Дева - Вера

   Веру Алексеевну я знала лично. Мы с сыном приходили к ней в гости. Она жила в то время в доме 6 находящимся на Ярославском шоссе, напротив моей бывшей школы. Встречались мы с ней и в храме, ходили гулять в лес, и даже один раз приезжала она и рассказывала о катокомбной церкви на семинаре. Она была для меня тем даром от Бога, тем чудом на земле явления Божьего человека. Хочу написать немного о том тепле, свете, добре, всепрощении и терпении, которыми она, дева Вера, одаривала всех встречающихся с ней на жизненном пути людей.

   Вера Алексеевна происходила из старинного аристократического рода. Детство провела в имении великого князя Константина Романова. У Веры Алексеевны был старший брат Иван. Он крепко дружил с сыном К.Р. -Георгием, а она с младшей дочерью - княжной Верой. Как ни ломала ее жизнь, ее происхождение было видно и в ее речи, и в жестах, и в умении просто (ненарочито) себя держать.
С начала 30-х она жила на даче в  Лосинке. где 8 лет скрывался и служил в тайной комнате на чердаке ее духовник отец Иеракс (Бочаров) Но об этом я напишу позже.
В то время, когда мы познакомились, она проживала в панельной девятиэтажке в маленькой комнатке трехкомнатной квартиры, которую она получила после сноса дома. Окно комнатки смотрело на лес. Лес, с которым у нее было связано столько воспоминаний и прогулок, когда еще из деревянного их дома они с отцом Иераксом тайно, через заднюю калитку уходили туда гулять. Вероятно, свет тех воспоминаний озарил ее лицо, и она подвела меня к окну и восхищенно сказала: "Посмотри, какой вид! Какие сосны! А  там, за деревьями, генеральская дача. Я молюсь за них, что-бы их дом не сломали". Дом тот стоит и поныне, хоть живет в нем давно уже не генерал. Дача стала принадлежать лесничеству.

  Упокоилась и Вера Алексеевна. Должно быть, упокоился и генерал, а дача все стоит и стоит. Вот она сила молитвы!!!

  В разные периоды года, проходя мимо этой дачи, мы бывали в лесу. Ходили мы в лес и ранней весной, послушать щебет птиц и пенье соловьев, и знойным летом, и дождливой осенью и снежной зимой. Между тем настроение моей спутницы всегда было радостным и ровным, несмотря на то, что бед, тревог и забот у нее в жизни было не мало. Она всегда была бодра, и казалось, что от ее рыжих в мелкий завиток волос и лица сыпались золотые, озорные искорки...

  Однажды весной, гуляя в лесу по любимой нами березовой аллейке, нас настигла гроза. Сколько же было радости и восторга. "А ты любишь грозу?" - спросила она меня, и, не дожидаясь ответа, буквально выпалила: "Я, так очень!!! "Она радовалась так, как может радоваться только ребенок! Промокли мы до нитки, а мне казалось, что я вся была умыта не дождем а, а ее восторгом и светлой, простой, искренней радостью! Была и прогулка с ней к лесному прудику, правда, в то время он больше походил на лесное болотце, заросшее местами камышом и покрывшееся ряской. Было это в теплый день, ранней осени. Она шлепала по илистой жиже босыми ножками и всегда восторгалась, насколько это хорошо и полезно. Да, с ней, хорошо и полезно было все. " Ну-ка, иди сюда"- призывала она. Ты что это до сих пор  не сняла обувь? Какие у тебя отечные ноги. Ходи здесь босиком и все пройдет!"
Однажды, на одной из таких лесных прогулок, она, вдруг, что-то заторопилась домой. "Что случилось, Вера Алексеевна?" - спросила я. "Да я совсем забыла, что мне надо ехать к внуку, к Димочке"- сказала она. Я,  зная, что она дева, смущенно спросила: "Как, к внуку?" А она с улыбкой и просто ответила: "Да, к внуку. Когда я жила еще на даче в Лосинке, у меня снимала комнатку студентка. Как-то раз, она открылась мне, что беременна и хочет сделать аборт. А я уговорила ее не делать этого. С тех пор у меня есть внук - мое счастье" - добавила она.

