История моего отца

История моего отца, Юрия Сергеевича Кузнецова.
Мой отец, Юрий Сергеевич, родился в многодетной семье. Их было четверо братьев. Юрий - старший, потом Евгений, Николай, Иван. Евгений и Николай на лицо были в отца, с крупными мясистыми носами, а Юрий и Иван в мать.
Родился Юра в 1942 году в марте месяце, когда весна начинает брать свое и природа оживает после зимней спячки. Хотя и шел  второй год войны, но весну не отменишь с ее природой и весенним настроением.
Его отец, Сергей Иванович, заделал сына и не дождавшись рождения ребенка ушел на войну. Так его мать и справлялась одна всю войну. Холодно и голодно было в войну. Жила его семья тогда в бараке на улице Жданова. Комната в бараке была получена еще до войны.
Чтобы было понимание: барак - это одноэтажное бревенчатое строение с множеством комнат направо и налево по общему коридору. Комнаты разделялись фанерными перегородками, а иногда и просто куском материи. Как говорится: "У меня от соседей секретов нет".
Уже после войны, когда Юра несколько подрос и пошел в школу у него стали развиваться шкодливые наклонности. В конце  войны  сотрудники НКВД пригнали в город пленных немцев, но не простых крестьян, а инженеров и техников, чтобы те работали на нашем производстве.
А уже после войны эти немцы стали поднадзорные и им разрешили выписать из Германии свои семьи, чтобы жить вместе. И даже на каждую семью такого специалиста выделили отдельное жилье, что считалось верхом благополучия. Жили те немцы в деревянных финских домах на 30-ке. Так назывался в ту пору поселок.
Работали немцы добросовестно. Поэтому и относились к пленным немцам уважительно и паек они получали усиленный.
Отец рассказывал: - Есть хочется. Пойдешь с другом к немцам поработать. Целый день колешь и складываешь дрова в поленницу. А вечером, немец выйдет из дома, вынесет два бутерброда с колбасой. Это была плата за проделанную работу. А кружок вареной колбасы, тонкий, тонкий, даже  просвечивает! И это за весь день работы!Вот такая подработка была во времена наших отцов, не за деньги, а за еду.
Мальчики и девочки после войны учились в классах раздельно. Не так, как сейчас все вместе. Существовало разделение. Так вот, дети немцев также учились в наших школах, вот только жизнь у них была не сладкая. Отец рассказывал: - После уроков стоишь возле школы, ждешь немцев.  Как только  те выходят, звучит кличь: "Ребята, бей фашистов". Глупость, конечно, по сегодняшним временам, но тогда в каждой  нашей семье, кого-то убили на войне.
И была ненависть к немцам, даже к их детям, которые и не сделали ничего плохого, а просто были немцами. Надают им пацаны тумаков, разобьют носы, немцы кричат: "Мутер, мутер!" В переводе - мама, мама. И бегут домой. Вот такая была правда того времени. К 1954 году всех пленных немцев из Дубны отпустили  к себе на родину.
Это был хороший год для нас русских, а так же для жителей 30-ки. Семьи немцев, когда уезжали, стали продавать свои вещи. А вещи у них были хорошие. Даже простые тазики и кувшины были сделаны на высоком уровне. И потому такие вещи от немцев ценились очень высоко, потому что в нашей стране после войны еще мало, что было в продаже.
Мой отец был не тихим малым, я бы сказал наоборот. В послевоенные годы молодежь тянулась к ворам и хулиганам. Потому как только они жили хорошо, правда, не долго. А иные совсем не выходили с лагерей. Вот на этой волне и сбивались ребята в шайки. С десяти лет уже ходили с пугачами и ножичками.
Отец учился плохо, много прогуливал, поэтому и окончил всего семь классов. "Хватит, надоело учиться, да и семье надо было помогать!" - сказал Юра. Трое его братьев были еще маленькие. Он и пошел работать на завод.
Пришел устраиваться в отдел кадров завода в грязной футболке и босым. В то время послевоенное, обязательное образование было семь классов. Отец дотянул до окончания семи классов и пошел работать учеником токаря.
