126. Юдка уходит в подполье

  (Фрагмент романа «Крепостная герцогиня». Курск.)

    В январе 1727-го года состояловь очередное первенство Курска по шахматам середь обоих полов, ради коего Юдка из Питера прибыла.
    Лушка бесстрашная (ибо с таковым объёмом некого страшиться!) неожиданно для всех (окромя Юдки и Никиты) аж третье место заняла! Правда, не чистое, а поделила третье-четвёртое-пятое места, но согласно коэффициенту была третьим призёром объявлена и на условный пьедестал взобралась (ибо коли был бы он реальным, то развалился бы под тяжестью таковой!). А столь высоким коэффициент потому был, что победила она аж Юдку непобедимую и мужа любимого! Причём, не просила она соперников поверженных подыграть ей – те сами догадались!
    А в остальном всё аки обычно было – Юдка, всех (окромя Лушки) разгромившая получила грамоту за победу вне конкурса, а Никита, всех, окромя Юдки и Лушки одолевший вновь чемпионом стал.
    Пока шёл чемпионат, разработала Юдка для Лушки нестандартной (токмо по формам, ибо содержание ея вполне стандартно было, аки у Наташи Шафировой, матери Юдки) платье эксклюзивное. Фабрика Славы Кроликова сей эксклюзив пошила, а Юдка его купила и на закрытии турнира бронзовой призёрке вручила. Впоследствии послала модельерша юная в Эдинбург вырезку из «Вечернего Курска» со статьёй о чемпионате, в коем бронзовая призёрка более победителей расхваливалась. Приложена была к вырезке сей квитанция об оплате платья. Пояснила Юдка, что цена столь внушительна, ибо и призёрка столь же внушительная.
    Леди Макдауэлл оплатила платье и сообщила:
    «Безмерно рада я, что диапазон интеллектуалок простирается от малого возраста (аки ты, Юдка) до большого объёма (аки Лукерья шахматная).»
    (Цитата сия напоминает знаменитый анекдот армейский о старшине, объединившим пространство и время: «Копайте от забора и до обеда!»)
    Засим вернулась Юдка во своё ателье питерское.

    20 марта 1727-го года произошло событие, весь научный мир опечалившее. Преставился гений аглицкий сэр Айзек НьЮтон. Иудеи головастые на основании имени его иудейского («Ицхак» на языке древнем иудейском означает: «Он будет смеяться») решили, что Ньютон – гений иудейский. Но иудеи появились в Англии опосля рождения учёного будущего при Кромвеле. А давать малышам гойским имена иудейские – традиция протестантская.

    6 мая 1727-го года постигла Расею вообще и Юдку в частности тяжёлая утрата – преставилась императрица Екатерина Первая, покровительница и работодательница Юдки, предвидевшей судьбу свою незавидную и посему горевавшей более, нежели опосля недавнего успения вышеупомянутого гения.
    По совету отца мудрого свернула Юдка свой швейный бизнес и в Курск вернулась. Ну и филиал фабрики Славы Кроликова съехал из дома Мойши Шафирова и к Славе Кроликову вернулся.

    Первое время делА Меншикова шли прекрасно. Дщерь его 16-летняя Мария стала невестой нового императора 12-летнего Петра Второго, сына несчастного царевича Алексея, замученного в застенках «любящим» родителем Петром.
    Но мудрый Мойша Шафиров в отличие от патрона своего не пребывал в эйфории. Чувствовал он, что новый император малолетний окружён отнюдь не друзьями Меншикова, и от них Светлейшему можно любую «подлянку» ожидать!

    Как-то позвал Мойша дщерь возлюбленную в кабинет свой. Там сидел британец чопорный.
    - Любезная Юдифь, - молвил шутливо отец, - знакомься. Сие мистер Джон Робертсон, финансист знаменитый. Вложил я сумму крупную во финансовый проект его. По условиям договора деньги нельзя изымать из оборота 5 лет до 1732-го года. Сейчас положение в Расее нестабильное. Опасаюсь я зело, что окружение императора нового малолетнего, пиетет к нашему благодетелю Александру Данилычу Меншикову не испытывающее, может настроить отрока сего незрелого супротив Данилыча. А уж коли Меншикова скинут, то со мной и с семейством моим тем паче церемониться не будут. Всё имущество моё конфискуют, но до денег, вложенных в проект мистера Робертсона не доберутся! Мистер Робертсон любезно согласился, что коли ты сумеешь от ареста улизнуть и до Лондона добраться, ссудить тебе под расписку любую требуемую сумму … во пределах разумного, а засим опосля получения прибыли от его проекта финансового сию сумму с учётом процентов удержать.

