По ту сторону Алой Реки. Глава 20

Человеческое сердце



«До сих пор доподлинно неизвестно, что происходит, когда вампир делает последний вдох. Умрет ли он, как человек, или же станет абсолютным вампиром? Может быть, наша природа подразумевает именно это? Вдруг быть человеком для нас – сродни тому, как для бабочки – быть гусеницей? Возможно, Река не предполагала, что мы научимся призывать смерть по собственному желанию. Многие из нас безрассудно растратили молодость, прежде чем поняли, что возможен другой способ существования.

Но если здесь – единственное отличие нас от людей, то чем же мы лучше, что занимаем господствующее положение? Тому причиной наша сила в смерти? Или способность изменить облик в смерти? Или же бессмертие? Полагаю, причиной стало последнее».

Кастилос закрыл книгу. Задумчивый взгляд устремился в небеса. Вампир сидел на толстой ветке дерева, ожидая прихода ночи. Кастилос хотел идти, но Аммит настоял на привале. Сейчас старый телохранитель принцессы развлекался внизу, заставляя плясать и принимать таинственные формы языки костра.

– Эй, Аммит, – крикнул Кастилос. – Ты никогда не думал, что будет, если ты умрешь, как человек?

Аммит поднял голову.

– Иногда, – отозвался он. – Только вот проверять что-то не хочется.

– Страшно?

– Страшно, – признал Аммит. – Неизвестное всегда пугает.

– А люди живут с пониманием того, что в конце будет смерть.

Взмахнув руками, Аммит заставил пламя взметнуться почти до ветки, на которой устроился Кастилос.

– К чему ты ведешь?

– К тому, что превратись все вампиры в людей – они бы с ума сошли от ужаса перед неминуемой смертью.

Аммит покачал головой, усмирил огонь и вновь принялся колдовать.

– Вряд ли. Или, по крайней мере, далеко не все. Страх происходит от возможности выбора. Представь, если бы человек мог не чувствовать боли? Да хотя бы и не человек – вампир. То есть, по собственному желанию мог бы убирать боль. Представил?

– Ну? – Кастилос нетерпеливо шевельнул пальцами.

– Вроде бы хорошо, ничего не болит, но... Боль ведь не одни лишь неудобства создает. Благодаря боли мы понимаем: что-то не так. А если убирать боль, то сигналы не приходят. Остается понятие: боль нужна. Что в итоге? В итоге мы просто возвращали бы боль раз-два в неделю, просто чтобы проверить, все ли в порядке. Боялись бы этого мига, но ждали его с нетерпением. Так и со смертью. Почему, ты думаешь, вампиры иногда все же запускают сердца? Боятся, но хотят. Рискуют, но играют. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Вот, мол, какие люди храбрые – живут в постоянном страхе. Ничего подобного. У них попросту нет выбора, а у нас он есть. И вампир, не останавливающий сердца, куда храбрее человека. Поэтому в Храме стоит изображение не деревенской дурочки с красной рожей и грубыми руками, а королевы Ирабиль. Той, что девять месяцев прожила, вынашивая ребенка. Зная, что отдаст жизнь ради ее продолжения.

Над костром взвился огненный дракончик. Крылышки трепетали, открывалась и закрывалась пасть. Кастилос наблюдал за упражнениями Аммита с интересом.

– Долго ты этому учился?

– Чего у вампиров полно – так это времени.

Ладонь Кастилоса, лежащая на книге, погладила обложку. При каждом удобном случае он читал труд своего ушедшего создателя, и под воздействием спокойного, рассудительного слога душа оттаивала. Затягивалась рана, нанесенная Саквобетом.

– Наше бессмертие оплачено кровью людей, – заметил Кастилос. – Не думал об этом?

– Думал, – отозвался Аммит, распылив дракона. – Боюсь, не смогу разделить твоего возмущения. По той простой причине, что ты уже месяц носишься со мной по деревням в поисках мальчишки, которого едва знаешь. А что сделали его односельчане? Где его друзья? Где друзья его родителей? Сидят в Сатвире и трясутся. Если и есть от них какой-то толк, так это кровь.

– Не все же такие, – буркнул Кастилос, пряча книжку за пазуху.

– Нет, конечно. Другие находят способ стать вампирами. Кастилос, пойми, ты – самое лучшее опровержение всех дурацких теорий. Разве не из отвращения к людям ты решился поклониться Освику?

Кастилос молчал. Солнце медленно клонилось к закату. Скоро начнется путь.

– Хочешь пари? – предложил Аммит.

– Заинтересуй меня.

