Елеонский некрополь. Архим. Нектарий Чернобыль

ЕЛЕОНСКИЙ НЕКРОПОЛЬ: АРХИМАНДРИТ НЕКТАРИЙ (ЧЕРНОБЫЛЬ)


«Нижнее» монастырское кладбище Свято-Вознесенского женского монастыря РПЦЗ  сталo местом упокоения и духовника гефсиманских и елеонских монахинь архимандрита Нектария (Чернобыль;1905 – 2000). На могилe возвышается покрытый светло-коричневым лаком деревянный крест, привезенный из Москвы. Под крестовиной, украшенной небольшим венком из искусственных цветов, начертано: «Упокой Господи душу усопшего Раба Твоего», а ниже под лампадой читаем: «Священно-архимандрит Нектарий //Духовник//1905–2000»//«Наипаче ищите Царствия Божия». Рядом с могилой, обставленной белыми горшками с цветами, поднимается куст розы – подарок монахинь.

Линия жизни отца Нектария (мирское имя – Петр Михайлович Чернобыль)  «извилистa» и  противоречива. Петр был старшим среди четырех детей, живших под крылом своих родителей в провинциальных городах и весях Украины. Родился Петр в 1905 году в селе Устимовка Кременчугского уезда, Полтавской губернии. Детство и юность Петра проходили в уездном городе Александрия Херсонской губернии, где Петр помогал отцу в садовых работах и в оранжереях. Он постепенно освоил работу часовщика и обучился сапожному и столярному делу. По окончании школы поступил в учительскую семинарию, но позже оставил ее. С приходом к власти большевиков верующие Александрии испытывали от чекистов террор, вспоминал отец Нектарий [ 1 ]. Этот «террор» был связан с оформившимся в мае 1922 года по инициативе и при активном содействии властей реформаторским течением в Русской Церкви, называемом «обновленчеством». По воспоминаниям отца Нектария, «лояльность» новой атеистической власти к церкви, получившей название «сергианской», была воспринята некоторыми верующими как «отступничество от Православия» и послужила причиной церковного раскола. Он начался в 20-х годах прошлого столетия, когда часть православного епископата и духовенства отказалась от какого-либо сотрудничества с коммунистическим и богоборческим режимом в СССР. По убеждению этих клириков, поддерживаемые руководством ОГПУ–НКВД «обновленцы», превратили официальную церковь на Украине в «советскую» или «красную». Противовесом обновленцам, как считали в семье Чернобылей, выступила на Украине «Истинно Православная Церковь», категорически отвергшая декларацию «о лояльности к советской власти». Ее центр находился в Харькове, где в 20-е годы были сконцентрированы монашество и церковная интеллигенция [ 2 ]. Те представители православного клира и мирян на Украине, которые отказалась принимать новшества обновленцев, стали сами себя называть «истинно-православными христианами» (ИПХ), а свою стихийно оформившуюся к 1927 году церковную организационную структуру, соответственно – «Истинно Православной церковью» (далее – ИПЦ) [ 3 ]. Ее члены, считая себя «истинно православными» верующими, противопоставляли себя «красной» церкви и не вступали с нею в евхаристическое общение. Причем, такое положение наблюдалось нередко и между церковными юрисдикциями ИПЦ [ 4 ]. С появлением в Александрии «сергианской» церкви отец и сын Чернобыли, как и их ближайшее окружение верующих, были враждебно настроены к «обновленцам», категорически отвергая их декларацию «о лояльности к советской власти». Уже в молодом возрасте Петр сблизился со священником Николаем (Пискановский; 1887–1932) из села Ивановка под Александрией, который позже подвергся гонениям и суровым преследованиям и скончался в 1932 г. от туберкулеза в Соловецком лагере особого назначения. Позже Петр познакомился в городе с авторитетным священнослужителем – ссыльным игуменом Варсонофием (Юрченко;1880–1954. Ныне – преподобный Варсонофий, Херсонский исповедник), которому он стал прислуживать псаломщиком в Александрийском храме Покрова Пресвятой Богородицы. Вокруг высланного в 1926 году из Одесской епархии в Харьков игумена Варсонофия сложилась большая тайная община из жителей Харькова и верующих разных церковных округов. Основавший в 20-е годы группу «Ревнителей Православия» игумен Варсонофий духовно окормлял своих бывших прихожан в Первомайске и Александрии (Елисаветградской епархии). Отца Варсонофия, проводившего на своей квартире тайные службы, посещали и насельники разогнанных украинских монастырей. На этих службах часто бывал и Петр Чернобыль, позже обвиненный ГПУ как участник «раскрытой на Украине контрреволюционной организации, именовавшей себя «Истинно-Православной Церковью». Игумена Варсонофия несколько раз арестовывали по обвинению в создании контрреволюционной группировки, но он продолжал обличать обновленцев и вести обширную переписку со своими духовными детьми и почитателями.

