимания, - баронесса вам подтвердит.
- Вы могли бы и не называть меня при посторонних! – Мими была однозначно не в духе, ее подозрения раздулись до размеров грозовой тучи, а этот идиот сидит и лыбится. Ну конечно, молодая деваха ведь, и собой недурна!
- Да ладно, я все равно знаю, что вы Мими Ферро.
Глаза баронессы полезли на лоб.
- Я всегда мечтала с вами познакомиться. Было время, я даже пошла к вам в Куркколу, чтобы попроситься в услужение, но не дошла.
- А что так?
- В Эль-Пасо меня повязали за воровство, и я полгода чистила общественные нужники, а потом вы опять куда-то уехали. Потом я уехала. Не сложилось, короче. Зато вот теперь встретились.
- Так ты воровка?
Ундина ушам своим не поверила:
- Обижаете. Мне приходилось воровать, чтобы выжить. И убивать тоже приходилось, но это не моя профессия. Кстати, насколько мне известно, именно в этих краях некогда гремела банда Мими Ферро?
Отомстила. Баронесса закусила губу, а король рассмеялся.
- Скажите, милая, а какая у вас сейчас профессия?
Ундина открыла рот, потом закрыла, потом снова открыла, но не смогла придумать ничего стоящего. Назвать себя принцессой она почему-то опасалась, но в голове ее все время крутилась мысль о том, что вряд ли ей когда-нибудь еще представится удачный случай завербовать новую сторонницу. Саму Мими Ферро, которая была ну почти как принцесса.
Если баронесса Ферро признает ее подлинность, то никакой Тьяден больше не посмеет задать вопрос о том, почему она так молода и так странно выглядит. Мими была пожизненной гарантией ее легитимности, нельзя было упускать такой шанс. Вот только как заговорить с ней об этом – баронесса не очень-то дружелюбно настроена, а получить шпагой в живот тоже неохота.
- Я... я сейчас занимаюсь политикой.
- Вот как? Это интересно, расскажите нам пожалуйста. – Тот самый мужчина при дневном свете оказался гораздо приятнее, от него веяло дружелюбием и легкой иронией. Контраст между ним и баронессой был тем более велик, что она дулась, как мышь на крупу, а он улыбался. Ундина чуть ли не физически чувствовала исходящее от него тепло.
- Расскажу... Только вам не кажется, что вам бы лучше убраться отсюда подальше, пока за вами не вернулись тридцать человек. Раз уж вас преследовали малиновые мундиры, вам стоит отнестись серьезно к своей безопасности.
- Я удивлена, но эта барышня говорит дельные вещи, - Мими осмотрела карманы убитого лейтенанта и нашла его документы, а заодно приказы на обыск и арест некоего человека, приметы которого были описаны довольно подробно. – Надо же, как хорошо они вас знают. Тут написано, что у вас буква М на безымянном пальце синим наколота, это правда?
Король инстинктивно спрятал руки в рукав и почему-то отвел глаза.
- Ну да, есть такое.
- И кто мог сообщить им такую информацию? Только тот, кто хорошо знал вас лично – видите, даже я внимания не обратила на вашу наколку.
- Я знаю, кто это сделал. – Марк прищурил глаза, - этот человек мертв.
- Хотя бы это радует. – Она порвала приказы и развеяла их клочки по ветру. Они немного потанцевали в воздухе, а потом порыв влажного ветра подхватил их и унес прочь, развеяв по грязным перелескам. – Странно как-то: мне кажется, или погода поменялась? Как будто теплее стало?
- Да, мне тоже так показалось! – подхватила Ундина, которой во что бы то ни стало хотелось завоевать Мими. – Я как раз об этом думала, когда ехала сюда. Воздух изменился, вы не находите? Он стал влажным, и снег просел. Что-то однозначно происходит!
Мими задумчиво смотрела вдаль, на посеревшие поля, больше не пленяющие белизной. Да, рыжая девица была права, что-то происходит.
- А почему вы сюда ехали? Как вы узнали, что мы здесь и нам нужна помощь? – она подняла палец вверх, - не сочтите меня за неблагодарную, но после всего случившегося, я предпочитаю перестраховаться.
- Да я вообще-то не знала... – Ундина развела руками, - я ехала не сюда, а на пять верст дальше, в трактир. Мне хотелось пива попить на энкретской стороне, оно тут гораздо лучше, чем в Арпентере. Еду и вижу – малиновые кого-то рубят в капусту, ну я и решила помочь.
