Сукинсынов - 3. Не родись красивым

  Н  е   р  о  д  и  с  ь    к  р  а  с  и  в  ы  м

                Повздорил я на днях со своей половиной. Взбесилась баба. Дескать, пью чересчур и, к тому же, рожей не вышел. Кирзовое рыло, говорит, чуда-юда! Паразит!!!
                -Ах, ты ж!- в ярость я вошёл.- Суматра недоморенная! Когда взамуж шла, куда глядела? Сама ж говорила: «Не родись красивым»… А теперь?
                -Ошибалась я,- скулит.- Классиков не читала. А теперь люди глаза открыли. Инженер наш на швейном не раз  говорил: -В человеке всё должно быть прекрасно – и лицо, и одёжа, и что-то там ещё…А ты…
                Ну, я долго рассуждать не люблю. Смазал ей как следовает. И инженеришке поганому обещал  поддать, чтоб семейственность общественную глупостями  не разрушал.
                Маруська в рёв. Губу платком прикрыла и к маманьке жаловаться побегла.
                А у меня тоска. Сижу, грустю о сложности бытия. Вдруг звонок в дверь. Ну, думаю, опять Митька с чем-то прибёг! Открываю дверь, нет. Стоит пижон замученный. В очках и белых тапочках.
                Осерчал  я.
                -Тебе – чего?
                -Ммм… вы – Сукинсынов?
                -А ты, что – прокурор?
                -Ммм… понимаете… Я сосед ваш… из тридцатой квартиры. Доцент политехнического… кафедра автоматики и телемеханики.
                -Доцент?- изумляюсь. - Ишь! Это что ж такое будет, ежели по -русски?
                -Ну, это нечто промежуточное между профессором и простым преподавателем. Незащищённым, так сказать.
                -От кого незащищённым? От каких таких стихий?
                -Да нет, вы не поняли.  Это, если фигурально выражаться, материал такой научный надо создать. Диссертация, называется.  Вроде сочинения на какую-то тему. А затем на учёном совете её и обнародовать.  То есть, как бы защитить от различных соперников. Потому как их много, а тема одна. Вот за то, чтоб она прошла, и тебя доцентом сделала, народ бьётся до упаду сил. И друг дружку норовит беспардонно сожрать. 
                -Ну, понятно, понятно.  И ты, стало быть, выжил, отбился от всех.
                -Ну да, в некотором роде. Защитился . Сумел!
                -Что ж, весьма уважаю. Я и сам из таких. Ежли шо не по мне, так сразу в рылу. А потом уж разбираюсь. Поскольку так проще. Ну а ко мне пошто прибёг?  Я-то тебе, чем могу?
                -Так наслышан  об вас. Как об мастере  «золотые руки», и прочее…
                А мне это «прочее» - гвоздём в душе. У меня из-за него конфликты с участковым. На почве «пагубного пристрастия»  и т.д.  и т.п.  Поэтому я неожиданно ещё больше занервничал.
                -Вы, гражданин, ближе к делу. Чего у вас? Крант сломался? Замок барахлит? Или унитаз протекает?
                -Нет,- отвечает.- Автоматика подлая подвела!
                «Вот те раз!- думаю.- Так это не ко мне. Этим делом Митька Жмых занимается. А я слесарь. Паяю, починяю…»
                Однако молчу, растерянности не показываю, а деловито хмурюсь, как начальник деза на общем собрании.
                -Снизойдите, коллега!- канючит доцент.
                «Ах, ты, думаю, гидра! Как свои диссертации  в институтах толкать, так тебе Сукинсынов до лампочки, а как где-то припёрло, так сразу:  помоги -и!»
                -Ну и в чём дело?- интересуюсь.- Только просю покороче, потому как у меня ренгламент.
                -Слушаюсь!- говорит доцент, и бодро рапортует:- Телевизор. Молчит. Ни звуку, ни свету. Три дня как купили. Ой, ой!
                -А ты – кто?
                -Я же объяснил.  Доцент. Кандидат, так сказать. Над докторской работаю…
                -По какой части?
                -По этой… автоматики и телеме…
                -Так какого же «ме» ты мине голову паришь? Лажаешь, гад? Продать задумал?  Как за тайное частное предпринимательство?
                Он в слёзы.
                -П-понимаете… как бы вам объяснить… Теоретик  я… а в практике… ну никогда, ни разу… в глаза даже не видел! Всё по бумагам, да по инструкциям. А в их, как говорится, чёрт ногу сломает!
                Дошло до меня. Встречал подобных гусей.
                -Ни бум – бум?- говорю.
              -Ни бум – бум… Ни в зуб, ни в глаз! Болта от винта не отличаю!
              А сам аж трясётся. Ну, я его успокаиваю.
              -Ладно. С кем не бывает. Какой марки  телек?
              -«Панасоник»!- всхлипывает.- Гарантийный!
              -Эээ, тогда в гарантию и обращайся. Гарантия не по моей части. Там тебе  новые платы  на старые поменяют , половину частей упрут, и ещё деньгу за то уплотишь. А я сам по себе…
              -Потому я к вам и прибёг,- стрекочет он.- Мне об этих халтурщиках давно известно. А бабуся из двадцать девятой вас рекомендовала. Вы ей давеча примус чинили, так до сих пор работает.
             -Ещё бы,- говорю.- Фирма! Думаю в ближайшее время Знак качества себе добыть.
             -Мы вас поддержим!- обнадёживает доцент.- Обшчественность поднимем, печать… Только и вы…