Весной 1924 года последовал первый т арест Петра, которого власти обвиняли в участии в «мятеже против советской власти». Из «Материалов следственного дела Юрченко» следует, что к «к/р» (контрреволюционной деятельности. – Примечание А.Х.) привлекались «специально назначенные лица, непосредственно связанные с Юрченко и проводившие под его руководством к/р: сторож Иван, Чернобыль Петр, Гаценко Николай. Все эти лица приезжали в Харьков к Юрченко и получали от него контрреволюционные указания и получали установку: советская власть нужно рассматривать как власть антихриста, а поэтому ни один верующий не должен быть лоялен к власти» [ 5 ]. Арестовали и отца Варсонофия, который после освобождения переехал в небольшой город Ольвиополь (ныне – Первомайск) на реке Южный Буг. Переехал туда и Петр, прислуживавший своему духовному наставнику. После очередного ареста и выхода из харьковской тюрьмы отец Варсонофий был оставлен в Харькове с подпиской о невыезде. Тогда под надзором ГПУ в этом городе находились несколько так называемых «тихоновских» епископов, среди них был и архиепископ Онуфрий (Гагалюк; 1889–1938. В 2000 году на Юбилейном Архиерейском Соборе он был канонизирован в сонме Новомучеников и Исповедников Российских. – Примечание А.Х.), с кем познакомился и сблизился Петр Чернобыль. «Тихоновской» – (по имени Святого Патриарха Тихона; Белавин, †1925) называли и ИПЦ (Катакомбная Церковь), каноническое основание фундамента которой, по утверждению церковных историков, и положил Указ Святого Патриарха Тихона № 362 от 7/20 ноября 1920 года. Вспоминая свои молодые годы, отец Нектарий писал, что его «стремление во что бы то ни стало исполнять каноны церковные, стремление к Истине, отвело и от обновленчества, и от сергианства, и привело в Катакомбную церковь». ИПЦ в результате жестоких репрессий и преследований вынуждена была перейти на нелегальный способ служения, отчего у нее появилось другое название – «Катакомбная церковь». С конца 1920-х годов многие «истинно-православные пастыри» на Украине стали уходить в катакомбы, в глубокое подполье, и организовывать «Катакомбную Истинно-Православную Церковь», к которой принадлежал и Петр Чернобыль.

Во время одного из приездов Петра Чернобыля в Харьков владыка Онуфрий (Гагалюк) посвятил его в чтецы. Отец Варсонофий организовал к тому времени в Харькове «катакомбную группу», куда входило около десяти человек. Петр посещал эту группу во время своих приездов из Первомайска в Харьков. В начале 1931 года, когда в Харькове был арестован отец Варсонофий, Петр Чернобыль стал посещать катакомбную группу схиархимандрита Антония (в монашестве – Климент (Жеретиенко); 1865 –1950), который был ранее наместником Киево-Печерской Лавры. Уже в то время Петр Чернобыль, считавший себя «катакомбником», заинтересовался историей и жизнью Зарубежной Церкви. На Украине в среде ИПЦ стало известно, что находившиеся в изгнании русские православные иерархи организовали на основании Указа № 362 «Временное Высшее Церковное Управление Русской Православной Церкви Заграницей» и тем самым положили начало Зарубежной Церкви как самоуправляющейся части Русской Церкви. Во главе ее с ноября 1920-го по август 1936 года стоял митрополит Антоний (Храповицкий; 1863 – 1936. Епископ Православной Российской церкви; с мая 1918 – митрополит Киевский и Галицкий; впоследствии, после гражданской войны в России – первый по времени председатель Архиерейского синода РПЦЗ. – Примечание А.Х.), занимавший до 1917 года харьковскую кафедру.