– В следующей деревне найди хоть одного достойного, и я его испытаю. Если устоит – обратим его. Если же нет – я сожгу деревню. Ты, собственно, ничем не рискуешь. Все равно Эрлот собирает селян в города. Ну как?

Кастилос прыгнул с ветки и протянул руку Аммиту.

– По рукам. Я заговорю с ними и заставлю вспомнить о достоинстве.

– Хорошо. Только не забудь, что потом заговорю я, – ухмыльнулся Аммит.



***



Дорога забирала на запад, двое путников остановились. Девочка со странными волосами, будто выкованными из золота и серебра, смотрит под ноги. Левая рука бережно прижимает к сердцу сверток.

– Опять через лес. – Девочка говорила без вопросительной интонации.

– Да, – шепотом ответил мальчик. Глаза цвета янтаря вглядываются в чащу. Пока солнце держится над горизонтом, надо идти, искать убежище на ночь.

Больше ни слова. Между ними давно пролегло тяжелое молчание.

Левмир шагнул вперед, нога провалилась в рыхлый снег по щиколотку. Левмир не оборачивался. Знал, И не отстанет. Она идет, глядя под ноги пустым взглядом.

На одном плече Левмира – самострел и колчан, на другом – мешок. Добрые жители деревни дали с собой немного припасов. Среди этих людей Левмир с И прожили два дня, больше не выдержали. Каждый день в избу к старосте, где они остановились, набивался народ. Смотрели на путешественников, качали головами. Больше внимания доставалось И – редкой красоты девочка привлекла всех местных парней. С ней пытались заигрывать, но И угрюмо молчала, не выпуская из рук сверток. Левмир оказался более разговорчив.

– Куда вы идете? – спрашивали у него.

– К Алой Реке.

Сначала смеялись, потом таращили глаза, сообразив, что ответ серьезен.

– Зачем?

– Больше некуда.

– Оставайтесь у нас!

– Мы не сможем.

Мы, мы, мы... Так он говорил. Только И все молчала.

Лес, уже третий на пути, быстро густел. Еще быстрее сгущались сумерки. Левмир осматривался, думая, как устроить ночевку.

Их путь начался около месяца назад, в самые морозы. Бежали по дороге, ничего не соображая от страха и горя. Лес остался далеко, когда опустилась тьма. Вокруг – голое поле. Тогда И зажгла голубой огонек. Стояли на дороге, грея пальцы у волшебного пламени, питающегося силой девочки. Смотрели в глаза друг другу. Что делать?

Левмир принялся копать нору в сугробе. «Что ты делаешь? – спрашивала И. – Мы замерзнем!» Но в снегу они согрелись. В тесной темноте Левмир протянул руку И. Она не хотела, плакала, но огонек забрал много сил. Клыки пронзили вену, кровь Левмира запустила сердце И.

– Сугробов нет, – прошептал Левмир. – Разожжем костер?

Думал, И не ответит. Боялся оборачиваться, боялся снова увидеть пустой равнодушный взгляд. Девочка долго молчала, но вот послышался тихий голос:

– Там, слева, избушка.

Левмир встрепенулся. Посмотрел в сторону – смутные силуэты деревьев. Глаза вампиров видят гораздо лучше. Особенно в темноте.

Выйдя вперед, И показывала дорогу. Левмир брел следом, и вдруг пелена упала с глаз. Приземистое строение затесалось среди деревьев. Казалось, не человек его построил, а старые деревья падали, падали, пока не получилась бесформенная хижина. Закрыты ставни на единственном окне, тяжелая дверь болтается на петлях.

Первой вошла И. Левмир не отставал. Правая рука сжимала нож – мало ли кто притаился там, во мраке.

– Я зажгу огонек, – сказала И.

– Не надо! – Забывшись, Левмир заговорил в полный голос, и лицо исказилось от боли. Связки все еще саднили, голос хрипел. Зато теперь Левмир знал, чего ожидать. Голос, пусть и хриплый, прекратил ломаться.

– Тут никого нет, – отозвалась И. – В печке дрова. Я быстро, обойдусь без крови.

«Обойдусь без тебя», – услышал он.

Голубая молния пронзила воздух. Волшебный огонь заплясал над дровами, превратился в обычный. Левмир закрыл дверь, опустил засов. Повеяло дымком, и Левмир поторопился вынуть заслонку.