Попал он учеником к своему будущему тестю, Головачеву Алексею Никаноровичу. Бывают и такие повороты судьбы, что через пару лет он познакомится с его дочерью, моей матерью. Отцу было тогда 15 лет, моей матери 16 лет. А до этого был седьмой класс, прогулы школы и два в четверти по географии.
Отец огорчился тогда на учителя и через окно учительской прострелил ему шляпу из обреза. В общем, все сошлось тогда:  нежелание учиться одного и желание зам. директора школы отомстить за простреленную шляпу.
Так вот, пошел отец учиться на токаря и началась другая жизнь, уже взрослая. Никто тебя не бранит за уроки и в школу не надо ходить, а только работать. И это было классно, тем более он уже стал зарабатывать деньги. Часть из которых он отдавал матери. Ну, а оставшиеся деньги, тратил уже на себя. 
Стал самостоятельно одеваться, не тянуть деньги из семьи, и тратить на другие радости. Тревожно то, что с приходом самостоятельности и своих денег, отец стал с ребятами выпивать.  Курить он начал раньше, думаю лет с 12. Тем не менее, спорт шел параллельно дурным наклонностям.
Сначала была секция тяжелой  атлетики на стадионе, а конкретнее  штанга. Ну а затем, когда при его небольшом росте он стал горбиться, футбол занял все его время.
Местная команда особо не добивалась больших высот в своей группе, но в то время стадион всегда был полон, когда играла футбольная команда. Отец стоял тогда на воротах. Не знаю, каким он был вратарем, но думаю если плохой вратарь, то его бы быстро заменили. Так и прошло время до армии, где был футбол, работа токарем, танцы в ДК «Октябрь» и  встречи с моей матерью.
Это не лечится, но мы дети мало когда слушаем советы своих родителей. Так было со мной, так было с моей сестрой, так было с моей матерью. Ее отец Алексей Никанорович смотрел на дружбу своей дочери и моего отца другими глазами. Еще в самом начале их знакомства, когда дед про это узнал, он сказал своей дочери, что этот парень ей не подходит.
Никанорович видел  моего отца с отрицательной стороны, что тот не прочь выпить и что вороват. Был такой случай, когда от завода они поехали бригадой на картошку и как водится, взяли с собой водки для аппетита. Так вот мой отец с ребятами своровал у взрослых мужиков бутылку водки. Сразу не вскрылось, иначе моему отцу намяли бы бока, а вот позже, все же вскрылось.
Так что дед добро советовал. Как в песне поется: мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает. Дружба с моим отцом продлилась до армии. Незаметно подошло время призыва и вот уже проводы, пьяные слезы и прощание с родными и друзьями. Самое интересное, отца забрали только со второго раза, потому что в первый раз он вернулся через несколько дней.
Оказалось, был перебор по призывникам. Его и отправили обратно домой. А уже через месяц опять проводы, опять выпивка и уже на все три года. Попал он в школу сержантов под Москвой  на шесть месяцев.  В наше время учебные подразделения были шесть месяцев и выпускали классных специалистов и младших командиров. А потом была Таманская дивизия под Москвой, город Шуя. Род войск ПВО, а конкретнее, зенитно-ракетные подразделения.
Отслужив в армии, отец вернулся к себе домой, а тут уж я родился. Хотя и не хотелось ему возвращаться в эту глухомань под Москвой, именуемый - город Дубна. Хотелось ему остаться в Москве работать после армии, но мама его отговорила. "Зачем тебе это?" - спросила она и отговорила отца.
Жить молодой семье было негде. В обеих квартирах родственников полна коробочка людей. У одних они с матерью пожили, у других, в итоге нашли частную, скорее, времянку. Это был дровяной сарай с печкой.
Вот уж тут раздолье. Никто тебе не начальник, никто не лезет в твою семью с советами, да и выпить можно, когда захочешь. Вот такая была правда жизни.
Пожив в таких условиях зиму, когда вечером так натопят печь, что хоть в трусах ходи, а утром сосульки на потолке.