Отец Нектарий, вспоминая о своем проживании в Первомайске на частной квартире, подчеркивал, что он «ежедневно по-монашески вычитывал последования церковных служб». В конце 1931 года сотрудники НКВД, обнаружив при обыске «Письмо-протест против сергиевской декларации», арестовали и увезли Петра в следственную тюрьму города Александрия, откуда далее перевели в Полтавскую тюрьму, известную в те времена своими очень тяжелыми условиями содержания. Так, в небольшой камере, предназначавшейся всего для одного–двух заключенных, фактически содержалось около двадцати человек. Кормили за колючей проволокой очень плохо: хлеба давали всего 300 граммов в день, а кипятка – только один раз. Баланда готовилась нередко из испорченной крупы с червями. Из Полтавской тюрьмы Петр с приговором «три года» был переведен в «Темлаг» – Темниковский исправительно-трудовой лагерь в Мордовии. Здесь лагерная жизнь облегчалась взаимной духовной поддержкой и общей молитвой верующих. Православные держались вместе и тайно собирались на великие церковные праздники. Иногда Петр уходил куда-нибудь подальше от людей – к болотистому месту и там, в уединении, среди густых зарослей и комаров, совершал молитвенное правило.
В «Темлаге» ему выпало на долю переболеть разными болезнями, в том числе и дизентерией. После освобождения в 1934 году Петр Чернобыль поехал в Первомайск и поселился на частной квартире. По воскресеньям и праздникам он примыкал к верующим, собиравшимся в каком-либо частном доме, где они вместе и в глубокой тайне вычитывали и пели вполголоса церковные службы. В том же 1934 году он навестил в Красноярске находящегося в тюрьме отца, а на обратном пути из Красноярска заехал в Саров, где отбывал свой срок заключения переведенный туда из Темниковского лагеря отец Варсонофий (Юрченко).

Страдалец за веру Петр Чернобыль, считавшийся в списках НКВД «контрреволюционером», пережил и третий арест, приговоривший его к пяти годам заключения. Из Киевской пересылочной тюрьмы его направили на Беломорканал, где на первых порах он находился на «общих работах»: возил тачки с песком. Однако вскоре он стал трудиться в часовой мастерской, где ему удавалось в отдельной комнате прятать богослужебные книги и вычитывать молитвенное правило. Освободился из заключения Петр уже во время финской войны 1939–1940 гг. Возвращаться в Первомайск ему было опасно, и он поехал к знакомым в город Краматорск, откуда переехал в Харьков, где он жил тайно, без прописки. Об этом времени он воспоминал так: «После тяжелой и мучительной жизни в лагерях и тюрьмах, где я долгое время не мог и представить себе, что значит жить вне тюрьмы, где даже был однажды под угрозой расстрела, мне удалось вырваться на свободу, о чем я не мог и мечтать» [ 6 ].

С началом Второй мировой войны Петр по возрасту подлежал мобилизации на фронт и по закону обязан был явиться в военный комиссариат. Однако сразу по возвращении из лагеря, у него, «не было никакой охоты служить в армии» [ 7 ]. Через много лет отец Нектарий напишет о начале военного времени на Украине, когда он «не желал защищать советскую богоборческую власть, на которую мы, православные, смотрели как на ведущую к антихристу власть» (там же). После оккупации Харькова в конце октября 1941 года Петр открыл в центре города свою часовую мастерскую и таким образом зарабатывал в военное время себе на пропитание. В этом городе нашлась верующая семья, согласившаяся прятать его в подвале своего дома, где Петр скрывался до прихода в город фашистов. Он сблизился с протоиереем Николаем (Загоровский; 1872–1943; он же – старец Серафим; в Соловецком лагере в 30-е годы он принял тайный постриг с именем Серафим; в 1981 г. канонизирован РПЦЗ как преподобноисповедник Серафим Харьковский; в 1993 г. канонизирован Украинской Православной Церковью Московского Патриархата как священномученик, протоиерей Николай). Отец Николай, будучи духовным сыном св. старца Анатолия (Потапова) Оптинского, служил на дому и возглавлял тайный женский монастырь «Тихая пyстынька» во имя иконы Божией Матери «Взыскание погибших», где было свыше 40 тайных монахинь. Служа в Харькове, он был духовно близок с будущим Первосвятителем Русской Православной Зарубежной Церкви, а тогда – правящим архиереем Харькова – архиепископом Антонием (Храповицким). В то же время он впервые познакомился и с будущим Святителем Иоанном (Максимовичем) Шанхайским и Сан-Францисским.