- Вот так, не разобравшись, прискакала и снесла голову первому подвернувшемуся человеку?
- Не первому подвернувшемуся, а малиновому. Знаете, мой жизненный опыт подсказывает, что от малиновых мундиров добра не жди, и если они на кого-то нападают, значит надо вмешаться и защитить.
- Сногсшибательная логика... – Мими выдохнула и присела на пень рядом с Марком. – Ну как вы, можете сесть в седло? Барышня права, нам надо сматывать удочки. Если один раз нам повезло, то на второй рассчитывать не стоит. Те, кто удрали скоро приведут сюда подмогу, и нам мало не покажется.
- Сесть-то я, может, и смогу, только куда мы двинемся?
- Как это куда? Мы вообще-то на Драгунату ехали.
На Драгунату! Ундина смотрела во все глаза: да, баронесса Ферро воистину легендарная личность, раз мотается на Драгунату, как к себе домой. Она, безусловно, сумасшедшая, но какая же классная сумасщедшая! Как же она нужна ей там, в отряде! Ундина представила себе, что если она приведет с собой Мими, Рыцарь ей даже слова не скажет по поводу ее маленького побега. Наоборот, он будет превозносить до небес ее находчивость.
- А... а... послушайте, у меня есть другое предложение!
Король и баронесса обернулись  к ней с легким недоумением. Какое еще может быть у нее предложение?
- Здесь неподалеку проходит отряд. Это ополченцы, идущие на Амаранту свергать Орландо, мы могли бы присоединиться к ним. У них есть подводы, вы можете хорошо отдохнуть, и вам будет безопасно.
- Что вы сказали? Свергать Орландо? Я что-то пропустила?
- О, вы очень многое пропустили! Там настоящая армия,которая положит конец правлению деспота! Скоро все изменится!
- В самом деле? Деточка, а не та ли это политика, которой вы занимаетесь? – писаная бровь Мими поползла вверх. Ундина почему-то почувствовала себя пристыженной и рассердилась. Почему ей приходится постоянно поравдываться перед этой женщиной, как будто она сделала что-то постыдное?
- Даже если так, то что?
- Ничего. Это ваше дело, как сложить свою голову.
- И почему это именно сложить? Если вам не удалось, значит, и никому другому не удастся? Так вы рассуждаете?
Марк смотрел на Ундину со все более возрастающим любопытством.
- Это не удалось не мне, дурочка. Это не удалось законной принцессе этой страны, до которой таким как ты примерно как до луны.
- Ой ли? – теперь уже Ундина изогнула бровь и скрестила руки на груди. – А может, эти люди как раз и несут стране свободу именем принцессы?
Мими вскочила.
- То есть, спекулируют на ее имени? Знаешь, что – это очень плохая идея. Я никому не посоветую трепать ее имя даже в шутку. Ты хоть в курсе, что произошло в Белый день? Ты знаешь, какой эта страна была до того, как погибла Лия?
- В курсе. – Ундина мрачнела с каждой минутой. Она не знала, как донести свою мысль до баронессы, и где-то в глубине души чувствовала слабость и шаткость своей позиции. – Но принцесса умерла и больше не вернется, а Орландо как сидел в Амаранте, так и сидит. Кто-то же должен, наконец, поднять голову и сказать, что хватит уже с нас! Мы больше не хотим войны.
- Это замечательное начинание, но причем тут принцесса? Вы можете говорить кому угодно и что угодно, только имя принцессы не трогайте.
- Это еще почему?
- Потому что она вернется. И тогда тому, кто мошенничал, прикрываясь ее именем, мало не покажется.
- Да как она вернется??? Очнитесь, она умерла! Умерла двадцать лет назад! – Ундина почти вопила, не контролируя себя, а Мими сжала кулаки и, казалось, готова была броситься на дерзкую. – А Орландо жив! И будет сидеть на троне до тех пор, пока вы будете с ним миндальничать! Хотите, чтобы все было по-честному? Но все уже не по-честному! Разве правитель честно развязал войну, разве он честно убил принцессу? С ним бесполезно бороться честно – его можно убить только его же оружием!
- Я вас прошу, дамы, давайте не будем об этом спорить... – Марк попытался урезонить женщин, закусивших удила, но не тут-то было.
- Я вам говорю еще раз: вы можете делать и говорить, что угодно, но не касайтесь принцессы Лии, иначе я за себя не отвечаю...
Голос Мими стал глухим, а глаза блестели нехорошим огнем. Марк достаточно близко знал ее, чтобы понять, что Ундине лучше остановиться прямо сейчас. Но она сама этого не понимала, и не обращала внимания на его предостерегающие жесты.
