За принца

Ольгу воспитала бабушка. Родителям было не до этого: они бурно возлюбили молодость, жизнь и друг друга на втором курсе института, торопливо поженились, внезапно родили дочь и логично поняли, что в формуле «диплом, младенец и счастье» один компонент однозначно лишний. И Оля росла тут, на Красном, в полуторке брежневской пятиэтажки с синими балконами и видом на узкий, втиснутый между домами унылый двор.

Однажды мама вернулась. С большой гэдээровской куклой, большим круглым животом и большим шумным дядей Юрой – новым мужем. Им дали семейное общежитие. А Олю не дали. Потому что антисанитария и нечего общие туалеты обтирать, когда у бабушки благоустроенная квартира. И Оля осталась.

Иногда бабушка бабушка кричала, что внучка – «вся в мать» и « наказание на старости лет». А иногда обнимала, называла сиротиночкой и принцессочкой.
 – Сиротиночка и принцессочка – это как Золушка? – спрашивала Оля.
 – Какая же ты Золушка, если посуда не мыта? – полемично вела бровью бабуля. Да и действительность кругом напоминала королевский замок, только если сильно применить фантазию к решётчатым башням ЛЭП, шагающим через пустырь за дорогой. Зато церковь на окраине района плыла через закат точно, как корабль под алыми парусами. Не хватало только принца. Что искать его придётся самой, не ожидая милости от монархий мира, Оля догадалась без советов и помощи. Анализ сказок показал, что худший вариант – бездеятельно дрыхнуть в башне. У Спящей красавицы процесс занял сто лет, а мы таким временным ресурсом не обладаем. Поэтому воспользуемся формулой «Золушка»: учимся вести хозяйство и грамотно проникать на балы. А вот здешних женихов нам не надобно, бабуля не зря охает «только не за нашего», ну что тут водится-то, в мелких водах Усолки? Они вандыши на зарплате и папиных «Жигулях».

Первый принц был подвернулся на первом же курсе. На лавочку компросовского сквера, весело щебеча не по-нашему, бухнулась компания смуглых, горбоносых парней, немедленно проявивших интерес к юным соседкам.
– Это марокканцы из фармацевтического, их там много, есть богатые, чуть не принцы, – объяснила подруга. Оля сделала стойку охотничьей собаки:
– Абдель? Какое имя! На Алладина, говорю, похожи, чисто типа тысяча и одна ночь! Но-но, без пошлостей! А давайте в пятницу вечером в кино, погулять и телефончик?
Неделя была потрачена на поиск эффектных нарядов по подругам и активацию формулы «Рапунцель» – выбеливание русых волос до цвета кончиков ангельских крыльев. Каждый дурак знает, что арабы предпочитают блондинок. Приезжала бабушка, охала: мол, такие хорошие волосики испортила, прямо как простихосспади из буфета на вокзале. То есть всё шло как надо.

«Рапунцель» сработала. Через неделю Абдель был влюблён, через месяц перевёз избранницу к себе, через три – договорился с роднёй, что летом предстоит знакомство с невестой. Ольга умирала от счастья: океан, Африка, богатый жених. К слову, деньги у Абделя водились. Как и рассказы о большом доме и современной состоятельной семье, владеющей сетью аптек. Он защитил диплом досрочно и укатил организовывать приём. Оля волновалась, истерично рвала с подругами, нудящими о том, что араб своё получил и больше не появится. Но вскоре пришли перевод и вызов. Летела со стыковкой в Стамбуле. Офицер-таможенник, рослый и красивый, как мечта о светлом будущем, мучительно подбирая слова шутил: «Манекенька? Модель?» Она радостно закивала: и модель, и манекенька и будущая владелица сети аптек Ольга-ханым, не сомневайтесь, товарищ турок с ненужного нам берега.

Касабланка восточным платком накрыла с головой – качались пальмы, слепило солнце, высился минарет мечети Хасана, одуряюще пахло морем и чем-то примечтанным, нездешним. Оказалось, что в июле тут не жарко: можно до одури гулять, вдыхать африканский воздух, плевать на то, что семье Абделя ты явно не по ноздре, и любить, смеяться, без конца пить зелёный, заваренный с пышной пеной чай.
Она вернулась уладить последние дела в ворохе подарков и сувениров. Ах, бабуля, ну какой «сначала диплом получить»?! Ну кто меня четыре года ждать будет? Быстрее, скорее, пока его не отговорили! Оля умчалась бы в касабланкский закат африканским страусом, попробуй удержи, если бы не слегла как-то враз, зелёная, измученная дурнотой, спавшая с лица. Бабушка, проклиная субтропики, выучила справочник фельдшера на букву «М»: малярия, муха цеце.