По версии архимандрита Нектария, изложенной в его воспоминаниях, зять протоиерея Николая в годы войны был директором Харьковского оперного театра. Когда в 1943 году советские подошли к городу, отца Николая и Петра Чернобыля приписали к театру, и они смогли эвакуироваться вместе с актерами. По другим данным, они покинули Харьков летом 1943 вместе с отступающими германскими войсками. Уходя на Запад, отец Николай и Петр Чернобыль сделали временную остановку в Житомире, где посещали богослужения в женском монастыре, куда в то время приезжал служить владыка Леонтий (архиепископ Леонтий (Филиппович; 1904 –1971) – епископ Русской Православной Церкви заграницей; архиепископ Буэнос-Айресский, Аргентинский и Парагвайский). Отсюда они двинулись далее через западную границу – в древний польский город Перемышль, где в старину жили предки отца Николая из старинного княжеского рода Сангушко-Загоровских. В этом городе 30 сентября 1943 года неожиданно скончался отец Николай. Вместе с одним крестьянином Петру Чернобылю удалось перейти границу, и в Чехословакии он попал в лагерь беженцев, откуда русских людей набирали на работы в Пресбург (Братиславу). В этом городе Петр работал сначала на стройке, а позднее устроился в часовую мастерскую.

Однажды на одной улице Пресбурга Петр Чернобыль случайно встретил двух русских монахов из РПЦЗ – Геласия (Майборода) и Сергия (Ромберг) из печатного братства преп. Иова Почаевского, переехавшего из Ладомирова Пряшевской Руси в Братиславу. Петр, вступив в это братство послушником и пел сначала на клиросе. Ему удалось сблизиться с некоторыми известными деятелями Зарубежной Церкви, которые в это время числись в составе братства. С дальнейшим продвижением советских войск на Запад братство в 1945 году переехало в Берлин. В самом конце Второй Мировой Петр Чернобыль становится на путь политического и военного коллаборационизма и принимает решение сотрудничать с немецкими властями и далее он воюет на стороне Русской освободительной армии (РОА) [ 8 ].

В это время бывший советский генерал-лейтенант Андрей Власов (1901–1946), ставший на Западе вождем Русского освободительного движения, обратился к РПЦЗ с просьбой прислать священнослужителей для духовного окормления солдат его армии. Незадолго до окончания Второй мировой войны РПЦЗ направила к нему иеромонаха Антония (Медведев, 1908 – 2000, будущий архиепископ Западно-Американский и Сан-францисский РПЦЗ) и Петра Чернобыля в качестве псаломщика. Доподлинно неизвестно, чем занимался Петр, находясь во власовской армии. В апреле 1945 г. власовская дивизия, в которой находился Петр Чернобыль, двинулась в сторону Праги, но в пути власовцев застало известие о капитуляции Германии. Петр с отцом Антонием срочно погрузили в детскую коляску церковное имущество и, чудом избежав ареста советскими солдатами, снова двинулись на запад, в направлении американской зоны, где они узнали, что Иово-Почаевское монашеское братство уже переехало в Мюнхен. Прибыв в баварскую столицу и получив здесь швейцарскую визу, Петр Чернобыль с отцом Антонием переехали в Женеву.

В Женеве произошла первая встреча Петра Чернобыля с первоиерархом РПЦЗ, митрополитом Анастасием (Грибановский) и княгиней Татьяной Константиновной Багратион-Мухранской,  старшей дочерью великого князя Константина Константиновича, в будущем – игуменьей Тамарой, настоятельницей Елеонского женского монастыря. Здесь произошло одно из самых главных событий в его жизни. 29 ноября 1946 года архимандрит Серафим (Иванов) постриг Петра Чернобыля в монашество с именем святого того дня – преп. Нектария Печерского, Послушливого. На этой же церемонии незадолго до своего пострига присутствовала княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская. Несколько дней спустя митрополит Анастасий рукоположил монаха Нектария в иеродиакона. В Женеве врачи обследовали отца Нектария и, заподозрив у него туберкулез, направили на непродолжительное время лечиться в санаторий на Женевское озеро, возле горного курорта Лейзан во французском кантоне Во.

