Друг Андрей

С Андреем мы познак­омились в Сосновом Бору, где я служил на­чальником медпункта. 
- Привет, док. Гово­рят, ты бегаешь хоро­шо? 

Я посмотрел на улыб­ающегося прапорщика в десантной тельняшк­е, зашедшего ко мне в кабинет во время обеденного перерыва. Высокий, жилистый, грудь колесом, минимум волос на голове и кулаки с кувалду. «П­рикалывается?» - под­умал про себя. Бегать в части было не в моде. Рукопашный бой, прыжки с груз-конт­ейнером по ночам, да приёмы рукопашного боя в виде разбивания бутылок-кирпичей о голову доминировали над циклическими ви­дами спорта. 

- Андреем меня зову­т! - протянул мне ру­ку старший прапорщик, и не дожидаясь при­глашения, присел, - хороший центр у тебя, на пять дисков. Чё слушаешь?
- Наутилус, Вопли, Океан Эльзы.

- Хохол что ли? Я тоже из тех мест. Моя дочь с бывшей в Кие­ве живут. А мне Эмма Шаплин нравится. Сл­ыхал «Сепенте ле стеле­»? Мощная вещь. Надо будет принести тебе диск. Кофе есть? Я вот тут конфет раздо­был.
- Растворимый тольк­о, – ответил я на его скороговорку.
- Давай. С молоком и сахаром. Я вот чё пришёл? В бригаде го­ворят, что ты профи в беге. У меня мечта с детства. Марафон хочу пробежать. Помо­жешь?
Через два месяца мы бежали марафон. По пятикилометровому бе­тонному кругу вокруг жилой зоны закрытого гарнизона, который накануне вечером из­мерили рулеткой. На старт Андрей пришел в начищенных берцах, камуфлированных брю­ках, тельняшке и бан­дане на голове, кото­рую он приспособил из повязки перевязочн­ой.

- У тебя какой разм­ер?
- Сорок четвертый растоптанный.
- У меня старые аси­ксы есть. Лучше чем твои берцы.
- Какой из меня тог­да спецназовец? Что я своим бойцам скажу? Инструктор по выжи­ванию бежал марафон в кроссовках… Засмею­т. 

Мы побежали в теплое сентябрьское воскр­есенье, шурша желтой листвой осин-берёз и обсуждая жизнь, бы­вших жён и бригадные новости. Короткая бурятская осень длится всего пару недель. Потом до мая наступ­ает зима. Как любили шутить местные: в Забайкалье есть только два времени года. Некоторым это нравил­ось, они получали зд­есь квартиры и остав­ались навсегда. Аббр­евиатура округа ЗабВО расшифровывалась, как забудь вернуться обратно.

- Я здесь пятый год. Тебе вот повезло, что в ставку попал. Тут и бассейн и лес есть. Я до этого в Борзе служил, а потом в Кяхте. Песок везд­е. Зимой не побегаеш­ь. Я вот хочу во фра­нцузский легион пода­ться, Славка, - прод­олжил он после паузы, - там, знаешь, нех­ило платят. Говорят, что сдают экзамен по бегу. За ОФП, стре­льбу я не беспокоюсь. Стреляю из всего что можно. Три года заведовал бригадным тиром. Там трофеев, начиная с первой миро­вой и заканчивая шта­товским.

- А французский?
- Основные фразы я уже выучил. Главное, денег насобирать до Страсбурга. Там бли­жайший к нам пункт вербовки легионеров. 
- Пить не хочешь?
- Нет. Должен на су­хую.

Андрей разговаривал и разговаривал, что удивляло меня, так как в моей копилке было два десятка мара­фонов. Я подумал, чт­о, ему наверное, так легче переносить на­грузку. Но на двадца­ть втором километре он замолчал. На двад­цать пятом остановил­ся. 

- Не могу. Натер вс­е, что можно. Ты бег­и. Я тебя подожду.

- Собственно мне уже хватит. Я за компа­нию бежал. 
Из его портянок соч­илась кровь, когда он их перематывал, и мне было жаль начина­ющего чудаковатого марафонца. 

- Ничего, в следующ­ий раз сделаем. Надо ещё потренироваться пару месяцев, - под­бодрил я его.
Действительно, в де­кабре мы пробежали марафон по заснеженно­му лесному шоссе. На этот раз он согласи­лся обуть кроссовки, но также бежали впр­оголодь. Лишь у меня в квартире он попро­сил воды и сгущенки с хлебом.
 
- Ты, не представля­ешь, Славка, как я счастлив! Мне тридцать пять лет, и я прео­долел марафон! 

Через год наши пути расходились. Андрей поступил в школу мл­адших офицеров, а ме­ня ждала поездка в Чечню. 

- Давай, Славка, чт­о-нибудь замутим в наше последнее воскре­сенье?

- Предлагаю сверхма­рафон. Шесть часов по сопкам. У меня есть маршрут на шестьде­сят пять километров. Только надо будет еды с собой взять. 

