Воспоминания об армии. Ковровская учебка. Глава 1

               
21 января 2013 года из нашей части в Мулино нас повезли в учебку. Со слов нашего ротного "учить на специалистов". На каких именно специалистов никто не знал. "Старшие товарищи" снабдили нас мудростью "Кто пережил ковровский ад, тому не страшен и дисбат". Да, хотел бы я в этот "ад" вернуться вновь.
   Мы сели в автобусы, которые оказались не просто ПАЗиками, а междугородними "мерседесами", и повезли. На улице была зима. Служба в части складывалась как нельзя хреново, занимались мы в нашей части ничем. О боевой подготовке не было и речи. Целыми днями наша рота (2 МСР) занималась уборкой снега, а ночами - внутренним обустройством казармы. Рабочий день продолжался 20 часов: с 5:00 до 1:00 следующего дня. Соответственно, наряд спал в два раза меньше, то есть всего два часа. Единственной отрадой было посещение клуба по воскресеньям, где демонстрировались старые черно-белые художественные фильмы "Лето в Кабуле", "Адмирал Нахимов", "Они сражались за Родину". Но когда свет выключали - все погружались в глубокий сон - чувствовалось сильнейшая усталость.
   Отношение к нам со стороны офицерского состава оставалось на скотском уровне. Если командир роты капитан Ильин (кстати, сам бывший солдат) вел себя по отношению к солдатам уважительно, то другие офицеры: лейтенанты/старшие лейтенанты Аксенов, Богонис, Васильченко и особенно Андрей Сидоркин, вели себя как настоящие шакалы (особенно этот самый Сидоркин). Несмотря на все заявления высшего руководства страны, процент совершаемых в армии преступлений не уменьшился. Офицеры в армии (не во всех частях, но в нашей - точно) занимались постоянными поборами и вымогательствами денежных средств (лично я свою банковскую карту уничтожил и смыл в унитаз, поэтому мне удалось сохранить не одну тысячу рублей). Естественно, подлость офицерского состава и лично Андрея Сидоркина не знала никаких границ.
   Характерен такой случай. В преддверии  очередной показухи (а показуха в армии возведена в культ) наше подразделение было вынуждено почти каждый день ходить на полигон. Расстояние до полигона - 8 километров. На полигоне находятся вышки со скамейками и плакатами, которые называются "пункты обогрева". Почему они так называются я не знаю, потому что никакого отопления зимой там нет. Солдаты греются только тем, что они сами надышали. Так вот, показуха подразумевает и предъявление всего, положенного по штату. А вышка должна быть укомплектована дровами. Поэтому приходилось носить вязанки дров. И вот, мы с товарищем, рядовым Федоровым, несем вязанки дров на расстояние 8 км. Другие так называемые "молодые" несут на себе по несколько бронежилетов или по несколько автоматов Калашникова. Мы идем в конце колонны, несем дрова. Единственный плюс наличия дров - не скользишь, за счет лучшего сцепления со скользкой дорогой. И вот, пройдя 7,5 км, мы увидели вдали полигон. В это время подъезжает иномарка Сидоркина (офицер - "не пришей к звезде рукав", он не был командиром взвода или роты, но почему-то находился у нас). На лицо - типичный гоблин с маленькой квадратной физиономией и черными глазками. И вот, этот шакал (как в армии называют офицеров) говорит: "Салитесь в машину - подвезу". Мы отказались, но он приказал ехать. Проехав 500 метров, мы вышли у вышки. И тут началось. Сидоркин начал говорить, что мы - хреновые и ни на что не способные солдаты, которые без него не смогли бы дойти до полигона и донести дрова. О том, что мы до этого прошли пешкодралом 7,5 км из восьми - эта гнида не упомянула. Такова сущность большинства офицеров Россицской Армии: тешить свое чувство собственной важности за счет бесправных солдат. Ни о какой защите Родины они и не вспоминают, кто-то делает карьеру ради высоких звезд, кто-то зарабатывает деньги и исцеляет свои детские комплексы, а кто-то (как тот же Сидоркин) отбывают срок за окончание военного училища и мечтают уйти на дембель. Командуют данные командиры, как правило, хозяйственными функциями, на обороноспособность страны и воинское умение солдат им начхать. Зато отбирать деньги - это святое. Когда бойцы "просекли фишку" и перестали сдавать деньги на всякую хрень вроде "нужд роты", "день рождений комбата" и прочих озеленений луны, шакалы перешли к другим методам. У солдат при помощи сержантского и иного "приблатненного" состава стали просто забирать банковские карты и требовать пароли. "Мы снимем столько, сколько нужно" - то есть ВСЁ. Это началось уже летом, после учебки, но я ни разу не пожалел о том, что уничтожил банковскую карту. Некоторые личности откупались от нарядов деньгами.