К началу декабря 1946 года владыка Виталий (Максименко) выписал из Швейцарии Иово-Почаевское братство, и  отец Нектарий в числе других  монахов отбыл на американский континент, в Джорданвилль.  Вскоре после прибытия в Джорданвилль архиепископ Виталий (Максименко) посвятил отца Нектария в иеромонаха, а позднее владыка архиепископ Аверкий (Таушев) возвел его в сан игумена. В Джорданвилле в то время было начато строительство нижнего и верхнего Свято-Троицкого храма. Отец Нектарий тоже участвовал в строительных работах храма, братского корпуса, типографии, здания для семинаристов. О первых годах пребывания в США отец Нектарий вспоминал, что он «был в расцвете сил и не знал усталости» и выполнял в Джорданвилле одновременно несколько послушаний: «регента, уставщика, механика, огородника, переплетчика и типографского наборщика». Он участвовал в наборе текстов «Православной Руси» с приложениями «Православный путь» и «Православная жизнь». Здесь издавались также «Троицкий православный русский календарь», «Владимирский календарь» и разные богослужебные и духовные книги. Отец Нектарий постепенно освоил работу на линотипе, но по причине слабого здоровья у него произошло «свинцовое отравление с поражением почек». Когда он поправился от болезни, владыка Виталий освободил его от послушания в типографии, поручив ему работу на монастырском огороде. Его территория была огромной, поэтому с отцом Нектарием всегда трудились два-три помощника из числа послушников. Однако большую часть всех необходимых работ отец Нектарий выполнял самостоятельно. Урожай иногда бывал настолько обильным, что монастырь даже посылал выращенные овощи в Синод, Ново-Дивеевский монастырь и в Новую Коренную пустынь в Магопаке. Отец Нектарий, выросший на Украине, иногда готовил в дни больших церковных праздников такое его «коронное блюдо», как «капустняк» и варил украинский борщ на несколько сот человек. В зимнее время отец Нектарий трудился в переплетной мастерской, где под его началом там работали три человека, переплетавшие все книги, напечатанные в монастырской типографии.

Духовником отца Нектария в течение пяти лет был архиепископ Аверкий (Таушев, 1906 – 1976, архиепископ Сиракузский и Троицкий – РПЦЗ), переехавший в 1951 году в Америку из Германии. По воспоминаниям отца Нектария, владыка был талантливым проповедником и преподавателем Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле, а с 1952 по 1976 год – бессменным ректором семинарии, одновременно и главным редактором журнала «Православная Русь». Отец Нектарий глубоко почитал владыку Аверкия и, находясь на Святой Земле, регулярно переписывался с ним, получая от него советы и духовные наставления.

Спустя два десятилетия пребывания в Джорданвилле отца Нектария возвели в сан архимандрита и в 1966 году направили в Ильинский скит на Афоне, подчинявшийся греческому монастырю Пантократору. По замыслу он должен был сменить здесь престарелого архимандрита Николая, уже неспособного управлять скитом. Отец Нектарий застал в скиту всего трех насельников: игумена, одного немощного иеромонаха и монаха, выполнявшего послушания эконома и единственного певчего. В скиту было несколько храмов, но богослужения ежедневно совершались в трапезной. На Афоне архимандрит Нектарий выбрал подходящую землю и посадил огород, кормивший всех насельников. Огородом он занимался все свободное от богослужений время. Афонский устав показался ему очень трудным, ночные службы ему были непривычны, поэтому он очень уставал. В Ильинском скиту отец Нектарий пробыл более года, а затем был отозван владыкой Аверкием в Джорданвилль, где сразу по прибытии занялся привычным для себя делом – огородничеством.