  Были и не только прогулки по лесу, приглашала она и домой, в свою маленькую, угловую комнатку. Обстановка комнатки была обычной, если не сказать даже бедной, ведь она когда то в юности желала этого... Желала и молилась о том ,что бы стать бедной! В иконном углу неизменно горела неугасимая лампада. Ментоловое масло для которой покупалось в аптеке,  лампадное тогда не продавалось. да и лампадок то почти ни у кого не было. Над аккуратно застеленной кроватью висел портрет. Простое угощение-чай, баранки, печенье и как-то раз вместо орешков - невареная гречка (может, это было Великим постом!) - "Кашка в домиках". С тех пор Володя, мой сын, гостивший в тот день у нее со мной, просил у меня, "Кашки в домиках", той вкусной, которая освящена была ее молитвой. Да и в вареной грече, если находил зернышко в шелухе - это тоже была "Кашка в домике".
    Припоминаю я и еще одну встречу у нее. Получив от нее приглашение по телефону, я пошла к ней, подошла к двери позвонила. Открыла она, кудри выбиваются из-под косынки и торчат во все стороны, а глаза искрятся счастьем..." Переобувайся быстрей и проходи в комнату, я тебе кое-что покажу" - заговорщически сказала она. Я прошла в комнату, а она нагнулась и вытащила из-под кровати коробку с котятами. " Посмотри, пока кошки нет,  какие хорошенькие!!!" - и она протянула коробку мне. А сама продолжила: " Вчера, узнав, что у меня окатилась кошка, прилетала стайка девчонок. Катька, одна из них, самая бойкая, взяла на ручки одного, смотрит на меня, да и говорит: "Вера  Алексеевна, а вы похожи..." "И на кого же я Катюшка похожа"- заинтересовалась я. А она смущенно так спрашивает: "А вы не обидитесь?" "Да что ты, Катенька, конечно же нет" - ободряю ее я. "На Бабку Ежку " - глядя на меня исподлобья выпалила она. "И как же ты это Катюшечка, ходишь ко мне и не боишься?- покачав головой спросила Вера Алексеевна. "Вот то-то и удивительно" -подняв глазки, сказала она и добавила: "НЕ боюсь!". Я сидела и глазела на котят. Закончив свой рассказ, она таким же озорным и скрипучим голоском сказала: "Ну, все! Полюбовалась и хватит. А то Муська уже пришла и видишь, как волнуется! Они попьют молочка, а мы с тобой чайку". А за чайным столом ручейком потекли воспоминания.