Я тогда маленький, заболел воспалением легких. Через месяц повторное воспалением легких и только тогда до нерадивых родителей дошло, что за  такую свободу можно заплатить жизнью ребенка.
Помереть я должен был еще тогда, что более укрепляет меня в мысли, что у каждого человека свой срок жизни. И помешать этому течению жизни может только сам человек с его глупостью или жаждой смерти.
Конечно, два воспаления легких в младенческом возрасте не могли пройти мимо, но видимо сам организм нашел решение проблемы.
Я рос крупным мальчиком с толстыми ножками.  И вот переехав с родителями в Дзержинск, я стал бегать. В основном, конечно, с ребятами по двору, или от других ребят. 
Сначала не так быстро, затем все увереннее и тем более по песку за домом. Строение фигуры изменилось, легкие стали отлично работать и выгнали все остаточные проблемы из организма. С тех пор мой организм получил начальную фазу выносливости и бег стал приоритетным видом спорта.
Об отце. Отец и мама стали работать на химическом предприятии и мы получили отдельную квартиру. Жизнь стала прекрасна, но тем не менее жажда спиртного у отца была неистребима. Что и отравляло все отношения с матерью, тем более под "газом".
А еще, отец аргументировал, что если муж бьет жену - значит любит. Как бы то ни было, он ее и поколачивал. Не берусь судить об их отношениях, но свою негативную долю психики я тоже получил.
Помню в один из таких вечеров, когда отец разбил матери лицо, я выбежал в прихожую.  Там в шкафу хранились инструменты отца и засунув в штаны кусачки, уверенно решил ударить агрессора по голове за маму. Слава Богу, что мне не пришлось осуществить свое деяние по причине того, что отец свалился спать. Мне тогда было лет пять. По ночам я стал вставать во сне и бродить по комнате.
Курс уколов и таблеток от детского врача решили  эту проблему. В целом, отец был не злым человеком, только приняв спиртное, он превращался в агрессора. Помню он наказал меня только один раз в Дзержинске. 
Мне было пять лет и я ушел в соседний двор. В то время они с матерью меня обыскались, когда я радостно играл с друзьями в салки в другом дворе. Найдя меня, отец сорвал прутик и так до дома подгонял меня по заду. А я подпрыгивая и плача, бежал к дому.
А еще была хоккейная коробка во дворе и он показал мне, как можно кататься на коньках. В то время, когда мои коньки были 36 размера, он, как волк из мультфильма, поджал пальцы на ногах и натянул коньки. Смех был в том, что его размер был 39, а коньки 36. Но тем не менее, выписав пируэты на льду, он показал класс. А еще по пьяному делу было много обещаний.
- Коньки? Да завтра пойдем и купим тебе коньки! Клюшку? Да пойдем завтра и купим! - говорил он, пьяный.
- Пап, а мы когда пойдем в магазин за коньками? - наивно спрашивал я утром. Папа отворачивался в сторону и бормотал: "Да с получки пойдем и купим". Наступала получка и коньки опять откладывались на неопределенное время. Из таких обещаний я вынес для себя главное: Если обещаешь даже пьяный, выполняй когда протрезвеешь! И до сей поры стараюсь выполнять.
А если и не купил сыну велосипед в восемь лет, то только потому, что таскать велосипед на третий этаж, он бы сам не смог. И самое главное: - Его бы не сбила машина во дворе, да и велосипед бы не своровали. 
Наверное, это единственная  претензия со стороны Сергея по-поводу невыполненного обещания. А то, что сын знает меня, как облупленного, как он сейчас часто говорит -  тоже не верно. Полностью узнать человека и жизни не хватит. Как-то так.
Наша семья прожила в Дзержинске порядка шести лет. После переезда в Дубну, несколько месяцев отец жил в квартире своей матери, потому что моя мама не хотела с ним дальше жить.
Но в дальнейшем, они опять сошлись и мы стали вместе жить в коммунальной квартире на улице Жданова. Отец устроился работать на очистные сооружения слесарем, мама, так и продолжала работать в гальванике.