Осенью 1968 года отцу Нектарию вручили указ Синода РПЦЗ о переводе его в Иерусалим, куда ему не очень-то хотелось и ехать. Он даже попросил владыку Аверкия похлопотать за него, чтобы его оставили в Америке, но решение Синода уже невозможно было отменить. В том же году архимандрит Нектарий прибыл на Святую Землю, где Начальником Русской духовной миссии от РПЦЗ в Иерусалиме был архимандрит Антоний (Граббе; 1926 – 2005 ). Его резиденция в конце 60-х находилась в Александровском подворье, где архимандрит Антоний активно занимался делами Православного Палестинского Общества. На том же подворье архимандриту Нектарию отвели келлию, где он прожил около года. В Иерусалиме он встретил своих старых знакомых: игуменью Елеонского монастыря матушку Тамару, с которой он познакомился еще в Женеве, и проживавшего на покое в Елеонском монастыре архимандрита Димитрия (Биакай) – постриженика Киево-Печерской Лавры, а с 1950 года возглавившего Русскую духовную миссию. В Иерусалиме отец Нектарий сблизился с архимандритом Модестом († 1984), духовником Елеонской женской обители, который в прошлом был пострижеником новоафонского Симоно-Кананитского монастыря и помощником свт. Иоанна Шанхайского.

По четвергам обычно отец Нектарий служил в храме св. Александра Невского на Александровском подворье в центре Иерусалима, а по пятницам – в храме при Вифанской школе для православных девочек-арабок, а в другие дни – в Гефсиманском женском монастыре св. Марии Магдалины. В первое время пребывания на Святой Земле, в свободные от служб дни он обычно уезжал в Иерихон, где работал в двух фруктовых садах. Спустя некоторое время отец Нектарий получил келлию в странноприимном доме Елеонского монастыря. Будучи духовником Русского Спасо-Вознесенского женского монастыря, он занимался там огородничеством и садоводством, выращивал овощи, которые поставлялись на кухню для приготовления монастырских трапез. Отец Нектарий с помощью трактора перепахал все земли масличных садов, окучивал оливы, дававшие обильные плоды. Много работал в механической и столярной мастерских Елеонского монастыря. Кроме того, он резал из дерева кресты и готовил иконки для паломников, ремонтировал швейные машины, чинил часы, мебель, подсвечники и всякую церковную утварь.

К отцу Нектарию приходили монахини двух женских обителей РПЦЗ с просьбами о различных бытовых починках. Они несли к нему на ремонт часы, обувь, сумки и чемоданы. Шли к нему на вершину Елеона люди и со своими душевными травмами. Отца Нектария за глаза сестры называли «Елеонской и Гефсиманской службой скорой помощи» [ 9 ]. Свободного времени у старца было в обрез: по утрам – ежедневные службы в храме, днем – работа в мастерской, на огороде или в саду, а вечерами и в другие часы он принимал исповеди от монахинь. Сохранились воспоминания, что люди, хоть однажды поговорив со старцем Нектарием, чувствовали «соприкосновение с чистотой, теплом и любовью» (там же). Даже одно присутствие старца в жизни многих людей делало ее осмысленнее и яснее.

Спустя более двух десятков лет он напишет в своих воспоминаниях: «Каждый христианин во все времена считал для себя величайшим счастьем хотя бы раз в течение своей жизни и хотя бы на короткий срок посетить Святую Землю. Мне же на старости лет выпало утешение жить в Святой Земле, где Господь наш Иисус Христос совершил спасение рода человеческого...» [ 10 ].

В последние годы жизни силы отца Нектария совсем ослабели, работу в мастерских и на огороде пришлось оставить. По воспоминаниям московского паломника Юрия Агещева, побывавшего в 90-х годах на Елеоне и посетившего отца Нектария в его келлии, над железной кроватью старца висел «огромный старинный литографический плакат, на коем была изображена смерть в виде скелета с косой и надписью «Сего никто не избежит!»» . Отец Нектарий дорожил своим крестом с частицей Животворящего Креста Господня, которым благословлял паломников из России. В храме он уже почти не служил, а только исповедовал сестер. Его труд духовника на Елеоне и в Гефсимании современники называли «настоящим подвигом и крестоношением» [ 11 ]. В напечатанном под диктовку письме, датированном Петровым постом 1994 года и адресованном одному из священников по имени Иосаф, отец Нектарий сообщал о себе: «…Пишу довольно плохо. У меня неизлечимый ревматизм, руки и ноги больные, кроме того, был удар по правой стороне. Мне уже 90 лет, но с кем-нибудь служу и делаю кресты и иконы». В сохранившихся копиях машинописных писем отца Нектария встречаются некоторые материалы, где в их текстах прослеживается та непростая ситуация, которая бродила в умах членов Русской духовной миссии РПЦЗ, а также клириков, служивших в Елеонском монастыре. При изучении этих документов возникают вопросы: действительно ли их автором является сам отец Нектарий или кто-то за него писал и выдавал свои «идеи» за мысли старца? Эти документы касаются непростых взаимоотношений РПЦЗ и Московского Патриархата. Так, за два года до кончины, в пятницу Светлой седмицы 11/24 апреля 1998 года архимандрит Нектарий на собрании сестер монастыря св. Марии Магдалины в Гефсимании якобы говорил: «...Разрушение России продолжается и сейчас. В России насаждается сатанизм, разврат, волшебство. Руководящая структура Московской Патриархии на все это взирает равнодушно, ибо она сама есть часть этой безбожной власти, которая занимается разрушением русского народа. Она есть часть этой системы сатанинской... Поэтому, при настоящем положении вещей, не может быть речи о соединении Русской Зарубежной Церкви с Московской Патриархией».

