Письмо отцу

09.04.2002г.

В дивизии началась итоговая проверка, которую инспектирует командующий ОГВ(с) генерал-полковник Баранов. Всю неделю Ханкалинский гарнизон к готовился к встрече с ним и вот вчера утром он важно вышел на дивизионный плац. Всё было как обычно: приветствие, формальный опрос военнослужащих на жалобы и заявления, придирчивый осмотр внешнего вида, вопросы по знаниям уставов, вынос знамён частей, марширование со знаменем, с песнями, саблями… Мне посчастливилось увильнуть от сдачи проверки, т.к. я только вернулся из очередной командировки, а в прическе преобладало мелирование прядей. Комбат назначил меня внештатным фоторепортёром и видеооператором, что было больше по душе.Комбат меня считает образцовым начмедом и всячески препятствует переходу в госпиталь на должность психиатра.

Вчерашний день рождения отметил лишь поздно ночью. Приготовил салат «оливье», испёк два пирога: один – с вареньем из инжира, другой – с маком. Заранее была припасена бутылочка дагестанского коньяка. Немного посидели с тремя друзьями в столовой медпункта, вспоминали прошлое, посмотрели фотографии; пришли к выводу, что за два года в Чечне многое изменилось. Из палаток мы переехали в кирпичные казармы, вместо выездных автомагазинов открыли привычный продмаг и кафе, и даже плац сделан, как в настоящей пехотной части.

Также в этот день занимался тем, что "пробивал" себе двухкомнатную квартиру в городе Лермонтов Ставропольского края. Городок находится в курортной зоне Кавказских Минеральных Вод. Не знаю, получится или нет, но буду надеяться. Ведь не зря же ездил в Бурятию, чтобы сдать старую квартиру и заплатить долг по квартала и собрать все необходимые справки для получения жилья.
    
Два предыдущих дня в Ханкале лил дождь, но сегодня выглянуло солнышко и всё просохло. В грязь очень тяжело бегать. Сады уже отцвели и теперь вокруг везде свежая, молодая зелень. Весна в этом году на Кавказе ранняя. Уже в конце февраля днём было до двадцати тепла.

Попробовал в минувшее воскресенье пробежать марафон по бетонной взлетке, которая до недавнего времени служила нам плацем, но на тридцатом километре меня арестовал патруль лётной комендатуры. Причина была смешной и нелепой. Я, оказывается, вносил помехи в полёты вертолётов. Несколько часов я провел в комендантской палатке под охраной двух бойцов с автоматами, так как документов при себе не было. Кто же берет удостоверение офицера на пробежку? В итоге комбат прислал за мной свой уазик с помначштаба.

Интересно, что вокруг плаца дивизии комдив тоже запретил бегать. Причина: не мешать вероятно порядку. В его предоставлении это находиться в казармах и либо пить, либо спать, либо учить уставы. Но меня это не сильно расстроило, т.к. после таких запретов возникает сильное желание совершенствовать свою физическую форму.Например бегать между казармами. Иногда чувствую себя в своеобразной тюрьме. С одной стороны настоящие опасности: минные поля и враги боевики, горящие нефтяные факелы, химатаки, с другой - нелепые циркуляры военных чиновников.
   
В прошлом своём письме я писал тебе о предполагаемой командировке на Восток. Не думал, что поеду так скоро. Пропавшего без вести солдата (по слухам его продал контрактник в рабство и обнаружили скелет рядового на окраине Грозного) опознали по снимкам черепа и генетической экспертизе (крови матери и сестры).  В часть пришла телефонограмма о том, чтобы направить похоронную команду из пяти человек (четверо солдат и один офицер). Выбор пал на меня, как на начмеда части и четырех рядовых из взвода материального обеспечения. Ехать предстояло через Ростов-на-Дону в Амурскую область, посёлок Бурея.
   
В ростовском госпитале находится окружной морг, куда сводят всех погибших в Чечне и Северо-Кавказском округе. Здесь же опознают и наших врагов. Воюем по разные стороны, а ждём под одной крышей. Здесь же и криминалистическая лаборатория. Руководит службой мой однокашник по академии. Во время совместной посиделки в его кабинете и спальне, я шутя сказал своему бывшему комвзвода:

- Юрка, в Чечне только и думаю, чтобы не попасть к тебе на стол раньше времени.

Посмеялись, выпили и он стал хвастаться своими закрома. Морально я был не готов увидеть человеческие тела в таком количестве. Многие были неопознаны, особенно из сгоревших вертолётов.Хмель сразу же прошёл.