Когда умерла мама отца, мои родители решили сменять две площади на одну, но без соседей. В итоге, выбор отца пал на 3-х комнатную квартиру на улице Ленина. Это была большая квартира с длинным коридором и большой ванной комнатой, но на первом этаже. Почему именно там, хотя предложений было достаточно? Отец поставил ультиматум: "Или там или нигде!"
Все было просто. В этой квартире, когда-то жил его дядя. Мама согласилась и родители переехали в эту квартиру. Я в то время учился в военном училище. Мы с женой и ребенком поселились там уже после моего увольнения из армии в 1992 году. В 1993 году наши семьи разъехались по обмену.
Что хочу сказать про руки отца. У него единственного из братьев были строительные наклонности, он сам мог построить дом. Что и произошло перед моим призывом в армию. Отец построил каркасный деревянный дом в садовом товариществе. Строил он один, я только изредка помогал ему в этом, так как мне тогда было 15 лет.
А стройка летом была трудовой повинностью, а не радостью на тот момент. В дальнейшем этот домик в садовом товариществе отошел его брату Евгению на которого и был оформлен участок. Так что строительные наклонности, видимо у меня от отца, а может, генетическая память. Правда, интересоваться стройкой я уже стал после увольнения из армии.
Тогда в далеком 1992 году мы с женой купили участок с пнями и я стал разрабатывать его и корчевать пни вручную. Сейчас это дико вспоминать, но на трактор для расчистки участка у нас не было денег. И я решил дедовским способом корчевать пни подкапывая их, подрубая корни и выкорчевывая.
На тот момент я временно не работал и жена сказала: "Иди тогда, участок возделывай". Три месяца ушло на выкорчевывание и планировку участка, но я был счастлив там работать и каждый день ездил на мопеде работать.
Первым автомобилем отца стал подержанный  ушастый запорожец желтого цвета. Но отец был рад такому средству передвижения, хотя и копался с ним часто. Самое смешное,  что с виду тот автомобиль был приличным, а днища практически не было, все прогнило.
Так вот отец нашел интересное решение. Так как варить новое днище было не к чему, одна труха и ржавое старое железо, отец решил его заклеить. Принес с завода эпоксидный клей, рулон синтетической сетки и начал клеить.
Слой за слоем днище приобретало прочный вид. Не могу точно сказать сколько вышло таких слоев, но не меньше десяти точно. И в итоге, этот автомобиль еще возил несколько лет людей, мешки с картошкой и всякие тяжести. 
Так и продал его отец какому-то военному.
А когда на семейном совете встал вопрос покупки подержанных жигулей, отец летал от счастья. В итоге, самым дешевым агрегатом на тот момент был ВАЗ-2101 на который хватало денег.  И вот уже отец едет на купленной копейке к себе в Дубну. Начинался 1997 год.
В 2000 году я отдал ему свою пятерку, а копейку он продал какому-то не русскому торгашу, который стал возить на ней  мешки с овощами.
В итоге, двигатель копейки стал чахнуть и этот торгаш стал ругать отца плохими словами. Торгаш  кричал, что мой отец продал ему плохой товар. Странно, этой машине  было на тот момент 26 лет и продана она была за пятьсот долларов.
Что сказать? Пусть этот торгаш получит свое, что он заслужил от Господа. Почему так говорю? Отец в дальнейшем заболел и часто говорил, что это торгаш пожелал ему  смерти.
Мой отец умер  своей смертью в 2001 году в июле месяце. Промучившись с раком желудка целый год, он умер. Что удивительно. Мы тогда с женой через неделю должны были уезжать в отпуск на юг. И отец до даты отъезда умер, как бы отпустил нас в отпуск, чтобы мы попрощались с ним. А ранее, в мае 2000 года, когда он стал сильно жаловаться на боли в желудке, я свозил его в больницу в Балашихе.
Выпроводив отца из кабинета, врач сказал мне, что ничего сделать нельзя. Я спросил: "Сколько по времени ему осталось?"
