Жура

Его звали Дима, но все к нему обращались, как «Жура».
После первого офицерского собрания, проходившего в Тамбовском учебном центре, он, перепив, перепутал спальное место и лёг под кровать.

В Чечне офицеры управления жили в одной палатке. На чугунной печке готовили дранники, по выходным ходили в разрушенный войной сад, несмотря на рассказы о растяжках на деревьях. И даже когда разведчик-охранник попросил уйти, Жура ответил ему: «Тебе что – черешни жалко?». Затем действительно произошло два подрыва солдат на черешнях. Мы считали, что нам повезло тогда. Так же, когда нашли на стрельбище валяющуюся «муху».

– Вот смотри, здесь всё написано. Сначала этот рычажок отводишь, а потом на этот крючок нажимаешь, да – и главное, чтобы сзади тебя никто не стоял, а то может задеть выхлопом.
– Слава, я сделал, всё, как ты говорил, а она не стреляет.
– Да она пустая уже, Дима! Один тубус остался, вот и валяется.
– Эй, пиджаки, – вмешался майор Хабибулин – заместитель по вооружению, – вам, что жить не хочется? Она же рвануть могла. Дайте её мне! Это я принёс. Сейчас покажу в действии, раз у вас ничего не вышло.

Замповор (заместитель командира части по вооружению и военной технике) направил гранатомёт в полуразрушенный БТР, и мы увидели и услышали эффект того, что только что держали в своих руках. Уши заложило, а машина подпрыгнула как игрушечная и загорелась.

– Сегодня, какое число, док?
– Двадцать четвёртое июня двухтысячного года.
– Эта дата будет моим вторым днём рождением!
– Наша жизнь от нас не зависит. Предлагаю выпить по стопке спирта с «Бероккой».

«Берокка» – это французские растворимые витамины с апельсиновым вкусом, с просроченным сроком годности, которыми нас снабжали в подвижном отделе хранения. Они хорошо растворялись в воде, спирте или как конфеты приятно шипели под языком. После отечественного, обгрызанного мышами «гексавита» они казались настоящим деликатесом.

В Чечне не знаешь, где подстерегает опасность и какие правила необходимо соблюдать. Можно внимательно смотреть под ноги и перепрыгивать через подозрительные предметы. Можно не выходить из палаточного лагеря. Можно пить горькую. Но ни в одном из этих случаев не будешь по-настоящему застрахован. Жизнь принадлежит или случайному, порою нелепому стечению обстоятельств или злому року или…

Днём отец вышел с сыном из ворот госпиталя. Из-за угла выехал грузовой автомобиль «Урал». Сын остался сиротой… Муж «баловался» на кухне гранатой. Вдову в состоянии острого стресса доставили в реанимацию… Солдат облагораживал зелёный газон.
Кабель высокого напряжения оборвал его жизнь… В Новогоднюю ночь сигнальная ракета угодила в тело человека… Перестрелка контрактников в столовой… Два друга игрались в казарме табельным оружием… Случайный запуск «мухи» в жилой зоне… Взрыв «мухи» в оружейной комнате… Взрыв гранаты в палатке во время отдыха… Ушёл на рынок за водкой, автоматная очередь в брюшную полость… Муж перевозил супругу в Дагестан, в родильный дом, ДТП…

Эти события происходили и происходят. К ним прибавляются потери от бандитов и минной войны. Эхо войны стоит над Ханкалой и разносится далеко волнами за её пределы.

Когда от инфаркта умер Николай Васильевич – психоневролог, которого мы запомнили по Чечне, как жизнерадостного оптимиста, наш травматолог Денис с грустью и сожалением сказал: «А ведь столько хотел сделать! Такие планы были на «гражданке»! И что теперь, для кого эта служба, это постоянное недо… и ожидание чего-то? Не успел…

ОСЕННИМ ВЕЧЕРОМ

– Дима, помоги! Обещай, что никому не расскажешь?

– Да, конечно, что случилось?