Внутри избушка почти пуста. Рядом с печью – поленница, аккуратной горкой лежат дрова, в одно бревнышко впился топор. Массивный стол, единственный табурет. У двери – сундук, окованный железными полосами. Одна кровать из массива. Широкая, застелена ватным одеялом. На кровати уже сидит И. Вытащила из свертка пару светлых мужских туфель, гладит их. На губах улыбка, на щеках слезы. Каждую ночь одно и то же.

Левмир поставил самострел в угол, развязал мешок.

– Ты будешь есть?

Девочка мотнула головой. Легла лицом к стене. Тишина. Левмир опустился на стул. Хотелось плакать, кричать. Иногда он так и делал, но в ответ получал пустой взгляд. Что-то умирало, корчилось в судорогах за закрытой дверью, и Левмир не знал, как это спасти.

В памяти мелькали картинки. Вот И, смеясь, сидит на ветке дерева, кутаясь в покрывало. Вот они танцуют у ручья. Играют в снежки возле землянки великана. Тогда было много боли, но они смеялись. Теперь же смех ушел. Умер вместе с последними крохами тепла.

Девочка что-то пробормотала, свернулась калачиком. Сон быстро побеждал ее измученный рассудок. Левмир хотел прилечь рядом, обнять свою И. Можно даже поцеловать ее, но... Ничего не изменится.

Левмир подошел к сундуку. Крышка скрипнула. Внутри оказались свечи. Множество разных, ручной работы. Синие, белые, красные, толстые и тонкие, завитые, причудливо выгнутые. Левмир перебирал их, и вдруг лицо осветилось улыбкой. Покосившись на И, он взял топор. Тихонько открылась и закрылась дверь.

Если бы И проснулась, то, наверное, вскрикнула бы, когда в дверь просунулась елочка. Стройная лесная красавица, ростом как раз с нее. Левмир, неслышно ступая, вынес елочку на середину комнаты. Перевернул табурет. Елочка не хотела стоять внутри табурета, пришлось крест-накрест привязать ствол к ножкам.



***



Сквозь сон послышался шепот Левмира. Сжавшись в комок, И поморщилась. Зачем он зовет? Почему не спит? С рассветом опять идти, убеждая себя, что где-то там, далеко, течет Алая Река. Только и разговоров, что об этой Реке. Будто кроме нее в мире ничего не осталось.

Левмир потряс ее за плечо. Девочка стряхнула руку, села. Комнату заливал мягкий, трепещущий свет. Подняв глаза, И ахнула. Посреди комнаты сияет елка. Не сразу И поняла, откуда исходит сияние. Чуть ли не к каждой веточке крепилась изящная свечка. Самых разных форм и цветов свечки давали волшебный свет, по комнате плыл аромат плавящегося воска.

Левмир, сидя на полу возле кровати, смотрел на лицо подруги. Вот ее губы тронула улыбка, сверкнули глаза.

– Что это? – воскликнула И.

– Новый год.

– Как? Почему? – Она ничего не понимала, но не сводила глаз с елки.

Левмир рассказал про новый год. Про хороводы вокруг елок, про снежные горки и лабиринты, про то, что желания, загаданные в новогоднюю ночь, обязательно сбываются.

– Прямо сегодня – новый год? – удивлялась И.

– Пусть у нас будет сегодня.

Девочка сползла с кровати, устроилась на коленях Левмира.

– Такая красота, – прошептала. Стиснула его руки, а не пару туфель, как все последнее время.

– Загадаешь желание? – спросил Левмир.

Кивнула. Задумалась. Лицо девочки просто сияло, когда она кивнула еще раз.

– Загадала! Теперь ты.

Повернув голову, И заметила решительное, суровое выражение лица Левмира. Сказка закончилась.

– Алая Река? – спросила И.

Левмир вздохнул. И опустила голову. Встала, подошла к елке. Медленно, одну за другой принялась задувать свечи. Комната погружалась во тьму.

– Почему ты сразу не сказала, что твой отец – король?

Девочка замерла. Левмир, затаив дыхание, ждал. Он уже отчаялся подбирать ключи к внезапно появившейся двери. Осталось лишь рискнуть.

– Что это меняет? – Глухой голос и наверняка тот же безжизненный взгляд.

– Ничего. Но... Я думал, ты мне доверяешь.

Она долго молчала, будто заснула стоя. Когда заговорила, голос прозвучал страшно. Откуда-то из глубины что-то рвалось, пыталось вернуться, но долбилось в ту же запертую дверь, от которой ни у кого не было ключей.

– Ты думаешь, я рада была, что дочь короля? Никто ни разу не заговорил со мной просто так. От меня всегда чего-то хотели. Даже отец не мог быть со мной долго. Любил меня, да, но я несла ему одну боль. Знаешь, кто был моим единственным другом?