До Ростова доехали на электричках, т.к. поездов на Север уже не было. В частном секторе у бабульки я разместил их, благо деньги, гражданка и сухие пайки были. Да и жильё там стоит всего тридцать рублей за ночь. Сам же собирал документы для отправки. Оказалось, что на самолёте разрешается сопровождать груз-200 лишь одному человеку (по распоряжению коменданта г. Ростова), и я передал солдат в одну из частей РЭБ, находящуюся в пригороде.

Потом под расписку получил в морге цинковый гроб,куда срочники-санитары положили скелет, ржавый жетон с личным номером и новую военную форму. Внутри я плакал. Это больно. Я так и не вспомнил его лица. Он прослужил в нашей части всего три месяца. Ребята хотели поменяться с ним кителем, тельняшкой и берцами. Дескать, зачем добру пропадать?Все равно запаяют и земле предадут. Я не разрешил. Вдруг родные вскроют цинк. Да и кощунственно это.

Затем цинк поместили в деревянный ящик с опилками из свежих некрашенных досок и заколотили. Ни флага, никакой иной военной эстетики. Не умеют у нас провожать в последний путь, не умеют.

Сначала из Ростова летел до Красноярска, где пересел на рейс до Читы, а оттуда двое суток поездом до пункта назначения. Груз 200 ехал в багажом отсеке. Мне было приятно, что все помогали с такелажными работами. Один бы не справился.

С грустью наблюдал за зимним мартовским пейзажем из окна. Сопки, тайга. Порою едешь пять-шесть часов на поезде и ни одного полустанка. Лишь попадаются избушки путейцев. Выходя на станциях, заметил, что народ здесь живёт бедно. Покосившиеся избушки, некоторые из них уже давно заброшены. Скудно одетые людишки, бегающие вдоль платформы, с целью либо что-то продать, либо что-то украсть, либо попрошайничаюшие детишки. Порою попадаются бывшие заключённые, габитус которых говорит сам за себя. Такого в тайге встретишь и испугаешься его недоброму взгляду, который ничего хорошего предвещать не может. Они так близко подходят к окружающей дикой природе, что порою кажется, что она выпестовала и выкормила их. Магдагачи, Могоча, Сковородино, Ерофей Павлович, Петровск-Забайкальский. Даже сами названия станций отпугивают. Как-то постепенно моё желание продолжить службу где-нибудь на Чукотке или в ещё какой-нибудь «отдалёнке» постепенно улетучилось, если не испарилось. Широка Россия!  Но кого она кормит? Проезжая мимо вагонов с лесом, везде видишь надписи «Китай», «Япония».

Пробыв на вокзале в Чите в ожидании поезда около пяти часов, я заметил, что два зала для пассажиров из трёх заняты китайцами. Они сидели не только на скамейках. Положив свои циновки, а то и просто картонки на цементный пол, они удобно играли в карты, пили «Балтику» из металлических блюдец-тарелок, ловко орудовали деревянными палочками. На десять легковых автомобилей,  что я насчитал на улицах, приходится лишь одна машина отечественного производства.

Приехав в Бурею, познакомился с военным комиссаром, подполковником, который через час пригласил меня пообедать, как потом оказалось в местный ресторан с отдельными кабинетами. Меня это приятно удивило и порадовало, к тому же хотелось попробовать купленный в Тихорецке, азербайджанский коньяк пятнадцатиленей выдержки. Но по своим вкусовым качествам он мне напоминал дагестанский пятилетний. Здесь нам подали фирменное блюдо пельмени по-амурски. Он расспрашивал меня про мою Чечню и рассказывал про свой Афган.

- Нет, чёрных тюльпанов у нас нет. Груз 200, иногда вместе с трехсотыми, доставляют в Ханкалу обычными МИ8,которым дали прозвище "чебурашки"- отвечал я ему, - там их собирают и переправляют в Моздок, откуда самолетами в Ростов, где тела ждут похоронных команд.

Ну, а после трапезы мы отправились делать дела. Нашли маленький грузовичок, поставили туда ящик с цинковым гробом и выехали в посёлок Талакан, что в восьмидесяти километрах от ж/д станции. Он расположен на реке Бурея. Знаменит этот посёлок тем, что там строится Бурейская ГЭС.

   Тяжёло было видеть слёзы матери, смотреть в глаза родственникам, рассказывать о том, как был взят в плен их сын. Ведь никто так и не поверил результатам судебной экспертизы, что там лежат родные кости, а не чужое тело. Ведь с тех пор прошло почти два года. Через неделю в посёлке ожидают прибытие второго цинка.

