Туфли2

Сценарий  к/м  фильма

Павел недолго шел за  Катей. Он преследовал ее слишком явно, мешался под ногами,  наклонялся к ногам девушки, перебегал ей дорогу. Катя остановилась.
- Что вам надо?
- У вас что-то написано на туфлях.
- Ничего не написано.
- Написано. На подошве. Там – мое имя.
Павел выпрямился и страшно посмотрел на Катю.
- Вы нанесли  мне тяжелое  оскорбление.
Катя встревожилась, согнула ногу, обернулась на подошву.
- Ничего там нет.
- Есть, снимите.
Катя пожала плечами.
-  Хорошо, я сниму.
Она наклонилась, расстегнула туфли. Стоя на одной ноге она поднесла подошву к глазам.
-  И где имя?
-  Вот это.
- Это просто черточки, царапины.
- Нет, это имя. Смотрите  - ПАВЕЛ. Это черная магия, надо смыть.
Павел говорил  убежденно, бесповоротно. Катя  съежилась.
- И как я смою?
Павел не ожидал столь быстрой отзывчивости от девушки, задумался, решение принял быстро.
- Надо пройти по улице босиком, я буду идти следом.
- Совсем босиком?
Павел смутился, но кивнул решительно.
- Совсем. Так можно стереть мое имя. Я потом посмотрю, оно должно исчезнуть.
В раннее, безлюдное  летнее петербургское утро  Кате показалось нетрудно выполнить просьбу мешковатого чудака, похожего на встревоженную ночную птицу. Даже как-то весело. Она  резко скинула туфли, взяла их в руки и пошла  по тротуару босиком.
Павел двинулся  за нею, время от времени приближаясь к Кате, вглядываясь в подошву ее туфель. Кате было тревожно и щекотно. Что-то укололо ее, и она вскрикнула.
 - Ай! Я поранилась. Аааа….
Катя приподняла кровоточащую ногу, запрыгала к ближайшей скамейке, присела, вынула из сумочки салфетку – салфетка быстро покраснела. Павел стыдливо присел рядом, осторожно взял туфли у Кати, пригляделся к подошве. Кате показалось снова, что Павел – не совсем человек.
- Кажется имя пропало.
Павел пристально посмотрел на Катю и куда-то сквозь нее.
- Мое имя, наверное,  внутри вас оказалось. Поэтому вам неудобно, оно ранит. Но вам будет лучше, чем носить его снаружи, на подошве. Так оно защитит  вас.
Катя почувствовала, что лучше не возражать. Оставалось принять чужое сумасшествие.
-  Пока оно только ранило меня.
Павел запротестовал.
-  Нет, оно в вас глубоко  проникло. Пройдите еще, оно уйдет глубже и нога станет чистая.
Павел целеустремленно взял Катю за локоть, приподнял. Катины туфли остались у него в руках. Оставалось подчиниться. Катя  прошла немного, оглянулась – за ней шли пятна крови.
 - Я не могу так, а надену туфли, в меня лезет всякая грязь.
Катя потянула к себе туфли, Павел не отдавал их, нахмурился  досадливо.
-  Если вы оденете их -  грязь полезет в меня. И потом, я с вами – какая грязь?
Павел гордо сверкнул глазами,  Катю это не  впечатлило.
- Как какая? Я хожу по грязному асфальту, у меня может быть заражение.
Павел засопел, суетливо наклонился, стянул с себя ботинки.
- Наденьте мои, на них ничего не написано. А я надену ваши - так я точно сотру свое имя.
Катя взяла заношенную, нечистую обувь Павла в руки. Они были велики ей. Катя возмутилась.
- Мне будет неудобно!
В ответ Паша скромно вынул нож. Катя похолодела.
- Видите этот нож? Вам неудобно, а я его чувствую направленным на себя и направляете его вы.
Катя заметила про себя, что нож был направлен на нее, но ничего не сказала. Хотелось отвести острие в сторону, но трогать лезвие было нельзя. Катя решила обратиться к разуму Павла или -  что там у него было.
- Вы говорили, что я не нож направляю, а наношу оскорбление.
Павел уверенно парировал, не выпуская ножа из рук.
- Но с тех пор между нами появилась кровь.
- Она у меня появилась!
- Я же говорю вам она моя.
Павлу надоело препираться, он усадил Катю на скамейку, принялся натягивать свои ботинки ей на ноги. Катю воротило от неприязни, она шипела, но чужие ботинки на ее ногах казались ей удобнее, чем нож перед собой.