    8-го сентября 1727-го года сбылось предсказание Мойши Шафирова – Светлейший был арестован.
    В тот же день полиция нагрянула в дом предсказателя! Арестовали семью шафировскую. Пересчитал полицмейстер арестованных и молвил:
    - Одного не хватает.
    - Не «одного», а «одной», - уточнила Суламфь фискальная. - … Юдки!
    - И где же она?
    Забегали глазки девичьи:
    - Знать не знаю, ведать не ведаю!
    Полицмейстер пошутить изволил:
    - Нехорошо полицию обманывать! Глаголила ты, что знать не знаешь, а меж тем сама же к сей знати пока ещё (до будущего приговора суда) относишься!
    Чрез некоторое время, оставшись наедине с Суламифью, заглаголил полицмейстер языком елейным:
    - Сулечка, солнышко! Намекни, где Юдка. А я тебе дам … то, что захочешь. Али не веришь мне?
    - Верю охотно! – проявила смекалку серебряная призёрка мемориала Джорджа Смита. – Отчего же не дать, коли потом назад легко отобрать?!
    Понял «мент поганый», что не сработала ставка на жадность и вовсе не из-за бескорыстия собеседицы, а ввиду сбоя в механизме подкупа. Подошёл он со другого конца:
    - Завидовал я, Сулька, ранее семейке вашей! Первые богатеи Курска, да и не токмо Курска! Зато ныне не поЗАВИДуешь вам! Ибо есть мнение заслать вас всех в места неЗАВИДные! Посему впереди у вас дорога длинная да ночка лунная… И не одна… А Юдка в сие время будет отлёживаться у кого-либо из многочисленных друзей батюшки твоего общительного и над вами, каторжниками подколодными посмеиваться!
    - Не бывать сему! – воскликнула Суламифь завистливая. – У цыган Юдка в таборе!

