Эссе 8 Русский Мiръ и они. Правила возвращения

Русский Мiръ и Они. Правила возвращения.

Эссе 8

Роман Олега Куваева «Правила бегства» начинается с жизнеутверждающих вопросов психологии поиска симфонии, вечно ускользающего Смысла, Бытия и бытия. Людям свойственно смешивать эти два разнородных понятия и этим способствовать своим неустроенностям личной и социальной жизни. Жизни своей и окружающих, и остального общества, и мира. И здесь сам Куваев сразу ставит перед Нами вопрос ребром: -   

«Древний вопрос»

«Мечтали ли вы стать, к примеру, бродячим фотографом?

Я мечтал. Бродить по деревням с ящиком древнего «Фотокора», расхлябанной треногой. Рассаживать в красном углу избы инвалидов войны, женщин с кирпичными от загара лицами и торжественно вымытых пацанов. «Внимание, снимаю… раз, два, три, спасибо».

В полуденный час на опушке можно закусить вареным яйцом и луком, а затем можно лечь на траву и мечтать. Нет, не о снимке, который потрясет мир суетных! Мир фоторепортеров. Можно мечтать о бессмертии. Ты умрешь, а сработанные тобой фотографии будут висеть на стенах.

Но и Вам и Мне ясно – это пустая мечта. Профессия бродячего фотографа вымерла, как вымерла профессия странствующих иконописцев. Я не случайно сравнил фотографов, работавших по деревням, с иконописцами. Вы все видали, те непомерно увеличенные, заретушированные до степени символа, фотографии на деревенских стенах. Вдумайтесь: разве это не есть иконы начала XX века?

Лица на тех фотографиях …прямым ходом могут быть зачислены в святцы! Ибо они соблюли главное условие святости – отдали жизнь не за себя, за – Вечное, идею (Природное, от Создателя, Русское Предназначение; именно за Предназначение, Идея – мимолетно временное; но так тогда писать было нельзя В.М.), в конце концов, – за других. Но, до того, как умереть не за себя, они прошли через муки голода, усталости, неверия – через все, что объединяется словом страдание. Я верю, что (именно поэтому В.М.) это иконы.

… не придет ли вам в голову вопросик: а почему вы, собственно, тот, кто сейчас есть? Может быть, ваше место не на этой опушке или не на этом поросшем травой откосе придорожной канавы, а в сферах таинственных…  Я думаю, что каждому среднему индивидууму свойственна мечта о побеге. В другую ситуацию, другой антураж, в другое занятие. А из тех, что свернули с торной дорожки, лишь редкие достигают цели. Большинство застревают в путанице тропинок. Посему я сформулировал для себя первое правило бегства: убегая, оглянись на то, что оставил. Будущее знать не дано, но то, что бросаешь, тебе известно. Оглянись и подумай.

Из наших поступков и намерений складывается то, что мы называем «анкетные данные». Думали ли вы о том, что мы живем в двух мирах – реальном и бумажном?

Итак, второе, сформулированное мной правило бегства: если не нравится то, что тебя окружает, если ты решил изменить жизнь, (то) видимо единственной целью (задачей, не целью, у Нас с Вами нет никаких целей в нашем мире, Мы исполняем в нем свое Предназначение В.М.) должно быть установление гармонии, между тобой и твоим бумажным двойником».

Вот так начинается роман «Правили бегства». Здесь, как ранее и далее, Олегом Куваевым была поставлена, как мировоззренческая проблема, Вечная Задача нашего Мира, поставлена фактически, интуитивно, не отдавая себе в этом отчета, добраться до истоков психологии Бытия Народов, его Духа и Типа: - Имперского и Интернационально-Космополитического.

Социальность человеческих отношений, связи между людьми, это природное качество личности. И Она, эта Личность, и ее социальный Дух, принимает не все виды социальных отношений, а только те которые принимает ее врожденная Природа от Создателя или «национальное чувство», говоря современным языком. Наша Традиция исторической Жизни Народов дала Нам с Вами высшую Форму Наднациональной социальности – Империю. Да как можно в этом сомневаться, ведь общепризнано, что единственная духовная ценность нашего мира это Мировые Имперские Культуры и именно из них Мы с Вами, до сих пор, черпаем источники Традиций социальной Жизни.

Их инженерные сооружения, их нравы и обычаи, их система Законов и Права, в проекции на сегодняшний мир, на лучшие образцы, это Высокие Традиции Имперского Рима или Византии. Но именно Высокие образцы, а не все подряд. Современный, господствующий в нашем мире либерал, объявил Традиции и Высшие Исторические социальные связи Народов – Империи, прожитым этапом жизни Народов Мира. И, проповедуя Нам с Вами свои принципы «измов» социальных миражей, ведет наш мир, своим ущербным, дегенеративным духом, к катастрофе вырождения и гибели всего и вся.

