Глава 16

XVI


Дениза помогала госпоже переодеться ко сну, а Аньес никак не могла попасть в рукава пеньюара:
- Боже, что это было? Он с ума сошел? Ни с того, ни с сего – «замуж»? Это что, при дворе так принято?
- Вы сказали ему, что это честь.
- Конечно, так всегда говорят, даже когда собираются выставить вон. Дениза, я все же воспитанная женщина! Но что на него нашло?
- Он за Вами ухаживал.
- Я бы так не сказала. Пытался, но это несерьезно. Обычный светский флирт. Немного развязен, но что поделаешь – такие нынче нравы. Я только не пойму, о каких знаках внимания он говорил? Разве я оказывала ему какие-то знаки? Дениза, я давала ему повод? Неужели та глупая игра с переодеванием? Разве он нарочно?
- Я говорила Вам, мадам.
- Это было лишь один раз, с желтым костюмом. Потом он больше так не делал. Но это же просто совпадение! Забавно, но не более.
- Если позволите, мадам, думаю, он имел в виду другое.
- Что же?
- Цветы, мадам.
- Не смей совать нос!
- Да, мадам, – послушно поклонилась Дениза и тут же выпалила, спеша, пока госпожа не приказала ей замолчать: – Это были не его цветы! Не ЕГО! Это цветы от Ларошфуко.
- Замолчи, не твое дело…  Что?!
- Я сама только сегодня узнала, от этого  малыша – Пети, – Дениза затараторила, на всякий случай все же отойдя на пару шагов подальше от Аньес. – Тут же  ни одна душа не подозревает, что Вы и… Вы понимаете о чем я. Поэтому все были уверены, что Вам известно, что цветы дарит господин де Ларошфуко. И раз Вы их принимаете, значит, Вам нравится. Господин де Ларошфуко тоже так думал.
- Боже! – Аньес в прямом смысле схватилась за голову и упала в кресло. – И Арман тоже думал…
Она поспешно прикрыла рот рукой, пытаясь удержать неосторожную фразу. Дениза деликатно отвела глаза в сторону.
- Сколько же было букетов?
- Каждый день, мадам, если помните.
- Каждый день! Да, помню…
- Мадам так радовалась, – Дениза вопросительно кивнула в сторону вазы со свежим букетом. – Мадам?
Аньес махнула рукой:
- Теперь уже поздно. Оставь. Цветы не виноваты, а садовник господина де Креки тем более – некрасиво презирать его труд. Дениза, а помнишь, мы искали платок? А если его  нашел господин де Ларошфуко?
- Лучше скажите «стащил».   
- Вот тебе и «знаки  внимания»! Я где-то оставила по забывчивости, а он мог решить, что для него. Как ответ на цветы.
Дениза тяжело вздохнула и пробурчала:
- Он еще про другое думал.
- Какое «другое»?
- Он… он записки писал. Пять или шесть.
- Какие еще записки? Я ничего не получала!
- Любовные, – совсем понизив голос, сказала Дениза.
- Что?!! Ты…
Дениза отскочила в дальний угол комнаты и почти упала на колени:
- Мадам, их боров съел!
Аньес нервно рассмеялась:
- Что ты городишь? Рассказывай уже.
- Понимаете, мадам, я не какая-нибудь, извините, потаскуха, чтоб меня, как кобылу, щупать и шлепать! Что он себе вообразил, этот Ларошфуко?
- Господин де Ларошфуко, – машинально поправила Аньес. – Он тебя шлепал?!
- Понимаете, господа считают, что если служанка, так ей это за честь.
- Я знаю, что господа иногда позволяют себе лишнее с женской прислугой. Господин де Ларошфуко тебя трогал?
