Вещественное доказательство

             «Каждый  делает выводы   в силу своей распущенности»
            Кем-то высказанная мудрость    

                ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

                Драматическая комедия в одном  действии            

                ДЕЙСТВУЮЩИЕ  ЛИЦА

МАКСИМ  НИКОЛАЕВИЧ  СИЛКИН -  зам военного прокурора, 41  год, подполковник.

СВЕТЛАНА  ПАВЛОВНА, - его жена, 38 лет, врач.

ГАЛИНА  ПЕТРОВНА -  мать Светланы, теща Максима, 60-ти лет, пенсионерка, в прошлом военный мастер-строитель.

ОЛЕГ ВИКТОРОВИЧ, - подполковник,   однокашник Силкина и его закадычный друг, 40 лет, начальник военного секретного  объекта.

Сослуживцы Олега:

СЕРГЕЙ  СУВОРОВ, -  36 лет, майор.

ПАВЕЛ  МОРОЗОВ   - капитан,  25 лет.

МАРИНА  ГАЛКИНА  - старший лейтенант, 26 лет,  начфин.
               

Действие  происходит в одной из секретных воинских частей    Приморского края.

Квартира Силкиных. Большая комната. На диване, на спине, лежит Максим. Его левая рука и   левая   нога в  глубоком гипсе. По комнате мотается Светлана,  пакует сумку, видимо  собирается в дорогу.


СВЕТА(рассуждает).. Значит так: это я положила, это не забыла, это припасла. (Кусает палец.)  Все же мне кажется,  чевой-то я забыла. Али нет, как ты думаешь, убогий? 

МАКСИМ. Ну, Светик, чего  ты   пытаешь  горемыку побитого, поломанного и  искалеченного? Ты только взгляни на своего разнесчастного супруга:  способен ли он в подобном состоянии  мыслить аналитически, чтобы  ответить: все ли ты затолкала в свою сумку?

СВЕТА (роется в шкафу, что-то достает оттуда, заталкивает в сумку, задергивает молнию). Ладно, болезный, лежи, не анализируй.  (Серьезно.)  Значит так, Максим: я  в Покровку до бабушки и обратно. Только отвезу ей лекарство. (С досадой.) Совсем некстати  разболелась наша бабулечка. Я так надеялась, что она сама приедет  сегодня к нам,   чтобы  лично поздравить  тебя и с днем рождения и с сегодняшним 23-м февраля.  В этом году просто  какая-то  невезуха с твоим днем рождения: то ты  попал  в  ДТП, то бабушка заболела,  и маму угораздило отправиться  в Пограничное, к  Степке  с поздравлениями…

МАКСИМ. Света, как это угораздило? Бабушка поехала  в часть навестить своего любимого внука. Между прочим, нашего  с тобой  сына.

СВЕТА.  Да  ладно тебе придираться,  не понимаю,  что ли.  Я и сама планировала  с ней поехать, да все сорвалось с   бабушкиной  болезнью , да и тебя, несчастного,  жалко оставлять на произвол судьбы. Как- никак сегодня твой  день рождения. 

МАКСИМ.  Да не переживай ты  за  этот  день! Дался он тебе. Не юбилей ведь, а так,  число и число.  Все  наши друзья и знакомые  знают, что я в гипсе. И что по этой самой причине прием, то есть  попойка,  отменяется. С прокуратуры  уже поздравили меня и с Днем защитника отечества, и днем рождения. Так что со мной все окей!  (Трясет конечностями.)

СВЕТА. Ты не очень-то геройствуй. Лежи, читай газеты, смотри телевизор. Вернусь, вдвоем  отметим двойной праздник. Не скучай, тут один. (Одевается.) На кухне еда, если проголодаешься  допрыгаешь. Ну, все, я побежала, а то на автобус опоздаю. (Оглядывается на мужа.  Шутит.)   Будь  умненьким,  не шали.  Веди себя  хорошо, как и положено хворому и немощному.  Все, я побежала. Пока! (Целует мужа в щеку, убегает.) 

        Максим с трудом приподнимается с дивана. 

МАКСИМ. Так, посмотрим, что там  делается  в мире. (Тянется к пульту, и в это время раздается резкий звонок в дверь.)  Кого там  принесло? Светка, что ль   забыла чего?

Звонок настойчиво  продолжает звенеть.  Максим, берет костыли, опирается на них, и прыгает на одной ноге в прихожую.

Послышались  веселые голоса, смех, выкрики, типа: «ну ты даешь! Так точно! Не ожидал, раздевайтесь, проходите». В комнате  появляются:  Олег, Сергей, Павел и Марина, одетые по форме. Все веселые с тремя гвоздиками, и горкой  пакетов в руках. Максим  прыгает за гостями на костылях. Добирается  до дивана и  садится. Гости, выстраиваются в шеренгу.


ХОРОМ. Здравие желаем,   товарищ подполковник Максим Николаевич!

МАКСИМ. Постойте, постойте, господа! Откуда и по какому поводу? Откровенно говоря, я не то чтобы не ждал  гостей, но буквально к этому не готов, по причине полной инвалидности.

ОЛЕГ. Да брось чиниться,  мой дорогой  товарищ   и   старый,  немощный друг! (Обнимает Максима.)

МАКСИМ. Так  это ты  подстроил  сюрпризик для меня, забияка этакий? Узнаю неугомонного  заводилу.

ОЛЕГ (не реагируя на  слова Макса). От имени и по поручению всего нашего секретного боевого  объекта,  бдительно стоящего на страже  по защите  рубежей  нашей Родины…

МАКСИМ (смеется). Олежка, брось прикалываться, говори  человеческим языком.

ОЛЕГ…стоящего на  пороге  прекрасного будущего… в твоем лице… (Максим, смеясь, старается что-то  сказать.) Ну вот, сбил с орбиты. Прервал  путеводную нить. А я так долго готовил умную и содержательную  речь.

СЕРГЕЙ. Уважаемый товарищ подполковник, позвольте  вас…

ОЛЕГ (шутя). Не позволю, и не перебивай старших по званию, товарищ майор!

СЕРГЕЙ. Слушаюсь, товарищ подполковник!

ОЛЕГ (со свертком в руках).  Короче, Максим,  мы  братья по боевому оружию,  поздравляем  тебя с  Днем защитника отечества и, в первую очередь, с  днем твоего рождения.  Желаем тебе  побыстрее стать на обе ноги и  вернуться в строй своих прокурорских рядов. Это значит, крепкого тебе здоровья, счастья в личной жизни,  успехов в твоей  нелегкой службе и  поменьше нарушителей закона, а так же  повышения по службе, одним словом, праздничного  тебе  настроения. (Все аплодируют.) 

МАКСИМ (смеется). Ну и завернул ты речугу! Не ожидал от тебя   подобного  красноречия.  От имени военной прокуратуры,  ответное спасибо  твоему секретному объекту. Ну, давай сюда подарок. А то так и унесешь назад.  Я тебя знаю.

ОЛЕГ (протягивает сверток). Да мне для милого дружка, не жалко и… чего-то там  еще чего-то.

МАКСИМ (рассматривает  сверток). … сережки из ушка.

ПАВЕЛ. Мы знаем, что вы пишите книгу. И пишите интересно…

Максим заморгал,  заерзал на диване, заважничал. Ему приятны слова  капитана.


ПАВЕЛ…от всего нашего ракетного подразделения  просим в честь дня вашего рождения принять  упаковку «Снегурочки». Надеемся, что  эта бумага  послужит вам для  написания интересных произведений… (Подает упаковку.)

МАРИНА (подхалимно.) Мы надеемся, что сегодня услышим  хотя бы небольшой отрывок   из вашей книги.

МАКСИМ. Польщен, несказанно польщен вниманием к моей скромной особе, как автору, правда, еще  не изданного произведения.  Но все равно приятно, что слух о моем скромном увлечении долетел до ракетного   подразделения.    (К Олегу.)  Небось,  это ты разболтал?

МАРИНА (подхалимно прижимает к груди сцепленные руки).  Нет, просто долетел.  Долетел,  да еще как долетел, товарищ подполковник! Мы  уверены, что ваша книга будет  издана, и поступит на полки магазинов…

ПАВЕЛ…и надолго не залежится. Как только она выйдет в продажу, я тут же  приобрету несколько экземпляров:   для себя,  для  своих родственников и соседей. Пусть знают, с каким человеком  я знаком.

СЕРГЕЙ. Я обязательно сделаю то же  самое.

МАРИНА (возвела глаза к  потолку).  А я… а я… Я приобрету сто книг Максима Николаевича,  буду  дарить их  всем подряд и говорить, какой  замечательный человек  автор этой книги!

ОЛЕГ (ухмыляясь). Макс, ты понял каких поклонников твоего таланта  привел я  тебе?. Они  самозабвенно горят желанием лично  засвидетельствовать   тебе свое почтение,  и поздравить  любимого автора  с 23 февраля и  днем рождения.

МАКСИМ (приятно смущен). Да книга, откровенно говоря, не совсем завершена. Однако,  спасибо. Спасибо, что верите в меня. С такими людьми всегда приятно встречаться. Давай-ка  дорогой друг, представь мне гостей.

ОЛЕГ. Это Сергей, как видишь майор. Отличный профессионал своего дела. Отец-одиночка.  Но не озверел в быту, а  остался хорошим человеком. Тебе известно, с плохишами я не знаюсь.    Это  Павлик Морозов, но не исторический ябеда, а капитан,  по  роковому стечению обстоятельств   лишь его тезка.   Надо сказать очень ответственный товарищ на посту служения Отчизне. А это наша Мариночка. Наша умница,  начфин, замечательный  человек,  мамочка двоих детей,   и просто красавица.

МАКСИМ. Вижу, не слепой. Я доволен тобой, Олежек. Знаю, что водиться с кем попало ты не  станешь. Вот только зачем столько пакетов  принесли? Это уже перебор.

ГОСТИ ХОРОМ (вразнобой). Максим Николаевич, ну что вы! Мы же от всего, так сказать, сердца, с уважением.

МАКСИМ. Жалко, что я обездвижен, и не смогу, как следует устроить прием.  Супруга поехала к бабушке, у той что-то приключилось  с давлением, повезла  ей лекарство. Обещала  к вечеру вернуться,  и приготовить праздничный ужин. На тещу тоже не рассчитывали, уехала к внуку,  в часть с поздравлением Дня защитника. 

ОЛЕГ. Макс, чего ты извиняешься? Неужели ты думаешь, что  мы пришли к тебе с поздравлениями, зная твое  поломанное состояние, с пустыми руками! (К товарищам.) А ну быстро распаковывайте поклажу.

Из пакетов появляются многочисленные бутылки, еда.

МАКС. Это ДТП меня сильно подкосило. И главное  накануне дня рождения. (Восхищенно.) Вы что ребята, извините, сдурели, столько всего притащили! Да здесь на целый полк выпивки с закусоном!

ОЛЕГ. А как ты  собирался отмечать двойной праздник?

МАКС. Да собственно, вовсе и не собирался. Вот эти колодки тормозят мои возможности и желания. (Покачивает  гипсовыми конечностями.)

МАРИНА. Одно другому не помешает. Не думаю, что твои гипсовые изделия могут стать для нас  помехой празднования твоего дня рождения.

СЕРГЕЙ. Товарищ подполковник, извините, а где у вас  посуда: ну рюмки с тарелками.

МАКС. Все на кухне. Там у нас и тарелки, и бокалы. Там же супруга оставила для меня какую-то   снедь. Я еще не смотрел.

ОЛЕГ. Марина, Павел, Серега, марш на кухню с  припасами! Нарежьте, приведите все в божеский вид, и сюда в надлежащем  порядке. А мы пока по-дружески побеседуем  с травмированным страдальцем.

МАКС. Подождите! Я провожу вас. Покажу, где что лежит.

МАРИНА. Да не беспокойтесь, Максим Николаевич, мы сами.

МАКС. Нет  уж, я  как-нибудь допрыгаю.

Все, кроме Олега поплелись, за прыгающим хозяином на кухню.

ОЛЕГ. Сергей,  вернись  на минутку! (Тот возвращается.)

СЕРГЕЙ. Что-то не так?

ОЛЕГ. Вроде бы клюнул. Хотя Максима подарками и угощением не собьешь с орбиты. Я знаю его упертость. С такими людьми надо  держать ухо востро. Но и ты хорош, уже второй раз попадаешься  с этой  Мариной.  Первый раз, когда  попались, вам сошло   с рук благодаря  творившейся кадровой чехарде в части.   Но жизнь тебя ничему не научила.

 СЕРГЕЙ. Товарищ подполковник,  ведь вам отлично известно, что жена от меня сбежала, и я остался один, как перст с ребенком  на руках. Только по этой самой причине Марина и соглашалась  иногда по-женски  выручать меня.  Да и занимались-то  мы с ней   не более одного-двух раз в неделю, и то  на скорую руку.  Минут пятнадцать-двадцать,  и она тут же  убегала. 
ОЛЕГ. Чего ты таскаешь  Марину к себе в центральный блок?  У тебя что, другого места для этого нет?

СЕРГЕЙ. Место-то найдется, да только времени для этих занятий нет. Я  со службы – в школу, со школы – домой.

ОЛЕГ. Ладно бы позанимались, но зачем демонстрировать улики своей деятельности?

СЕРГЕЙ. А куда  эти улики спрячешь? Когда они все  на виду. И  в этот раз, только  разложились  мы с ней на столе,    как тут же  появляется  следователь прокуратуры, с каким-то проверяющим из штаба. Тут-то они нас и прихватили. А главное  -  прихватили   УЛИКУ .   И после,  как я узнал ее передали   зам прокурора Силкину. И сейчас она у него.   

ОЛЕГ. Ладно, попробуем эту самую улику изъять у зам прокурора, то есть, у нашего хлебосольного хозяина. Но учти, я помогаю тебе лишь из-за сострадания, что у тебя нет жены,  маленький ребенок, и что ты у меня отличный специалист.

СЕРГЕЙ. Спасибо вам, товарищ подполковник. По век жизни помнить буду. Мне никак нельзя в данный момент идти под суд.  Вытурят из армии, только так, и без выходного пособия.

ОЛЕГ. Я предупреждаю тебя, Сергей,  прекрати заниматься  посторонними делами на стратегическом объекте с женщиной.