 Исходят истоки этого процесса от дуализма нашего мира, где идет вечная борьба между естественным миром Нас с Вами - агностиков и гностиков, либералов. Где Мы с Вами, агностики, принимаем наш Мiръ, как Высшую Данность, живем в нем, ощущением Духа Высоких Эстетических Традиций и прорицанием законов мироздания. И где гностики своей коллективной ущербной личностью предполагают познаваемость нашего мира «самосущностью человеческого Я», естественно, ощущают себя господами, социальными преобразователями нашего мира, со всеми вытекающими отсюда последствиями, атеизма в Духе и «преобразования мира» под «себя» в Типе.

Гностик всегда узнаваем, как «гуманист», «пацифист» и «борец за мир во всем мире». Но сама природа гуманизма, как явления социального мира Народов, здесь подменена. Северный человек, душащий своего лишившегося сил отца, по древним традициям выживания рода, и по его просьбе, заботится о выживании следующих поколений своего народа и природно несравненно более гуманистичен, чем либерал устанавливающий либеральные «гуманные» законы для наказания преступников, поощряющих массовый разгул преступности в обществе. Здесь законодательная отмена смертной казни либералами, преступна по своей сути, так как реально кратно повышает в обществе количество преступлений против личности, и их безнаказанность, подкрепленную иными законами. Раньше преступника просто изгоняли из общества, и это была действенная, высшая мера наказания (вспомните Пушкина «Цыгане», изгнание Алеко за убийство Земфиры). Потому что, прежде чем погибнуть, этот преступник испытывал все «прелести» беззащитности и терзаний в окружающем мире, а не просто получал секундно пулю или веревку.
 
Интуитивно в своем романе «Правила бегства» Олег Куваев поставил судьбоносный русский вопрос о Лидере, правда, дал направление его решения на бытовом уровне, но об этом Мы с Вами поговорим далее. А пока поясню свою мысль на основе личного опыта участия в офицерском движением «За Честь и Родину» генерала Александра Лебедь.

Лебедь собрал своих единомышленников под знамя прямой борьбы за власть против «демократов» и обрыгших обществу «социалистов-коммунистов», через институт президентства. И оперся Лебедь на бесов из либерального клана (самих предложивших свои услуги реальному опасному противнику боевому авторитетному генералу, как единственому представителю реальной прорусской силы, могущую противостоять их владычеству над Россией) сознательно (силу декларативно вроде бы антикоммунистическую, а на самом деле, своих верных харизматических союзников коммунистов, работавших с ними в одной идеологической связке; приход к власти русских сил автоматически обозначал конец господства и тех и других; а больше Лебедь, в тот момент, опираться было не на кого), как на прокладку в борьбе за власть, и которых потом собирался отодвинуть в сторону силовым методом. Иного пути к власти у русского человека и Русского Мiра просто не было, и здесь Лебедь, и Мы его сторонники, мыслили абсолютно реально. Но либеральные бесы «мировые революционеры» имели колоссальный многотысячелетний опыт борьбы за власть, и они просто вытеснили Александра Ивановича в губернаторское кресло Красноярска (я пытался доказывать соратникам по движению, что участие генерала в губернаторских выборах конец его карьеры, как реального общенационального лидера, но меня просто обсмеивали), и этим встроили самостоятельную личность общенационального Лидера, и своего единственного тогда реального противника, в свою систему власти, где он был заранее обречен, что и произошло.    

Когда началось это бегство? Каковы его истоки? Отчего бежит человек из нынешней системы государственных или иных отношений? Ответы от алиментов, какой то иной общественной ответственности (те же западные «панки», «рокеры» или «бегарды» и «бегинки» XI-XIV веков в Европе) это тоже бегство и Нас с Вами, конечно же, подобные частные толкования не удовлетворят. Это частности проявления все той же системы. Ведь бродячий фотограф или иконописец это тоже своеобразное бегство человека в царство примитивной личной свободы. А уход человека в монастырь? Или даже крайности сжигания в гарях старообрядцев, или жестокий мир скопчества, или сектанство, это тоже бегство «в мир свободы», с разными социальными и духовными мотивами.

Ответы на эти судьбоносные русские имперские вопросы попытался дать Олег Куваев в своем, изданном посмертно соратниками, неоконченном романе «Правила бегства». И Мы с Вами со следующей части попытаемся вместе с автором дать свой ответ на эти наши русские мировоззренческие вопросы.