- Должен же быть кто-то, кто не побоится ответственности за страну, за людей. Мы сами взяли и отдали Орландо право решать, как с нами поступать. Пора забрать это право обратно, даже если это будет не совсем честным образом! Люди верят в то, что принцесса вернется – так пусть она вернется, и какая разница, та это принцесса или не та...
БАЦ!!! – Ундина села на задницу от неожиданного удара в лицо. А Мими, злобно сверкнув глазами, процедила:
- Я тебя предупреждала.
Обалдевший Марк только руками развел.
- Ну зачем вы так? Она же ничего плохого не сказала...
Баронесса повернулась к королю и он сжался в комок от одного ее взгляда.
- Еще одно слово, и вас постигнет та же участь.
Он благоразумно замолчал, пока Мими ловила лошадей и проверяла сбрую. Ундина сидела на земле, чувствуя, как штаны на попе неудержимо промокают и только смотрела на поспешные сборы спасенных ею людей, которые отблагодарили ее таким вот образом.
- Мы слишком много болтаем, Ваше Величество. Нам пора, иначе большие неприятности придут за нами прямо сюда. На вашем месте я бы подобрала задницу и поспешила убраться отсюда.
Он встал, и покорно сел на подведенную лошадь, ожидая, пока Мими закончит сборы и присоединится к нему.
- Надо спешить, перескочить тракт и адью! В Арпентере они могут нас ловить вечно.
Поводья лихо перекинулись через шею коня, и растерянная Ундина только проводила глазом, как легонькое тело баронессы взлетело и утвердилось в седле. Неужели, она так и уедет, ничего не сказав ей? Даже после того, как Ундина спасла ей жизнь? Но, прежде чем пришпорить лошадь, баронесса повернулась к ней и на прощание сказала:
- А тебе спасибо, морда, но не попадайся мне более.

Когда стук копыт их коней стих вдалеке, Ундина поднялась, шатаясь – удар у хрупкой баронессы оказался свинцовым. Глаз дергало болью, наверняка будет синяк.
- Коза! - обиженно подумала Ундина, - я же ей жизнь спасла, а она…
Она встала и попыталась отряхнуть задницу, но штаны успели промокнуть, и грязь хорошо впиталась. Ей было мокро и холодно, и в таком виде ей предстояло провести время вплоть до завтрашнего вечера. Сохнущие прямо на попе грязные штаны в такую погоду – удовольствие ниже среднего.
Пива больше не хотелось, глаз потихоньку заплывал, но самым обидным было отношение Мими. В какой-то момент Ундина почти уверовала в то, что она – принцесса Лия, а баронесса Ферро спустила ее с небес на землю, причем в грубой форме. За что она так? Онав едь даже не разобралась толком в ситуации, просто съездила в глаз и все, как будто черту провела между Лией и всем остальным миром – вот Лия, принцесса, а вот вы, простые смертные. И ничегошеньки вам не светит, даже если вы из кожи вон вылезете.
Она влезла на коня и понуро тронулась по прежнему маршруту. Про солдат в малиновых мундирах она начисто позабыла, и даже не подумала о том, что они могут вернуться, чтобы все-таки задержать баронессу и ее спутника, а заодно арестовать ее за двойное убийство. Мало того, ей в голову не приходило, что она только что совершила государственное преступление – напала на стражей порядка при исполнении. Все заслонил собой проклятый баронессин кулак.
Сердце ее болело, она опять, как в ту ночь в башне Василисы, ощутила пропасть между собой и принцессой. Она снова почувствовала себя лишней – такие люди как Василиса, Мими никогда ее не признают. Для них она всегда будет всего лишь наглой подавальщицей.
Когда показались трактиры, Ундина вошла внутрь чисто машинально, и совершенно не обратила внимания на то, что ей подали отличное пиво, какого у них, в «Трех гвоздях» отродясь не бывало. Да, пиво на энкретской стороне было знатное, не чета арпентерскому, и к третьей кружке вкус, наконец, до нее дошел.
- Мммм... а ничего у вас пивасик. Ну-ка повтори, братец!
- Держи, сестренка! Это тебя так милый разукрасил? На чужих мужиков, поди, заглядывалась?
Ундина тяжело вздохнула:
- Если б у меня был милый, да сдуру поднял на меня ручонку, то его дурную головушку уже бы отскребали от ближайшего угла.