- Мадам, вы все гуляли в саду после обеда, темнело уже. А я пошла снова платок поискать, вот помнилось мне, что Вы его на дерновой скамье забыли. Хотела еще раз посмотреть – может за скамью упал или рядом где? А тут из кустов – хвать! Прямо за… Вобщем, он меня схватил и записку сует. И вот видно, что думает, ему все можно, а я от счастья умру, что он мне полпистоля дал.
Дениза презрительно выпятила губу, еще немного, и она бы сплюнула на пол.
- Он дал тебе записку и денег?
- Вот именно! – возмущенно подтвердила Дениза. – И потом… Мне даже неловко перед Вами… По этому самому месту и шлепнул! – Она встряхнула юбками.
- Ты записку читала? – холодно спросила Аньес.
- Да, мадам, – увлекшаяся Дениза не заметила холодности госпожи. – Все про свет Ваших глаз, что открыл глаза ему. Белиберда какая-то. Я ее там и прикопала – возле кустов, где садовник разрыл.
- Ты сказала – боров съел.
- Так то остальные! На следующий день он опять с запиской, даже не спрашивал – читали Вы или нет, такой уверенный был. И опять руки распускал. Я закопать хотела, но он за мной смотрел, пришлось в дом идти. Так и носил. У меня их уже накопилось, я прямо не знала, куда девать. Просто выкинуть – а ну найдут? А там такое… Уже про страсть и как его жжет в одном месте. В сердце, то есть. Ловил меня – хоть из замка не выходи! И двумя руками щупать! Думал, что мне нравится, а у самого взгляд равнодушный. Я эти записки собрала и искала, куда бы деть. А тут малыш Пети. Он навозом господину де Ларошфуко камзол вымазал! – Дениза засмеялась. – Да так ловко! Я спросила, нельзя ли в навоз кое-что зарыть? Говорю, надоедает записками. Вот он мне и помог. У них боров есть – такой огромный, черный. Что ни дашь, все слопает. Мы ему эти записки и скормили. Он их как конфеты умял! Умора!
- Отчего ты ничего мне не передала?
Дениза осеклась и растерянно заморгала:
- Я… Я защитить Вас хотела, от беспокойства. Он же нахал! Еще вообразит чего. А так он не лез, ждал.
- Думал, что я принимаю его цветы, читаю его откровенные записки. И остается лишь высказаться открыто. Вот он и пришел просить руки. Открыто. Уверенный, что его примут, что к нему благосклонны.
Дениза опустила голову:
- Я хотела, как лучше.
- Да, не сомневаюсь. Над ним смеялись, издевались, мазали ему одежду навозом, а он все терпел. Ради меня.
- Мадам… – испуганно прошептала Дениза. – Вы же не собираетесь за него замуж?
- Отчего? – Аньес зло закусила губу. – Он из хорошей семьи. Недурен, обеспечен, свободен. И влюблен. По крайней мере, кажется таким. И он делом доказывает свои чувства!
- Мадам, но это же навсегда!
- Может он в чем-то неуклюж и бывает груб, может он даже глуп! Но он бы не стал отступать без боя и равнодушно наблюдать… – Она не договорила и горько рассмеялась. – У меня тоже есть гордость. Вот что, поставь цветы господина де Ларошфуко возле моей кровати. Ты меняла воду? Займись, я не хочу, чтоб они быстро увяли.
Дениза неодобрительно глянула на госпожу, но ничего не сказала, поклонилась и пошла менять воду в вазе.
- И еще – если господин де Ларошфуко пожелает меня видеть или говорить со мной – немедленно его проведешь! Не вздумай меня обманывать – я все равно узнаю.
Аньес спала очень плохо, ей едва удалось забыться перед рассветом, но тут ее снова разбудили. Она услышала тихий, но настойчивый стук в окно прямо у своего изголовья. Тот, кто стучал, видимо хорошо знал внутреннее расположение в комнате, и стучал с таким расчетом, чтоб,  разбудив госпожу, не потревожить горничную. Аньес, припав к стеклу, напрасно пыталась что-то разглядеть в предрассветных сумерках. Под окном стоял кто-то, тщательно укутанный в плащ и скрытый шляпой. Жестом он показал, что ждет Аньес и указал в сторону входа, которым пользовалась прислуга.