   
   Так вот, из всего этого кошмара мы уехали в Ковров. Еще один товарищ, который в этот момент находился на лечении в санчасти, остался один в казарме с 60тью "старшими товарищами" и, не выдержав этого, полез в петлю. Жизнь была спасена, но цель оправдала средства - солдата перевели в другое подразделение. Сначала мы приехали в сам Ковров. Вышли из автобуса на какой-то площади, рядом с памятником-танком ИС-2. Потом огромной толпой прошли пару кварталов и вышли к воинской части. Мы думали, что будем служить там, но потом оказалось, что это распределитель. Нас привели в казарму, сводили то ли на обед, то ли на ужин, а потом началась медкомиссия.
   В Коврове сразу бросились в глаза отличия от нашей части в Мулино. Здесь не было кубриков, а снова были расположения (располаги) с деревянными табуретками. Помня фильм "ДМБ", мне сразу пришло в голову, что их разбивают об головы солдат. Но все обошлось. Еще одним отличием было то, что погоны в ковровской части были не на груди и в правом кармашке, а на плечах. У сержантов на кителях были красные шевроны, а на петлицах - эмблемы сухопутных войск (два перекрещенных меча с гранатой (некоторые называли "ананас")). Мы сели на стульях на центральном проходе и стали чего-то ждать. Ждали долго, после чего началась медкомиссия. Она ничем не отличалась от медкомиссии на сборном пункте, поэтому говорить о ней нечего. Последним этапом было решение комиссии. Рядовой Федоров, который заходил на нее до меня, сказал, что его распределили на БМП. Следующим был я. Председатель комиссии спросил у меня рост, я ответил: "184". И он кивнул: "Тогда БМП". Вот и все. Критерии отбора были очень простыми:
1) рост до 170см - танкист
2) рост выше 170см - БМПшник
3) плохое зрение - связист
Легко и просто.
   Одну или две ночи мы проночевали в этой распределительной воинской части, после чего нас погрузили на КАМАЗы и повезли в поселок Пакино. Таким образом мы попали в воинскую часть, которая на самом деле состояла из двух воинских частей: 522-го Гвардейского Рижского учебного танкового полка (522 УТП) и 523-го учебного мотострелкового полка (523 УМСП). Нас построили у штаба, там же я встретил земляков-танкистов, с кем и убили время. После этого нас отправили в своеобразный карантин - учебную разведроту. Единственным отличием было то, что нашими сержантами были разведчики. Поэтому отжимались все на кулаках. Туда же к нам зашел и командир учебного мотострелкового полка, который толкнул речь. У данного офицера была одна отличительная особенность - за счет мата речь увеличивалась в три раза (после каждого слова он добавлял "б...ядь на...уй"). Командир полка рассказал, что мы теперь - курсанты учебного центра, в котором готовят младших специалистов мотострелковых войск (механиков-водителей, наводчиков-операторов и командиров боевых машин пехоты БМП-1 и БМП-2). Мелькнула мысль, что вполне себе можно попасть в наводчики и пострелять из пушки БМП, но нет. Мы сюда были прикомандированы для обучения на механиков-водителей.