Кабатчик ухмыльнулся, в Ундине он чувствовал родную, крестьянскую стать, и это ему нравилось.
- Ээээ, дорогуша, полюбишь – еще не то стерпишь.
- Что ж, по твоему, любовь – каторга, и коли полюбил, так изволь терпеть? Такая радость мне не нужна, извини. Я себе цену знаю.
Голос этой девицы был твердым, взгляд решительным, хоть и невеселым, и даже наличие синяка не делало ее похожей на девку, которую поколачивает ее хахаль.
- Ишь ты, тоже мне принцесса выискалась... – кабатчик обиделся. Что-то задело его в тоне Ундины, такой девахе и правда леща не задашь и за титьку не подержишься, а это его почему-то оскорбляло. – Ходит вас тут таких целая пропасть. Вон, говорят, на той стороне как раз идет прынцесса мертвая, из могилы восставшая. Видали мы таких мертвецов, нажрутся и шастают.
- А если это правда? Если принцесса действительно воскресла?
- Я тебя умоляю! Заливай бабкам на лавочке свои сказки про белого бычка. Умерла – воскресла – умерла – воскресла... Не надо нас уж совсем за дураков держать-то. Раз у тебя характер поганый и мужика нет, то на других-то не бросайся!
Ундина опустила голову и посмотрела на дно кружки, которое было хорошо видно сквозь янтарный напиток. Еще целых полкружки оставалось, и было жалко впустую проливать такое хорошее пиво. Тогда она прикрыла глаза, выдохнула, посчитала про себя до двадцати и почувствовала, как кровь, бросившаяся в голову, отхлынула на место, уступая место холодной злобе. Впервые в жизни она не поддалась искушению и не затеяла драку по велению сердца.
Неторопясь прихлебывая пиво, она осматривала зал, который к вечеру начинал наполняться открестными работягами. Все эти бравые ребята превосходно знали трактирщика и выступили бы на его стороне, решись она устроить заварушку. Идея плохая. Ундина молчала, ничего не возразив на оскорбительный выпад с его стороны, но мысль ее лихорадочно работала, и глаза перебегали с предмета а предмет в раздумьях, как бы отплатить ему за хамство.
Вон там, за стоечкой, маленькая дверь, которая, наверняка ведет в кухню, где сейчас дым и чад – какая-нибудь кухарка в спешном порядке жарит колбасу и лук, варит кнедлики для вечерней трапезы. А вот кабатчик вышел за дверь, чтобы выплеснуть помои, здесь далеко не ходят за этим делом.
Ундина заказала себе еще одну кружку и колбасок, потому что внезапно почувствовала жуткий голод, да и штаны ее начали подсыхать в тепле – так почему бы не досушить их до конца, прежде чем трогаться в обратный путь. Теперь в обращении кабатчика к ней появилась нотка презрения – мол, трепло брехливое, еще и возникает тут.
- Цену она себе знает... Цену я тебе знаю, и медяка за тебя не дам... – он пробормотал это под нос, но достаточно громко, чтобы Ундина могла это слышать. Но она даже бровью не повела, предпочтя расправиться со вкуснейшими сосисками без словесных баталий.
Она снова заказала себе пива и уселась к камину, слушая, как гудят в зале посетители. На душе лежал тяжелый камень, и лютая злоба леденила пальцы, но Ундина была спокойна. Она выжидала, когда посетители разойдутся, и никуда не торопилась. Трактирщик уже давно подозрительно поглядывал на нее, и когда она в очередной раз заказала себе пива, он отказался его подавать.
- Сначала заплати за все то, что съела и выпила, а потом посмотрим.
Посетители уже почти разошлись, в зале оставались человека три-четыре, и Ундина пока не хотела начинать, но этот говнюк уперся рогом:
- Плати или пожалеешь.
- Я еще не закончила. Принеси пиво.
- Не будет денег – не будет пива. Плати и проваливай, этот трактир слишком хорош для тебя.
Ундина прищурилась и сказала:
- Хорошо. Сколько с меня?
- Сорок сиклей.
Она отсчитала ровно сорок сиклей, ничего не прибавив на чай:
- На чай, сам понимаешь, хамам не дают.
- Давай, проваливай отсюда! – получив деньги, кабатчик окончательно распоясался, но Ундина неожиданно для себя проявила полную нечуствительность даже к подталкиванию в спину. И когда она стояла на улице, в тени крыльца, она тоже ничего не чувствовала.