Монах Филарет (Дубина) как сторонник взглядов отца Нектария хранит у себя информационные материалы, адресованные паломникам, посещавшим в Иерусалиме два женских монастыря РПЦЗ. Среди них тексты всяких «Заявлений», «Послания верным чадам РПЦЗ во Отечестве и рассеянии сущим», «Обращения к верным чадам РПЦЗ членов общества ревнителей памяти блаженнейшего митрополита Антония Храповицкого» и др. По их содержанию можно проследить, как неоднозначно реагировала Русская духовная миссия РПЦЗ на будущее объединение Русской Православной Церкви. Так, в информационный листок Русской духовной миссии, называемый «Для информации Русских паломников» и датированный январем/февралем 2000 года, беспощадно ругает «российских дипломатов» в Израиле и «российского консула». В информационном листке содержатся грубые нападки на «Московскую Патриархию», «Патриарха Московского и всея Руси», причем, в этих словосочетаниях сознательно вместо заглавных букв пишутся маленькие.

В январе 2012 года наблюдающий за делами Русской Духовной Миссии на Святой Земле (РПЦЗ), архиепископ Берлинский и Германский Марк поделился с автором этих строк своими воспоминаниями о старце Нектарии и кратко оценил его некоторые взгляды: «Как старейший архимандрит в нашей Русской духовной миссии он всегда служил честно. После каждой службы ходил на работу, перекопал, кажется, весь Елеон, постоянно работал в мастерских монастыря и учил там разным ремеслам других братьев. Правда, под конец жизни у него были какие-то крайние взгляды, которые переняли некоторые из его ближайшего окружения. Например, отец Нектарий говорил, что вообще с «людьми из Советского Союза нельзя встречаться». Однако он сам-то он встречался! В подобных суждениях виноват был его преклонный возраст, когда человек уже не может реально оценить ситуацию».

 Известно, что старец беседовал на Елеоне с Юрием Агещевым, ставшим в начале 2000-х годов в Москве координатором «Союза Православных Хоругвеносцев и Союза Православных Братств». По его воспоминаниям, отец Нектарий «приветствовал падение большевистского режима» и «верил в объединение нашей и Зарубежной Церкви». Лично ему отец Нектарий якобы сказал так : «Нестроений у нас в Церкви (на родине и за рубежом) немало, но верю: когда-нибудь наша Русская Православная Мать-Церковь будет единой и неделимой, как и некогда святая Русь, на радость Господу и на погибель врагам Христа и России!» » [ 12].

Категоричные взгляды архимандрита Нектария относительного объединения двух ветвей Русской Православной Церкви разделяли на Елеоне ближайшие соратники старца Нектария из числа его современников – и. о. начальникa Миссии, игумен Андроник (Котляров, род. 1951; ныне – епископ неканонической РПЦЗ митрополита Агафангела (Пашковский) и клирик Спасо-Вознесенского монастыря на Елеоне, иеромонах Илья (фамилия неизвестна. – Примечание А.Х.). Они оба позже были запрещены в служении «за самовольное оставление своих церковных послушаний и уход в раскол». Как известно, движение внутри РПЦЗ, связанное со стремлением части ее иерархов и духовенства к воссоединению с Русской Православной Церковью (РПЦ), наметилось в 2000-м году – в год кончины архимандрита Нектария. Однако об этом знаменательном событии отец Нектарий уже не мог знать...