СЕРГЕЙ. Да я прекрасно понимаю, что иду на нарушение. Но и вы поймите.  Марина не может уделять мне внимание вне служебного места. У нее ведь семья. Муж, двое детей.  Вот и идет на риск со мной, вы же понимаете ситуацию. А она женщина опытная, у нее все это быстро получается. Но ко мне она уже не приходит больше недели.  Тоже боится пострадать. Могут  запросто лишить  квартирного сертификата.  Ее семья  на него так надеется.  И я из-за этого мучаюсь.  Понимаю,  сам  виноват, что  использовал ее в личных целях.

ОЛЕГ. Ладно,  мученик. Постараюсь изъять у Макса улику. А без нее  на суде ты запросто отопрешься.

СЕРГЕЙ. Только вы меня и понимаете, как одинокого мужчину.

ОЛЕГ. Я то понимаю, а поймут ли другие, вот в чем вопрос.  Учти  это.  Теперь главное не опростоволоситься перед зам прокурора,  и вести правильную стратегическую линию в нужном направлении. 

СЕРГЕЙ. Дай-то бог. Господи, помоги! (Вроде, как крестится.) Иначе конец 
всей моей жизни. Ничего   другого не останется, как  камень на шею и в речку.

ОЛЕГ (осуждающе). Ты это брось баловаться с камнем. У тебя на руках ребенок.  А  о своих  поступках  надо было раньше думать,  прежде чем  пользоваться женским сочувствием, да еще  на служебном месте.    Да что теперь говорить!

СЕРГЕЙ. Вы мой единственный спаситель, товарищ подполковник. Больше не у кого просить защиты, кроме как у вас.

ОЛЕГ. Ладно, попробуем выкрутиться. Если б я  не знал  тебя, как лучшего  оператора, ни за что и пальцем не шевельнул в твою защиту.  Нашел место для занятий! Да еще и улики    выставлять на показ!

СЕРГЕЙ. Так их, эти улики и не спрячешь. Мы ведь с Мариной прямо  на столе и занимались.   

ОЛЕГ. Ты  должен осознавать, на каком посту несешь службу. И что посторонних лиц в твоем бункере  ни в коем случае не должно быть. 

СЕРГЕЙ. Да разве Марина  постороннее лицо?! Она ежемесячно по постам разносит зарплату. Вы же знаете, что в кассу мы не ходим. Ну,  она  и на этот  раз  принесла  конверт. Я расписался в ведомости, а  Марина говорит, давай, пока у меня есть несколько свободных минут быстренько подзаймемся с тобою… ну сами понимаете… принялись за дело. (Сокрушенно.) Ведь во время получки никогда никто не появляется  в отсеке.  Марина хорошая женщина. Входит в мое положение, и на это раз не отказала  мне. Только это мы разложились, и тут,  как на грех, бац, нарисовались эти проверяющие. Мало того,  что я сам  попался, так и Марину подставил.

ОЛЕГ. Ладно, хватит повторяться, не дурак. Все  уже  отлично понял. Безусловно,  виноват в это только ты, и  никто другой.  Вместо того, чтобы пялиться в экран  и следить за зоной, занимался черте чем, с этой  самой Мариной.

СЕРГЕЙ. Почему это, товарищ подполковник, черте чем? Если бы у меня была жена, мы бы с ней этим занимались дома.  А тут приходится просить чужую женщину. Убейте меня на месте, но у меня одного в этом деле ничего не получается.  Мы с Мариной  так уверились,  что  нас никто не застукает, что потеряли  всяческую бдительность. Иногда я давал дежурному солдату пачку сигарет, чтобы тот в случае чего  предупредил  меня. А тут Марина пришла раньше обычного, и предложила сразу  приняться  за дело. Короче … что повторяться,  вам  и так все   известно.

ОЛЕГ. Ладно, довольно ныть. Что сделано, то сделано.  Плохо то,  что это пресловутое доказательство  вашего занятия  попало в прокурорские руки.  А ты точно знаешь, что улика у Силкина? А то вдруг напрасно метем платформу?

СЕРГЕЙ. Да точно, точно! Моя Наташка  учится в 5 «Б» вместе с дочкой  следователя. И девчонка рассказала моей сопливке, что она слышала, как ее папаша за обедом рассказывал  мамке,  что застал нас с  Мариной в операционном блоке. А мы только разложились на столе.  И тут они!  Бац! Изъяли улику, посмотрели на нас рыбьими глазами и ушли.  И теперь нам с Мариной грозит суд «Офицерской чести». А  вам  отлично известно, что это такое для нас. Наташка спрашивает у меня,  что мы  делали такого на службе с тетей Мариной,    что нас  ругал  подружкин  папа? И что такое улика, которую он у нас забрал, и отдал  ее какому-то Силкину.  Я, как мог,  врал ребенку и про занятие, и про эту злополучную улику.

ОЛЕГ. Ладно, иди на кухню. Готовьте там  пообильнее застолье. Чтобы   свалить  зам прокурора с  копыт, вернее, с  копыта  и  изьять  у него вещдок.

                Сергей уходит на кухню. 

ОЛЕГ (зажал жменей бороду, озабоченно меряет шагами комнату). Если  честно то вина этого несчастного майора, яйца выеденного не стоит. Ну, выручила его женщина, как  одинокого  мужика, ну и что? Теперь надо  из этого историю делать?  Конечно,  их вина состоит в том, что занимались они с Мариной  на стратегическом  объекте, да еще  на столе,  рядом с боевыми кнопками. Выходит,  на некоторое время   эти самые кнопки были вне  его поля зрения. Хотя, как он объяснял, не на секунду не сводил с них глаз, во время их совместной деятельности. Ладно, посмотрим, что можно сделать,  для этого   несчастного  отца-одиночки.

Появляется прыгающий на костылях хозяин, за ним гости с  тарелками. Начинают накрывать на стол. Максим допрыгал до дивана, и уселся.

МАКСИМ. Ну, гости дорогие, прошу  к столу. Моя закуска не богатая, и если бы  вы  сами не принесли с собой   провиант,  мне и на стол нечего поставить. В чем и винюсь  перед вами.

ОЛЕГ. Да брось, Николаич. Разве в закуске дело! Главное в человеческих  взаимоотношениях. А то бывает так, что вроде и стол полная чаша,  и хозяева  с улыбкой до ушей, а чувствуешь себя  словно  на ковре у Генерала.

МАКСИМ. Тогда прошу  приступить к  трапезе.

ОЛЕГ. Сергей  наливай.

МАКСИМ. Мне, наверное, нельзя. Я ведь нахожусь вроде бы как  в статусе ушибленного.

МАРИНА. Вот именно ушибленного, а не больного. Пострадали  лишь ваши конечности, а голова и весь организм работает нормально. Следовательно, можно.

ОЛЕГ. Истина глаголет устами женщины.

ПАВЕЛ (встает). Товарищ подполковник, в честь вашего дня рождения, в честь дня защитника отечества…

ОЛЕГ (смеется).  Во! Слушай, Макс, правдолюбца Павлика Морозова. Он всегда за правду. За нее  не пожалел  даже отца родного  заложить.

ПАВЕЛ (обидевшись).  Да ну вас, товарищ подполковник, все вы шутите. Моя фамилия и так  не дает мне спокойного житья. Сменить ее что ли?  В школе издевались, в училище подсмеивались, и вот вы сейчас…

МАКСИМ. Не обижайся, капитан. Он ведь  шутит. И потом, что это мы все чинами, да чинами  общаемся. Давайте-ка по именам. А то у нас не застолье, а заседание штаба.

ПАВЕЛ (продолжает тост)…Уважаемый Максим Николаевич, тост у меня будет коротким. Однажды человек  встретил Бога и спросил: -Я не знаю, что ценного подарить своему другу на день рождения. И Бог ответил: - Подари ему свою преданную дружбу. И я желаю в день вашего рождения, чтобы  рядом с вами всегда  были только  преданные друзья. 

ОЛЕГ. Молодец Морозов, хороший тост сказал. За это не грех выпить до дна.  От себя добавлю:  с большим удовлетворением  поднимаю бокал не просто за именинника, а за моего единственного, и верного  товарища.  Пью в честь того, что  ты  был, есть и,  надеюсь,  будешь для меня настоящим преданным другом.   

Все  тянутся рюмками к Максу, Пьют, закусывают.

МАКСИМ (расчувствовался).  Спасибо, друзья. Спасибо тебе, Павлуша за притчу. Спасибо тебе, Олежек,  за твою верную дружбу. Спасибо вам всем, что пришли  навестить меня, поздравить, спасибо за теплые слова в мой адрес. Я считаю, что сидим мы хорошо.   

 ОЛЕГ. В компании сидеть хорошо,  не зря поется в песне: «вместе весело,  а одному скучно».

СЕРГЕЙ. По этому поводу есть анекдот. Идут по пустыне русский, американец и англичанин. Нашли старинную бутылку. Окрыли. Из нее тут же  выскочил Джинн. Чего желаете? - спрашивает.  Англичанин: звание пэра, и домой, а Англию. Американец: миллион долларов, и в Америку. Русский: ящик водки, и верни тех двоих назад.  В одиночку я пить не привык.

ОЛЕГ. Это точно про нас. Нам подавай компанию.

МАРИНА. Максим Николаевич, вы обещали прочесть для нас отрывок из своей книги. Просим. Пожалуйста.

ОЛЕГ. Марина, считаю, что чтение  отрывка из произведения моего закадычного друга оставим на десерт. Вы давайте-ка пока  нажимайте на закуску, а я  в это время,  для вас    расскажу веселую  революционную историю. Типа тоста. Дети просят Крупскую рассказать о Ленине.  «Вы спрашиваете, каким он был? – начала она. – Он был очень добрый. Вот помню: пришли к нему в кабинет ходоки,  Ленин, в это время сидел за столом и что-то писал. Ходоки топчутся у порога, а  он на них ноль внимания, словно тех и нет вовсе. Не утерпели крестьяне: - Владимир Ильич, поговори с нами! Владимир Ильич, расскажи  нам о земле! – загалдели лапотные посланцы. А он как закричит на них: - А пошли вы к черту с вашей землей! Меня не  колышут  ваши проблемы! – а у самого глаза такие … добрые-добрые!» Наш именинник в отличие от Ленина,    исключительно добрый и душевный человек. В любую минуту к каждому готов прийти на помощь, выручить человека  из беды, поэтому и глаза у него  добрые-добрые! Так поднимем же бокалы  за нашего дорогого именинника, пожелаем ему всегда оставаться   добрым  и понимающим  к людским  нуждам. За нашего  уважаемого подполковника, заместителя военного прокурора Максима Николаевича  Силкина!

МАКСИМ. Нууу,  начинается. Просил же  без чинов и отчеств.

ОЛЕГ. Не перебивай, а сиди и  слушай, когда тебе  говорят правду в лицо

Все тянутся  рюмками к имениннику, пьют, закусывают.

МАРИНА (встает). А у меня для вас, Максим Николаевич,  поздравление и пожелание. От всей души желаю вам успехов на вашем литературном поприще.  Желаю, чтобы ваши  произведения украшали полки  книжных магазинов. Чтобы ваш талант приносил вам  только хорошие плоды. И пусть всегда живут   рядом с вами Надежда, Вера и Любовь! 
У Омара Хайяма есть такие строки: 

               Жизнь пронесется, как одно мгновенье,
               Ее цени, в ней черпай наслажденье.
               Как проведешь ее – так и пройдет,
               Не забывай:  она – твое творенье.
               Не бойся, друг, сегодняшних невзгод!
               Не сомневайся, время их сотрет.
               Минута есть – отдай ее веселью,
              А что  потом придет, пускай приходит.

Я желаю, чтобы для  нашего именинника каждая минута его жизни была лишь наслаждением.

МАКСИМ (довольный пожимает плечами, заскромничал, заморгал глазами). Хорошее пожелание. Хотелось бы прожить так, что бы  каждая минута была наслаждением. Да жаль, что не всегда оно так получается.  А что до книжных полок, то я думаю,   мне пока далековато  до  этого, но все равно спасибо. Однако приятно слышать от вас такие  добрые слова.

ОЛЕГ.  Слушай, Максим, я так сказать в неофициальном  интервью хочу у тебя поинтересоваться: когда ты, наконец, получишь третью звезду и  займешь пост  прокурора? Академия у тебя есть, опыта не занимать, а нынешний прокурор на ладан дышит по возрастной  планке,  да и  заслуги его состоят лишь  в умелом   выколачивании  взяток и  поддакивании вышестоящему начальству.

МАКСИМ. Ты сам  назвал причину, почему  я  не прокурор, и даже не полковник. Но мы люди не гордые. Нам и зама достаточно.

ОЛЕГ. Уж сильно  ты  правильный,  мой принципиальный   товарищ. Все борешься с ветряными мельницами! Воюешь за соблюдение  давно, никому ненужного  закона. Думаешь, это кто-то оценит? 

МАКСИМ (обречено). Если не я, то кто  будет добиваться   соблюдения ЗАКОНА? Я ведь его носитель.      

ПАВЕЛ (немного захмелел). Слушайте анекдот про прокурора. Прокурор привел Буратино в тюрьму, закрыл за ним тюремную дверь, снял шапку, вытер со лба пот и сказал: - Ну, наконец-то, я посадил дерево. (Весело расмеялся. Остальные не отреагировали.)

СЕРГЕЙ (иронично). Ну,  очень веселый анекдот, ничего не скажешь.  Тонкий намек на толстое обстоятельство.      

МАКСИМ (захмелел). На какое обстоятельство, Сергей, ты  намекаешь?

ОЛЕГ. Он не намекает, а говорит.

МАКСИМ (его начало развозить). Намеки, намеки. Мне нужна истина. А истина состоит в том, что пора нам наполнить наши бокалы и послушать тост.
ОЛЕГ. Сергей, разливай.

МАКСИМ (пьяно).  Ребята! Ну,  вы  просто молодцы!     Запросто пришли ко мне со своим провиантом,  поздравили  меня, наговорили хороших пожеланий. Я вас всех люблю! Ааа, вот еще что: принесли мне подарки. Спасибо. (Тянется к сверткам.)  Да вы ешьте, ешьте. А почему на тарелках мало закуски? Я сейчас… сейчас…там…
на кухне… (Порывается встать, чтобы идти на кухню за едой.)

ОЛЕГ. Ты куда рвешься? Сиди, все сделают ребята. (К своим.) Что там у нас  есть  на кухне?

МАРИНА. Торт, конфеты. Есть еще колбаса, сыр,  помидоры. Принести?

МАКСИМ (пьяно). Не.  Торт еще рано. Сейчас еще по  одной и споем мою любимую. Олежка, ты же знаешь мою любимую?