Через полчаса кабак опустел. Последние пьяницы нетвердой походкой удалились по размешенной грязи, и Ундина затушила свою самокрутку. Пора. Она прекрасно знала, что сейчас кабатчик счиатет выручку, потом протрет столы, вытрет с пола большие лужи и станет собираться домой. Вот уже и засов лязгнул на двери, но прежде чем железная пластина опустилась в гнездо, дверь подалась, и удивленный кабатчик снова увидел Ундину. Она легонько нажала на дверь, и та отворилась, несмотря на яростное сопротивление хозяина.
- Закрыто. Убирайся. Чего тебе надо?
- Пришла палец тебе отрезать, – просто сказала Ундина, и от ее голоса у кабатчика почему-то подкосились ноги. – Меня и так сегодня обидели, за хорошее дело обидели, а ты уж совсем как свинья себя вел. Я бы пережила, но знаешь, титул мой этого пережить не может. Ведь ты, говнюк, сегодня не кого-то оскорбил, а принцессу Страны Вечной Осени, Ее Высочество Ундину.
Она говорила тихо и спокойно, но кабатчик побледнел и затрясся, судорожно нащупывая нож под прилавком.
- Брось. Иначе еще и руки лишишься. Я тебе объясню доходчиво и коротко, что людей надо уважать независимо от того, в каком виде они к тебе пришли, а уж королевскую власть оскорблять и подавно не стоит. Один палец не помешает тебе жить, а уму-разуму научит на всю оставшуюся жизнь.
Она достала свой кинжал из ножен и сделала несколько решительных шагов навстречу своему обидчику.
- Не ори. Будешь потом хвастаться, что тебя сама королева отметила. Разрешаю.

Я ли это? Что со мной? Ундина ехала в ночи по тракту по следам своего войска, которые были очень легко заметны. Разве бы раньше я стала так долго ждать и хладнокровно калечить даже такую мразь, как этот кабатчик? Словно с ударом баронессиного кулака в нее вбили что-то новое и крайне неприятное, какая-то склизкая змея поселилась в груди и теперь смотрела своими безжизненными глазами на все происходящее.
Догнав своих, она постаралась не производить шума, потому что светить синяком на публику ей очень не хотелось. Да и Рыцарь наверняка ее потерял, и сейчас ее ожидает головомойка. Никогда еще в жизни Ундина не чувствовала себя так паршиво – ну вот совершенно не было у нее сил выслушивать еще и поучения.
- Ты где была??? – и тут же, увидев ее лицо, - Батюшки! Что случилось?
Ундина слезла с коня и скрылась в дорожной кибитке, где горел фонарь, и было тепло под покрывалами из шкур. Рыцарь, не дождавшись ответа, полез следом.
- Девочка моя, что с тобой случилось? Кто тебя ударил? Я так волновался за тебя...
Голос его был добрый, взволнованный и ласковый. Услышав этот голос, Ундина почувствовала, как в носу защипало, и лицо налилось тяжестью. Ей захотелось зареветь в голос, прижаться к нему и выплакать свою обиду – ведь он действительно за нее переживал.
- Сегодня был такой ужасный день... – она осеклась.
Рыцарь расслышал слезы в ее голосе и не стал настаивать. Он куда-то исчез, а потом вернулся с котелком чая, приятно пахнущего и бодрящего.
- Давай чайку жахнем, а? Так хочется взбодриться.
Травяной отвар плеснулся в кружки, приятно греющие ладони. Ундина совсем согрелась, наслаждаясь тишиной и покоем, а Рыцарь внимательно смотрел на ее руки.
- Ты не хочешь мне рассказать, что произошло и почему у тебя руки в крови?
Она вздохнула.
- Я сегодня спасла жизнь баронессе Ферро и королю Марку, а они дали мне в глаз и смылись. И я так обиделась, что отрезала палец другому человеку, который это, конечно, заслужил, но зачем я так сделала?
Рыцарь только похлопал глазами, а потом попросил тихонечко:
- Ты не могла бы повторить помедленнее, я с первого раза не осознал.
- Уфф... Мне как-то не хочется переживать это снова. Я от вас сбежала, потому что вы направлялись прямиком в мой родной трактир, где я совсем недавно служила подавальщицей, и мне не хотелось, чтобы меня узнали.
- А почему ты мне не сказала?
- Я не сразу сообразила, что мы уже близко. В Арпентере я раньше не бывала и не узнала местность. Поэтому я решила попить пива на энкретской стороне, пока вы в «Трех гвоздях» отдыхаете. Попила, блин...
- Тебя стукнули в кабаке? Ты опять напилась?