Наконец она обернулась, и Левмир увидел ее лицо, все в слезах.

– Аммит, учитель и телохранитель. Мы с ним занимались искусством трансформации. Вампир, который, может, старше моего отца, был моим единственным другом. Потому что ему ничего не нужно было.

– Но чего я мог от тебя потребовать?

– Не знаю. Я не думала об этом. Просто вдруг поняла, что у меня есть друг, которому не важно, кто мой отец. А когда ты спросил... Я испугалась. Солгала. Прости. Но почему тебе это так важно? Почему ты не можешь этого забыть даже сейчас, когда у меня нет больше отца?

Ответить Левмир не успел. Глаза И широко распахнулись. Девочка метнулась к Левмиру, схватив за шиворот, отбросила к окошку. Левмир чудом не сбил по пути елку.

– Ты что...

– Молчи!

Левмир понял, что это – не продолжение ссоры. Медленно пятясь, И не сводила глаз с двери. Через щели внутрь затекал густой туман. Взгляд Левмира заметался в поисках самострела. Оружие оказалось у двери, вне досягаемости. Переборов страх, Левмир шагнул вперед, стал вровень с И.



***



В темноте пылает погребальный костер. Люди, замотавшись во все мыслимое тряпье, стоят вокруг. Телеги забиты скарбом, лошади фыркают, но никто не тронется с места, пока не догорит огонь. Последняя дань уважения покойным. Последние мгновения старой жизни, отмеченные сожжением тех, кто не нашел силы покинуть дом.

Мужчины хмурились, несколько женщин плакали. Притихшие дети жались к родителям. Тишину нарушал треск горящих дров. Но вот захлопали крылья. Люди принялись вертеть головами. Стая... Нет, две стаи летучих мышей влетели в освещенный огнем круг и, пометавшись, приняли вид двух мужчин. Один, тот, что постарше, отступил ближе к костру, жестом пригласив другого действовать. Тот шагнул вперед. Несмотря на испуг, женщины отметили, как он красив. Волосы почти до плеч, мягкие черты лица. Он окинул взглядом собравшихся.

– Кто староста? – послышался приятный сильный голос.

Люди указали на костер. Мужчина склонил голову, не то выражая скорбь, не то – разочарование.

– Я – герцог Кастилос Вэссэлот, – заговорил он, чуть более глухо. – Вы могли обо мне слышать.

Некоторые кивали, но большей частью переглядывались и жали плечами.

– Незадолго до смерти король Эмарис поручил мне отыскать и сберечь двух детей. Сейчас им по тринадцать лет. Мальчик такого роста, – показал рукой. – Глаза необычные, желтого цвета, будто золото или янтарь. Девочка чуть ниже, глаза зеленые, волосы разного цвета – золото с серебром. Приметная пара. Не проходили они здесь?

Люди качали головами. Нет, никого не было. Никто сюда не заходит.

– Может быть, вы видели их спутника? – не сдавался Кастилос. – Огромный такой, выше меня, в плечах шире раза в два. Зовут Ратканон. Его не видели?

Тот же ответ.

Подал голос Аммит:

– Мне это уже порядком надоело. Целый месяц – одно и то же. Ты уверен, что мы ищем там, где нужно?

Кастилос отмахнулся, и Аммит со вздохом уставился в огонь. Сделал нервный жест пальцами, над костром возник пылающий дракончик. Вздох восхищения прокатился по толпе.

– Не глумитесь над покойными! – задрожал чей-то крик. Аммит обернулся и увидел девушку лет семнадцати. От нее отступились, полагая, что расплата за дерзость окажется скорой и страшной.

– Извини, – улыбнулся ей Аммит и щелчком пальцев отправил дракона в небытие. – Продолжай, Кас.

– Еще раз так меня назовешь – убью, – тихо сказал Кастилос, прежде чем обратиться к деревенским:

– Я знаю, что Эрлот собирает деревенских в города. Вы понимаете, какая жизнь ждет вас там?

Они не понимали.

– Вы будете жить в загонах, как скот, по первому требованию подставляя шеи баронетам. Те, кому повезет больше, станут фаворитами – великая честь стоять на коленях рядом с хозяином и служить пищей лишь ему. Такой жизни вам хочется? Такую судьбу уготовите вы своим детям? Жрать брошенный на землю хлеб, спариваться по приказу?

Аммит посмотрел на лица людей. Те прятали глаза, переминались с ноги на ногу.