ОЛЕГ. А как же. Не раз с тобой распевали.

МАКСИМ. Вот-вот, и сейчас споем.

  Звучит мелодия  к  романсу «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Максим начинает петь, остальные подхватывают, кто во что горазд.

МАКСИМ (растроганно). Просто замечательно! Люблю эту песню.

ОЛЕГ. Сколько  раз я тебе говорил, что это не песня, а  романс.

МАКСИМ (пьяно обнимает Олега). Олежка, да имеет ли это какое значение.  Главное, что есть мы, и есть песня. Верно, я говорю?

ПАВЕЛ. Абсолютно правильно!

СЕРГЕЙ. Песня – это великое дело.

МАКСИМ. Вот за это и  надо выпить. (Тянется к бутылке.)

СЕРГЕЙ (наклоняется к Олегу). Товарищ подполковник, а не испортим мы все дело этой пьянкой?

ОЛЕГ. Сиди и молчи. Это нам только на руку. (К Максиму.) Правильно говорит  хозяин – надо выпить, а его слово  для нас закон.

МАКСИМ (хвастливо).  Вот именно, я и есть закон!

ОЛЕГ. Давай, Сережа, разливай. Павел, сбегай на кухню, принеси колбасы,  и, что там еще есть. 

МАРИНА. Я сама  схожу. (Уходит.)

МАКСИМ (пьяно смеется).  Мы гуляем или  просто сидим? (Махнул рукой.)

Едва не падает на диван, на котором сидит. Его тут же подхватывает Олег.


ОЛЕГ. Держись, друг. Ты сегодня именинник.
МАКСИМ (валится набок, он совсем пьян). Все, все, я в ауте.

Олег подкладывает ему под голову подушку, прикрывает пледом. Появляется Марина с едой. Расставляет  на столе.

ОЛЕГ. Все, теперь он отключился надолго. Сейчас произведем поиск  на предмет обнаружения улики.

МАРИНА.  Мне перестала нравиться эта затея.

СЕРГЕЙ. Марина, да ты что?! Хочешь, чтобы нас с тобой  списали со службы как балласт? А квартирный сертификат? Что тебе скажет на это твой муж?  Он справедливо обвиняет меня, что  это я подставил тебя.   

ПАВЕЛ (пьяно  качнулся к Марине). Маринка, пошли потанцуем.

ОЛЕГ. Ты что совсем  сбрендил? Какие танцы? Мы зачем тебя с собою привели?

ПАВЕЛ (пьяно).  Скажите, зачем - буду знать.

СЕРГЕЙ. Да от него никакого толку. Оставьте его в покое.

ПАВЕЛ (задиристо). Кто это решил оставить меня? Да я, между прочим,  скоро женюсь, поняли! Вы думаете, я просто так вам!

МАРИНА. Поздравляю, Павлуша. А кто невеста?

ПАВЕЛ Невеста?  А зачем тебе?

ОЛЕГ. Да никакой у него невесты нет. Кто  пойдет замуж  за его  восемь тысяч капитанского довольствия.

ПАВЕЛ (распетушился). А вот и женюсь! Невеста моя…из этой… как ее…ну…  деревни.

СЕРГЕЙ (смеется). Первый раз слышу о  «нудеревни».

МАРИНА. Ладно. Хватит подсмеиваться над женихом.

ПАВЕЛ. Вот, слышали, что сказала Маринка?  Я между прочим уже познакомился с ее родителями.

ОЛЕГ.  Ну и как они тебя встретили?

ПАВЕЛ. Как, как. Как родного  сына.

СЕРГЕЙ (смеется). Батька даже ремняки всыпал. 

ПАВЕЛ. Чего?  За что ремняки?

СЕРГЕЙ.  Что не запомнил имя невесты.

ПАВЕЛ. Почему это я не запомнил? Отлично запомнил.

ОЛЕГ (смеется). Ну и как же ее зовут?

ПАВЕЛ (обиделся). А  вот и не скажу.

МАРИНА. Отстаньте от человека. Хватит издеваться.

ПАВЕЛ. Правильно, отстаньте от человека.

Павел направляется к дивану, где  спит Максим, и  укладывается  рядом с ним.

СЕРГЕЙ. Ты что сюда спать пришел?

МАРИНА. Не трогайте его, пусть спит.

ОЛЕГ. И так подведем итоги, что мы  имеем на настоящий момент, притащившись сюда? 

Неожиданно просыпается Максим, поворачивается, и невольно  сталкивает  Павла на пол.

МАКСИМ … имеем мы то, что веселимся.

ПАВЕЛ (на полу). Что случилось? (Старается приподняться на четвереньках.) Нашли улику?

МАКСИМ. Какую улику, Пашенька? Ты же не на дознании, а  на дне рождения  у зам  прокурора, то есть у меня-а-а-а.

ОЛЕГ. Это он спросонья. Не разобрался что к чему.

ПАВЕЛ. Как это не разобрался? Мы за чем сюда пришли? Сами же говорили: пошли к Силкину изымать улику против  майора и Марины.

МАКСИМ. Нет, ребята, с вами не соскучишься. Вы что-то напутали. Я ведь не в прокуратуре, а  д-о-м-а-а-а. Понятно? И никаких улик здесь нее-е-т и не может бы-ы-ть.

ОЛЕГ. А где же она?

МАКСИМ. Кто?

ОЛЕГ. Макс, как ты себя чувствуешь? Ты способен соображать?

МАКСИМ (пьяно). Как штык!

ОЛЕГ. Тогда слушай внимательно. Мы пришли к тебе с большой надеждой, что  ты  нам поможешь. Зная твою доброту и чуткое сердце,  я не сомневаюсь ни минуты, что это так и будет.


МАКСИМ (лезет обниматься). Олежка, да я за тебя  душу и тело… только скажи: чего тебе надобно, старче.

Павел карабкается на диван. Но тут же встает и устраивается за столом.

ПАВЕЛ. Друзья, ну что вы молчите? Давайте выпьем, а то не видно веселья.  (Обводит всех осоловелыми глазами.) Нашли улику?

МАКСИМ. Нашли, нашли, успокойся.

ПАВЕЛ. Покажите!

ОЛЕГ. Морозов,  замолчи!

ПАВЕЛ (поднимает руки, словно сдается). Все, все, я умолкаю.   (Тянется к бутылке.) 

Марина  убирает от него  посудину.

МАРИНА. Павлуша, тебе уже достаточно. Ты ведь собирался сегодня навестить свою невесту.

ПАВЕЛ. Какую невесту? Нет у меня никакой невесты.

СЕРГЕЙ. Нет, посмотрите на него. Только что рассказывал, как  будущий тесть порол его ремнем  словно сидорову козу, и вдруг уже невесты нет.

ПАВЕЛ. И вовсе не как сидорову козу, а культурненько так, что мне  вовсе и не больно  было. И вовсе он меня не порол.

СЕРГЕЙ. Нашел чем хвастаться. Тоже мне жених!

ПАВЕЛ (пьяно). А-а-а  это  вы, товарищ майор? Что-то я не совсем понял, чем это  вы таким с Мариной занимались  на столе,  в этом вашем  бункере? И там, на месте,  оставили какую-то улику своей деятельности, которые мы должны изъять   у прокурора, то есть  у зама. Но это считай одно и тоже.   

ОЛЕГ  (в сторону).  Привели, называется,  помощничка на свою  голову. А может это и к лучшему?

ПАВЕЛ (пытается встать). Давайте на брудершафт и на «ты».  Здесь есть кто мог бы наполнить бокалы, и поднять их в честь Максима Николаевича.

МАКСИМ  (трезвея). Спасибо, Павел. О какой улике идет речь? Кто мне скажет? Я
что-то не пойму. О той, что ли, что изъяли в бункере? 

ОЛЕГ. Максим, именно о ней и ведет речь  ябеда Павлик Морозов.

ПАВЕЛ (обидевшись). Ну уж, так сразу и ябеда. Нельзя что ли спросить? Я ведь  не полез драться…

ОЛЕГ. Только этого не хватало нам.

Олег знаками показывает Сергею и Марине, чтобы те  увели Павла на кухню. «Сидите там, пока не позову». Павла уводят под руки. Тот не сопротивляется, а запел «Отцвели уж давно…» 
 
МАКСИМ. Олег, а почему ты так печешься о том деле? Ты-то здесь  каким  боком?

ОЛЕГ. Самым прямым. Это мои военнослужащие занимались, на взгляд следователя, не потребными  делами в бункере. Они перед тобой:  это старший лейтенант  Марина Галкина и  майор  Сергей Суворов…

МАКСИМ (ухмыляясь). Уж не родственник ли  случайно,   прославленному полководцу?

ОЛЕГ. Не шути, Максим. Людям требуется  помощь. А эта пресловутая улика может серьезно испортить им  жизнь.

МАКСИМ (твердо). Рад бы помочь, но  не в моих силах.  Вот если б не было улики,  тогда еще можно им отпереться. А так… сам понимаешь.  Подан рапорт о нахождении в бункере управления постороннего лица, которое совместно с дежурным офицером занимались черте чем.

ОЛЕГ (горячится).  Максим, я тебе сейчас все объясню. Понимаешь, если дело дойдет до суда «Офицерской чести» их обоих вытурят из армии. А это для них настоящая  трагедия.  Суворов отец-одиночка. От него ушла жена. Собственно ее отсутствие  и послужило, что Марина приходила к нему на пост и…

МАКСИМ. Да не разжевывай ты мне  всю эту бодягу. Читал я рапорт. Ты же знаешь, какой зануда  следователь Карпенко. Я сам его терпеть не могу. Уже все сроки службы вышли, а он все сидит на месте, словно  гриб-боровик.  Вдобавок ко всему, с ним был представитель  штаба округа. Дело получило огласку.

ОЛЕГ. Я этого представителя знаю. Он в нашу часть  неоднократно приезжал с проверками. Мы с ним рюмочно встречались,  неофициально. Мужик неплохой. Я с ним по этому инциденту  уже разговаривал. Он правильно понял  ситуацию,  и  не осуждает ни майора-холостяка, ни сердобольную  финансистку Марину Галкину.

МАКСИМ. Да я и сам считаю, что не стоило раздувать из этого случая слона и ломать людям жизнь.

ОЛЕГ. Дело в том, что у обоих и у майора, и у Галкиной, можно сказать   на руках квартирные сертификаты. Им  осталось-то служить  считанные месяцы. И все  - они свободные люди. А так из-за этой ерунды  две семьи лишатся жилплощади. У  Галкиной двое  малолетних  детей,  муж - военный инвалид. Ну, выгонят ее из армии, считай, пропала семья. Ко мне приходил ее муж и просил  помощи. «Ведь Марина, - сказал он, - ходила в бункер к майору, как к отцу-одиночке, по доброте душевной, а за это не наказывать, а поощрять надо». И я с ним согласен.

МАКСИМ. А я, думаешь, не понимаю, что такое мужик с ребенком  и без бабы в доме? Понимаю. У меня  батя- вдовец с  сорока лет.  Мамка  погибла  в Афганистане, где служила в военном госпитале  медсестрой.  А  нас  у него осталось двое: я, да младшая сестренка. Благо, что имелась бабушка.

ОЛЕГ.  Спасибо, Максим за понимание. Я всегда знал, что ты не оставишь  людей в беде. Отдай им эту пресловутую улику и дело с концом. При дознании, или как там в вашей конторе  называется, скажи, что улика утеряна,  а без нее, дескать, нет доказательств.

МАКСИМ. Я, Олег, понимаю. Но есть ЗАКОН, и я его представитель. Как я после этого могу требовать от  других  его соблюдения, если сам же  и нарушаю это самый закон. Дело не в том, чем занимались  Галкина с майором, а где они занимались. Вот в чем заковыка.

ОЛЕГ. Но ведь Галкина финансист. Она лично разносит по объектам зарплату. И в тот раз   тоже принесла конверт   Суворову в бункер.  Отсюда  и надо плясать об их невиновности.

МАКСИМ. То, что она разносила  конверты,  никто ей этого в вину не ставит. Вина  их  состоит в том, чем  они занимались…

ОЛЕГ. Максим! Ну что такого, чем  они там  позанимались десять-двадцать минут не более?

МАКСИМ. Никто из посторонних не должен находиться в бункере кроме операторов. А они там развели целую бодягу взаимоотношений.

ОЛЕГ. Да какие там взаимоотношения! Они  быстренько позанимались  и  никаких  делов.

 МАКСИМ. Вот эти их дела и являются против них обвинением. Они что другого места для своих занятий не нашли, кроме бункера?

ОЛЕГ. Да когда Марине с ним встречаться! После службы галопом несется домой. Там двое сопляков ждут не дождутся, и муж-инвалид.

МАКСИМ. Есть известная истина: береги мундир снову, а честь  смолоду. И ты, как никто другой  знаешь: и то,  и другое я берег и берегу, как зеницу ока. К этому меня с малых лет приучил  мой отец.

ОЛЕГ. Да знаю, я, знаю. Ну,  хоть раз  перешагни  через  это т пресловутый  мундир. Ведь у каждого правила есть исключение.

МАКСИМ. Береги мундир с…

ОЛЕГ. Да хватит тебе трясти передо мной своим  пиджаком.  И мундир твой уже  давно истрепался, да и сам ты не молод, чтобы беречь свою честь.  К твоим годам у человека она или есть или ее нет. У тебя этой чести через край. Прошу переступи через свой дурацкий закон. Мне в части, вот так нужны эти люди. (Проводит ребром ладони по горлу.) Это высококлассные специалисты, что финансист, что секретчик. Я без них останусь, как без рук. Максим, на кого я доверю пусковые кнопки? Где я возьму специалиста? А если завтра война?

МАКСИМ. Война, война. С кем ты собираешься воевать?


ОЛЕГ. Пока воюю с тобой. И как смотрю безуспешно.

МАКСИМ. Олег, ну  давай я найду из своей среды отличного адвоката. Он в два счета разобьет меня в пух и прах. И…

ОЛЕГ. Нет уж, спасибо за адвоката. А как же твое соблюдение закона, если ты говоришь, что тот разобьет тебя?

МАКСИМ. Это и будет называться соблюдением закона.

ОЛЕГ. И как ты  видишь  дальнейшую службу  этих двух страдальцев после суда «Офицерской чести»?  В лучшем случае  их переведут  на другие занимаемые должности, и далеко не лучшие. Одним словом  ты толкаешь мою часть, и,  в общем-то,  всю страну  на ослабление  обороноспособности.