   Еще не будучи распределен в учебную роту, я заболел и поехал на две недели в военный госпиталь в Тейково. Сначала я думал, что он находится во Владимирской области, но оказалось, что в Ивановской. Там я прочитал взятую не помню уже где книгу "Вещий Олег" (которую у меня потом из вещмешка взял кто-то другой) и познакомился с двумя своими будущими сослуживцами: рядовыми Чикаловым и Смирновым. Если первый был таким же новоявленным курсантом, как я, то второй был "супер механом" ( "механ" на сленге - механик - водитель). По его словам, он водил БМП еще у себя в части (в 9ой мотострелковой бригаде в Наро-Фоминске) и делает это первоклассно. "Неправильно передачу воткнешь - коробку передач сломаешь и контракт подпишешь" говорил он. Через три месяца, на экзамене по вождению, курсант Смирнов подъехал к первому препятствию, вылез из машины и сказал: "Я дальше не поеду". Тогда уже все поняли, что он трепло.
   Такова цена понтов в армии. Для малолеток, попавших в Вооруженные Силы, понты - цель всей службы. "Что ты будешь рассказывать дома?" - главный вопрос. И солдатика уже не волнует, что он не соответствует своей квалификации, что он не умеет стрелять из автомата, что он не знает тактики современного боя и скорее всего погибнет в первом своем бою. Главное то, что "я служил", у меня красивая "дембелька" с бесконечными бижютерскими  значками за 5.000 рублей. И уж конечно, никто из его родных и близких не услышит от него, что он почти всю службу мыл полы в казарме или убирал снег на улице. А ведь умение стрелять из автомата является ключевым. Но, в нашей армии об этом не думает никто. Солдаты по-прежнему думают, что если совместить прицельную планку с мушкой - пуля попадет в цель.
   Ковров по сути стал для меня родным городом. Именно там я, несмотря на предыдущие 3 месяца службы, стал солдатом. Можно сказать, родился как солдат. Но была и еще одна история. За время службы в Коврове в госпиталь я попадал два раза на одну неделю. Так вот, когда мы приехали в госпиталь (уже не помню, в Тейково или в Кострому, но по-моему все-таки в Кострому), нас встретила медсестра, которая повела нас в приемную. По дороге она спросила: "Вы все из Коврова?". Я решил пошутить и ответил: "Я с Липецка".
-Из какого Липецка! Ты из Коврова! - ответила медсестра.
С этого момента я стал ассоциировать себя с этим прекрасным городом.
   Вернувшись из госпиталя, я был распределен во вторую учебную мотострелковую роту (2 УМСР), в которую были сведены и остальные при командированные бойцы. Механики-водители были прикомандированы из трех разных бригад: нашей 6ой танковой, соседней с нами 9ой мотострелковой бригады (тоже Нижегородской области) и 4ой гвардейской Кантемировской танковой бригады (или уже дивизии? Ну, не важно). Примерно половину роты составляли призывники из Татарстана. Рота состояла из четырех взводов. При этом третий напоминал скорее банду, нежели военное подразделение, а четвертый состоял из лиц, прибывших из госпиталя. В четвертый взвод по этой причине попал и я.
   Командиром нашего взвода стал капитан Николай Плеханов. Самый достойный из всех офицеров, с которыми пришлось пересекаться по службе. Этот Офицер был одним из немногих командиров, всерьез осо знающих свой долг. Ведь что такое офицер? Офицер это человек, который проучился в военном училище, после которого он обязан пять лет служить в Вооруженных Силах. Инициатива у большинства офицеров убита напрочь: они выполняют команды вышестоящих офицеров, интерес к службе и огонь в глазах давно потух. Кто-то тешит себя ощущением собственного превосходства над другими, кто-то ждет квартиру по военной ипотеке, а большинству просто некуда идти (на гражданке работы нет). Отсюда и отношение к солдатам. Солдат для офицера - "серая скотинка", на которую данному командиру просто наплевать. Обучать его военному делу офицеру некогда, потому что он занят хозяйственными функциями, да и большинство офицеров на это в принципе не способно. Как правило, лейтенант быстро-быстро объясняет солдату что-то один раз, солдат это мгновенно забывает, а повторять офицер не собирается, потому что знает - бойцу тоже пофиг. В то же время отличия офицеров в учебке и офицеров в войсках было абсолютное. Офицеры в учебке не пили, не били, не унижали бойцов, и не занимались вымогательством денежных средств. Кроме того, они не стеснялись помогать бойцам кидать снег и, что самое главное, реально обучали нас военному делу. Настоящим человеком оказался и старшина нашей второй учебной роты Сухоручкин. Мы с рядовым Чикаловым стояли в наряде по роте. Старшина, как водится, гонял нас за порядок. В те дни офицеры постоянно оставляли наряд на новый срок, но мы справились и не вызвали нареканий (хотя гонял старшина нас неплохо). Когда с семь часов вечера мы сдали наряд, он подошел к нам и сказал: "Я умею быть благодарным. Вы хорошо несли службу. Можете отбиваться и не идти на "вечеруху"". Сказать, что это было приятно - не сказать ничего. Когда ты привык к унижениям со стороны офицеров в части, такое вот человечное отношение воспринимается очень эмоционально. В этот момент мы были счастливы. Причем так счастливы, как будто нас отпустили домой на дембель. Мы, естественно, улеглись спать, и я до сих пор помню эти слова старшины Сухоручкина. Этого человека с большой буквы.