– Зашёл в туалет, расстегнул портупею, и кобура с пистолетом соскочили вниз. Что делать, не знаю? Комбату рассказать – засмеёт. Солдата попросить, расскажет другим. Дай свой фонарик, пойдём со мной, может, вместе что-нибудь сделаем.
Пятьсот метров до линии туалетов. Ноги то и дело влезают в чеченский пластилин. В одном из них осталась подошва от берца. Каждый шаг сопряжен с вероятным падением. Моросит дождь. В полукилометре работают САУшки (самоходные артиллерийские установки), обстреливая невидимого врага. Отблески выстрелов окрашивают небо в лунные зайчики. На сопках горят нефтяные вышки, кажется, что там поднимаются маленькие небесные светила – мини-солнышки, которые создают новые галактические системы. Фон, к которому привык. Но посмотрел под ноги, и отблеск романтики тает, как первый чеченский снег, ложащийся на тёплую землю…

– Свети сюда! Вижу, только кончик кобуры торчит. Ещё чуть-чуть и утонет. А тогда и посадить ведь могут.

– Не достать?

– Нет, глубоко здесь.

– Давай кабину снесем.

– Давай! Я сбегаю за топором в медпункт, чтобы колючку обрубить. А ты пока карауль, чтобы никто не заходил.

Зампотыл окутывал все деревянные строения колючей проволокой, чтобы соседний полк не разбирал их на дрова. В полковой линии укрепления и обороны заднего плана все строения зияли черными дырами. Наши же, регулярно обновлялись и тщательно охранялись пассивными заграждениями.

– Эх, на раз-два-взяли!

Кабинка, качнувшись, повалилась в грязь.

– Меня сейчас вырвет.

– Ничего, док, это бывает.

– Свети в яму! Совсем уже ушло. Всё равно не достаю. Надо чем-то подцепить и поднять.
– Черпак из кухни будет самое то, там и ручка длинная.
– Я схожу, а заодно перчатки хирургические из медпункта захвачу и запасную кобуру.

Подняли. Рвотные позывы душили ротоглотку, пока доставал оружие из кобуры, а потом обмывал его и кобуру раствором хлорной извести. Орудие требовало заботливой прочистки.

 – А что делать с черпаком?

 – Да положи его в ящик с хлоркой у медицинского пункта, туда никто не заглядывает.

Спустя месяц санитарный инструктор сержант Каткова выполняла приказ комбата по проведению санитарно-гигиенических мероприятий. Солдат срочник носил за ней ведро с разведенной хлорной известью, а она поливала этим же черпаком стены дощатых заведений задней линии.

– Каткова, ты откуда черпак взяла? – спросил у неё вездесущий зампотыл.

– Это медицинский черпак! Он в ящике с хлоркой лежал.

– Посмотри, на нём по-русски вырезано и выжжено: «второе блюдо».

– Ну и что!? Я уже им второй месяц хлорку разливаю.

– Я приказываю вам, сержант Каткова, вернуть черпак на кухню.

– Ты на меня не кричи, Игорёк! Я выполняю приказ комбата! Видишь, борюсь за чистоту.

– Я выполняю приказ министра обороны: личный состав должен быть сыт и одет. Так что давай, возвращай.

И санинструктор медицинского пункта выполнила приказ зампотыла.

P.S. Наличие постоянно носимого оружия только усложняло мирную жизнь. Да, в ночное время ты чувствуешь себя защищённее и увереннее, пробираясь по лужам и рытвинам Ханкалинских полей и осеннего тумана. Но его содержание и уход требовали дополнительного контроля и должного внимания.


 Зимой отмечали день рождения начфина. В палатке играл кассетный магнитофон. Жура пришёл с КП после суточного дежурства сердитый и недовольный.

– Убавьте звук, я спать буду.

– Рано, ещё только восемь вечера.

– Ах, не хотите!?
И табурет опустился на китайский магнитофон.

– Ты что – дурак, твой магнитофон что ли? Ты даже не складывался, когда мы его на рампе покупали.