МАКСИМ (усмехаясь). Ну,  загнул ты загогулину. Послушать тебя, так эти двое  главные  защитники   родных рубежей.

ОЛЕГ (возмущенно). Да главные! И тебе прекрасно известна роль моего объекта по охране  страны,  и в частности, здесь, на Дальнем востоке.

МАКСИМ. Ладно, не разводи пропаганду. Знаю, не первый год замужем. В смысле проживания в военных городках.

ОЛЕГ. Максим, о сослуживцах, за которых прошу, скажу только одно: это глубоко порядочные люди, высококлассные специалисты…

МАКСИМ. Ты уже говорил  это.

ОЛЕГ. Как ты не поймешь, что иногда жизненные обстоятельства   вынуждают нас, ради высоких целей, идти на некоторый сговор с законом, не нарушая его основ. Я знаю тебя, как человека мудрого и сердобольного, потому и привел своих сослуживцев к тебе,  с просьбой им помочь.    Я убедил их, что ты  поймешь их и  поможешь. Максим, ну скажи, что поможешь. Не дай мне в тебе разочароваться. Я ведь  не прошу  тебя выдать врагу секрет нашего объекта…

МАКСИМ (ворчит). Он мне неизвестен. Это ваша контора. А мое дело закон, а  я  лишь его  представитель.

ОЛЕГ (с  иронией и обидой). Можешь передо мной не  распинаться, представитель закона.  Ты не на заседании.

МАКСИМ. Ты что, обиделся?  (Серьезно.) Олег, пойми  меня  правильно, ну не могу я  пойти на должностное преступление.

ОЛЕГ. Ой, только не надо о должностях, законах и чинах. Все! Кончаем болтовню, давай  продолжим пьянку. (Тянется к бутылке. Разливает по рюмкам.)

МАКСИМ. Олежек,  ну не обижайся, ведь …как  говорится…береги мундир…

ОЛЕГ (перебивая). Хватит, я сказал, трясти передо мной  пыльными обносками…Мундир твой  давно истлел, и завяли помидоры.

МАКСИМ. При чем тут помидоры? И  почему пыльными обносками?  Я берегу  честь…

ОЛЕГ (сухо). Ладно. Береги  свою честь, флаг тебе в руки, и  на этом поставим точку. Продолжим праздник. (Зовет.) Сергей, Марина, идите  к столу! Рюмки уже налиты! (Те появляются в дверях.) А где наш  доносчик?

МАРИНА. Уложили на кушетку в прихожей. Пусть  проспится. Я его знаю, он почти не пьет, а тут на радостях  хватил лишку.

СЕРГЕЙ (не совсем весело). Ладно, продолжим радоваться  жизни.  Уважаемый Максим Николаевич, предложу тост, но вначале  расскажу одну китайскую притчу. В тюрьме сидели пять китайцев. А так как срок у них был пожизненным, и им нечего было терять, то они решились на побег. Каким-то образом им удалось сделать копию ключа, и все, что им оставалось, дождаться ночи и совершить побег. Наступила полночь, один из китайцев  отправился открывать замок. Когда он вернулся, по его лицу было понятно – случилось что-то непредвиденное. «Наш замысел рухнул, нам не удастся бежать, надзиратель забыл закрыть дверь,  и теперь мы не сможем воспользоваться ключом».  Я предлагаю тост за мудрость, находчивость и умение  находить выход из любой, даже  самой сложной ситуации!  Успехов, вам, товарищ подполковник, по  службе, доброго здоровья и  благополучия в семейной жизни.

ОЛЕГ. Молодец, Сергей, очень хороший тост, а главное своевременный.   Правильно, из любой ситуации можно найти выход.   

                Все пьют, закусывают.


МАКСИМ. Спасибо, майор. Так это ты попался в бункере с женщиной? 

СЕРГЕЙ. Я, товарищ подполковник.

МАКСИМ. И пришел  ко мне, что бы  заполучить  улику?


СЕРГЕЙ. Так точно, товарищ подполковник!

МАРИНА (перебивает Сергея). Максим Николаевич, мы пришли, чтобы поздравить вас с днем рождения и днем защитника отечества…

ОЛЕГ (с иронией). Марина, успокойся.  Послушайте лучше анекдот, пока не забыл  на тему Сергеева тоста. Судья спрашивает четырех индейцев, сбежавших из тюрьмы. –Скажите, почему вы сбежали? –Сидим это мы в тюрьме день, второй, третий, - начал объяснять первый. - На четвертый  день индеец «Острый глаз» заметил, что одной стены нет. За  наблюдательность  судья отпустил  арестованных.

МАКСИМ. А сейчас я расскажу анекдот про вас, офицеров. Приходит домой офицер со службы, а его сынок-первоклассник  спрашивает:  -Пап, скажи, а за что тебе деньги платят? -Ну за должность, за звание, за выслугу лет. -  А за  службу?  -А за  службу, сынок, я  выговоры получаю. 

СЕРГЕЙ. Правильный анекдот. В самую точку.

МАРИНА. А я скажу тост-притчу. Однажды три скалолаза Иван, Степан и
Роман взбирались на крутую вершину. Неожиданно Иван сорвался в пропасть, но смог зацепиться за небольшой выступ в скале. «Протяни мне руку, -  закричал ему Степан, - и я тебе помогу». Но несчастный  не реагировал на просьбу  товарища. «Дай мне свою руку!» - надрывался  Степан, но Иван  лишь стонал и жалобно просил о помощи. И тут  Роман прокричал издали: «Степан! Протяни ему свою руку, и тогда ты сможешь его спасти».  Протянул Степан руку Ивану, и вытащил его из расщелины. Мой тост за то, чтобы в трудную для  человека  минуту всегда рядом был тот, кто  сможет протянуть руку помощи.    

                Все пьют, закусывают.

МАКСИМ (пьяно). Вы думаете,  я не  понял намека, и догадался, куда вы клоните?  Признайтесь, что пришли  не для того, чтобы поздравить меня, а   чтобы вернуть улику. 

ОЛЕГ ( зло). Ты правильно понял! Сообразительный ты наш.

МАКСИМ (насмешливо). Значит, метод убеждения не сработал,  и вы  решили действовать с позиции силы?

ОЛЕГ (зло). Ты не оставляешь нам выбора!

СЕРГЕЙ. Что вы такое говорите, Максим Николаевич! Мы пришли  с дружеским визитом,   поздравить вас… 

ОЛЕГ. Прекрати унижаться, майор!  Скажи  прямо: тебе с Мариной  позарез  нужна улика из  бункера.

СЕРГЕЙ (опустил голову). Не буду лукавить.  Хотелось бы ее  заполучить.

МАКСИМ (захмелел).  Но это ведь противозаконно! Ребята, я вас люблю. Но как говорили древние:  я все для друга, но истина дороже, или  что-то в таком роде. Ладно, наливайте. (Олег разливает.) За что будем пить? А-а-а, я знаю! За дружбу! Чтобы никогда друзья не предавали. Вот так, Олежек, понял меня?

ОЛЕГ (бурчит). Уж как не понять.

                Пьют, закусывают.  В дверях появляется Павел.

ПАВЕЛ. Привет, вот и я! Чего празднуем?

Передергивает плечами, потирает руки, усаживается за стол, тянется к рюмке. 


МАРИНА (отодвигает от него рюмку). Вам, товарищ капитан, на сегодня хватит. Для вас только чай. Сейчас принесу. (Уходит на кухню.) 

ПАВЕЛ. Ну что нашли улику?

ОЛЕГ (бурчит себе под нос). Да ее никто и не искал   

ПАВЕЛ. А почему?

СЕРГЕЙ. Окончание на «у».

ПАВЕЛ. Чего, окончание? Я не понял. Поясните, товарищ майор.

СЕРГЕЙ. Надо меньше пить. 

                Появляется Марина с чайником, тортом, конфетами.

МАРИНА. Сейчас  принесу кружки. (Уходит, и тут же появляется с посудой.) Тебе, Павлуша, первому. (Наливает чай.) Пей. 

                Все сидят молча.

МАКСИМ (разудало). Почему молчим?!  Почему скучаем?!

ОЛЕГ (недовольным голосом). Веселиться нет причины.

МАКСИМ (трезвым голосом). Ну,  вот что, дорогие  офицеры, обижайтесь на меня сколько  угодно, но преступить закон  мне не позволит моя профессиональная  честь, да и моральная сторона  тоже…

ОЛЕГ. Ой, вот только не надо о чести  и морали! Мы же не тупари какие, и прекрасно понимаем вашу сомнительную прокурорскую деятельность. Были бы  у нищего майора отца-одиночки  были бы деньги, твой шеф, прокурор-взяточник мигом  прикрыл бы  это смехотворное дело. (Передразнивает.) Но ты не такой! Как же! Ты же законник!  Взяток не берешь, закон не нарушаешь! Улику приберегаешь, чтобы этих разнесчастных кандидатов в нищие лишить последней надежды получить жилье. Вот ты мне скажи, что такое вообще закон в наше растрепанное время?  Где он, этот закон? Ау!  Кто его видел? Если он есть, как ты утверждаешь, тогда  объясни мне, каким таким образом по этому вашему паршивому закону, словно кролики,  плодятся  миллионеры, не говоря уже о Москве? А простой народ типа майора, отца-одиночки живет на нищенское  довольствия. Где твой хваленый  закон,  почему не спросит он с  миллионеров,   каким таким тяжким трудом удалось их женам  нажить  эти самые миллионы и миллиарды?  Объясни мне тупому,  или тебе  сказать нечего?  Потому и молчишь, что  знаешь: закон, как дышло, куда повернул, туда и вышло. Но оставим недосягаемое,   и  вернемся к нашим баранам. Я согласен,  была бы  та улика   «страшного»  преступления,   действительно  заслуживала внимания, никто  бы из нас не сунулся к тебе с просьбой вернуть ее. Но здесь… (Зло.) То же мне, нашли преступников! (Обиженно отвернулся.)

МАКСИМ. Да не в том  их вина, чем они занимались…

ПАВЕЛ. А чем они занимались? Чего молчите? Не знаете? А я знаю, но не скажу. (Прихлебывает из кружки.)

СЕРГЕЙ. Зная вас, Максим Николаевич, как   порядочного  и  честного   человека,  мы с Мариной пришли сюда, с надеждой, что вы поймете нас,  поможете  выпутаться из этой нелепой истории, которая может обернуться для наших семей  трагедией.  Для нас с Мариной   остается  единственный выход, по крайней мере, для меня уж точно  – это застрелиться.

ПАВЕЛ (поставил на стол чашку с чаем, и заплакал).

ОЛЕГ. Что случилось, капитан?   

ПАВЕЛ (всхлипывает). Маринку жалко.

МАРИНА (насмешливо). Почему меня? А Сергея тебе не жалко?

ПАВЕЛ (размазывая слезы). Тебя мне жалко,  потому что  ты добрая.    Всегда в столовой в обед для меня  занимаешь место. А Сергей (Смотрит на него.) Не занимает.

ОЛЕГ. Сиди уж,  жалельщик.

МАКСИМ. А скажите мне откровенно,  будь вещественное доказательство  не у меня, а у следователя, вы бы  тоже  к нему  явились?

 СЕРГЕЙ. Если бы улика была у следователя, для меня  избавиться от  нее  пара пустяков. (Все с удивлением смотрят на Сергея.)

МАКСИМ. Интересно, интересно.  И как бы вы ее добыли? 

СЕРГЕЙ. Моя  Наташка  и  дочка  Карпенко    учатся в одном  5 «Б»  классе.  А улика очень даже интересный объект именно для такого возраста. Поэтому  следователь и не взял ее домой, а отдал вам, от греха подальше. Жаль, что у вас нет маленьких детей. Можно было запросто пропажу списать на ребенка. Дескать, не усмотрел, как  та пропала.

МАКСИМ. Ага, не усмотрел. И мне вкатят такую выговорюку, что мама не горюй, а то и несоответствие,  как не обеспечившему должное хранение вещественного доказательства.

ОЛЕГ. На все у тебя есть отговорки. А то, что ты приволок улику к себе домой,
это разве не должностное преступление?

МАКСИМ. Да не приволакивал я ее. Ты что не видишь, в каком я  состоянии? Мне впору доковылять до гальюна. Сюда лично явился Карпенко, передал  рапорт о ваших художествах,  и оставил  вещественное доказательство.

ОЛЕГ (насмешливо). А у себя следователь  поостерегся его оставлять? Подозревая, что  дочурка  запросто  отыщет,  и уведет «страшную»  улику, что наверняка сумасбродка не раз подобное проделывала с папашей. Вот и избавился от нее. А ты тоже можешь сказать,  дескать, передвигался по квартире на костылях, упал, хлопнулся башкой  обо  что-то твердое, потерял сознание. Очнулся,  и сколько не напрягал память,  так и не смог вспомнить,  где  спрятал  вещественное доказательство.

ПАВЕЛ (еще не протрезвел). А давайте поищем  улику, поможем Максиму Николаевичу найти ее, если он не помнит,  куда спрятал. (Принялся заглядывать  под стол, стул, пока не свалился на пол. Выбрался.) Там ее точно нет.  А вы точно помните,  что она пропала? Тогда  об этом  лучше сразу сказать.

МАКСИМ. Кому сказать?

ПАВЕЛ. Как кому? Ну этой… как ее… У вас же есть жена? Вот ей и скажите. А она поищет, поищет и ничего не скажет.

МАКСИМ. Ты, капитан, настолько наивен, что я диву даюсь, что еще  сохранились такие экземпляры на земле.  Не удивительно, что ты не можешь вспомнить, как зовут твою невесту.

ПАВЕЛ (обиженно). Почему это  я не могу вспомнить. Получше вашего вспоминаю.

МАРИНА. Ладно, довольно воду толочь в ступе.  Пора и честь знать.  Или что-то решаем, или расходимся по домам не солоно хлебавши.

ОЛЕГ. Максим, чтобы не вмешивать тебя в нашу преступную деятельность, мы против твоей воли изымем   улику, и мирно разойдемся, как в море корабли.


МАКСИМ. Неужели вы не боитесь, что я позвоню и вызову патруль? 

ПАВЕЛ (мотает перед собой пальцем). Вы этого не позволите   сделать.

МАКСИМ. Это почему же?

ОЛЕГ. Перестань паясничать, Максим.  Твое понятие о чести уже граничит с  маниакальной дебильностью. Своим чистоплюйством  ты толкаешь людей  на самоубийство.