   Так вот, капитан Николай Плеханов был настоящим офицером. Он не только не разделял подчиненный ему личный состав на "реальных пацанов" и "чмошников" (по его словам, с которыми я согласен, на предстоящей войне не будет плохих и хороших солдат, и каждый выполнит свой воинский долг), но и всячески заботился о моральном и патриотическом уровне бойцов. Из дома он приносил диски с военными фильмами и передачами, после чего заводил наш четвертый взвод в ленинскую комнату и включал телевизор. Читать информацию о том, что выполнение воинского приветствия - рыцарская традиция, он доверил безответному бойцу Ляпину. Просто в отличии от большинства солдат и офицеров, товарищ капитан понимал, что на войне будут воевать все, независимо от физической силы и личностных качеств. Но, бойцы устраивают склоки, как бабы. Например был у нас такой Артем Кравцов, который всячески издевался над Ляпиным. Выбрал этот "герой" самого маленького и самого слабого человека во взводе. Я не знаю, как это сочетается с мужеством и честью, но большинство солдат считает, что унизить или избить слабого - это подвиг (да и по физиономии не получишь). Так вот товарищ капитан считал Ляпина за бойца, и добро вернулось - на экзамене по вождению курсант проехал через все препятствия с итоговой оценкой "хорошо".
   
   Армия, как я уже говорил, это огромный фильтр, который испытывает человека на прочность, на честность и на человечность. Существует и такая вещь, как испытание властью. Служил у нас такой солдат, рядовой Якушев. Впервые я его увидел на медкомиссии в Коврове. Он внушал доверие. По прибытие в учебку, мы поговорили и всем взводом избрали его заместителем заместителя командира взвода - младшего сержанта Семенчука. И это стало последней каплей. Данный индивид с самого начала пребывания на должности начал вести себя, как последняя мразь. Пресмыкаясь перед сержантским составом и офицерами, он постепенно начал ассоциировать себя с командирами. Например, чтобы пойти в чипер ("чипок", солдатскую чайную) нужно было отпроситься у старшины или сержанта, ну или прийти с ним. За это сержанты собирали с солдат "дань" - некую плату за проводку (как правило, в виде еды). Так вот рядовой Якушев решил, что теперь бойцы четвертого взвода должны платить дань ему. Чем окончательно перестал устраивать весь подчиненный ему личный состав. Одним словом, после присмыкательства, данный персонаж пришел к выводу, что он - "самый п...здатый клапан на деревне", а все остальные - говно. И вести себя он стал соответствующе. Нос этот зяблик (как я его назвал про себя) поднял выше потолка, товарищеские отношения сошли на нет, короче, проверки властью он не выдержал и в конце концов потерял человеческий облик.
   
   Кстати, чипер в Ковровской учебке - отдельная тема. Он располагался в двухэтажном здании рядом со зданием столовой. От плаца дорогу к нему и столовой отделяла стена снега (летом это был газон). В здании было три небольших магазинчика со столами и стульями на первом этаже, и офицерской столовой на втором этаже. По сравнению с чипком нашей части в Мулино, в который запрещалось ходить вообще, и в котором набивалась огромная очередь, это была непозволительная роскошь. В учебке у нас даже было свободное время - после ужина (или даже во время его) мы могли пойти в чипер и наесться там до отвала. В это же время мы могли сидеть и долго разговаривать, расслабляться или смотреть телевизор в офицерской столовой. Что и говорить - после нашей части это был рай.
