Что почём

- Раков, может, взять, как обычно?
- Чего?! А омаров не прикажете подавать?
- Извините, - суетливо снимая наушник обратил свое внимание на женщину за прилавком Евгений Милитаев - Это я не Вам. (Гош, подожди, я в столовой.) Мне без первого и компот, пожалуйста.
-Ах Вы по телефону…  - неожиданно взяла курс на добродушие кухарка, – а я уж думаю: что-то новенькое. То все масла в каше не хватало, а теперь вот чего!
- Да, вот, в командировку гостинцами затариваемся, – усиленно непринужденно ответил Милитаев и, скорчив виновато-простодушную улыбку, конфузливо потопал с подносом к кассе. Камуфляжные оскалы работников сферы обслуживания смущали Евгения неимоверно. Им, он скорее предпочитал не всегда праведный, но хотя бы безыскусный гнев, поэтому и сейчас произошедшая сцена отвлекла внимание Милитаева настолько, что забытому в повисшем наушнике (вторая пара гарнитуры изначально не была надета Евгением) коллеге из Ставрополя, Гоше ни на каких омаров рассчитывать уже не пришлось.
Вот же баба, вечно всем недовольна! А ты, дурень тоже! Какие гостинцы? К бабушке, чти ли, пирожки несешь? И зачем вообще оправдываться? – бубнил про себя Милитаев. – Еще эти, из пятого сектора, стояли, лыбились…
С подобного рода гнетущими мыслями, Милитаев угрюмо дожевал свою котлету, рассеяно поискал глазами не взятую второпях у кассы салфетку и, досадливо махнув лежавшему в тарелке недоеденному куску хлеба рукой, ушел из столовой.
Была ранняя осень. Ярко светило, уже не испепелявшее, как летом, а нежно согревающее землю солнце. Дорога к рабочему сектору лежала через парк, идя по которому, Евгению меньше всего хотелось достичь цели своего пути. Многочисленные тропинки сворачивали от главной аллеи и уводили в глубь парка. Там, среди едва начавшей осыпаться желтоватой листвы, на ветках деревьев сидели птицы и звонко щебеча, будто бы дразнили не рожденных летать своим невидимым присутствием.  Из-за стволов вдалеке проглядывали знакомые постройки, которые, что странно, при взгляде на них из парка даже в глазах сто раз видевших их горожан приобретали некую поэтическую загадочность.
Приближаясь к корпусу, Евгений цеплялся взглядом, как за спасательный круг, почти за все, что попадало в его поле зрения. Дети, играющие на площадке в «Выше ног»; старушки на лавках, кормящие голубей или торгующие семечками и в разной степени надежными проводниками к гастро и стоматологическому отделениям; хозяева, выгуливающие своих любимцев - все это было гораздо интереснее и отвлекало Милитаева от требовавших выполнения трудовых обязанностей. Работа, проходившая под лозунгом известных названий романов Герцена и Чернышевского, удивляла незавидным постоянством. Перемен до пенсии не предвиделось. Уважение к работникам и четкое распределение обязанностей в коллективе на старом предприятии по производству сельскохозяйственной техники «СЕЛЬСТРОЙ», с момента зарождения производства, считались положениями настолько само собой разумеющимся, что определить, когда именно они утратили свою актуальность, было уже не возможно.
Один из немногих способов улучшить свое положение, вклиниться в иерархию правления компании, женатому Евгению не представлялся доступным. Для остальных вариантов он был слишком порядочен. Пути к отступлению были, но все они непременно предполагали расставания с пригретым комбайнерским бункером. Проще говоря, существовала определенная доля риска, а гарантий никто не давал.