МАКСИМ. Я?  Толкаю их на  самоубийство? У них что,  крыша поехала? 

СЕРГЕЙ. Ага, поехала. Я сейчас, на ваших глазах  застрелюсь. (Делает вид, что достает оружие.)

МАРИНА. Но вначале пристрели меня. Без сертификата на квартиру, мне с двумя детьми и мужем-инвалидом все равно не жить.

МАКСИМ. Слушайте, прекратите эту комедию. Давайте  лучше выпьем.  А то мы все спорим, да спорим.

Тянется к бутылке. Олег перехватывает ее, разливает по рюмкам. Павла отстраняют от рюмки. Пьют. Закусывают.

МАКСИМ (спохватившись). А тост? Забыли тост!

СЕРГЕЙ (опустив голову). Когда  у нас в руках будет  улика, тогда и будет тост.

ПАВЕЛ. А без улики никак нельзя?

ОЛЕГ. Чего нельзя?

ПАВЕЛ. Ну этого…как его… Марина, пойдем потанцуем, а?

СЕРГЕЙ. Сиди уж, танцор.

ПАВЕЛ (обиделся). Вы  все мне надоели, и вообще я пошел спать. (Встает.)

ОЛЕГ. Марина,  уложи его, в прихожей, на диване
               
                Марина берет Павла под руку.

МАРИНА. Пошли, пошли, Павлик, баюшки-баю.

ПАВЕЛ (передразнивает). Баюшки-баю. Я  вам, что  детсадовец? (Вырывается.) Вот сейчас пойду… и это…поеду  …как ее…к невесте. Вот!  Между прочим, к моей  невесте. (Поднимает палец.)

МАРИНА. Хорошо, хорошо, поедешь. Пошли. (Уходят.)

МАКСИМ (сильно захмелел). Давай, Олежка, затянем нашу любимую. (Старается обнять друга за плечи.) Ну чего ты такой невеселый?  Ты чем-то недоволен?

ОЛЕГ. Тобой и недоволен.

МАКСИМ (дурачится).  Олежка,  из-за  этой  дурацкой  улики?

ОЛЕГ. Ладно, кончай придуриваться. Скажи  прямо, ты поможешь  моим сослуживцам или нет?

МАКСИМ. Сослуживцам?! Запросто! А что надо сделать?
 ОЛЕГ. Да пошел ты! 

                Появляется Марина.

             Максим затягивает «Отцвели уж давно…»

ОЛЕГ. Ну что заснул наш танцор?

МАРИНА. Только преклонил голову, и тут же отключился.

СЕРГЕЙ (к Олегу). Товарищ подполковник,  что, по коням?

ОЛЕГ. Посидим еще немного…

МАКСИМ (запел). «Посиди со мною, мама…» Как там дальше?

ОЛЕГ. Макс, учти, мы сейчас уйдем. Но я тебе скажу: после этого  ты мне больше не друг.

МАКСИМ. Зато ты мне друг! Слушайте, мои дорогие друзья. Что мы скандалим из-за какой-то  паршивой улики. Да я вам…

                Раздается резкий звонок в дверь.

МАКСИМ. Во, кто-то еще пришел. (Порывается встать.)  Пойду,  открою.

ОЛЕГ. Сиди, открою сам. (Уходит.)

В прихожей слышится женский голос: «Олежка! Вот это встреча!  Пришел навестить друга? С праздником тебя». Появляются Галина Петровна,  со свертком в руке, за ней Олег.

МАКСИМ (пьяно).  О! Кто к нам пожаловал! (Порывается встать.) Моя любимая теща. Галина Петровна! Какими судьбами! А мы вот тут…день рождения.

ГАЛИНА. Вижу, друзья не забыли тебя. Пришли поздравить. Здравствуй, Маринушка, здравствуй, Сережа,  с днем защитника отечества вас. А Света  где?

МАКСИМ. Света поехала в Покровку, повезла бабушке лекарство. Галина Петровна,  а почему меня не  поздравляете?

ГАЛЯ. Тебя поздравлю отдельно.  (Положила сверток на спинку дивана.)

СЕРГЕЙ, МАРИНА. Спасибо за поздравление, Галина Петровна. 

ГАЛЯ. А  почему Павлик в коридоре? Вы что исключили его из своей компании? 

МАКСИМ. Он сам исключился. Поехал к невесте. Галина Петровна, а откуда  вы
знаете моих друзей?

ГАЛЯ. Здравствуйте! Живу в городке и не знаю людей? Да я всех солдат  поименно  знаю, а не только командиров. И чем это вы тут закусываете?

(Оглядывает стол.) Сейчас я быстренько приготовлю вам чего-нибудь горяченькое.  (Уходит на кухню.)

МАКСИМ. Все, конец веселью. Приехала теща.

ОЛЕГ. Почему это конец? Напротив. Галина Петровна замечательная женщина, она украсит нашу компанию.

МАКСИМ. Тогда расскажу  про тещу анекдот. Приходит к прокурору мужик и спрашивает: сколько мне дадут за убийство собственной тещи?  - Прихлопнешь  за компанию и мою, - сказал прокурор. – Обещаю - год условно. (Заразительно смеется. Все молчат.)  А почему не смеетесь?

ОЛЕГ. А потому.  Вашего брата хлебом не корми, дай только сделать кому-либо   гадость.

МАКСИМ. Ну, ребята, я так не играю. Чего вы накинулись на меня?   Это  все из-за  улики? Но  вы поймите меня правильно, что не могу я нарушить закон и вот так запросто отдать вам вещественное доказательство.

ОЛЕГ. Нашел вещественное доказательство!

                Появляется Павел.

ПАВЕЛ. Правда, товарищ подполковник, нашли? Дайте, я пожму вашу руку. (Протягивает к Олегу руку. Тот берет ее и усаживает Павла за стол.)  На радостях, наливай!  (Потирает  руки.)

МАРИНА. Только и ждали вас, товарищ капитан, чтобы наливать.

ПАВЕЛ. Вот за что я люблю Мариночку  так это за то, что  она понимает меня с полуслова. (К Сергею.) А почему такие грустные сидим, товарищ майор? Улика  нашлась! Давайте веселиться. (Радостно хлопает  ладонями.) Так,  кто у нас сегодня наливает?

                Появляется Галя с тарелками.

ПАВЕЛ.  О! Галина Петровна! Вы откуда  взялись? Садитесь  вот здесь, рядом со  мной. У нас радость. Наконец-то  улика нашлась! 

ГАЛЯ (расставляет тарелки). Какая  улика, Павлуша?


ПАВЕЛ. Ну эта… которую потерял Максим Николаевич.    

МАРИНА. Павел, давай ешь, вон сколько вкусной еды принесла Галина Петровна.

ПАВЕЛ (что-то напевает, тянется к тарелке). Так. Вот эту котлетку сюда,  и  салатик тоже сюда … Галина Петровна, садитесь рядышком  со мною, вот  сюда. (Пододвигает ей стул. Галя усаживается.)

МАКСИМ. Галина Петровна, а как вы здесь оказались? Вы  вроде поехали Степку навестить? 


ГАЛЯ. Поехать поехала, да только зря съездила. Их подразделение  выехало на боевые учения. Я повернулась и несолоно хлебавши покатила назад. Надо было вначале созвониться с частью, предупредить о своем приезде. Но хотела внуку сделать сюрприз, а сделала себе. А чтобы не пропал день зазря,  решила зайти и тебя поздравить  с днем рождения и защитника Отечества.

МАКСИМ. Спасибо, Галина Петровна, что помните обо мне. (Ко всем.) Теща у меня золотая!

ГАЛЯ. Ну, раз так, то  наливайте, буду говорить тост.

ПАВЕЛ. Правильно,  давайте быстренько наливайте. Не слышали, что  сказала Галина Петровна? (Протягивает свою рюмку.)

МАРИНА. Вам, товарищ капитан,  уже достаточно. А то не доберетесь до своей невесты.

                Сергей  наполняет рюмки.

ГАЛЯ (обняла Павла за плечи). У тебя, что,  Павлуша, невеста появилась? 

ПАВЕЛ (возмущенно). Да слушайте вы ее  больше! Не знаю я, никакой  невесты! 

СЕРГЕЙ (смеется). Здравствуйте! Только что хвастался  нам,  что был у нее в гостях, и что ее родитель даже  дал ему  хорошего ремняки.

ГАЛЯ. Тебя что, Павлуша,   там били?

ОЛЕГ (смеется). После того как он озвучил  им свое довольствие.   

ПАВЕЛ (обиженно надулся). И вовсе  я не говорил о  довольствии.

ГАЛЯ. Что вы пристали к парню!  Ему об этом неприятно вспоминать.

ПАВЕЛ. Во! Все слышали?  Мне неприятно вспоминать.

МАКСИМ. А  о чем тебе неприятно вспоминать? О  невесте, или что тебя ее папаша отходил ремнем?

ПАВЕЛ (с обидой). Никто меня вовсе и не бил. Вот так!

ГАЛЯ. Максим, что ты как маленький пристал с этой невестой к Павлику. Он может, стесняется. Слушайте, вы дадите мне, наконец-то, сказать  тост,  или так и будем болтать о чем непопадя? 

ОЛЕГ. Внимание, предоставляется слово для поздравления Галине Петровне, теще нашего именинника. 


ГАЛЯ (встает). Дорогой мой зять Максим Николаевич! Сердечно  поздравляю тебя  с днем рождения. Ты хороший зять, заботливый отец,  и  любящий муж моей дочери. За это я говорю тебе большое спасибо. На тебя по чину  возложено особое право решать чужие судьбы. Никогда не оставайся равнодушным к людям, которые от тебя зависят. Не  ставь себя выше других. Будь настоящим мужчиной.   И тебе воздастся.

         Будь мудрым,  -  ум под стать мужчинам,
         Дороже мудрость, чем венец.
         Не тот мудрец, кто выше чином, -
         Тот выше чином, кто мудрец.   

Доброго тебе здоровья, Максим,  на долгие лета, успехов по службе, и не забывай протягивать руку помощи тем,  кто  очень нуждается в   этом. Вот за это и давайте выпьем.      

                Все пьют, в том числе и Павел. Едят.

ГАЛЯ (берет сверток с дивана, разворачивает его.) Это, Максимушка,  тебе подарок. (Достает яркие мужские плавки.) Чтобы летом  в них на пляже  загорал. А это передашь Свете. Ей тоже от меня подарок. (Достает красный лифчик,  кладет  его на спинку дивана рядом с плавками.)

ПАВЕЛ. Галина Петровна,  Максим Николаевич забыл куда положил улику, но вы не беспокойтесь,  Олег Викторович уже нашел ее.

ГАЛЯ. О какой улике, Павлуша, ты говоришь?

ПАВЕЛ. Ну,  об этой…как ее…вещественной.

ОЛЕГ. Да слушайте вы его больше. Ему абы плести что,   с пьяных глаз. 

ПАВЕЛ. Я  с пьяных глаз? Это я-то пьяный? Тогда скажите Галине Петровне  для чего мы сюда пришли.

МАРИНА. Чтобы поздравить Максима Николаевича с днем рождения и …

ПАВЕЛ. Ну,  это между прочим, как сказал Олег Викторович для прикрытия, а в
основном…

МАКСИМ. Ну, ты  доносчик! Вполне соответствуешь своему  тезке-ябеде Павке Морозову.

ГАЛЯ. Максим, как ты разговариваешь с гостем! А ну-ка расскажи мне, Павлуша,  подробнее, какую такую улику Максим Николаевич  забыл куда положил?

ПАВЕЛ (смущенно). Я стесняюсь.

ГАЛЯ. Кого ты стесняешься?

ПАВЕЛ. Говорить об улике.

ГАЛЯ. Что здесь происходит?!  Кто мне объяснит, о какой  такой  улике идет
речь? Мне эти разговоры  совсем не безразличны, зная, где работает мой зять! 

ОЛЕГ (решительно подхватился и принялся бегать по «комнате»). Хорошо, Галина Петровна, так и быть, я расскажу все как есть.

ГАЛЯ (хватается за сердце). Максим, ты, что вляпался  на  работе в какое-то дерьмо?

МАКСИМ (ворчит). Да никуда я не вляпывался.

ГАЛЯ. Олег, выкладывай  все как  есть. Я готова ко всему. Если что, подготовлю Светку. С  его работай мы и так живем, как на вулкане. Так и ждем: или его пришибут, или выгонят с должности.

ОЛЕГ. Галина Петровна, не волнуйтесь, у Макса все хорошо, и ему ничего не грозит…

ГАЛЯ. Ну, слава, тебе Господи,   продолжай.

ОЛЕГ…зато от него зависит жизнь и семейное благополучие двух  вот этих людей:  Сергея и Марины.

ГАЛЯ. Батюшки! Да что же это такое! Не успела отойти от  одной сенсации, как тут же  появляется вторая. 

ОЛЕГ. Короче: Марину с Сергеем застали  в диспетчерском пункте управления. Там они занимались личными делами.

ГАЛЯ. Чего их туда занесло?!

ПАВЕЛ (очнувшись).  Только они разложились на столе, как тут  же  появляется  Карпенко со штабистом,  забирают эту самую улику,  и отдают ее товарищу подполковнику.

ГАЛЯ. Ничего не пойму. Павлик, помолчи. Олег, рассказывай все по порядку так, чтобы  я смогла  понять о чем идет речь.

ОЛЕГ. Чтобы понятно начну издалека. Вы знаете, что Сергей отец-одиночка. Его Наташка ходит в пятый класс. Скоро восьмое марта.  Учительница  дала детям задание, чтобы те  совместно с родителями  изготовили  по мягкой игрушке, принесли их в школу, и тогда,  они всем  классом,  пойдут    к сиротам  в детдом  дарить  эти самые игрушки. Я понятно говорю?

ГАЛЯ. Пока, да. Но при чем тут наш Максим?

ОЛЕГ. Дело в том, что  проверяющие, ну заставшие их в бункере, забрали улику, передали ее Максу, чтобы тот судил их  судом «Офицерской чести». А если их будут судить, то ни Сергею, ни Марине не видать, как своих ушей сертификатов на положенные им квартиры.  А у Марины, вы знаете, двое детей и муж-инвалид. А Сергей  отец-одиночка, живет в гарнизонной квартире. Короче суд сделает их БОМЖами.  Снимут с должностей, и вообще могут выгнать из Армии без выходного пособия.