Врачи малярии не нашли. Нашли здоровую беременность. Осчастливленный известием о наследнике Абдель никак не отреагировал и вообще пропал с радаров. Русланчик, смуглый, крикливый и крепкий, родился в самом конце зимы. Попытки призвать его отца к порядку через посольство разбились о быт.
Оля бурно и быстро прорыдалась и мобилизовала семью на присмотр за чуть подросшим сыном: принца надо брать быстрее, пока молодая. И на этот раз, блин, никаких Африк. Лучше всего у нас живут где? Правильно, в Северной Европе: Дания, Швеция, Норвегия. Английский со словарём, первые сайты знакомств, неудачи, пожилой немец Уве, обещавший жениться, но попытавшийся запрячь дикую славянку дармовой домработницей в старинном, но заштатном Келе. Годы и молодость уходили в песок.

Но жизнь не без счастливого билета: Лембе, весёлый краснорожий эстонец чуть за сорок, кажется, повёлся всерьёз. Сразу и на «Золушку», и на «Рапунцель», будь они обе неладны. К тому же жил который год не в пригороде Таллина. А в самой настоящей Норвегии.
Открыточный тысячелетний Тронхейм встретил вертикалью готического собора, пёстрыми старинными домиками над водой, атмосферой уюта и неспешной сытости. Оля восторгалась видами фьорда, местным коричневым сыром со вкусом несладкой сгущёнки и высоченными светловолосыми мужчинами с именами родом из древних саг: на каждом шагу попадалась Бьорны, Ларсы, Торы. А вот женщины подкачали: невзрачные, как мыши. Никакой косметики, каблуков, украшений. Напялит кроссовки или резиновые сапоги и чешет, как колхозница на утреннюю дойку. Ужас. «Славянские женщины – самые красивые», – строчила Оля домой, цокая по клавиатуре расписными гелевыми ногтями.
Днём Лембе работал неподалёку на рыбной ферме, что-то делал с оборудованием, отвечающим за икру и мальков. А вечерами просил ужина и любви. Выезжать в город не любил, мечтал поменять квартиру на просторный коттедж в глуши, на островах. Через полгода Олю прорвало от тоски. Она кричала, рыдала и требовала немедленной светской жизни, заботы, внимания, подарков и нового, блин, телефона. Потому что со старого сидеть Вконтакте совершенно невозможно, а ей необходимо хотя бы писать по-русски. Подумала и швырнула в телевизор какой-то вазой.
Лембе встал. Посмотрел внимательно и незнакомо. И со всей силой наследника эстонских лесорубов и моряков ударил её по лицу.

Удивительно, но с Ильмой она лежала в той же палате нового роддома, что когда-то с Русланчиком. Бывает. У Европы, всё же, есть свои достоинства – алименты на карту падают регулярно. Иногда приезжает с подарками эстонская бабушка – высокая и румяная белобрысая тётка с плечами дзюдоистки.
Оля собралась с мыслями, выдохнула, внимательно осмотрела себя в тусклом зеркале, сняла с вызывающе красного пиджака невидимую пылинку, тщательно затёрла чёрным маркером белёсую царапину на каблуке. Выпрямилась, натянула улыбку и с рассчитано минимальным опозданием вошла в зал. Семнадцать пар женских глаз проводили её сочную, приятно полноватую фигуру до экрана с первым кадром презентации. «Собралась, работаем», – приказала себе она.
 
 – Итак, девочки, мы здесь не для того, чтобы поболтать. Я не потрачу ни минуты на то, чтобы жалеть вас или сочувствовать! Через полтора часа нашего занятия каждая из вас, если захочет, выйдет отсюда другим человеком! Девушка, выключите телефон или покиньте зал, то, что здесь сейчас прозвучит, является секретной разработкой и коммерческой тайной! Итак, меня зовут Ольга и я ваш коуч. Тема тренинга – «Удачный брак с иностранцем». Начнём с того, почему вы здесь. Например, лично вот вы, девушка! Говорите громко и уверенно!
«Семнадцать человек по полторы тысячи с носа, восемь – за аренду зала. Протянуть полтора часа, я справлюсь. У меня получится!», – скомандовала себе она и незаметно скрестила пальцы за спиной.