other sige

Будильник приучает нас к богоненужности, ежедневно изгоняя из рая.
Как на выдохе каждом мир так лёгок и прост, то ли ты, то ли он из сияющих звезд,
все звенит и течёт; так на вдохе смиряешься с бездной, беспечно в себя взирая.
Мне говорят, мои мысли – серьезный груз; как мне жаль, что я сам до него пока еще не тянусь;
но мне не говорят, как теперь нам с ним быть, но мне не говорят, как тягуч и болит,
 но мне не говорят ничего – и так даже лучше.

Календарь приучает нас к тщетности; заслужил ли я премию года?
Я повесил ее бы в рамку, замотавшись скорее в мряку, и проснувшись вдруг взрослым мальчиком,
обманувшим всех и не плачущим; от дешевих ирисок времени ни тревожит уже, ни саднит.
Но проснувшись в ночь воскресения и поспешно, и не ко времени,
отстучав миокардом единственный важный ритм, я учусь понимать, где и когда болит.
Я учусь не смотреть с вожделением в сердце на каждого нового встречного.
Не смотреть с вожделением, вспомнить заповедь, наконец-то взять себе в толк:
Что мог стать кем угодно (важным, нужным, единственным…) 
но, конечно же, я не смог.