– А что поделать? – неуверенно начал один, молодой мужчина в толстенном тулупе, надетом поверх уймы рубашек и кофт. Руки не прижимались к бокам, и выглядел он так, словно собирался всех обнять. – Донаций больше не будет, денег не заработать толком. Да и то – сами не уйдем, так вампиры придут, угонят силой.

– А ты что – корова, чтобы тебя силой угонять? – обратился к нему Кастилос.

– Не драться же с ними...

– Почему?

– Убьют ведь...

– Лучше так, в загоне? Смотреть в глаза жене, когда баронеты будут рвать ее плоть и обливаться кровью?

Вперед выскочила женщина – видно, жена притихшего обладателя тулупа.

– А тебе-то что? – заорала она. – Ты нас, что ли, содержать будешь? Ты от остальных защитишь?

Симпатии толпы на стороне женщины. Люди кивали, со всех сторон раздавалось одобрительное ворчание. Почувствовав поддержку, женщина еще больше осмелела:

– Стоишь, такой красивый, речи двигаешь! А чего же ты короля-то своего спасти не сумел? Видать, кто сильнее – у того и власть! А нас-то на что подбить хочешь? Мы-то не улетим, как ты! Да, пойдем и будем в загонах жить. И шею подставлять, и хлеб с земли жрать станем. Нехай, и к такому привыкнем. Что? Не нравимся? Ну так возьми и убей всех, ты же сильный – с людьми драться!

Кастилос смотрел на перекошенное от ярости лицо женщины и с трудом сдерживался. Убить всех казалось благом. С жизнью они распрощались, а умерев, хоть лишат эрлотову клику своей крови.

Повернувшись к Аммиту, Кастилос кивнул. Тот взмахнул руками. Струи огня рванулись во все стороны, ударили по крышам, пробежали по заботливо прикрытым ставням. Деревенька запылала. В панике люди кричали, кидались к повозкам. Одни падали – их топтали другие.

– Гори, прежняя жизнь! – провозгласил Аммит. – Пылай, обращайся в пепел! Никто не отдаст за тебя ни капли крови, но всю ее отдадут даром тем, кого ненавидят! Бегите, люди! Спасайтесь!

Лошади понесли. Кого-то забыли. Несчастные с воплями бежали вслед за повозками. Деревня опустела. Лишь трое тех, кто не хотел меняться, догорали в большом костре. Быть может, они бы откликнулись.

– Спасибо, – сказал Кастилос, когда Аммит подошел к нему.

– За что? – удивился тот. – Неужели ты думал, что я буду жечь людей?

– Ну...

– Послушай, дорогой друг! – Аммит положил ему руку на плечо. – Мне очень жаль, что здесь у тебя ничего не вышло. Поверь, я сам был бы рад увидеть среди людей тех, кто будет защищать свою свободу. Я готов стать на их сторону и объявить Эрлоту войну. Но той силы, на которую ты рассчитываешь, не существует. Мы одни. Ты, я, малышка И, да этот паренек Левмир, если он еще жив и не сошел с ума. Все, что нам остается – это собраться вместе и бежать куда-нибудь подальше. На Восток, где живут люди, не слышавшие о вампирах. Может быть, там мы найдем покой и счастье. Но, впрочем, если хочешь – мы можем продолжать пари. В конце концов, так гораздо веселее.

Кастилос улыбнулся, кивнул.

– Летим дальше, – сказал он. – Успеем одолеть большую часть пути до следующей деревни.

– Молодые никогда не сдаются, – покачал головой Аммит. – Летим. Кто первый – тот начинает играть. Как тебе?

– Принимаю!

Две стаи летучих мышей, стремительно наращивая скорость, полетели дальше на запад.



***



Туман собрался в плотную массу. Глаз не успел отследить мига, когда грязно-серое облако обратилось вампиром. Ватные штаны, тулуп, голова без шапки, седые волосы – все это сразу отпечаталось в сознании Левмира. И лишь потом – лицо. Бледное до серости, искаженное. Клыки торчат наружу. Склеры глаз черные, а посреди пылает ненасытное пламя.

– Кро-о-о-овь! – взвыл вампир.

Левмир оттеснил И, но она упрямо вылезла вперед.

– Это ваш дом? – спросил Левмир, глядя вампиру в глаза. Почему-то казалось, его можно усмирить так же, как некоторые умельцы усмиряют диких собак и даже волков.

Блуждающий взгляд вампира остановился.

– Мой дом! – провыл он. – Мой! Мой дом!

– Мы просто шли по лесу и наткнулись на него. Можем сейчас же уйти.