   Кстати, меню в Ковровской столовой тоже несколько отличалось от мулинской. Количество мяса было сокращенно. Вместо мясной отбивной появились две котлеты, которые мы прозвали "хлебные котлеты". Мяса в них было чуть больше, чем ничего. Приятным бонусом был пряник на завтрак и мягкий пакет молока вместо картинной коробочки в Мулино. Правда в молоке был изъян - оно всегда было то ли несвежим, то ли прокисшим, и после того, как рота возвращалась в казарму - в туалет выстраивались огромные очереди. Об этом свойстве молока знали все, но отказывать себе в удовольствии съесть крохотный пряничек с молоком было выше наших сил. Сосиски выдавали тоже намного меньшие по размеру, чем в Мулино, но в целом в Коврове мне нравилось больше. Крысятничество в столовой тоже было на уровне. Одна из наших крыс (по армейским понятиям  "крысой" его назвать было нельзя, поскольку воровал не у своих, а если своровал не у своих - значит герой) умудрилась своровать ДВА бушлата, надев их под свой бушлат. Что и говорить, в роте его встречали, как героя.
   Как я уже сказал, с самого начала службы в учебке вождение в чипер осуществляли сержанты. В чипере находился патруль, который следил за тем, чтобы пришедшие были с кем-то. И вот однажды произошел курьезный случай. В чипере сидели два наших сержанта: Травкин и еще какой-то (не помню фамилии) картавый и внешне похожий на Игоря Стрелкова, которого в 2013 еще никто не знал. По-моему его фамилия начиналась на "Н", то ли Назаров, то ли нет - не помню. Но пусть будет Назаров. Так вот, мы (человека 3-4), отпросившись у старшины за коробку сока, пошли в чипер. Наши сержанты сидели за столами в большом зале. Мы уже сидели за столами и ели, когда патруль начал спрашивать у бойцов, которые разбое лист по всему чипку, с кем они пришли. Как ни странно, с нашей роты пришло очень много солдат, и все они, как один, отвечали патрулю, что пришли с сержантом Назаровым. Это при том, что в реальности с Назаровым пришло тоже человека четыре. Мы сидели и ели до тех пор, пока в чипок не пришла очередная группка наших сослуживцев, и не выдала коронную фразу:
-Вы с кем пришли?
-С сержантом Назаровым.
И вот тут терпение патруля лопнуло. Патруль мгновенно сообразил, что его, мягко говоря, водят за нос, и приступил к задержанию. Не знаю, смогли ли они кого-нибудь задержать и отвести в штаб, но мы решили судьбу не испытывать. У чипера существовал "черный ход", которым мы и воспользовались. При этом было ощущение, что мы убегаем с терпящего бедствие корабля. Порядок экстренного покидания чипка был отработан каждым из нас до автоматизма, при этом товарища никто никогда не бросал. Как говорится, боевое братство действует не только в бою.
   Атмосфера части тоже была своеобразной. Если в Мулино на зарядке и спорт-массовых мероприятиях господствовала "дискотека 90х", то в Пакино-Федулово (в Коврове) музыка была более ранняя. Особое место в музыке воинской части 30616-6/30616-7 занимал фильм "Гардемарины, вперед". Песни из этого гениального фильма звучали из каждого утюга: в минусовке на зарядке (сразу после мелодии из "Служебного романа" перед минусовкой песни "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью"), втечение дня из рупоров и со сцены клуба на концертах. Особенно запомнилась песня "Ланфрен-ланфра" в исполнении старшего лейтенанта - врача из медпункта. Рядовой Бондарев наше общее удивление выразил так: "Он еще и поет???!!!".
   Одним словом, служба налаживалась. До Мулино оставалось три месяца, и возвращаться туда никто не хотел. А вскоре нам предстояло наконец-таки заняться тем, для чего мы и были прикомандированы в учебку - вождением боевых машин пехоты.