Остановка в пути

Я просто обожала это место. Оно находилось в сто пятидесяти километрах от города между совершенно унылыми деревушками, которые, однако, при всем своем унынии, знали они это или нет, но утопали в буйстве  красок природы. Деревни были зажаты между меловыми горами, с одной стороны, и речкой, с другой, и с самого начала апреля все здесь пускалось в цветение. Потихоньку вдоль реки выстраивалась ряды ульев, среди желто- красно- синего, стада утопали в сочно зеленом и все жужжало, плескалось, распускалось и аппетитно поедалось вплоть до конца октября, когда палитра постепенно меняла оттенки на золотистые, темно зеленые и бордовые. Тогда опять получалось очень красиво и снова удачно контрастировало с деревенским безлюдием и общим пессимизмом.

Чуть за деревнями находился мужской монастырь с примыкающими к нему катакомбами, вырытыми в меловых горах давным- давно монахами, которые там скрывались в трудное время, продолжая свое служение, а теперь их приемники водили там экскурсии.

Вокруг монастыря росли дубы. К ним приезжали толпы зевак целыми автобусами, тогда их широченные стволы облеплялись, фотографировались, под ними располагались на привал, отдыхали, затем все уходили на осмотр катакомб и здесь снова воцарялась тишина.

Я никогда раньше не попадала сюда зимой и теперь гадала лежит ли прежняя печать благодати на этом месте в холодное время года или нет. Трассу замело, было студено и ветренно и, проезжая через знакомые мне места, я отмечала, что теперь и подавно тут все, словно замерло под слоем снега, уснуло, засело по домам, закрылось и спряталось в реке подо льдом.

Мы уже закончили свои деловые переговоры в небольшом городишке неподалеку и теперь возвращались назад.

Вторым действующим лицом на переговорах с нашей стороны был Александр, мой коллега, саркастичный, циничный, юморной и высокомерный. Он входил в число работающих в компании с самого ее начала нескольких человек, которые, судя по всему, принадлежали к некой кармической группе, поскольку, недолюбливая друг друга, они тем не менее полным составом так и переходили из одной компании в другую, только иногда меняясь между собой ролями и по непонятной причине продолжая держаться вместе.

Его общение с коллегами строилось на шутках и анекдотах, причем в одностороннем порядке шутил только он. Слушать он не любил, как- бы заведомо показывая собеседнику своим скучающим взглядом:
- Ну что умного ты можешь мне сообщить?

Собеседник, как правило, это чувствовал и даже и не пытался достучаться в его наглухо закрытую дверь.

Наше с ним общение проходило по той же схеме, то есть, если он изволил чего сказать, я слушала, в остальное время молчали. Поскольку я все- таки сохраняла за собой право голоса, как его начальник, поравнявшись с благодатным местом на обратной дороге, я попросила:
- Остановимся тут! Съезжай на обочину.

Мы вырулили на мою любимую развилку и остановились. Впереди открывался вид на заснеженную реку, справа белели меловые горы, позади нас стоял монастырь с дубами и катакомбами.

- Обожаю это место! - Сообщила я Александру, доставая слоеные булочки с сыром и наливая чай из термоса.
Он посмотрел на меня своим фирменным взглядом, как- бы сильно изумляясь:
- Она еще и разговаривает!

Я выдала ему пару булочек тоже и погрузилась в нирвану. Вокруг мело, чай был горячий и запах чабреца заполнил всю машину, булочки таяли во рту, а вид из окна заставлял меня радостно улыбаться. Хорошо! И зимой тоже! Теперь я знала это точно.

Видимо, проникшись моим умиротворением, Александр решил снизойти до общения и, процитировав что- то смешное, в его духе, и подходящее к ситуации, назвал автора выданной им фразы:
- Это Хармс. - Затем, даже не глядя на меня, добавил.  - Ну, ты, конечно, не знаешь кто это.
- Даниил Иваныч Ювачев? - Переспросила я.

Застыв с куском булки во рту, он повернулся ко мне всем корпусом. По всему было видно, что так его давно никто не удивлял! Я бы даже сказала, весь фундамент его сложившихся отношений с этим миром, сейчас поколебался и теперь он уже не мог сказать определенно, что будет дальше.

- Вот ты меня сейчас сильно поразила! - Выдал он, разглядывая меня уже с интересом. - Даже больше тебе скажу, ты первая на моей памяти, кто вообще при слове Хармс, оказался в теме.
- Я когда- то работала в театре, там у нас шло по Хармсу сразу несколько спектаклей. Так что я наизусть многие его вещи знаю. - Я отпила чай и продолжила, - И вокруг много народу было, кто читал Хармса, любил его и цитировал постоянно.

Я порылась в памяти с удовольствием завела:
- Один скрипач купил себе магнит... Помнишь?

Дальше мы сидели, как закадычные друзья, чуть ли не взявшись за руки, и цитировали по очереди любимые места из Хармса, один говорил, а другой при этом улыбался, кивал и блаженно поддакивал:
- Ага, ага, ага!

От прежней натянутости отношений не осталось и следа, теперь мы представляли из себя любящих родственников, которые раньше просто не знали об этом, а теперь понимали друг друга с полуслова, то и дело продолжая цитировать понятные нам обоим отрывки.

- А ты, ворона, свинья! - выдавал свою порцию Александр и мы дружно прыскали от смеха.

Вокруг уже не казалось так пустынно, как раньше, и горы под снегом выглядели очень даже ничего, и речка неподалеку тоже.

- Место здесь такое! - Сказал я вслух, подумав про себя, как иногда мало нам надо, чтобы кардинально поменять отношения с кем- то, от никаких до сильно дружеских.
- Хармс и в Африке Хармс! - Парировал Александр и мы, покончив с припасами, продолжили путь.