– Нет! – Интонации изменились. Казалось, вампир сейчас заплачет. – Нет, не уйти! Не уйти! Не уйти!

– Пожалуй, мы лучше пойдем, – вмешалась И. – Простите, что...

– Да! – Вампир закивал. – Да! Да-да-да! Ты – иди! Уходи! Мой дом! Кровь – мне. Оставь мне кровь!

Левмир ощутил, как немеют руки и ноги. Он привык, что вампиры считают людей за скотов. Но этот смотрел на него, как на бочонок с кровью.

– Он сумасшедший! – воскликнул Левмир.

Перед глазами пронеслась жизнь бедолаги. Что-то выгнало его в лес. Может, натворил бед в деревне и бежал, опасаясь возмездия. Построил дом, жил здесь, постепенно сходя с ума. Где-то доставал воск, делал свечи. Целыми днями, одну за другой, совершенствуя мастерство и лишаясь рассудка. Но вот однажды на огонек заглянул вампир. Скитающийся баронет. Наверное, ему показалось забавным обратить пускающего слюни дурачка. Дал несколько капель крови и ушел. Теперь же эта шутка стояла здесь, бестолково размахивая руками, крутя косматой головой. Быть может, он даже не знал, как запустить сердце.

Вампир вскрикнул. Замер, уставившись в одну точку. Левмир проследил за его взглядом…

– Свечи! – застонал вампир. – Мои! Мои свечи!

Он прыгнул. Левмир отскочил влево, И – вправо. Но вампир забыл о них. Руки обняли елку, но прыжок оказался слишком сильным. Елка упала, увлекая безумца за собой. Свечи раскатились по полу.

– Бежим! – крикнула И.

Левмир успел подхватить самострел, И успела забрать туфли. Тьма за дверью встретила их холодом. Запоздало Левмир сообразил, что в доме остались шапка и теплая куртка. Он так и остался в старой застиранной рубахе. Хорошо хоть И не стала раздеваться.

Из домика донесся рев, что-то затрещало. Вылетели ставни, из окна рванулись языки огня. И вцепилась в плечо Левмира. Замерев в нескольких шагах от крыльца, они не знали, что делать дальше. Бежать? Но безумец легко нагонит их. Остаться и принять бой?

Левмир зарядил самострел.

– Уйди! – велел он И.

– Никуда я не уйду!

– Ты же все равно не сможешь драться, ты ведь не останавливаешь сердца...

«чтобы не пить потом мою кровь», – так хотел он закончить, но проглотил остаток фразы.

В руке И сверкнул нож.

– Могу, – сказала она.

В проеме появился хозяин дома.

– Вы! – заорал он. – Вы!

Левмир спустил рычаг. Стрела ударила в левое плечо – вампир успел дернуться.

– Больно! Больно, больно, больно!

Вампир заметался, разнося в щепки толстые бревна. Огонь подкрался к выходу из дома, и вампир, почуяв жар, отскочил. Еще одна стрела скрылась в доме. Новую Левмир наложить не успел.

Вампир стал двигаться иначе. Так, должно быть, атаковал на дорогах припозднившихся путников. Бросок влево, прыжок вправо, и вдруг прямо перед Левмиром пышущее яростью лицо. Раздался визг И – бросилась на вампира, лезвие ножа вонзилось в шею. Одновременно Левмир ударил безумца ногой. Вампир отшатнулся, оглашая ночной лес воплями.

– Подожги его! – крикнул Левмир.

Одного взгляда на лицо И хватило, чтобы понять – никогда. Она погибнет, как человек, но не остановит сердца.

Рванув из колчана еще одну стрелу, Левмир прицелился. Стрела порхнула. Вампир выбросил вперед ладонь, не то пытаясь поймать стрелу, не то защищаясь. Стрела пробила ладонь, пригвоздила к правому плечу.

– Бежим! – завопила И.

Она потащила Левмира за собой. Вперед, в единственно верном направлении – на север. Спотыкаясь, Левмир бежал за девочкой, чьи глаза прекрасно видели в темноте. За спиной, все ближе, раздавались шаги, вопли.

– Свечи! – рыдал вампир. – Кровь! – рычал он.

– Наверх! – И потянула Левмира в сторону. Он успел заметить каменный склон.

В мгновение ока вскарабкались на обледенелую глыбу. Левмир наложил еще одну стрелу, повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть пылающие уголья глаз.

– Кровь! – взревел вампир.

Щелкнула тетива. Стрела, пущенная с близкого расстояния, насквозь пробила голову между глаз. Вампир взмахнул руками. И выбросила вперед руку с ножом, лезвие ткнулось в живот. Со стоном вампир упал.