- Безумие какое-то, – пробормотала Аньес, но ее руки уже натягивали халат, а ноги сами собой скользнули в туфли. – Ларошфуко? Сумасшедший. Надо выйти, пока он чего-нибудь не натворил.
Она заглянула в комнатку Денизы, которая всегда была открыта. Горничная мирно спала. Аньес колебалась, не разбудить ли ее, но в окно снова постучали – по-прежнему тихо, но еще более настойчиво. Аньес махнула рукой – лучше без свидетелей.
Дрожа и от страха, и от холода, и от напряжения, Аньес, опираясь на стену, дошла до двери, но вход оказался закрыт. Эта дверь была для прислуги, и у слуг были свои ключи. Аньес растерялась, но тут услышала скрип – кто-то открывал дверь снаружи.
Мадам де Беренжер выскользнула в темноту.
Дальше был едва слышный шепот: «Молчите», плащ, в который ее быстро укутали, почти лишив движения, и чьи-то руки, крепко обнявшие и увлекшие к маленькой карете.
Все было продумано до мелочей, и свершилось так быстро, что Аньес не поверила своим ушам, услышав топот копыт, и от резкого рывка свалившись с сиденья кареты:
- Меня увозят? Что это значит?
Лошади неслись вскачь, погоняемые неизвестно кем, дверцы кареты были заперты, Аньес была одна.
Она попыталась выглянуть в окошко, но ей стало страшно – так быстро ехала карета. Звать на помощь было бессмысленно – они стремительно удалялись от замка и скоро вокруг был только лес.
В карете было полно подушек и даже пара одеял, так что можно было неплохо устроиться, и если сейчас Аньес дрожала, то лишь от испуга.
Она не могла сообразить, как долго ехала. То ей  казалось, что целую вечность, то  напротив, что едва ли полчаса. За окном мелькали деревья, только деревья, и сориентироваться было невозможно ни относительно времени, ни относительно расстояния.
- Если это Ларошфуко – я его убью… Или выйду замуж!
Карета остановилась так же резко, как и тогда, когда поехала, так что Аньес, не ожидавшая остановки, снова слетела с сиденья.
Дверца открылась – женщине предлагали руку.
Кутаясь в плащ, Аньес выбралась наружу. Кучер жестом указал ей на домик, перед которым они остановились, а сам вернулся к лошадям, чтобы отогнать карету под навес.
Аньес вошла в дом. Было еще довольно темно. Обстановка в доме была уютной и не лишенной роскоши. Аньес разожгла камин и зажгла все свечи, какие нашлись в комнате.
Скоро пришел кучер. Не ожидая, что в домике так светло, он слегка отпрянул.
- Прошу Вас, сударь, – вызывающе заявила Аньес. – Не стесняйтесь, будьте как дома.
Кучер поставил на стол внушительную корзину с провизией, снял шляпу, откинул полы плаща и поклонился.
У Аньес пересохло в горле:
- Господин… господин граф? Вы?
- К Вашим услугам, мадам де Беренжер.
- Вы что себе позволяете? Вы меня… украли?!
- Похитил. El rapto* – правда красиво звучит? Похищение.
- Вы мне ответите за это.
- Любым способом, каким захотите.
- Вы немедленно отвезете меня назад!
- Нет.
- Что значит – «нет»?
- Я не желаю видеть Вас женой господина де Ларошфуко.
- Откуда Вы знаете? Вы что – подслушивали?
- Да.
- Граф?!!
- Не по своей воле, но факт остается фактом, я – подслушивал, и то, что я услышал, мне категорически не понравилось. Вы не выйдете за него замуж. И мне надоели его выходки. Я решил, что пора с этим заканчивать.