ГАЛЯ. Да за что же их выгонять?! Что они такого натворили?!

ПАВЕЛ. Я же вам говорю, они занимались посторонними делами на столе, в бункере.  А те пришли и забрали улику. А кнопки были  не видны.

СЕРГЕЙ. Как это не видны?  Во время  занятий с Мариной я не спускал с радара глаз. 

ГАЛЯ. Ничего не понимаю, чем  они там, в этом бункере,   занимались на столе? И за что  собираются их судить? Вы можете мне объяснить по-человечески?   

ОЛЕГ. Так я вам и говорю: к восьмому марта учительница дала  детям задание…

ГАЛЯ. Ты это уже говорил. Говори дальше.

ОЛЕГ. Так вот. У Сергея, как известно, нет жены. Следовательно  - у его Наташки матери. Игрушку делать не с кем. А  кто не сделает игрушку, сказала учительница, тот не пойдет в гости в детдом.  Его дочке досталось изготовление куклы. Туловище с руками-ногами, Сергей  еще кое-как сляпал  из тряпок, а вот  одежда для куклы у него никак не получалась.  Девчонка, видя напрасные потуги отца, так расстроилась, что заболела. Тогда и попросил  Сергей  Марину помочь изготовить какую-либо одежонку этой самой кукле.  Марина согласилась. Сама мать. Только разложились они с лоскутами на столе, в этом самом бункере, как тут же их и накрыли проверяющие. Изъяли куклу, как  вещественное доказательства их вины, и  пригрозили  обоим  судом. Сергею за то, что на его посту находилось постороннее лицо в виде Марины,  а саму  ее, что отсутствовала на рабочем месте, и занималась посторонними делами.

ГАЛЯ. И за это судить?! Максим, кукла у тебя, которую вы с безголовым  следователем называете уликой? Сейчас же отдай ее Сергею! Ты хочешь сорвать праздник несчастному ребенку, который и так   уже обижен собственной матерью?

МАКСИМ (надулся, смотрит в сторону). Не имею юридического права, возвращать подозреваемым против них  изъятую улику.

ГАЛЯ (грозно приподнимается). Это  кто  проквакал о правах?

ПАВЕЛ. Галина Петровна, это Максим Николаевич  проква… то есть сказал.

МАКСИМ. Сиди, ябеда, тебя не спрашивают.

ГАЛЯ. Ты как разговариваешь с гостем?! Я у тебя спрашиваю: где кукла?!

МАКСИМ. Он не гость, он, как и все остальные пришли за уликой.

ГАЛЯ (подходит к зятю). И правильно пришли. Чтобы тебя, козла, уберечь от  насмешек, когда будешь вытаскивать на своем продажном суде эту позорную УЛИКУ. (Протягивает руку.) Давай куклу!

МАКСИМ (ерзает на диване, отворачивается в сторону). Не имею права   нарушать закон. (Сердито. Смотрит на тещу.) И вообще, что вы ко мне пристали с этой уликой.  Есть закон, и его никто не отменял. Майора будут судить на общих
основаниях.

ГАЛЯ. Майора судить не будут. Будут судить меня, потому что  до этого  я прихлопну  тебя сама.  Моему внуку не нужен отец-позорник, так же как и моей дочери - муж, над которым  станет потешаться весь гарнизон, когда ты  представишь  эту  улику в суде.

ОЛЕГ. Максим, Галина Петровна говорит правду. Не делай из себя  посмешище. Не лезь ты  с этой куклой. Ну, подумай, какой  здравомыслящий судья   примет всерьез твою  улику? 

МАКСИМ (упрямо).  Не имею права. (Незаметно из-под подушки вытаскивает куклу и заталкивает под рубашку).

ГАЛЯ (дала зятю подзатыльник). Последний раз говорю:  давай сюда куклу! (Держит протянутую руку. Зять упрямо молчит.) Ладно! Я сама сейчас найду эту несчастную игрушку. (Обыскивает комнату.)  Да где же она? На кухне? Вряд ли. Думаю, что она здесь, где-то  рядом с ним.

Максим  прижимает  рукой  форменную рубашку у воротника.
 

ПАВЕЛ. Галина Петровна!  Улика у него в пазухе. Вон виднеется нога. (Указал «доносчик».)

ГАЛЯ  (резко поворачивается). Где, Павлуша, ты видишь ногу?

Смотрит на зятя. Тот,  старается    прикрыть  рукою рубашку у ворота. 


ОЛЕГ (смеется). Молодец, Павлик Морозов! Усмотрел захоронку.      

ГАЛЯ (к зятю с укоризной).  Позорник!  (Спокойным голосом.) Давай куклу.

МАКСИМ (зажимает пазуху здоровой рукой. Отворачивается от тещи). Не  отдам! Применять силу  не имеете права!

ГАЛЯ. Да я, тебе, паршивец,  покажу, как я не имею права  применять силу, что навсегда забудешь  свой паршивый закон!

Наваливается на зятя, шарится у него в пазухе, тот сопротивляется. Подскакивает Павел.

ПАВЕЛ. Галина Петровна, дерните у товарища подполковника снизу рубашку, кукла и выпадет. (Топчется рядом.)

Галя дергает рубашку зятя, кукла падает, Павлик подхватывает ее.

ГАЛЯ (берет куклу в руки и бьет ею по голове зятя). И ты, вот  из-за этого   вещественного доказательства, как говорят в вашей продажной  конторе,   собрался  ломать человеческие судьбы?! Ууу! Глаза б мои на тебя не глядели! (Снова замахивается  на зятя куклой, тот уклоняется.)  Сережа, забирай свою куклу. Неси дочке. Я завтра к вечеру зайду к вам, с Наташей  сошьем  для куклы  одежку. Порадуй дочку.

Сергей  берет «улику» и прячет ее в пазуху. Похлопал по груди.

СЕРГЕЙ.  Сиди здесь. Теперь я тебя крепко буду держать.

МАКСИМ (надулся). Ну, что успокоились, совершив  противоправные  действия? Вы что не поняли, что  нарушили  закон?

ГАЛЯ.  Ой,  чьи бы коровы мычали, а прокурорские молчали. Вы только и способны на то, чтобы судить  людей на основании таких вот улик,  подобных этой кукле. Вышли бы в народ, ожиревшие  прокуроры. Да осмотрелись вокруг. Если, тебе верить, что есть ЗАКОН, то почему  вы не применяете его там, где он действительно нужен?

МАКСИМ (ворчит). Где надо там и применяем.

ГАЛЯ(усаживается за стол.) . Это где ж вы его применяете? Против вот таких бедолаг, подобных Марине с разнесчастным  майором-одиночкой?  Нашли  к кому  применять свой паршивый закон. 

МАКСИМ (с обидой). Почему это паршивый?  Настоящий закон. 

ГАЛЯ. Если ты говоришь, что он у вас  настоящий, то почему не применяете его к ворам с большими звездами на погонах? К вашим генералам, у которых на строительстве их собственных коттеджей и дач, словно рабы,    за здоров живешь горбатятся солдатики,  вместо   обучения   воинскому делу? 

МАКСИМ (ворчит). Мы проверяем факты, если есть по ним сигналы.

ГАЛЯ. Они, видите ли, сидят в своей прокурорской богодельни и ждут сигнала! Да какого сигнала  вы ждете? И о чем?  Может о  том, что твой прокурор крышует игровой шалман, и снимает  с него навар?   Да у вас там взяточник на взяточнике, и взяточником погоняет! Остался только ты один, честный  дурак: взяток не берешь, свято чтишь закон, собираешь улики против преступников и караешь их строгим мечом закона, за  тягчайшее преступление, типа случая с детской поделкой. Потому-то в твоей конторе  коллеги  крутят пальцем у виска,  когда речь заходит о твоей честности. 

МАКСИМ. Почему это они крутят у виска? Я строго соблюдаю букву закона, и следую ей.   

ГАЛЯ. Потому и крутят, что следуешь. Ты б оторвал от стула свою прокурорскую задницу, да побывал в солдатских казармах. Поинтересовался  почему убегают  пацаны из армии, почему  повально болеют  простудой. Вы, прокурорские,  хоть раз поинтересовались, как им спится в холодных казармах под  изношенными одеялами, с давно просроченным сроком  годности. Потому что их давно списали, а денежки,  предназначавшиеся на закупку новых,  генералы положили в свои бездонные карманы, с вашего прокурорского, молчаливого согласия.

МАКСИМ (ворчит). Почему это согласия, мы…

ОЛЕГ. Ну, Галина Петровна, вы даете. И откуда  все это вам  известно? 

ГАЛЯ. Мне, Олежек, многое известно. Я почти тридцать лет проработала мастером на военной стройке. И вся генеральская  кухня мне отлично  известна.

СЕРГЕЙ.  Выходит, вы тоже  ишачили на генеральских дачах?
ГАЛЯ. Нет, Сережа, я никогда ни на кого не ишачила. На мне где сядешь, там и слезешь. Я работала на строительстве жилых и  военных объектах.

МАРИНА. Но вам  наверняка  присылали солдатиков на стройку?

ГАЛЯ. Зачем же? Я работала с инженерными войсками. То есть по-простому,  со стройбатом. Ребята  проходили срочную службу на строительных объектах. И никогда не позволяла отцам-командирам, даже генералам, забирать у меня   солдат со своего участка для их шкурных  нужд.  Генералы знали меня, и за километры обходили мои объекты.

ПАВЕЛ. Давайте потанцуем? А? Марина, как ты на это смотришь?.

ГАЛЯ (как ни в чем не бывало). Павлуша, мы еще не в том тонусе, чтобы пускаться в пляс.  Давайте-ка еще по одной.   Олег, разливай. А то мы отвлеклись от основной линии  нашего праздника - дня рождения моего любимого зятя. (Наклоняется к нему, целует в щеку.)  Ну, Максимка,  поднимаю тост за тебя. Пусть всегда  рядом с тобой  будут настоящие друзья, родные люди, которые в  нужный  момент  наставят тебя на путь истинный.

МАКСИМ (бубнит).  Ага, наставят.  Обыщут и отнимут.

ГАЛЯ. Да, обыщут и отнимут улику, которая  могла принародно  продемонстрировать  твою дурь.

ПАВЕЛ. Нет, а  мне нравится Максим Николаевич. Он пишет книгу, Обещал нам прочесть из нее отрывок.

ГАЛЯ (с удивлением смотрит на зятя). Это что, правда?

Максим скромно потупил глаза, заважничал, заерзал на диване.

МАКСИМ. Есть такая слабинка.

ГАЛЯ. Ах, ты моя, рыбочка! Ах. Ты умница!  Дай я тебя еще раз поцелую. (Целует в щеку.)

МАРИНА. Я предлагаю тост  за литературную деятельность  уважаемого Максима Николаевича…

ГАЛЯ… и пожелаем ему на этом пути  авторской удачи!

МАКСИМ (смущенно). Спасибо. Не ожидал от вас, Галина Петровна, поддержки  моего писательского  порыва.

ГАЛЯ. Максимушка,  да как ты мог усомниться в моей поддержке? Да я тебя не то что поддержу, а и готова  защищать от кого,  и от чего угодно, как под Сталинградом. Ну что же мы сидим?  Рюмки  наполнены,  значит надо выпить за успех на литературном поприще,  моего  зятя Максима Николаевича. (Гордо.) Он у меня умница! (Гладит по голове.)

ПАВЕЛ. Галина Петровна, а вы ведь его недавно сильно ругали.

ГАЛЯ. Одно другому не мешает. Ругала – значит  за дело. Ну, дружненько  подняли бокалы, за моего любимого зятя. (Встает, подходит к Максиму, целует его в макушку. Похлопывает  ладонью место поцелуя,) Чтобы он  всегда оставался таким же  добрым и справедливым.   

Все тянутся рюмками к Максиму. Пьют, закусывают. Галя предлагает закуски: «Сейчас  принесу хлеба». Убегает на кухню. Возвращается.   За столом переговариваются: вот это поближе к себе, попробуйте и т.д. 

МАРИНА. Максим Николаевич, мы ждем обещанного. Прочтите, пожалуйста,  хотя бы отрывок  из своей будущей книги.

МАКСИМ (польщен). Да боюсь вас утомить. Вам может показаться   не интересным мои сочинения.

ГАЛЯ (строго).  Максим, не разводи бодягу!  Раз народ просит, значит, давай  не ломайся, как кисейная барышня, а читай.

МАКСИМ. Да я что… я с удовольствием…чтобы  вы…одним словом… не  осуждайте. (Из-под диванной  подушки вытаскивает  стопку листов.)  Так, что же вам прочесть? (Роется в бумагах.)

ГАЛЯ. Да читай, что попадется. Не томи, а то  помру от любопытства.

МАКСИМ. Ну коль так, тогда слушайте… Вначале коротенько расскажу о чем  мое произведение. Одним словом, книга о настоящей мужской дружбе,  сложившейся во время Великой Отечественной войны,  о любви. Да и вообще… короче… о жизни.

ГАЛЯ. Ух, ты! Молодец! Вот посмотрите на моего зятя! Разве есть  у кого такой? Я всегда горжусь им перед знакомыми.

МАКСИМ (роется в бумагах). Ну, вот…  начну… в общем, слушайте. (Начинает читать.) …Санька сгоряча вскочил на ноги, мотая головой, словно лошадь на водопое, но тут же снова грохнулся на землю. Однако сознание не покинуло его, несмотря на ударную волну от сильнейшего взрыва.
Этот ноющий звук  «Тью-у-у-у» он не только услышал, а даже, как ему показалось, увидел. За два года войны хорошо научился различать все звуки смерти. На этот раз прилетела мина, коварнейшая из смертей, настигающая  в самых неожиданных местах.

ОЛЕГ. Ты правильно написал о мине, как о коварном оружии. Иначе о ней и не скажешь.

ГАЛЯ. Читай дальше.

МАКСИМ (продолжает чтение).  …Он сразу догадался, его просто контузило. И тут же обожгла  тревожная мысль: где Артур? Ведь они были рядом. Санька с трудом приподнялся на колени, и стал судорожно разгребать землю вокруг себя, надеясь обнаружить своего друга.

ПАВЕЛ. А где его друг?

СЕРГЕЙ. Не перебивай, узнаешь.

МАКСИМ (читает).  …Вдруг рядом с его руками появились грубые чужие ботинки. От неожиданности он свалился  набок. Поднял глаза и увидел перед собой трех немецких солдат. Один из них ткнул его автоматом в спину, и что-то сказал, видимо приказывал встать.