    Вскоре нагрянула полиция в табор, и молвил полицеймейстер главе табора:
    - ВЕдомо мне, что государственная преступница Юдка Шафирова в таборе сем укрывается…
    Усмехнулся главный таборит:
    - Уж не от фискальной ли барышни Суламифи Мойшевны сие ведомо?
    - По картам нагадал, али по гуще кофейной?
    - Сие не потребно, ибо известно всем, что морозовоустойчивость сей аристократки на рекордно низком уровне пребывает!
    (Напоминает автор, что с 1648-го года, когда первая супруга Глеба Ивановича Морозова совершенно добровольно «заложила» стрельцам распоясавшимся деверя своего руководящего, «морозовоустойчивостью» именуется устойчивость индивидуума к доносам стукаческим.)
    - Рекомендую предъявить нам интеллектуалку требуемую добровольно, не дожидаясь ущемления перста твоего во двери. И предупредить не лишне, что укрывательство преступницы государственной наказуемо каторгой, ущемляющей (подобно персту) свободу твою, цыган свободолюбивый!
    - Многоуважаемый представитель органов изолирующих и ущемляющих! Мыслю я, что в Ваших же интересах обсудить проблему возникшую… в шатре моём с ока на око.
    - Ну, пошли, … мыслитель!
    Вошли они в шатёр цыганский. Подал таборит знак супруге своей и покинула она оный шатёр без пререканий. И молвил шатровладелец:
    - Справедливо, что сокрытие государственных преступников наказуемо. Осталось доказать, что Юдка, любимая всеми окружающими (окромя Сульки, никого не любящей, включая себя саму!) суть государственная преступница.
    - Она суть подозреваемая во причастности к заговору родителя ея с целью скинуть императора законного и привести к власти другана его Меншикова оборзевшего.
    - Не силён я в юриспруденции, - молвил цыган необразованный, - но Юдка подозреваемая, кояя в ней сильна, глаголила: «Сокрытие подозреваемого наказуемо, но токмо в том случае, когда тот официально во всерасейский розыск объявлен.»
    - Коли не найдём мы Юдку (а сие возможно, когда несчастный обладатель перста, во двери защемляемого, не ведает местонахождения объекта разыскиваемого), то сразу же будет объявлена беглянка сия в розыск требуемый.
    - Не токмо ведаю я, местоположение объекта малолетнего очаровательного, но даже (конечности свои оберегая) не буду скрывать оное. Хочет она сделать Вам некое предложение выгодное, о сути коего даже я не осведомлён. И во случае неприятия предложения сего она готова испить чашу страданий, семье ея выпавшей.
    Направился главный таборит к выходу из шатра своего, но был собеседником остановлен:
    - Идиот! Коли поведёшь ты Юдку в шатёр мой, узреют ея балбесы, меня сопровождающие и тут же арестуют, а даже коли и нет, о конфиденциальности ужЕ не будет речи.
    - Даю слово честное цыганское, - усмехнулся собеседник, что опасность сия сильно преувеличена.
    Вышел цыган, и промолвил самому себе гость поневоле званный:
    - Интересно, аки он сюда Юдку доставит, минуя мордоворотов моих? Ужли своей ворожбой цыганской?
    Тут лежащая в углу куча тряпья цыганского зашевелилась, и пред удивлёнными очами полицейскими предстала Юдка искомая (то бишь разыскиваемая):
    - Приветствую Вас, уважаемый Лукьян Григорьевич! Ещё в 14-ом веке некий Уильям Оккам глаголил: «Для объяснения явлений непонятных  не потребно привлекать силы высшие!» В частности, в нашем случае не потому я под тряпьём сим оказалась, что якобы цыган наворожил, а ибо изначально под ним пребывала, сей факт не афишируя.
    - И чтО за предложение у тебя ко мне?
    - Позвольте подобно родственникам моим по линии отцовской вопросом на вопрос ответствовать.
    - Ну, допустим, позволю…
    - Коли допущение сие верным окажется, и Вы таки позволите, то вопрошу я: «Верите ли Вы моему честному слову?»
    - Честное слово девичье обычно мало ценится, честное слово малолетки – того менее. А уж честное слово девицы малолетки Шафировой безнадёжно Сулькой подловатой скомпрометировано.
    - Значит ждёт меня, невезучую, то же самое, что и вратаря неопытного, супротив коего опытный футболист по фамилии Гоф выступает.
    - И что же ожидает тебя?!
    - Гол Гофа!
    Засмеялся полицмейстер:
    - Прежде, нежели транспортировать тебя на Голгофу намекаемую, хотел бы я проведать суть предложения твоего, ибо не имею я информации о непорядочности твоей, а уж слово хоть и арестованного, но всеми пока ещё уважаемого родителя твоего Мойши Ицковича почитается эталоном твёрдости середь обещаний, аки алмаз суть эталон твёрдости середь самоцветов!
    - Цель моя, многоуважаемый Лукьян Григорьевич не токмо свободу желанную обрести, но и обезопасить себя от дальнейших поисков органами правоохранительными, мною тоже уважаемыми моей скромной персоны якобы криминальной. А для сего мне потребно, будучи живой, почитаться усопшей!
    - И какова же моя роль в сем обмане вопиющем?
    Есть в таборе цыганка юная, моя ровесница Лала Бузони. Всю жизнь мы дружили. Но постигло бедняжку горе страшное – чахотка в последней стадии. Глаголила я ей однажды прозорливое мнение родителя моего, что не исключено в будущем, что арестуют нашу семью недруги Светлейшего Александра Данилыча. Всю ночь мыслила подруга моя, аки помочь можно коли не всей семье шафировской, то хотя бы подруге ея, то бишь мне. А наутро, коее вечера мудренее (ибо коли много думать пред сном, то утром решения неожиданные всплывают) предложила Лала следующее. Каждый день должна я максимально долго в таборе пребывать. А коли полиция нагрянет, должна я главному полицейскому, то бишь Вам, Лукьян Григорьевич, изложить следующий план действий, что я, собственно глаголя, и делаю. Когда во ближайшее время Господь заберёт себе светлую душу Лалы, потребно ея тело безжизненное на несколько дней в лесу оставить. Когда хищники приведут останки скорбные в неузнаваемое состояние, цыгане якобы случайно найдут их и Вас вызовут. При усопшей Вы обнаружите запись моей партии с Никитой Самохваловым, кояя моей рукой писанная и моими комментариями сопровождённая. На шее усопшей будет вот этот (не скрою, что дорогущий) кулон… Хоронить (фактически Лалу, а формально…) Юдку Шафирову будут в закрытом гробу. Кулон Вы, Лукьян Григорьевич, конечно, можете себе … экспроприировать, но будет куда разумнее, коли явитесь Вы в Питер к императору юному и молвите: «Сей кулон был найден на обглоданном дикими зверями теле государственной преступницы Юдки Шафировой. Он был подарен усопшей предыдущей императрицей. Считаю, что его место – в коллекции нового императора. Не сомневаюсь, что опосля дара сего карьера Ваша в гору пойдёт…
    - А вдруг не пойдёт, а я буду муки совести испытывать, ибо обманул правосудие, верным слугой коего пребываю.
    - Случай сей я предусмотрела. Чрез неделю опосля похорон … аки бы Юдки Шафировой приходИте в табор, глава коего передаст Вам изо дланей во длани 10 тысяч рублей "совестеуспокоительных".
    - С тобою, Юдка, всегда было приятно дело иметь! – усмехнулся «мент вымогающий». – И при жизни твоей славной и … опосля аки бы успения твоего скорбного!
    Вышел полицмейстер из шатра и потребовал у главного таборита, в сторонке стоЯщего:
    - Веди меня к Лале болезной.
    Явился он к деве юной и впрямь умирающей. Выгнал из шатра ея посторонних и «интервью взял», что в переводе с французского означает «допрос учинил». Подтвердила отроковица, пред лицом успения предстоящего врать не гораздая, что по собственной инициативе ради сохранения живота лучшей подруги ея Юдки Шафировой она добровольно жертвует будущее хладное тело своё, но при условии, что никто не будет ускорять успение ея, ибо сие суть грех.
     «И впрямь грех! – помыслил с грустью мент корыстолюбивый. – Не то бы ускорил, ибо нет сил ждать своей десятки тыщ!»               
   
