Теория относительности и мороженое

                Конечно, если к цифре бальзаковского возраста добавить ещё лет двадцать пять, то и получится барышня предпенсионного возраста. Такая вот барышня и ела сейчас мороженое, сидя на скамейке довольно запущенного сквера. При этом она кокетливо отставляла мизинец и, наверно, думала, что представляет собой соблазнительную и эротичную картинку...


                Но, нет! Она не выглядела эротично... Зрелище бывает очень эротичным, когда тугую и загорелую попку тесно охватывают коротенькие шорты, очень эротично, когда соски роскошных грудей рвутся сквозь хлопчатобумажную ткань топика на волю, в пампасы, в пампасы страсти и огня, на поиски любовных приключений!..Эротично также выглядит полуоткрытый ротик молоденькой и свежей проказницы!


                И ещё, у барышни со скамейти стекало на подбородок, сразу на два подбородка, мороженое... Если бы ей было бы годика три, то это было бы забавно. Тогда сразу бы захотелось достать салфетку и вытереть все потёки мороженого, ведь позаботиться о малолетнем ребёнке - это так естественно. Ну, а если бы мороженое стекало на подбородок юной и хорошенькой дивы, то естественное желание любого адекватного джентльмена - это подойти, как можно ближе, и слизать это мороженое с подбородка чаровницы... И для профилактики - и с её щёчек, и с губок, и с остальных мест!.. А так... сидит тётка на скамейке и ест мороженое, неопрятно ест...


                Примерно так рассуждал про себя очень праздный человек - бомжара Карданий Пожухлый. Карданий возлежал на травке под кустиком и обозревал окрестности. И от него нехорошо пахло. Одет он был, более-менее, по сезону, а на дворе было лето. На одной ноге у него была сандалия чёрного цвета, на другой - коричневого цвета. Штаны у него тоже были. И футболка с надписью была. Ну как же без надписи! Надпись была такая - "Ищу человека! Дайте денег на фонарь!"..                                Да-да! И Карданий был когда-то на коне и читал перед камином газету "Financial Times". Но обстоятельства изменились... и Карданий стал бомжом. И, по-совместительству, он стал ещё и Наблюдателем, стараясь не менять точку жизни, из которой он вёл свои наблюдения... Всё вокруг него менялось и менялось, а он так и оставался в душе прежним Николаем Ивановичем Семёновым, которому однажды очень крупно не повезло...