     Во мне эти воспоминания о ней живут неотделимо от ее имени – Вера  и ее  целостности-девства. Семья ее была глубоко верующей и поэтому неслучайно, когда стали закрывать храмы в том числе и храм в котором она обрела веру, духовного отца и друзей, они, спрятав своего духовного отца на чердаке дома, отца Иеракса  (Бочарова), создали маленький приход «Отрада и утешение»,в котором и совершались  Богослужения. Что как ни отрада и утешение были для них эти службы, ради которых они готовы были на все. Ближайшей подругой Веры Алексеевной в это время была Маша-Мария Витальевна Тепнина. Познакомилась она с ней в приходе при храме Кира и Иоанна на Солянке настоятелем, которого был отец Серафим (Батюков), а ключи от храма Кира и Иоанна она хранила, да и  дружба эта, как говорят, была «длинною в жизнь». Бывала Вера и на тайных богослужениях  в Сергиевом посаде на улице Пархоменко 29, где в то время у дивеевских монахинь скрывался и служил отец Серафим (Батюков). О. Серафим  скончался в 1942 году, Вера навещала его перед кончиной. Два года тело его, нетленным,  тайно сохранялось в подвале этого дома. Следователи извлекли его, и оно было перезахоронено. В этом доме-храме отцом Серафимом был крещен Александр Мень. Мама его была духовной дочерью отца Серафима. Много в Сергиевом Посаде остается еще славных домов с дивными историями, но ни дом на Кустарной28 ,где жила схимонахиня Мария, ни дом на Пархоменко 29 не уцелели… Один из них сгорел, что случилось с другим не знаю, но на тех местах стоят другие дорогие ,но уже по цене дома .Об этом я рассказала забежав вперед, так как говорила пока только о вере. Удивительным,  впрочем, как и все, был ее рассказ о ее единственной любви - Коле Зиновьеве, погибшем в лагере, автопортрет которого, написанный им  в лагере, она  так берегла. Сел он в 1936 году по ложному доносу. Она ждала его и по благословению отца Серафима навещала и возила передачи «на зону». Рассказывала она и про чудо, случившееся в одну из таких поездок.  Охрана была подкуплена. Они с Колей стоят, разговаривают и видят, как меняется охрана… Ну все, думает она, сидеть  и мне… Она взмолилась  Господу, да так, что на всей зоне погас свет…и она прошла. Села она в 1946,примерно за год до этого получив известие о том, что Коля, якобы застрелен при попытке к бегству. Она в это не верила, бежать, когда осталось совсем чуть-чуть до конца срока – безумие … Но казалось, что ее оптимизму нет конца..Она говорила: "Больше я никого не полюбила. На мне исполнилась воля моего духовного отца, что бы оставаться девой и моя, так как жених то у меня был… Я счастлива от того, что так любила! Самой тяжелой минутой в жизни она считала свой с братом арест». И не потому,  что ей предстояли испытания «на зоне», а что  не менее дивно, происходило это от того, что она не знала ,как без нее выживут ее мама с няней. Но и в этих бедах вспомнились слова духовника, и была явлена помощь Божия. Один из ее отчаянных поступков, происшедших на зоне описывает А.И. Солженицын. Много разных интересных и чудесных случаев и ее рассказов я не описала потому, что читала их в других воспоминаниях или по тому, что она сохранила их для себя, или даже просто по своей забывчивости. Повезло мне на знакомых и подруг! Одна моя подруга очень любила все связанное с Царем Давидом, она часами мне могла про него рассказывать, а Вера Алексеевна очень почитала и любила Иосифа Прекрасного и связывала с Ним,  чудо своего возвращения домой к родным, так в ней нуждавшимся, из вечной ссылки из Казахстана. Прожила она долгую и светлую жизнь, помогая и опекая других. Бывала и у о. Дмитрия Дудко, и на богослужениях в храме святых мучеников Адриана и Натальи (приходской храм), где я с ней  не раз встречалась, духовно окормлялась вместе с Марией Витальевной  отцом Александром Менем, когда он служил в храме Сретения Господня, в Новой деревне.

  Вероятно, в последний раз я с ней имела счастье увидеться в храме святых мучеников Адриана и Натальи, вечером, под Вербное Воскресенье. Мы стояли на коленях, у нее был толстенький пучочек, торчащих в разные стороны верб. Несмотря на обилие народа, было много детей. Они трепали ее вербы, толкались, она же только улыбалась и раздавала ветки тем, у кого их не было. К концу богослужения, букетик заметно поредел… Я проводила ее до остановки ,по пути она излагала свою концепцию происхождения  названия  «детские ясли» от Вифлеемских яслей. Подошел автобус и она уехала. О ее смерти я прочла в интернете. Искала место ее погребения ,но не нашла. В 2014 в  сообществе «Мой мир»  поместила  воспоминания  о ней, к 15 годовщине со дня ее смерти, которые  сейчас  опубликовала здесь к грядущему  дню ее ангела-30 сентября – Вера, Надежда, Любовь и мать их София.
Господи, помяни рабу Твою, деву-Веру, во Царствии Твоем.
Сентябрь2017г.