             -Нет!- упираюсь.- Не имею морального праву. Потому как ежели я твои пломбы сворочу, ты ж меня потом и обвинишь…
            -Ни в жисть!- орёт.- Чего хотите, делайте!
            «Хрен с тобой!- размышляю.- В крайнем  случае, к Митьке за консультацией схожу, дам ему на чекушку…»
            -Божись!- кричу.- Что претензиев иметь не будешь!
            -К-как?
            -А так! Падла буду! Век слободы не видать!
            -Н-ну… если вы настаиваете… В- век слободы… не видать…
           -Верю. Уговорил. Тащи механизьм!
            -А вы сами не зайдёте?
            -Некогда мне. Деду из четвёртой квартиры трёхведёрную  ёмкость лудю. Она у ево кормилица, потому как он в ей брагу заваривает, брагой той со мной рассчитывается, а остальное в продажу пускает. Очень ядрёная , на табаке, на перчике, так дерёт, что аж печёнка лопается. Хошь, познакомлю?  Доволен будешь!
            -Нет, нет, спасибо, благодарствую, - долдонит он.-  Мне бы телевизор… Только  я его не донесу.
            -Эх ты, тютя!- возмущаюсь.- Какая квартира?
            -Тридцатая. Прямо над вами.
            -Ладно, удружу. Только квитанцию оформим, как поднос груза на расстояние до одного километра.
            -Почему?- подозрительно спрашивает он.- Тут всего двадцать ступеней. И все вниз…
           -Такой закон,- говорю.- Будь хоть пять метров, хоть девятьсот пятьдесят пять, всё равно пишется до одного км. Усёк?
           -Усёк,- кивает.- Деньги вперёд?
           -А как же!
           Выложил он три сотни. Поднялся я с им на этаж, забрал телевизор.
           -Завтра придёшь, получишь.
           -А сегодня нельзя?- вдруг подмигивает он.- Хоккей в девятнадцать тридцать! В крайнем случае, доплачу за срочность…
           «Эх,- думаю, - так и так горю!»
           -Кидай ещё столько же, и будь по-твоему!
           -Спасибо!- верещит доцент, и глаза в очках от счастья мутной  слезой запотевают.- Век не забуду! Падла буду!
          -Не стоит. Человек человеку – друг, товарищ и брат. Только как за аппаратом придёшь, поллитровку прихвати. Сечёшь?
           -Ещё бы!
           Приволок я его бандуру к себе. Пломбы осмотрел, экран погладил.
           «Что же я с тобой, стерьва иностранная, делать буду? Сожрёт меня твой хозяин! По судам затаскает!»
           На всякий случай то, что знал, сделал. То- есть, предохранители вытащил. Глянул, и чуть не сдох. Сгоревшие волоски у них! Подбегаю к своему «Рекорду», тащу предохранители и – в «Панасоник». Заработал, гадюка!
          «Ну,- радуюсь, повезло! Теперь ты, мил человек, от меня не отвертишься. Я те покажу, как деньгу зашибать, студентам головы морочить!»
          Сажусь выписывать счёт. Всё чин – чинарём. Мы – вам, вы – нам. На всякий случай, ежели  вдруг в налоговую инспекцию заложит.
          Часов в пять – звонок. Стоит доцент на пороге и бутылку в руках держит.
         -Как дела, господин Сукинсынов? Чем порадуете?
         -Порядок!- утомлённо отвечаю, и поллитру из его рук выхватываю, дабы он её от радости не уронил.- Пришлось покорпеть, с  лучшими научными достижениями. Так что, получите ваш лимузин, и катайтесь на нём по двадцать пять часов в сутки!
        -Ах! Ох!- радуется доцент.- Как мне вас благодарить?
        -По нормам,- отвечаю.- Согласно расценкам. Гост. Охрана труда. Сверхурочные. Соцстрах. Квалификация. Прогрессивка. И возможная премия…
        Чего – чего , а эти термины я с первых, можно сказать, детских лет усвоил. На том стоим!
        -Вот счёт. Пожалуйста!
        Глянул он в бумажку, и за уши схватился.
        -Та-ак  мно-о-ого-о?
        -А ты как думал? Может, я из-за твоей персоны личный агрегат безжалостно разломал! Не то, чтоб твоё взять, своё отдал. На, гляди! И пломбы все целые!
         Застеснялся он. Отсчитал еще со вздохом пять сотенных, и со слезами мне на стол положил.
         -Грузчицкие,- спрашиваю,- оформлять будем?
         -Нет, нет! Я уже сам! Премного благодарен!
         Схватил агрегат и – ходу! И откуда тока силы взялись!
         И вот пью я, значит, его «Горный дубняк», и разговор свой мысленный с Маруськой продолжаю.
        -Рожа  рожей, а восемь сотен ни за что на земле не валяются. Так что правильно народ пословицу узаконил… Ой, кажется, опять звонят? Не иначе  профессор из восемьдесят первой. У него там телескоп какой-то накрылся, так грозился зайти. Ну, давай, давай, обращайтесь, я вам покажу, как трудовой рабочий класс эксплуатировать! Не родись красивым, а родись счастливым! Вот так-то. Хе- хе!


    ПРИМЕЧАНИЕ: Ну надо же! Прав был мой друг-приятель, что подобное может ещё кого-то привлечь. Вчера вечером раздался звонок и некто, представившийся эстрадным исполнителем (действительно, не шутник, видел его как-то в одной из программ по телевизору) попросил разрешения включить Сукинсынова в свой репертуар, со всеми вытекающими отсюда последствиями - как-то договор, отчисления и т.д. и т.п., чем меня не только удивил, но и порадовал. Встретимся буквально на днях. Поэтому сейчас выкладываю последнюю "морилку", а остальное - в достаточном количестве предложу желающему. Пожелайте ему успехов!


Рецензии