Павел посмотрел, как смотрятся его ботинки на Кате и ему, похоже, понравилось. Он убрал нож и принялся натягивать на свои ноги туфли Кати. Туфли скрипели и вздувались, смотреть на них было больно. Катя морщилась.
Они сидели вдвоем, каждый в чужой обуви. Павел кивнул.
- Пойдем.
Катя не торопилась. Павел неестественно выпрямился, поднялся почти на носки, сделал несколько шагов, теряя равновесие, и с шумом грохнулся об асфальт, вскрикнул. Катя бросилась к нему, гремя ботинками. Голос Павла был беспомощен.
 - Я не могу ходить по своему имени. Вот, руку расшиб.
-  Вы же говорили, что ваше имя во мне.
Павел усомнился.
- Значит что-то осталось снаружи. Отдайте мне ботинки, я не дойду до дома.
Кате начала нравится ее новая история, захотелось быть последовательной.
-  Вы были так прекрасны, так…как балерина, восхитительны.
Павел недоверчиво зашевелился.
- Да? Но у меня теперь расшиблена рука. 
Катя уже поднимала Павла, поддерживая его.
- Я вам буду помогать, поддерживать.
Павел оперся на Катю, заковылял, заволновался.
- Ай, падаю, нет, давайте я сам. Ой, держите. Все, все. Аааа... Так, пускайте.
Катя медленно отошла от Павла. Тот стоял, расправив руки, не решаясь двигаться, оглянулся на Катю, заметил ее растерянность.
- Устали?
- Вы не пройдете. Давайте я надену свои туфли обратно, а на них -  полиэтиленовые пакеты – ваше имя не будет пачкаться.
Павел согласился легко.
- Давайте.
Он  сел на скамейку, с облегчением скинул туфли Кати. Катя сняла ботинки Павла, протянула их Павлу, взяла у него свои туфли... что-то ее остановило, она вгляделась в подошву.
-  На туфлях снова проступило ваше имя.
-  Вернулось?
-  Да, смотрите, ПАВЕЛ. Как теперь мне ходить?
-  А вам далеко до дома?
-  Я не могу двигать чужим именем.
-  Давайте я на своих напишу ваше и мы будем равны.
Катя возмутилась.
- Это непорядочно! У меня ваше имя само проступило, а вы мое хотите накарябать? И потом, мое имя у вас на ботинках – это оскорбительно!
- Ага, а мое имя на ваших – это хвала мне!
- Я так не говорила.
Павел задумался, не спешил надевать свои ботинки, сидел босиком. Он молча сорвал с ног Кати туфли и начал их рвать. Катя слегка забеспокоилась, но порывистость Павла увлекала. Павел протянул ей порванные туфли.
- Вот, так вы будете и не босиком и в туфлях.
Катя с сомнением надела туфли, они ей уже не нравились.
-  А может мне носить ваши ботинки?
-  Зачем?
-  В память о вас. И потом, в ваших ботинках я не чувствую свою рану, и, может быть моя рана появится у вас, когда я буду носить ваши ботинки. И к вам вернется ваше имя!
Катя была вдохновлена.
-   Но я не могу носить ваши туфли.
-   Не надо. Вы же дойдете до дома в пакете?
Они все еще сидели на скамейке. Катя порылась в урне и протянула Павлу два целлофановых пакета, почти чистых. Павел взял их.
-  Дойду.
Катя скинула свои порванные туфли, осторожно забрала у Павла его ботинки, надела их, поднялась.
-  Ну вот, иногда надевайте мои туфли, чтобы мы помнили друг о друге.
Павел смотрел вслед Кате, машинально надел довольно тесные пакеты, растерянно поднял Катину обувь, спохватился, бросился за ней. Бежать в пакетах было неудобно, ушибленная рука болела, но он быстро догнал Катю – той тоже было непросто идти в просторных ботинках.
-  Погодите, а как же мое имя?
–  Аааааа…
Катя задумалась.
- Теперь вам надо искать, у кого оно проступит.
- Оно уже проступило у вас. И потом - на пакетах не проступает имя.
- Вы все порвали! И зачем вам ваше имя? Оно же вам мешало. Я буду носить ваши ботинки, пока на них не проступит мое имя. Мы будем квиты.
- А я как буду ходить?
Павел был растерян, Катя воодушевлена.
- Вы же сможете иногда надевать мои туфли?
- Смогу.
- Ну, вот будете иногда в моих.
Катя отвернулась и пошла, неловко ступая. Павел озирался, мир вокруг казался ему необъятным.