Как раз я был свидетелем, как параллельно одевали тельняшку и камуфляж на обгоревшее тело спецназовца, который погиб в горящем вертолёте. Всеми этими «премудростями» занимаются солдаты-срочники.

Удивляюсь их юношескому хладнокровию – каждый день службы встречать лики смерти. Я не стал дожидаться похорон и вскочил в первый подошедший поезд. Мне было всё равно куда ехать, на запад или на восток России, лишь бы поскорее оставить это место, где я себя чувствовал виновным в смерти молодого парня. Наверное я трус и не готов нести бремя ответственности за глупую войну, уносящую жизни ни в чем неповинных.Или мне не хочется чувствовать себя убийцей этого парня?

    Из Буреи ближайший поезд привёз меня в Хабаровск, там, где я ещё не бывал. Но там меня ждало разочарование и неприятности. Оказалось, что столица края очень криминальный город и некоторые группировки специализируются на грабеже военных. Чудом и разумом я дважды смог избежать нападений и увечий для своего здоровья. С первых минут нахождения на вокзале я почувствовал к себе повышенное внимание со стороны множества местных бомжей и других непонятно шатающихся субъектов. Вначале ко мне подвалили два псевдопьяных мужичка, которые пытались втереться ко мне в доверие и искоса поглядывали на мою сумку. Несмотря на то, что я был в военной  форме, но их намётанный глаз отличил по малейшим деталям во мне неместного военного. Боковым зрением я заметил ещё двоих более спортивных типчиков, которые внимательно следили за нашей мизансценой с одной стороны, а с другой стороны контролировали ситуацию вокруг. Поэтому я, распрощавшись с доброжелательными гидами, вскочил в первый подошедший автобус, который увёз меня с вокзальной площади. Тем не менее, я не впал в пессимистическое настроение и с воодушевлением рассматривал городские достопримечательности.

Дальнейшей моей задачей был поиск недорогой гостиницы, т.к. за четверо суток дороги хотелось немного отдохнуть и избавиться от дорожных запахов. Но на мою неудачу мне попадались отели со стоимостью 40-50 долларов в сутки с человека. Так продолжалось почти два часа, пока я не набрёл на 10-ти долларовый номер, но мест в нём не оказалось. Хочу сказать, что при нахождении в командировке министерство обороны оплачивает гостиницу из расчёта 20 долларов в сутки на одного. Тогда я решил, что буду дожидаться в холле этой гостиницы, пока какой-нибудь номер не освободится. Попутно рассказывал администратору о  нелёгкой службе военного, тем более в незнакомых городах. Видимо что ёкнуло у неё, и она с кем-то созвонившись согласовала моё поселение в гостинице для лесников. Это оказалось приятное деревянное здание, в котором пахло хвоей и пихтой, т.к. в подвале его располагался магазин по продаже пихтового масла. Цена номера здесь была 3 доллара с человека. Я даже поначалу заподозрил что-то неладное и мне почудился какой-то зловещий сговор гостиничных администраторов, уж больно дешево здесь было и слишком приветливо со мной обращались. Поэтому перед тем, как лечь спать, я забрикадировал дверь стулом и закрыл её на замок.

Но, выспавшись, я понял, что мои опасения были напрасными, и я отправился ближе знакомиться с городом. Совершил пробежку по набережной Амура, попробовал салат из папоротника, пресервы из кеты, накупил книжек, намерился кроссовок, которые здесь чуть ли не в два раза дешевле чем в фирменных магазинах западной части России. Для друзей-товарищей взял знаменитых уссурийских бальзамов и настоек. В качестве сувенира прикупил китайских палочек, которыми теперь обучаюсь пользоваться. По возвращению в номер, обнаружил, что ко мне подселили соседа. Им оказался лесник с Сахалина. Я прикупил пивка, заварил картофельное пюре, у соседа была красная рыба и компот с красники (ягода, которая произрастает только на Сахалине, по вкусу напоминает изюм, по запаху – клопов) и мы чудно поужинали. Но ночью нужно было возвращаться на вокзал, т.к. мой поезд приходил рано утром, когда общественный транспорт ещё не ходит.