    Загримировали цыгане Юдку, дабы та на полицию не нарвалась. Явилась графиня юная опальная к ростовщику иудейскому и молвила:
    - Во связи с обстоятельствами форсмажорными прошу ссудить мне на год 20 тысяч рублей. Обещаю вернуть вдвое более. Вот расписка на 40 тысяч рублей. Подписана она мною, токмо дата вчерашняя, ибо ныне я суть подозреваемая во преступлении государственном, а посему ссужать мне деньги суть тоже преступление.
    И молвил хапуга, своею деятельностью своё благосостояние повышАющий, а авторитет народа иудейского понижАющий:
    - Хоть и наполовину, однако течёт в жилах твоих, Юдка небезызвестная, кровь иудейская, что даже на лике твоём (когда тот без грима) отражено. Посему перепиши расписку на 30 тысяч.
    ПереписАла Юдка, сохранив дату вчерашнюю и вопросила:
    - От чьего имени тридцатку сию тысяч возвернуть, ибо от своего имени мне лучше не «светиться»?
    - Самый лютый враг народа иудейского суть Готфрид Бульонский. Так пущай он хоть единому иудею в моём лице поможет.
    - Договорились, согласилась Юдка. – Сумму сию перешлёт Вам в течение года Годфруа де Бульон, коий к супу наваристому отношения не имеет и правильнее было бы величать его «де Булонь», ибо сей град французский аки раз родина изувера сего христианского.
    Вышла Юдка от ростовщика, коему соседи уже доложили об аресте семьи шафировской. И вокликнул тот:
    - Какие люди и без охраны! … И хорошо, что без нея, ибо окажись Юдка под охраной, то не вернёт она мне деньги… Разве что когда на свободе вновь окажется, коли я к тому времени не помру…
    (Чрез год перевёл на счёт ростовщика некий «Годфруа де Бульон» обещанные 30 тысяч рублей по курсу. Деньги сии были заработаны Юдкой, под псевдонимом скрывающейся разработкой нарядов для Жи Ван Ши и игрой в шахматы на деньги. И воскликнул хапуга бесчестный: «Достойная дщерь честного, хоть и обесчещенного отца своего! Истину глаголил мистер НьЮтон усопший: "Яблоко от яблони недалече падает!"»)

    Отложила Юдка Шафирова 5 тысяч рублей на расходы карманные. Засим в табор вновь явилась.
    10 тысяч дала главному табориту для последующей передачи полицмейстеру. А 5 тысяч – родителям Лалы несчастной в виде компенсации за будущее погребение ея … под именем Юдки Шафировой.