- Ах, если бы... Я была трезва как стеклышко, когда встретила в лесу... кого ты думаешь, я там встретила? Нашу разлюбезную баронессу Ферро, ее разлюбезного друга короля Марка и штук шесть малиновых, которые собирались их прикончить.
Рыцарь разволновался еще больше:
- Мими была здесь? И не заехала меня повидать?
- И хорошо, что не заехала! Ей, видимо, мозги отшибло за двадцать лет, потому что стоило мне заикнуться, что Орландо надо свергать, и не так уж важно, кто будет принцессой, как она звезданула меня в глаз. Да так звезданула, что я жопой в лужу плюхнулась, и вместо глаза у меня теперь вот это!
- Ой-ой-ой, зря ты ей стала рассказывать вот так в лоб.
- Я еще ничего не рассказала... – мрачно пробормотала Ундина, - если бы рассказала, она меня, наверное, убила бы. И это в благодарность, что я их от малиновых отбила. Если бы не я, их косточки уже удобряли бы энкретскую землю.
Котелок с чаем опустел мгновенно, волнующие новости всегда вызывают страшную жажду. Рыцарь потряс им над своей чашкой и с сожалением отставил в сторону.
- Но что им было нужно здесь? И почему на них напали? Они сейчас в безопасности? Может быть, им нужна помощь?
- А может быть, помощь нужна мне? Или я рожей не вышла? – недавняя мучительная злоба снова подняла голову, и Ундина едва не заскрипела зубами.
- Насчет синяка ты не беспокойся, я тебе мазь сделаю, через пару дней будешь как новая. Это больно, но не страшно. Видишь ли... – Рыцарь от волнения даже заикаться стал, - Мими, она не злая, но темпераментная очень. Если ей под горячую руку попасть, то она здорово стукнуть может. Ты не расстраивайся, она ведь и вправду не разобралась, что к чему, просто сделала глупость.
Он погладил принцессу по руке и ласково приобнял за плечи:
- Не только же ты одна можешь делать глупости, другим людям тоже случается. Самое главное, чтобы им сейчас ничего не угрожало... Мими любит неприятности и умеет их притягивать с фантастической ловкостью. Теперь я ночь спать не буду...
Рыцарь все суетился, а Ундина злобно молчала. Наконец, он заметил исходящую от нее холодность, и вспомнил:
- Подожди, а что ты мне про какой-то отрезанный палец говорила?
- А то, что я так обиделась, что поехала потом в трактир, где меня обхамил кабатчик. Обхамил, конечно, знатно, но я сама поверить не могу, что я дождалась, когда посетители разойдутся, вернулась и отрезала ему палец. Каково, а? Хороша принцесса! Подумай только – я сегодня двоих убила, одного искалечила. Красота да и только!
- Да уж... – сипло выдохнул Рыцарь. – Знаешь что, у меня есть настоечка – я сейчас снова заварю чаю, плесну ее в чай и ты выпьешь. Она сон навевает, а тебе надо поспать. Наутро все по-другому видится, сама знаешь.
Он был прав, поэтому Ундина покорно выпила настойку и легла под верблюжье одеяло. Рыцарь оставил ей фонарь, а сам поехал по каким-то делам, чтобы не беспокоить ее сон, только сон не шел. Не работала волшебная настойка. Ундина все вспоминала, как кулак баронессы опустился на ее лицо.
- ... да если бы я ей сказала, она меня бы на месте порешила. Ненормальная. Ну и черт с ней.
И все равно, Ундина здорово переживала. Какая бы Мими не была ненормальная, она была героиней детских фантазий Ундины. Она была знатна, храбра, красива, от нее веяло обаянием незаурядной личности, и ее признание значило для Ундины очень много. С горечью и удивлением обнаружила лже-принцесса, что баронесса Ферро стала ей дорога, как и той, настоящей. Без нее мечта о короне была неполной, она становилась какой-то серой и ненужной.
- По-моему, я совсем заигралась. Дневнички читаю, мечтаю о кренделях небесных... а вот они кренделя – для меня других не припасено. Они ведь господа все, а я подавальщица и воровка. Пусть уж я лучше буду хорошей воровкой, чем плохой принцессой и всеобщим посмешищем. Раз уж все так сложилось, то надо воспользоватся ситуацией, набить карманы и свалить отсюда – пусть сами разбираются. Им не надо никакой другой принцессы, кроме Лии, вот пусть идут и выкапывают, а я уеду куда-нибудь. В Каррадос уеду, там тепло...
За такими мыслями ее застала ночь.