Подходя к неустановленной древности развалинам в центре парка, некогда исполнявших функцию фонтана, Милитаев убавил темп, давая дорогу лениво следовавшему к противоположной стороне аллеи коту. Евгений, как и многие другие трудоустроенные представители своего вида, не мог без особого душевного тепла наблюдать за существом, судьбу которого не решали ни пенсионное пособие, ни светлые надежды на возможный рост по службе ни, уж подавно, потребность в стабильности. Все необходимое у него и так имелось, а для получения чего-либо по мере надобности никогда еще не требовалось брать кредит. Трудно точно определить, каким образом кот достиг такого почти непростительного по человеческим меркам благополучия. Отбросив явное невнимание системы банковского кредитования к хвостато-четвероногому сообществу, остается лишь уличить во всем эволюцию. Что ж, чем выше ты на лестнице, тем больше высота и изощреннее возможности падения. Коту, особо не знавшему счастья выбора, не представлялось несчастья от него же и страдать.
В семье Евгения, еще в его школьные годы, жил кот, не понятно от кого получивший свою оригинальную кличку - Жук. У Жука, как у особо привилегированного члена семьи, в квартире было несколько мест для отдыха и приема пищи, избираемых им в зависимости от настроения. Бабушка Жени, жившая в соседней квартире, через день ездила на базар пораньше, главным образом для того, чтобы успеть купить для Жука его любимую рыбу. Наблюдая степенно движущуюся мимо него фигуру, Милитаев и сейчас в очередной раз вспомнил о своем давнем желании снова завести кота. А как бы обрадовалась такому сожителю жена Оленька! К сожалению, в квартире, где теперь жил Евгений с супругой, животных держать не разрешалось.
У кота же, из многих отсутствующих желаний, не выделялась явной необходимостью и перспектива кого-либо заводить. Теплые одеяла, регулярное питание и заботливая компания двуногих, ему, ловцу случая, до ныне не были известны, а следовательно, нужды в них он не испытывал. Пуховые бока, острые зрение и нюх он носил при себе; не размышляя о скоротечности своего века и о том, кому и какое наследие оставит он своим существованием, кот, не иначе как чудом, нуждался только в том что делал и делал то, чего хотел, так что, живи он понятиями более возвышенными, из него бы вышло что-то либо очень плохое, либо очень хорошее, но, несомненно, счастливое и почти фантастическое.
Милитаев, вспомнивший о завалявшемся у него бутерброде, спешно запустил руку в сумку на его поиски. Регулярно получаемый от жены перекус Евгения, бесприютно кочевал в пакете среди клочков исписанной бумаги и прочих канцелярских принадлежностей, пока, к концу дня не находил своих неискушенных ценителей в лице самых разных обитателей ЖД станции неподалеку от СЕЛЬСТРОя. Не упуская счастливый билет, на сей раз доставшийся ему, кот уже спешил на аромат докторской колбасы. Подбежав, он на скоро обнюхал фронт предстоящих работ и без промедлений приступил к утилизации. Милитаев не рассчитывал на интерес охотника за белками к хлебу и, также не теряя времени даром, принялся чесать кота за ухом. Кошачий хвост, видимо живущий в периоды занятости хозяина своей жизнью, периодически совершал спонтанные перемещения, то подметая землю, то бренно падая около мурчащего тела и шевеля одним только кончиком. Не удержавшись в какой-то момент, Евгений украдкой схватился за пушистую кисточку пальцами. Кот, не готовый терпеть фамильярностей даже за еду, резко высвободил из рук Милитаева свою собственность и, через две секунды, уже показательно вылизывался, сидя в пяти метрах от него.
- Ну куда же ты? Даже колбасу не доел…
Тут Евгения отвлек телефонный звонок:
- Да, слушаю.
- Милитаев, тебе премиальные, что ли, лишние? Когда на месте будешь?
- Иду, Слав! Через пять минут подойду.
Евгений еще раз взглянул на кота.
- Ну, бывай, ушастый! – Добродушно произнес он и побежал к корпусу.
Кот, отвлекшись от умываний, скептически поглядел бегущему Милитаеву вслед, затем перевел взгляд на отражавшееся в окнах СЕЛЬСТРОя солнце, недовольно сощурился и с еще большим энтузиазмом продолжил наводить марафет.