Привычный строй жизни архимандрита Нектария на вершине горы Елеон был прерван в конце Петрова поста 2000-го года, когда старец сильно занемог. Последние дни своей земной жизни он провел в монастырской «больничке», где ему был обеспечен полный уход. У постели больного дежурили послушник Зосима с братом Олегом, они же читали вслух Псалтирь. Помогали больному отцу Нектарию и сестры двух женских обителей в Иерусалиме. Старца ежедневно причащали и он был в полном сознании и памяти до последнего дня [ 13 ].

Последние часы жизни отца Нектария совпали с пребыванием на Святой Земле группы паломников из Америки. Возглавлял эту группу архиепископ Сиракузский и Троицкий Лавр (Шкурла; 1928 – 2008; – будущий Первоиерарх РПЦЗ, митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский), много лет знавший старца. Владыка прибыл на Святую Землю 9/22 июля, и ему сразу доложили, что отец Нектарий занемог. Владыка Лавр заходил к больному, отец Нектарий узнавал владыку и просил его благословения. Больной о чем-то пробовал поговорить с владыкой, но его речь была уже несвязной. 12/25 июля владыка Лавр принял решение соборовать отца Нектария. Больной «все понимал и часто крестился». В один из дней, перед отъездом с паломниками в Галилею, владыка Лавр прочитал у постели старца разрешительную молитву.

О кончине архимандрита Нектария, наступившей около 4-х часов пополудни 18/31 июля 2000 года, под праздник преп. Серафима Саровского, возвестил звон большого колокола на «Русской свече». В последние минуты жизни старца монахини находились у постели умирающего. Сквозь тяжелое и хриплое его дыхание сестры слышали часто повторяемую им молитву «Господи, помилуй». Отец Андроник в присутствии игуменьи Моисеи и ее сестер прочитал отходную молитву. Архимандрит Нектарий мирно отошел ко Господу.

После Божественной литургии в день праздника преп. Серафима Саровского состоялось монашеское отпевание отца Нектария в Вознесенском храме, где собрались многие его духовные чада. Чин отпевания совершал архиепископ Лавр в сослужении шести священников и протодиакона Андрея Папкова ( род. 1950). За этой службой молились сестры двух женских обителей и многие паломники. Все старались благоговейно приложиться к постригальному кресту в руке новопреставленного старца Нектария. От главного храма до кладбища тело покойного решили везти не на катафалке, а нести на руках. Всем присутствующим на похоронах запомнилось проникновенное слово владыки Лавра о жизни старца-исповедника, проведшего свои молодые годы в застенках советских тюрем и лагерей, твердо отстаивавшего веру Христову и претерпевшего тяжелейшие истязания и пытки от безбожных людей. Монах Филарет был в числе тех, кто опускал тело в могилу, он же и засыпал его землей. Зная о том, что преставившийся старец очень любил цветы, на его свежий могильный холмик монахини Гефсиманской обители возложили сплетенный из веток и цветов этого сада венок в виде креста [ 14 ].

Литература:

[1]. См.: Воспоминания и наставления старца Нектария Иерусалимского. – Русский инок, №3 (166), ноябрь, 2002; Электронный [2]. См.: Воспоминания и наставления старца Нектария Иерусалимского. – Русский инок, №3 (166), ноябрь, 2002.
[ 3 ]. Там же.
[ 4 ]. Там же.
[ 5 ]. Там же.
[ 6 ]. Там же.
[ 7 ]. Там же.
[ 8 ]. Архимандрит Нектарий (Чернобыль Петр Михайлович; 1905 – 2000). - http://zarubezhje.narod.ru/mp/n_062.htm
[9]. Там же.
[10]. См.: Воспоминания и наставления старца Нектария Иерусалимского. – Русский инок, №3 (166), ноябрь, 2002; Электронный [11]. Воспоминания и наставления старца Нектария Иерусалимского. – Русский инок, №3 (166), ноябрь, 2002, с. 29.
[12]. См: Нектарий (Чернобыль), архимандрит. «Если я все равно умру – лучше я умру за Христа!» – М.: Приход храма Святаго Духа сошествия (Издание Союза Хоругвеносцев и Союза Православных Братств), 2008.
[13].Воспоминания и наставления старца Нектария Иерусалимского. – Русский инок, №3 (166), ноябрь, 2002, с. 30.
[14]. Там же, с.33.