"Один год", - ответил врач. Хотя я и взрослый человек, но в тот момент слезы горячим ручьем полились из моих глаз. Я ничего не мог с этим поделать.
Как мог успокоив меня, врач попрощался со мной. Даже умывшись в кабинете врача, видимо мое лицо показало результат обследования для отца. Он посмотрел на меня и все понял. Мы сели в мою вазовскую пятерку и поехали обратно в Дубну. Погода была весенняя, солнечная, но в этот день я стал еще  старше.
Отец попросил остановиться и купить водки с закуской. Ему тогда водка заглушала боль, а я был рад хоть чем-то помочь ему. Вспоминая этот день, я проживаю его снова и слезы сами катятся у меня по щекам. Я стал другим, наверное, старее и мягче.
Потом был тягостный год, отец умирал. Никому не пожелаешь такой участи. Целый год страдать и замещать боль уколами с наркотиками.
Поразительно, но мы с женой в Москве каждый вечер перед сном выключаем все телефоны в квартире. В этот вечер я почему то забыл выключить телефон и ночью раздался звонок. Мама сказала: "Отец умер!"
Жена ничего не сказала мне, когда я вышел на лоджию и расплакался, как малыш. Да, все это было.
И уже утром я сел в машину, позвонил на работу, что умер отец и поехал в Дубну. Потом был вечер, когда мы сели за стол с мамой и другом отца, дядей Сашей. Выпив всего по две рюмки водки, мы легли спать. Я в маленькой комнате, дядя Саша с матерью на разных кроватях в другой комнате. 
Поразительный факт. Чтобы дверь в мою комнату не открывалась, я подпер ее своим тапком. И вот под утро, я проснулся от того, что дверь в мою комнату медленно открывается.
Не знаю, как это объяснить, но мои первые слова были: "Отец, ты здесь?"
 А теперь необъяснимое. Ночь была беспокойная и я всю ночь слышал, как скрипели половицы в нашем коридоре. Тогда я подумал, что это дядя Саша все ходит по нужде.
А когда утром я спросил его, что это он ходил всю ночь в туалет? Дядя Саша искренне удивился и сказал, что подумал на меня и это я видимо ходил по нужде. Так что, нам обоим не могло показаться одно и тоже. Моя мама спала и ничего не слышала.
Все же правда, покойники в первую ночь бродят по квартире. И в дополнение к фактам. Утром после завтрака, мы с дядей Сашей вышли на балкон покурить. Стоим курим и тут, галчонок прилетел и сел на тумбочку совсем рядом со мной. Издав какой-то звук, птица взмыла в небо, а я подсознательно подумал, что это была душа отца. Птицы обычно осторожны и не подлетают так близко к человеку. Вот так все было.
Еще про невероятное. Ровно через два года в день смерти отца, мы ехали с женой по МКАД. Был солнечный летний день, я разогнался до 120 км по левой полосе. И тут вижу,что впереди собирается пробка по моей полосе. Не снижая скорости я стал перестраиваться в правую сторону. И тут из хвоста потока, машина начинает  выруливать на полосу правее. И вот уже зад машины маячит впереди. Все это, как в замедленной  съемке.  Я резко и долго торможу, визжат покрышки, но зад машины неумолимо приближается ко мне. Не знаю, как у меня получилось, но я вынес на скорости весь корпус машины вправо, из-за неминуемого удара.  И только чиркнул левой фарой своей машины его правое крыло, вывернув лючок бензобака. Приехавший гаишник долго смотрел на его машину, потом осмотрел  мою.
По правилам, была обоюдная вина. Этот водитель не посмотрел в правое зеркало, прежде чем выехать вправо, а я превысил скорость. В итоге, этот гражданин пошептался с гаишником и я был признан виновным в ДТП. 
Да, гаишники тоже хотят кушать. Захочешь, не получится такой фокус. И это в день смерти моего отца. Но еще раз повторюсь: у каждого человека есть свой жизненный срок, а подобные события напоминают нам, что мы не вечны!