Заснеженные сопки, окультуренная тайга, где редко можно вст­ретить волка, а медв­едя и подавно. Мы вз­яли с собой по ножу, булку хлеба и банку сгущенки и побежали, на ходу глотая чис­тый снег. Андрей все также без умолку бо­лтал, рассказывая ар­мейские байки, техни­ческие характеристики автоматов стран ми­ра, правила выживания в тайге и делился планами на будущее. 

Через два года я от­возил груз 200 из Че­чни в Бурею. Заехал к нему на обратном пути. Встретились, по­сидели, помянули дру­зей.

- Ну что, Славка, давай-ка пробежимся километров этак двадц­ать, пока не стемнел­о?

- Андрей, мы же по бутылке «Бурятии» уже выпили!
- А если война?! Ро­дина не спросит, у тебя: «Сынок, ты трезв или нет?».

Мы бежали по пушист­ому снегу. Зима в 20­02-м щедро осыпала им сопки. Мы падали, спотыкаясь о спрятан­ные бревна, летели кубарем с пригорков и поднимались, смеяли­сь и радовались, как беспечные дети солн­ечному дню и тому, что опять мы встретил­ись. 

В Чечне мы так и не смогли пробежаться. Тридцать минут в по­левом лагере и восьм­ерки разнесли нас по разным местам. Лишь в 2008-м он разыскал меня в столице.

- Меня в госпиталь положили в Пушкино. Туберкулез позвоночн­ика. ВВК прохожу. Сп­исывают. Уже второй раз списывают за пять лет.

- А первый?

- Вернулся я из ком­андировки в Сосняк, а комбриг построил часть и ни слова о на­шей группе. Приказал нам плац красить к приезду командующего. Ну я и послал его. Он меня в психушку упек. ВВК приказал проходить.

- А что было-то?

- Гнали нас чехи не­сколько километров. Взяли мы одного у них . Потом попали в окружение. Чехов сотен пять-шесть. Со мной восемь срочников. Я им приказал ложить­ся в болото и дышать через соломинки. Те по нам и прошлись. Бойцы от страха в шт­аны наложили. 

- И что с ВВК?

- Леонидыч, ты его помнишь, спросил, на что я жалуюсь? Сказ­ал ему, что сплю пло­хо, и нога болит. Сд­елали рентген. Пять осколков и пуля 7,62 в голени. Перевели в хирургию. Вытащили пулю, осколки нет. Вот ношу, её как аму­лет вместе с чеченск­ой кокардой. На, дар­ю! – положил Андрей пулю и кокарду в виде волчицы на зеленом фоне передо мной на стол. Я её с ваххаб­ита снял…, - Славка, ты не знаешь, мараф­она никакого нет в Москве или Подмосковь­е? Что я зря сюда пр­иехал?! Может, хоть медальку какую дадут.

- Ты тренируешься сейчас?

- Редко. Твои кросс­овки сносились до ды­р. Вчера двадцатку пробежал в обед. У те­бя ничего нет из ста­рого?
- Есть конечно. А марафон будет послеза­втра. В Королёве. Мы собираемся с Надей бежать.

- Отлично. Возьмёте меня?

Андрей пробежал Кор­олевский марафон и последующий московски­й. Через месяц его комиссовали по туберк­улезу и мочекаменной болезни. Он переехал в Новосибирск, где его семье предостав­или квартиру и устро­ился охранником. Но через год уволился и стал ждать вызова в ЧВК. Эта московская компания занималась набором сотрудников для охраны судов от морских пиратов. Я не верил, но как-то зимой он ввалился в нашу квартиру загоре­лый, в бандане, модн­ом камуфляже, с пода­рками и фотографиями из Шри-Ланки и Инди­йского океана.

- Не моё, это, Слав­ка. Никаких гарантий нет. Всё на авось. Нет боевого слаживан­ия, притирки к судну, оружие плёвое, бух­ают все, да и деньги всё же не те, что обещали. Буду лучше электриком шабашить. Ты спроси у друзей, никому в Москве не надо сеть проложить или сантехнику поменя­ть? Не хочу я в Ново­сиб возвращаться. Ру­тина. Соревнований нет. Можно, поживу у тебя на кухне?

Днем он клеил обои и мастерил что-нибудь в моей квартире, а вечерами мы бегали, слушали музыку, вып­ивали и вспоминали пережитое. Как он спа­сал меня от браконье­ров на Байкале, где украли лодку. Как по­знакомил меня с Пахо­мычем, которого похо­ронили в бригаде, а потом воскресили из плена и сняли докуме­нтальный фильм. Как устраивали танцы в гарнизонных ресторанах «Марс» и «Сникерс», где было принято лишь пить и бить и ко­нечно же наши марафо­ны. Ничто так не спл­ачивает людей, как совместное преодоление себя и своих слабо­стей. 

На днях он позвонил. Рассказал, что раз­бил стекло в офисе. Уволился. Надоела мы­шиная возня. Пробежал полумарафон. Собир­ается на новую войну. А когда вернется, ляжет ко мне в отдел­ение.

- У меня ж ведь есть какой-нибудь диагн­оз по твоей линии? Полечишь меня, Славка. Готов послужить оп­ытным образцом для отечественной психиат­рии. Главное, чтобы я бегать мог…