ПАВЕЛ. Немец его застрелил? 

ГАЛЯ. Дай дослушать, Павлуша, и узнаем.

МАКСИМ (читает). …Опираясь  на руки, с трудом приподнялся и, оглядевшись, понял, что фланг их полностью разбит, немцы сгоняют пленных, а раненых пристреливают тут же, на месте. Немец снова ткнул его автоматом, знаками показывая идти к кучке солдат, сбившихся под присмотром таких же вооруженных фрицев, как и его конвоиры.

Спотыкаясь, Санька поплелся навстречу своей тяжкой судьбе. У высокого рыхлого от взрыва мины холма, вдруг заметил, торчащие из земли ботинки со знакомыми подошвами. Совсем недавно упросили сапожника, солдата из соседней роты за пачку сигарет подбить Артуру подошвы  у прохудившихся  ботинок. Тот обувку починил, но набойки сделал из красного немецкого каучукового материала. Фрицы применяли его для упаковки своего оборудования, требующего осторожной транспортировки.

ГАЛЯ. Он, что  этот Артур,  погиб?

МАКСИМ (рассказывает). Он оказался живым, но сильно пострадал от взрыва. Санька, не обращая внимания на немцев, грохнулся на колени и … одним словом, он  откопал едва живого друга. Понимаете, тут долго надо  читать, чтобы стали понятны дальнейшие действия  немцев.

ОЛЕГ. А ты словами расскажи.

МАКСИМ (поясняет). Дело в том, что  Артур был австралийским солдатом. Они сошлись с Санькой на фронте и стали друзьями. Санька обучил его русскому языку, а тот  в свою очередь научил Саньку разговорной английской речи.  Короче, слушайте дальше. (Читает.)  …Не обращая внимания на немцев, стал судорожно разгребать землю, счищая ее с рук, со спины, с головы, засыпанного товарища.

ПАВЕЛ. Так я не пойму, жив он или его убило?

МАРИНА. Слушай и не перебивай.

МАКСИМ (поясняет).  Одним словом, с трудом откапывая друга, Санька,  едва  шевеля онемевшими губами,  обращался к другу  на его родном языке. Немцы посчитали Саньку и Артура  австрийскими солдатами, для которых  действовал   закон  договора международного «Красного Креста». Об этом долго рассказывать, в книге я описал  об этом довольно  подробно. Вот отрывок. (Читает.) …-Австралиец? – спросил один из конвоиров у Саньки. Но тот бессмысленно пялил на него глаза.

Санька перевернул  друга на спину,  и приник ухом к груди. Сердце слабо, но билось. От счастья  он даже заплакал, размазывая грязные слезы по лицу.  Немцы молча с интересом наблюдали, как этот смертельно пришибленный солдат, на подгибающих ногах взваливает своего, почти погибшего товарища на плечи.
Один из  них указал Саньке в сторону небольшой кучки солдат, расположившейся невдалеке под охраной всего одного немца.  На последнем дыхании  Санька доковылял  до маленького лагеря, и стал бережно спускать Артура с плеча. К нему тут же на помощь кинулись несколько пленных, помогая уложить раненого на землю.

Санька без сил повалился рядом, не имея возможности помочь другу. Для этого у него не было  ни сил, ни возможности даже пошевелить рукой…  Преодолевая смертельную слабость, с трудом приоткрыл глаза, и увидел, что над его  раненым другом  хлопочет пленный, повадками похожий на медика. Успокоившись, Санька закрыл глаза и провалился в прошлое.

СЕРГЕЙ. И все? 

МАКСИМ. Это лишь начало. Далее идут Санькины воспоминания, о его встречи с австралийским солдатом Артуром Доде Бутлер, ставшим  впоследствии его закадычным другом. И эту дружбу они пронесут всю свою жизнь.   

МАРИНА. Я считаю, что книга ваша будет очень интересной.  В ней  вы описываете  лишь  историю этих двоих солдат??

МАКСИМ. Не только. В книге, если точно сказать, главным  литературным героем является женщина. Уроженка одного из Приморских сел.

ГАЛЯ. Это уже совсем становится интересным. Нет, я знала, что ты, Максимушка у нас умница, но не настолько же, как  я убедилась, прослушав  отрывки из твоего романа.

МАКСИМ. Спасибо, Галина Петровна. Если напечатают мою книгу,  кому я подарю первый экземпляр,  это будете вы. (Все  радостно   аплодируют.)   

СЕРГЕЙ. А как вы назвали свое произведение?

МАКСИМ. «Приморская элегия»

МАРИНА. А с чем это связано? 

МАКСИМ. Я уже говорил, чтобы понять сюжет, нужно прочесть все  произведение.   

ГАЛЯ. Максимушка, я просто вся  сгораю от нетерпения прочесть твою книгу.  Ты мне только скажи, вот эта женщина из деревни, она, что выйдет замуж за Саньку, или за Артура?

МАКСИМ. Что вы, Галина Петровна! Зоя, так зовут мою героиню,  в произведении  годна  во внучки  друзьям. Ведь она живет в настоящее время, а друзья уже глубокие ветераны. 

ОЛЕГ. Так они встретятся или нет?

МАКСИМ. Обязательно встретятся, хотя и не подозревали о существовании друг друга. Жизнь  переплетется в сложные коллизии. В общем, прочтете книгу, и все узнаете.

МАРИНА. А как сложится Санькина судьба?

МАКСИМ. На фронте он спас жизнь Артуру, а тот спасет его от  расправы советского ЧК  за попадание в плен. Саньке грозил  расстрел, или двадцать пять лет каторги  на  сибирском лесоповале, вернись он в Советский Союз. Выходило, что боец покинул передовую без оружия и документов. Гимнастерку, в боковом кармане которой лежало солдатское удостоверение, осталось в кузове машины.  Где  он  снял ее с себя и  подложил  под голову друга, спасая того от тряски. В Советском Союзе Саньку просто посчитали бы  дезертиром.  А что он был без сознания, этого никто не станет  учитывать. 

ОЛЕГ. Вот  он твой хваленый закон. Сам же об этом и пишешь.

МАКСИМ.  Так это было  совсем другое время, да  и шла война.   

ОЛЕГ. Ага, шла война. Все можно списать на нее. А сейчас, что лучше?  Как были чекисты, так и остались. Примером является ваша прокуратура.

МАКСИМ. Да ладно тебе, Олег казнить меня. Ну, понял я! Понял!   

ГАЛЯ.  Понял ты, как же, пока я  не надавала подзатыльников. Пишешь про хороших  людей, а учиться у них не хочешь. Я надеюсь, что ты осознал свои преступные действия с куклой, и больше  никогда не станешь  плохо  поступать  со своими друзьями. Но книга,  чувствуется, будет интересной. Это  я поняла    по отрывкам.

МАКСИМ. Я рад, что вам понравилось.  Хотя  по  отдельным фрагментам произведения, трудно судить о  книге в целом.

 МАРИНА.  Я полностью согласна с Галиной Петровной. Будем  с нетерпением ожидать выхода  книги на прилавки.

ОЛЕГ. Ну,  ты, старик, меня  удивил, так удивил! Даже нет, не удивил, а сразил! Да ты настоящий писатель! Вот не ожидал  от тебя такой прыти!

Максиму  было трудно скрыть  свои чувства, так  приятно ему  было  слышать достойные отзывы о его произведении. Он смущается, ерзает на диване, улыбается, закатывает глаза. Прячет рукопись на место. 

ПАВЛИК. А где это происходило?

ОЛЕГ. В деревне твоей невесты. (Все засмеялись,) 

ПАВЕЛ. Что вы привязались ко мне со своею невестою!

СЕРГЕЙ (смеется). Ничего мы не привязывались. И вовсе она не наша, а твоя, и  живет в деревне.

ГАЛЯ. Перестаньте цепляться к парню. Завидно небось, что у него есть невеста, а у кого-то  ее нет.

СЕРГЕЙ. Так мы и завидуем, Галина Петровна.

ГАЛЯ. Максим, мне кажется тебе следует серьезно заняться писательской деятельностью. Бросай ты эту продажную прокуратуру, пока  тьфу, тьфу   самого не посадили.

МАКСИМ (смеется). За что меня садить?

ГАЛЯ. Было бы кого, а за что найдется. У вас там  закон такой. За ним не заржавеет

  Остальные поддержали ее: «правильно уходи из прокуратуры. Такой  талант пропадает, и т.д.»

МАКСИМ. Если все пойдут в писатели,  а кто будет исполнять закон.

ОЛЕГ. Максим, Галина Петровна говорит не о всех, а о тебе  конкретно. 

ПАВЕЛ. Я бы тоже посоветовал Максиму Николаевичу, заняться  писательской  деятельностью. У него просматривается оригинальный стиль  изложения материала.

ОЛЕГ. Вот видишь, Макс, даже  Павка Морозов, кстати, литературный герой, хотя и отрицательный, но  по нынешним временам патриот,  тоже  советует тебе заняться литературной деятельностью.

ПАВЕЛ (обиделся). Вы, что ли  насмехаетесь надо мной, товарищ подполковник?

ОЛЕГ. Ни в коем разе. Все очень серьезно.

ПАВЕЛ. Межу прочим в школе, в шестом классе, я тоже писал  в стенгазету. Две заметки. Правда, их  тогда не опубликовали, но это не меняет дела.

СЕРГЕЙ. И о  чем  в твоих  заметках  шла речь? 

ПАВЕЛ. Разведения лангустов в искусственных водоемов.

СЕРГЕЙ. Разведение чего?

ПАВЕЛ. Лангустов. Не слышали разве о таких животных?

СЕРГЕЙ. Слышали. И теперь понятно,  почему  не опубликовали   твои  литературные изыски   в  школьной газете. Лангусты  -  раки, а не животные, как ты  считаешь.   

ГАЛЯ. Довольно, Сережа, придираться к Павлику. Как мог, так и написал.  А вот Максимово сочинение мне очень даже понравилось.    


МАКСИМ. Невозможно судить о произведении в целом   по  отрывочным  эпизодам,  вырванным из текста.

МАРИНА. Отличный материал говорит сам за себя. Я поддерживаю  Галину Петровну.

ГАЛЯ. Спасибо, Максим  не опозорился перед друзьями. Олег, давай наполняй емкости, закрепим успех  тостом.   

Олег  наполняет  рюмки. Галя  вышла на кухню, принесла тарелки с едой. 

МАКСИМ. Сейчас я скажу ответный тост. (Старается приподняться с дивана.)

ВСЕ (закричали). Сиди! Не вставай!

МАКСИМ. Спасибо вам, что пришли, спасибо, что    поздравили, что не осудили  мой скромный,  литературный порыв. Поэтому  мой тост будет  очень  простым: за вас, мои дорогие!  Человек не может жить в одиночестве, без друзей, без близких ему  людей.  Они для него – опора жизни. Этим самым я выражаю полноту своих чувств, симпатию всем здесь сидящим за одним со мною столом.   За  всех вас,  и от всего сердца!
               
               Поднимают бокалы, приветствуя друг друга. Пьют, едят.

СЕРГЕЙ. Слушайте анекдот. Дежурный по полку докладывает командиру: -Товарищ полковник, по-моему вас спрашивают. –По твоему, или точно? – спрашивает тот.  -Затрудняюсь ответить, но в трубке спросили: Это ты, старый козел? – пояснил дежурный.

ОЛЕГ. Тоже вспомнил. В воинскую часть прибыл проверяющий…

МАРИНА. Типа нашего с уликой… 

ОЛЕГ…во, во. Идет, значит,  во все углы заглядывает.  Его сопровождает  майор. Увидел проверяющий на плацу окурок, и спрашивает: - Это чей окурок? –Ничей, товарищ генерал! Берите смело,  и курите, - гаркнул майор. 

СЕРГЕЙ. Вот тоже про генерала. Стоит, значит, генерал  у входа в магазин. На  груди плакат: «Присутствую на свадьбе. Недорого».  (Все смеются.)

ГАЛЯ. Во-во, только для этого они и пригодны.  Максим, можешь на меня обижаться,  но  скажи откровенно  положа руку на сердце, что  полезного сделала ваша контора, для наведения порядка в воинских частях? А?   Вы хоть одного генерала или полковника схватили на воровстве? Привлекли  к суду? Наказали?

МАКСИМ (ворчит). Вы снова за свое.  Мы по сигналам…

ГАЛЯ. Вы все по сигналам. Знаю я эти  сигналы, и как вы на них реагируете.   Наказываете не  преступников,  а тех, кто  просигналил о беспределе.  Возьму пример с Майором, нашим,  Приморским, рассказавшим, что солдатиков  в их части кормят собачьими консервами.  Ну и как  ваша прокуратура на это отреагировала? А  как  всегда! Она не стала  выявлять кто поставляет  на солдатский стол собачий корм.    Прокуратура кинулась искать компромат на этого самого майора. Дабы заткнуть ему рот. Потому что разница между стоимостью собачьей и человеческой кормежкой  уже давно положена в генеральские карманы.  Так, скажи мне,  где ваша военная  прокуратура с твоим  хваленым ЗАКОНОМ?  Что же  вы не применяете его к ворам  и преступникам? Снова твой закон, о котором ты так печешься, повернули как дышло, не на  воров, а на того, кто указал на  преступников.   

МАКСИМ. С этим делом работает комиссия.

ГАЛЯ.  Много твоя комиссия наработала  по взрывающимся арсеналам? А ведь дураку ясно, кому выгодны  взрывы боеприпасов. Очень удобный способ  прикрыть распродажу оружия  и казнокрадство  высшими  военными  чинами. Вы хоть одного виновного нашли  по этому делу? Наказали?

МАКСИМ. Почему же, работают органы…

ГАЛЯ. Чьи, извини,  органы? О каких, или чьих органах ты говоришь?   Возможно у прокурорских личные органы и работают, А я спрашиваю почему не работают  государственные  органы, куда вы  засунули  свой паршивый  ЗАКОН, что его не слышно и не видно, когда дело касается военной,  властной верхушки? Значит, пусть взрываются арсеналы, пусть гибнет государственное добро, а  виновных у вас нет!  Ваш пресловутый Сердюков со своей подельницей Васильевой уничтожили  нашу армию,  распродав ее  частями и в розницу. И что? Наказали их за это?