- И Вы меня украли?
- Похитил, мадам. Это не одно и то же.
- Вы настаиваете? – Аньес пыталась сердиться, но губы у нее дрожали от смеха.
- Да, – беспечно заявил Атос. – Похищение – это не кража.               
- Я не о значении слов!
- Напрасно, недоразумения часто возникают потому, что люди по-разному истолковывают одни и те же слова.
- Например?
- «Ваше предложение, господин де Ларошфуко, честь для меня» – не знаю, как это понимали Вы, я это понял как руководство к действию. 
- А если я собиралась ответить согласием?
- Тогда я тем более поступил правильно.
- Граф, Вы понимаете, что делаете? Кто дал Вам право решать за меня? Это Ваш дом?
- Нет.
- Вы хотите сказать, что вломились в чужое жилище? Вы ко всему еще и разбойник?
- Это дом моего арендатора. Он строит тут себе небольшое именьице.
-  Мы что же здесь одни?
- Да. Поскольку речь шла о моих личных делах, я счел необходимым никого в них не вовлекать.
- Даже Гримо?
- Я сам правил.
- И я тут с Вами наедине?
- Вас это пугает?
- Конечно! Оказывается, Вы способны на что угодно!   
- Хотите, чтоб я ушел?
- Да! Оставьте только корзинку с едой.
Атос улыбнулся:
- Меня променяли на жареную курицу?
Аньес не выдержала и засмеялась:
- Да, от нее я хотя бы знаю, чего ожидать. Я не могу поверить – как Вы решились?
Атос снял плащ, бросил его и шляпу на кресло, и стал распаковывать корзинку.
- Вы голодны?
- Почему Вы не отвечаете?
- Вы знаете ответ.
- Я думала, что знаю, а потом… Господин де Ларошфуко ухаживал за мной, а Вы это позволяли!
- У меня были основания не вмешиваться.
- Вот как! – Аньес выпуталась из своего плаща и подалась к Атосу. – Какие же?
- Вы принимали эти ухаживания.
- Я? – возмутилась Аньес.
- Подброшенные цветы, записки, совместные прогулки. Он надевал те же цвета, что носили Вы, носил за Вами корзинку с шитьем. Простите, мадам, я такого делать не буду.    
- Но Вы меня похитили.
Атос слегка поклонился:
- Я поступил так, как счел нужным.
- И надеетесь, что поразили меня?
- Нет, – Атос покачал головой и меланхолично улыбнулся. – Ведь если Вы захотите уйти, Вас ничто не удержит.
Они несколько мгновений смотрели друг на друга и в глазах Атоса запрыгали искорки:
- Но все же я Вас поразил.
Аньес рассмеялась:
- Вы еще нахальнее, чем Ларошфуко!
- Он Вам нравится?
- Нисколько. Мне его жаль. Зачем его вымазали навозом? Можно было просто выставить за дверь.
- Он довольно привлекателен внешне.
- Я знаю кое-кого более привлекательного.
- Вы мне льстите?
- А отчего Вы решили, что речь о Вас? – Аньес пожала плечами. – Я имела в виду д’Артаньяна.
Атос засмеялся:
- Согласен.
- Арман, Вы знаете, я думала, цветы дарите Вы. Я так радовалась и не могла понять при этом Вашей отстраненности.
- Давайте больше не будем об этом. Мы не вернемся к де Креки, я ему напишу.
- А д’Артаньян?
- Я договорюсь с де Креки, где мы будем ждать – он доставит туда нашего друга. Гримо за всем проследит.
- А мы?
- Остаемся здесь. Когда д’Артаньян отправится в путь и потом, в Пьерфоне, я буду занят им. Так что эти несколько дней я намерен посвятить своим личным делам. Сугубо личным. Вы не возражаете?



Художник - Стелла Мосонжник
Иллюстрация размещена с ее разрешения.


Рецензии