Уютно расположившись на жестком, потрескавшемся кресле, я принялся за чтение вновь приобретённой книги «Пособие по психотерапевтической работе с сексуальными меньшинствами». До прибытия поезда оставалось четыре часа и я планировал закончить книгу. Но оказалось, что сделать это не так то просто. Откуда не возьмись, появились соседи, которые тоже кого-то провожали. Они просто назойливо хотели со мной познакомиться и тоже представлялись военными, которые даже когда-то воевали в первую чеченскую компанию. Хочу сказать, что я во время своих вояжей стараюсь не распространяться о месте своей службы, тем более с незнакомыми людьми. Они с гордостью показывали свои шрамы, якобы от осколков и мне было бы смешно на всё это смотреть, если бы я не чувствовал, что весь этот спектакль разыгрывался для меня. Милиция, а их здесь было всего три человека, с появлением актёров куда-то исчезла, а выход на перрон был всего один и пролегал через подземный переход, который не ремонтировался лет тридцать и освещался двумя тусклыми лампочками. И вот объявили о прибытии моего поезда, а конца я так и не видел, хотя и предполагал, что с бывшими зеками, а именно на них они были больше похожими (не зря ведь я проработал почти два года в тюремных психбольницах), мне не справиться. Но я решил не пасовать и в крайнем случае пожертвовать сумкой чем своим здоровьем. Выходя из зала ожидания, я заметил группу спортсменов, здесь меня не подвела ориентация на любимую фирму по производству кроссовок. Конечно, я сразу завязал знакомство, благо общих тем для разговора было более чем достаточно и благополучно с ними дошёл до перрона. В знак благодарности я им потом купил три пакета сока, правда, они так и не поняли за что.

   Поездом из Хабаровска добрался до Улан-Удэ. Как раз и у них отряд вернулся из командировки из Чеченской Республики. Встретился со старыми друзьями, вспомнили былое, совершили обязательный забег в ещё заснеженные сопки. Заметил, что война сильно изменяет людей, как внешне, так и в плане их психического здоровья, конечно не в лучшую сторону. Не смог удержаться от того, чтобы не съездить в буддистский дацан, который находится в тридцати километрах от Улан-Удэ. Не смотря на то, что было холодно и ветрено, мы стойко вытерпели ознакомительную экскурсию по территории дацана, познакомились с историей этой религии, нафотографировались на фоне буддийских символов, увидели единственное в России дерево Ботха, которое прижилось лишь в этом дацане. После этого посетили бурятское кафе, где нам подали национальные блюда – горячие позы и зелёный чай с молоком без сахара. Закат мы решили встретить на сопке любви, куда мужественно отправились, несмотря на мороз, ветер, крутой склон. На вершине сопки стоял бурхан – символический бурятский указатель сторон света.

     Из Улан-Удэ я вылетел в Ростов на самолёте. Здесь я забрал своих солдатиков из части, которых там припахали для работы на консервном заводе. Перед приездом в часть мы решили немного пожить в Ростове. На выходные с ребятами и моими друзьями мы решили съездить в Таганрог на побережье Азовского моря. От Ростова это приблизительно полтора часа езды на электричке. На побережье разожгли костёр и устроили праздничный ужин с купанием в море и прыжками через костёр. Так как по ночам ещё прохладно, то с наступлением темноты мы направились на поиски ночлега. По дороге набрели на ночную дискотеку, вход в которую стоил дешевле чем койка в дешёвой гостинице и, как ты уже догадался всю ночь мы провели там в танцевальном марафоне. Ну а утром, с первой электричкой усталые, но довольные отправились домой. Впечатлений было после поездки – масса!

   После крепкого и здорового дневного сна было решено организовать поход в соседнюю рощу и организовать там ужин на костре. Запекли рыбу в фольге и картошку в углях.

  Пробыв некоторое время в Ростове и узнав, что соревнования отменяются, мы выехали в город Владикавказ, где находится штаб нашей Армии и аэродром, откуда летают вертолёты в Ханкалу. По дороге нас несколько раз останавливала и тщательно обыскивала милиция, порою даже чрезмерно придирчиво, но ничего не находя, отпускала. В штабе 58 Армии я хотел узнать судьбу моего представления на перевод на должность в госпиталь. Но здесь меня ожидало разочарование. След сего документа, как и в первый раз вышел из штаба дивизии, но по пути к  штабу армии где-то затерялся. Не перестаю удивляться нашей расхлябанности. Грустно…
    Посетили кафе с осетинской кухней. Попробовали блюда: олибах, чанахи, лывжын, хинкали. Скажу, что очень понравились.
 
 Во Владикавказе уже неделю стоял туман и вертушки не летали, поэтому мы на электричке добрались до Моздока, а оттуда уже вертолётом до Ханкалы. Так прошла наша командировка.    Дела и должность я уже сдал. Сегодня отпечатал третье представление. Буду надеяться, что оно пройдёт все препоны.
   
 Планирую сходить в отпуск за 2001 год. Точнее убывать должен завтра, но командир хочет меня задержать. Так что буду загорать и тренироваться на Чеченской земле.