МАКСИМ. Почему вы говорите, что не разбирались с ними и  со взрывами? Разобрались  и   нашли причины…

ГАЛЯ. Ага, нашли.  Вот только не там  искали. А  эти причины  на поверхности.  Раковыми метастазами  разрастаются  генеральские  дворцы и дачи. И не только в России. Вы хоть у одного из них спросили: на какие такие миллионы они  построили свои  хоромы? На свою, что ли  генеральскую зарплату? Которой едва ли хватит ему  на прокорм  собственной  семьи. А ты говоришь Закон!

ОЛЕГ. Галина Петровна, да хватит вам обвинять нашего именинника  за все прокурорские грехи.

ГАЛЯ. Да зло берет, когда он талдычит про  этот свой  закон. (К Максиму.) Ты хоть раз побывал  в солдатской казарме? Ты разбирался с дедовщиной? Каково это родителям  слышать, что  над их дитем издеваются в части?  Как  ты  отнесешься к тому,  когда узнаешь, что  над твоим   Степкой издеваются подонки, с попустительства горе-командиров, которых,  и на пушечный выстрел нельзя подпускать к воинским частям?

МАКСИМ (запальчиво). Да я бы поехал в часть и всех кто хоть пальцем  тронул  моего сына, а не то, что издевались над ним, самолично   раздавил  бы, как тараканов!

ОЛЕГ (с иронией). Макс, а где же твой ЗАКОН? Ты же   с ним носишься, как курица с яйцом? И вдруг самосуд!

МАКСИМ. Я поехал бы туда не как прокурор, а как родитель.

СЕРГЕЙ. Это одно и тоже. Так что уважаемый товарищ подполковник, нет у нас
ЗАКОНА, и  вам об этом отлично известно. А если он и есть,  то применяют его либо вот к таким как я с куклой, либо к подобным  пресловутому майору с собачьими консервами.  Потому и  косят родители своих сыновей  от службы в этой самой армии, где кормят пацанов  собачьим кормом,  а по ночам над ними издеваются  «деды»,  с попустительства отцов-командиров.

МАКСИМ. Но я не косил своего сына,   он  служит в Армии.

ГАЛЯ. Ага, как же, служит! Загребли добровольно-принудительно на пороге университета, едва  мальчишка получил на руки диплом.

МАКСИМ (с гонором).  Мой Степан  не позволит над собой издеваться! Он спортсмен. Любому даст отпор.

ГАЛЯ.  Как же, даст! Если их пятеро лбов, а он один. Я  сразу поехала к  нему в часть. Зашла к его начальнику и сказала:  если с головы моего внука упадет хоть один волос, ты будешь первым, кого я пристрелю. А потом и тех подонков, что посмели протянуть к нему свои грязные лапы. И продемонстрировала им оружие.  На проходной меня задержали, но тут же и отпустили. В часть езжу каждую неделю. Степка не ведает о моем негласном  разговоре  с командиром части.   Пока все у него хорошо.

ОЛЕГ. Галина Петровна! Да что вы  такое говорите! Откуда у вас оружие? 

ГАЛЯ. Олег, ты что не слышал, когда я говорила где я работала до ухода на пенсию? Я работала в воинской части. За проявленное мужество и героизм, как написано в документе, я награждена  орденом и именным  боевым оружием.

МАРИНА. Галина Петровна, расскажите, за какой подвиг  вы удостоены   таких наград.

ГАЛЯ. Это длинная и  не совсем обычная история. Скажу лишь, что мною лично был задержан на территории секретно объекта  террорист и шпион, как говорится, в одном флаконе.

ПАВЕЛ (восхищенно).  Ничего себе! Вот это да! Ну, Галина Петровна, не ожидал от вас таких подвигов!  Я просто восхищаюсь  вами!

ГАЛЯ (смеется). О, Павлик, в моей жизни было много подвигов. Вот и Максим  не случайно стал моим зятем. Да,  Максимка?

МАКСИМ. Было дело.

СЕРГЕЙ. Ну, хотя бы в двух словах. Расскажите, как это произошло?

ГАЛЯ.  Максим  появился  в нашем  гарнизоне, когда его  отца перевели  к нам начальником секретной службы. Максим окончил школу, поступил в Университет на юридическое отделение. Он на три года старше моей Светки. Оба приезжали на каникулы. Но друг друга не знали.  В то лето когда Максим закончил учебу и приехал  после защиты к отцу в гарнизон, случился сильнейший тайфун. Наша речка вроде и не  речка вовсе, а так ручей,  от ливней вдруг превратилась в страшный  поток.

МАКСИМ. А я с ребятами как раз в тот день  отправился на рыбалку на озера, что где-то километров за пять от гарнизона. Клев был  отменным.  Мы чувствовали, что надвигается непогода, но не ожидали, что  может случиться беда.   Жаль было бросать рыбалку. Тайфун налетел внезапно, и небо провалилось. Пока мы добирались до гарнизона, на нас уже не было ни единой сухой  нитки. Промокли насквозь. Подошли к этому самому ручью, о котором говорила Галина Петровна, а там не ручей, а бурлящее море. Чтобы перейти такую страсть, не могло быть и речи.

ГАЛЯ. Я говорила вам, что работала  на строительстве военных объектов. Мои солдаты  под ливнем спасали пиломатериал, складированный рядом с этим самым ручьем, который превратился в страшный поток и готовый  был вот-вот    унести  наши брусья.   
Мои солдаты торопливо   грузили их на тракторную тележку, и тракторист перемещал  их на возвышенное место.  Времени не оставалось.  Последние брусья вытаскивали уже из воды. И тут я увидела, как на моих глазах, на противоположном берегу мутного потока падает человек  воду. Его тут же закружило, завертело вместе с мусором и стало сносить как раз в нашу сторону.

Я  мгновенно  вытолкала из кабины  солдата, схватила рычаги,  и  бросилась в  омут. Вода сразу хлынула в кабину и затопила меня едва ли не по пояс. Как и почему не заглох двигатель,   я до сих пор так и  не поняла.  Отважно  рванула на перерез утопленнику.  Слава Богу его  удачно прибило к гусеницам моего трактора. 

Бросив рычаги, я за шкирку затащила несчастного  в кабину, и с трудом, задним ходом выбралась на берег. Солдаты несмотря на ливень стояли разинув рты, наблюдая за моими спасательными действиями. Человек был  живой, но без сознания.  На тракторе  я  отвезла утопленника к себе домой.
Светка в то время  была дома, на каникулах, она  училась в то время  во  Владивостоке в медицинском.  Я передала в ее руки  несчастного для оживления. Так  впервые встретились  моя Света и Максим. Выхаживала она его не хуже заправского врача. 

МАКСИМ. Очнулся я  лишь  глубокой  ночью. Не пойму где я. Что со мной. Одним словом, познакомились со Светкой, и вот уже двадцать лет, как  мы вместе с моей любимой Светланой Павловной.

СЕРГЕЙ.  А как  вы оказались  в воде? 

МАКСИМ. А случилось вот что. Мы с ребятами стояли у взбесившейся речки,  и гадали, как  преодолеть поток, чтобы попасть на другой берег.  Я протянул ногу вперед, чтобы   определить твердость грунта, и тут это и случилось.  У меня из-под ног уходит земля, и я падаю в поток.  А дальше  уже ничего не помнил. Видать сильно испугался. Да и было от чего. Не подоспей на помощь  Галина Петровна, я точно  бы погиб. 

МАРИНА. Выходит, что  Галина Петровна  выловила из речки собственного зятя.

ГАЛЯ. Тогда еще  не собственного, а будущего. Но это уже потом было их со Светой общее решение. А тогда,  ребята, что были с Максимом,  видели, как тот упал в воду, которая  тут же   поглотила  их товарища. Берег на глазах уходил под воду. Рыбакам пришлось  без оглядки  бежать  к ближайшей сопочке.  Только спустя сутки, когда немного спала вода, их  отыскали  военные, и переправили на берег. Максимов  родитель, посчитал, что его сын утонул. Были организованы  поиски утопленника. Но тут  Максим очнулся, назвал  себя, а я быстренько  нашла его отца, и сообщила радостную весть.

ПАВЕЛ. Максим Николаевич  не утонул, потому что вы его спасли.

ГАЛЯ. Да история получилась сериальная. Я смеюсь: выловила себе в речке сына. У  меня теперь трое детей: Степка, Света и  Максим.

МАКСИМ. Если бы не тот счастливый случай моего спасения, не сидел бы я сейчас с вами  за этим столом.

ПАВЕЛ. А мы не отнимали бы у вас улику.

МАКСИМ. Да ладно тебе, капитан. Я разве против… Но вы тоже меня поймите…

ОЛЕГ. Все.  Дебаты закончены.  Об улике  ни слова. Что было то прошло. У меня тост. Сергей, разливай по бокалам.

         Сергей  берет бутылку, наполняет  бокалы.

ОЛЕГ (встает). В одной веселой песенке поется: «К сожаленью день рожденья только раз в году». Желаю тебе, чтобы  праздничное настроение этого дня сопровождало тебя на протяжении всего года, а  за столом  почаще собирались бы близкие люди,   с пожеланиями  тебе   продвижения  по службе,  семейного счастья и крепкого здоровья.         
         
        Все тянутся  бокалами к Максиму. Пьют, едят.

ГАЛЯ. Ну, молодежь, вы гуляйте, а я пошла. Ведь я даже не заходила домой. Из части, и прямо сюда, чтобы поздравить Максимушку. Не ожидала застать у него целую компанию. 

Встает, подходит к Максиму, целует в щеку, желает удачи.  Прощается со всеми. Уходит.

МАКСИМ. Что-то я расчувствовался  совсем.  Давай, Олег, наливай еще по одной. Больно уж много хорошего наговорили вы мне. Особенно   о моем   литературном творчестве. Это меня воодушевит на дальнейшие сочинительство.

ПАВЕЛ. Да мы  пришли к вам за уликой, а у вас оказывается день рождения.

МАРИНА. Павлик! Что ты городишь! Ты что шел сюда,  не зная, что у Максима Николаевича день рождения?

СЕРГЕЙ (смеется). Он забыл куда шел. То ли к  своей  невесте, то ли на день рождения.

ПАВЕЛ (заметно захмелел). Никуда я не шел. Марина, пошли потанцуем. А? В этом доме есть музыка?!

МАРИНА. Никто не собирается танцевать, все расходятся по домам.  Праздник окончен. Надо больному  человеку  дать отдохнуть.

ПАВЕЛ. А кто заболел? 

МАКСИМ (захмелевший. Смело). Олег! Наливай на посошок!

Олег наполняет  бокалы. 

МАКСИМ (пытается встать). За вас, мои друзья! (Пьет.) 

Гости последовали примеру хозяина. Едят.

МАРИНА. Все!  Заканчиваем торжество, пора и честь знать.  Все дружненько  встали, и расходимся по домам.

ПАВЕЛ (пьяно). Не желаю дружненько расходиться. Марина, давай потанцуем, а? 
Сергей с Мариной тащат Павла под руки  к выходу.

СЕРГЕЙ. Пошли, пошли. Танцы кончились. (Уводят Павла.)

ОЛЕГ. Макс, дай пять! Будь здоров, и не обижайся, ежели что не так. 

МАКСИМ (приподнимается). Олежка…да я  за тебя… одним словом…. А ладно, давай еще по одной.

ОЛЕГ. Может тебе уже хватит?

МАКСИМ. Мне, хватит? Ты что забыл, какой сегодня у меня день?
ОЛЕГ. Не забыл. Но я в том смысле, что скоро вернется Света Павловна.  Будет недовольна, что ты хватил лишку.

МАКСИМ (пьяно). Кто? Света? Никогда!  Она у меня чудо!  Давай по последней, и все! 

Олег разливает, пьют. С последним глотком Максим валится на диван, и затихает. Олег укрывает друга пледом и тихонько покидает квартиру. Слышен щелчок  закрываемого замка.  Спустя  некоторое время  сцена пуста. Потом слышится, как ключ поворачивается  в замке. Появляется Света.

СВЕТА (рассматривает стол). Так, понятно,  инвалид  зря времени не терял. И кто это здесь был? (Замечает подарок, оставленный Галей  - красный  лифчик .)  Ясненько. Мало того, что пили, насвинячили, еще и вещественное доказательство оставили. (Теребит мужа.) Максим! Ты, что был с женщиной?!

МАКСИМ (ворчит). Оставьте меня. Я спать хочу.

СВЕТА. Ты с кем тут был?! Говори! Я к нему летела на крыльях сострадания, а он  развлекался с женщиной!

МАКСИМ (не вставая,  мученическим голосом). Светик, ну какая женщина? Это  же Марина. 

СВЕТА. Так, значит, Марина! А ну просыпайся, гулена! Отвечай! Как ты дошел до такой жизни, что посмел привести в наш дом  постороннюю женщину, да еще и оставляют улики! (Тащит его за руку, старается усадить.)

МАКСИМ (замечает Свету, тянет к ней руку). Светочка, это  ты?! Ах, ты моя  рыбочка!

СВЕТА. Я, я, а кого ты еще ожидал?  Давай,  рассказывай, какая такая  Марина  была  у тебя, и оставила  предмет интимного характера.

МАКСИМ. Какого характера? Никакой женщины здесь не было. 

СВЕТА. А это что такое?! (Сует ему поднос лифчик Галин подарок.)  Будешь  утверждать, что никого здесь не было?!

МАКСИМ. А что это такое? (Старается сосредоточиться  на красном предмете,)

СВЕТА. Вещественное доказательство твоего  распутства и,  супружеской  неверности, вот что это такое!

МАКСИМ. Какое доказательство, Светик? Я  не понимаю, о чем  речь? Не было  неверности.

СВЕТА. Не было?! А это что?!!! Вот оно,  вещественное доказательство  на лицо! Ты видишь это?! (Сует ему под нос лифчик.)

Максим   тянет со спинки дивана  Галин подарок для него  – яркие плавки,  и натягивает их  на голову. Просовывает лицо в штанину, стонет,  и одним глазом посматривает на жену.


МАКСИМ. Мне конец! Начинается вторая серия с уликами  и вещественным доказательством,  с участием все того же  несчастного зам прокурора и  нового действующего лица: моей  собственной супруги.

СВЕТА (хлещет   Максима лифчиком). Я тебе покажу новое действующее лицо! Я тебе покажу собственную супругу! Попробуй только отпереться! Вот она улика!!! Вот оно вещественное доказательство!!!  (Продолжает его хлестать лифчиком.)

 Максим натягивает на голову плавки и полностью скрывает лицо.  Старается защититься вытянутой рукой.
 
                Занавес.               


Рецензии