– Сколько он стоит, двести рублей? Возьмите мою тридцатку. И вообще убавьте свет в керосинке.

Капитан Славин проснулся через час. Алкогольный наркоз прошёл быстро. Палатка мирно спит. Только Дима разгадывает кроссворд в «Спид-инфо».

– Никто не видел пистолет? – повторил капитан дважды.

Офицеры проснулись и отрицательно ответили головой. Его подозрение упало на Журу. Но тот не отвлекался от газеты.
 
Как-то он взял из его кошелька пятьсот рублей, а через месяц пропали часы, неосторожно оставленные в бушлате. Это ещё можно было простить и списать на болезнь «клептоманию». Но вот оружие?!

– Жура, отдай пистолет! – крикнул начмед.
– Я не брал.
– По-хорошему, отдай. Ты же знаешь, что за утерю оружия бывает!
– Да, оружие нынче дорогое, двести баксов, не меньше, ствол стоит.
– Слышишь, гони пистолет!
– Я не брал, можешь посмотреть у меня в тумбочке, в сумке, нет у меня твоего ПээМ.
– Ах, так! Тогда буду тебя пытать.

Он, как коршун, запрыгнул на него верхом, вспомнил уроки самбо отчима и сделал захват руки. От боли у Димы покраснело лицо.

– Под полом посмотри, падла, у крайней к выходу кровати.

– Хорошо.

Славин посмотрел, но ничего не нашёл.

– Что ж ты, сука, врёшь?!

– Я же тебе сказал, что дорого будет стоить, не менее трёхсот баксов.

– Ах так, пожалеешь!

Он сделал ему удушение, тоже вспомнившееся из детства. Пальцы эскулапа сомкнулись на шее Журы, который, казалось, и не думал оказывать сопротивления.

– Док, может, он действительно не брал! – вступились за соседа начфин и начпрод.

– Задушу…! Говори, где пистолет спрятал?

У Журы лицо из помидорного стало наливаться сливовым колером.

– Отпусти, скажу, – захрипел Жура.

– Соврёшь снова.

– У начпрода, под матрасом лежит.

– Сань, проверь, ему нельзя доверять.

Пистолет оказался спрятанным под матрасом койки начпрода.

 Через год дружба Дока и Журы продолжилась и они стали такими же закадычными друзьями, как и раньше. Дружба и ненависть… что это? Есть, по-видимому, какие-то иные мерила, способные связывать людей на долгие годы. И не важно, что жизнь проходит в разных городах, изменяя их внешне и перестраивая характеры. Дружеское плечо, ладонь, взгляд и слово – не заменишь и не испортишь. И не важно, где она ковалась, на полях Чечни, в средней школе или детском саду.

P.S. Диму комбат не любил. Когда он увидел его голого в душевой, то был в ярости от нудистского загары Журы. И перевёл его из части на сопровождение бронепоезда Ханкала-Моздок. Он перестал есть. Объяснял это тем, что сильно поправился на каше и тушёнке. Пил растворимый кофе без сахара, стрелял «Беломор» у солдат. Несколько раз попадал под обстрел. Перестал спать. В один из вечеров он после длительного приёма душа спросил:

– Что с моими ногами, док? Почему они так раздулись?

– А ты давно голодаешь?

– Четыре месяца, минус четверть центнера. Я себе такой нравлюсь. Форму перешил. Хорош?! Ещё бы килограмм пять снять и можно остановиться будет…

– В гражданскую войну у солдат тоже были голодные отеки.

– И что делать?

– Надо тебя откармливать. Нервная анорексия у мужчин часто сопровождается  шизофренией. В госпиталь тебе надо. Поговорю с комбатом, чтобы тебя не ставили на «бронник».

– Не надо, док! Мне ещё чуть-чуть до квартиры не хватает. Куплю в Воронеже, буду тебя в гости приглашать.

Он купил одну квартиру, а затем и вторую, от матери в Воронеже досталась третья, но так и бобылюет где-то в лесах за Уралом.