Перезарядив самострел, Левмир посмотрел вниз. Вампир занимался чем-то странным. Руки так и мелькали, остервенело разбрасывая снег. Вот крепкие пальцы вонзились в землю…

«Почему я все это вижу?» – подумал Левмир.

– Солнце, – прошептала И.

– Что?

– Солнце встает. Он боится солнца!

Левмир посмотрел на подругу, приоткрыв рот.

– Почему?

Прежде чем ответить, И опустилась на колено, глядя с каменного выступа вниз. Вампир уже зарылся довольно глубоко. Он не выбрасывал землю из ямы, а будто вворачивался, втискивался внутрь.

– Ты ведь знаешь, что вампиры распускают много нелепых слухов о себе?

Левмир вспомнил, как описывал вампиров Санат. Словно призраки, колы насквозь проходят... И эти дурацкие советы про чеснок и маковые зернышки.

– Среди таких баек есть и про солнце. Что вампиры сгорают на солнце. Должно быть, он верил в это, когда его обратили.

Вампира уже не видно. Только бесформенное черное пятно земли посреди снега.

Левмир повесил самострел на плечо. По телу пробежала дрожь. До чего же холодно...

– Возьми. – И принялась стаскивать куртку, подарок деревенских. Под курткой – вторая, легкая, из кожи оленя.

– Нет! – Левмир запахнул на ней одежду.

– Ты же замерзнешь!

– А ты?

– Я не так чувствую холод.

– Ну и что? Если ты боишься моей крови, то я не возьму твою куртку!

В глазах И блеснули слезы.

– Дурак! – бросила она, и принялась спускаться вниз.

Левмир зажмурился. Теперь хотелось, чтобы вампир вылез из норы. Пусть продолжится драка, погоня. Тогда они, по крайней мере, будут вместе.

«Почему она стала такой? – думал Левмир. – Что я делаю не так? Что мне нужно сказать или сделать?»

Рев, почти сразу же – отчаянный визг. Левмир прыгнул вперед, на выступ, с которого соскочила И. Самострел будто сам собой оказался в руках. Палец дрогнул на спусковом крючке. Внизу шевелилось что-то огромное, бурое. Из-под туши виднеется дрожащая белая рука.

Палец нажал на крючок, а в следующий миг Левмир летел вниз, догоняя стрелу. Наконечник впился в шею медведя. Левмир упал ему на спину, взмахнул ножом. Могучая туша пришла в движение. Нож скользнул по шкуре. Медведь закрутился на месте, Левмир упал, но тут же вскочил. Показалось, будто большая сияющая юла завертелась в снегу – из-под медведя стремительно выкатилась И. Живая, даже не ранена.

Схватив ее, Левмир отпрыгнул. Спина ударилась в ствол дерева. Медведь, разбрасывая лапами снег, рванулся прямо на них. Самострел далеко, в руке маленький бесполезный нож.

– Кто это? – застонала И, трясясь от ужаса.

Медведь остановился перед рыхлой землей. Нос смешно задергался, обнюхивая странное место. Лапы разгребают землю. Левмир снова посмотрел в сторону самострела...

Справившись с собой, И вывернулась из объятий. Она будто исчезла, а в следующий миг что-то дернуло Левмира вверх. Он поднял голову. И сидела на ветке, пытаясь поднять его. Левмир подтянулся, и вот они уже сидят рядом.

– Кто это такой? – Девочка перестала трястись, но голос дрожал.

– Медведь, – шепнул Левмир. – Мы разбудили медведя.

Рев и крик снизу привлекли внимание. Медведь вытаскивал вампира на солнце.

– Он... сильнее вампира? – прошептала И. На лице появилось благоговейное выражение.

– Сейчас узнаем...

Вампир посмотрел на солнце, на медведя. Зверь зарычал, недоумевая, что перед ним.

– Свечи! – всхлипнул вампир. – Дом! Кровь!

Безумие произошедшего дальше заставило детей замереть без движения с раскрытыми ртами. Вампир вгрызся медведю в шею.

Зверь взвыл, поднялся на задние лапы. Тело вампира болталось из стороны в сторону. Медведь схватил его передними лапами, отшвырнул. Вампир подскочил, но поздно. Огромная туша уже накрыла его, могучие лапы рвали плоть, челюсти сомкнулись на голове.

– А что если он станет вампиром? – ахнула И.

– Кто? Медведь? – удивился Левмир.

– Ну да!

– Ну... Даже не знаю...

Медведь издал победный рык. Вампир больше не шевелился. Голова свесилась на сторону, болтаясь на тонкой полоске кожи.

– Подожги его, – сказал Левмир.

– Нет!

– Просто отпугни. Пусть он отбежит, я успею добраться до самострела.

Он положил руку на ладошку девочки. Ладошка вздрогнула. Наконец-то взгляды встретились.

– Если он повалит дерево – нам конец, – сказал Левмир.

«Если он повалит дерево – я тебя потеряю», – услышала И.

– Я сделаю, – прошептала она.

В спину медведя, брызжа искрами, ударил голубой сгусток огня. Запахло паленой шерстью. Медведь заревел, покатился по снегу. Соскочив с дерева, Левмир бросился за оружием. В двух шагах от оскаленной морды он схватил самострел.

Выстрел – оперение торчит из правого глаза медведя. Еще один – стрела ушла в открытую пасть. Медведь тяжело протопал вперед и упал. Левмир едва успел отпрыгнуть.

И подошла к останкам вампира. Левмир проследил за ее взглядом. Словно неведомая сила подтаскивала голову к телу, место разрыва медленно стягивалось полосками нарастающей кожи. Рука девочки взметнулась вверх, в ладони вспыхнул огонек. Бросив волшебный снаряд, И отскочила. Пламя охватило изувеченную плоть. В треске огня послышалось: «Свечи!»

Левмир обнял И, зарылся лицом в ее сказочные волосы. Какая же она холодная...

– Из руки, – попросила девочка. – Не могу так.

Левмир протянул ей запястье, но И колебалась.

– Как же ты? – прошептала она. – У нас даже еды нет.

– У нас теперь полно еды. Не думай, просто... просто запусти сердце.

Острые клыки впились в руку, Левмир зажмурился. Все закончилось быстро. И глубоко вдохнула, на щеках появился румянец.

– Спасибо, – прошептал Левмир, расцеловал ее в щеки. Что-то мешало прижаться ближе. Опустив взгляд, Левмир увидел туфли. Все это время И прижимала их к сердцу.



***



Разделать медведя оказалось не сложнее, чем оленя. Левмир вытащил внутренности, нарезал мяса. Костерок разложила И, настругав коры с деревьев.

– Держи, – сказала, бросив что-то Левмиру. Грязный, рваный, но теплый тулуп вампира. Наверное, слетел, пока медведь трепал безумца. Левмир оделся.

Куски мяса пришлось поджаривать на стрелах. Без соли, с черной коркой нагара мясо, тем не менее, оказалось вкусным.

– Тебе нужно поспать, – заметила И. – Бледный... Только вот домика больше нет.

Она содрогнулась.

– Мерзнешь все-таки, обманщица?

– Да ну тебя! – отмахнулась И. Но Левмир успел заметить улыбку.

– Ничего, если нам придется... Ну, в общем, сделать кое-что необычное? – спросил Левмир.

Он знал, что нужно сделать, но всем сердцем не хотел этого. Лес слишком старый, стволы толстые – без топора не срубить даже самой тонкой ветки. Даже если удастся разложить костер побольше, на таком морозе долго не сдюжить. А если огонь перекинется на одежду? Может, и были способы выжить в такой ситуации, но Левмир их не знал. Лишь один вариант представлялся возможным.

Девочка покраснела.

– Ты что, умирать собрался? – буркнула она. – Холодно ведь.

– Потому-то и надо. Потому что холодно. Чтобы не умереть.

– Я боюсь.

– Ничего страшного. Я ведь буду с тобой.

– Знаю. Потому и боюсь.

– Мне тоже неприятно, – признал Левмир. – Но...

– Неприятно? – Теперь И смотрела с обидой. – Тогда зачем...

– Там, внутри, еще долго будет тепло.

Девочка потрясла головой, ничего не понимая.

– Где внутри?

– Там.

Левмир указывал на медведя.

– Ты хочешь, чтобы мы забрались внутрь? – удивилась И.

– Ну да. Думаю, мы сможем проспать до следующего рассвета. Спрячем мясо в снег. Утром поедим и отправимся дальше. Сейчас никаких сил нет.

– Прятаться в медведе? – почему-то засмеялась И. – Ой... Ну ведь мог бы сразу так и сказать!

– А что?

– Да ничего! Полезли в твоего медведя дурацкого.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/09/12/189


Хотите читать в удобном формате? Полную версию романа, а также бумажную книгу можно приобрести здесь: http://ridero.ru/books/po_tu_storonu_aloi_reki/