В Крым

Июль 1996

 На юг

 Только заняв свое место в душном вагоне поезда, я окончательно осознал – все-таки едем! Едем, несмотря на мытарства последних двух недель… Нет, скорее, последнего полугодия. Основная учебная практика для студентов физико–географов – ландшафтоведение. Исследование природы как  закономерной системы её элементов: растительности, почвы, форм рельефа. Не выезжая на природу, трудно стать хорошим специалистом своего дела. Практика в Крыму – быть или нет? Вопрос возник в мае.

 Но особенно остро все почувствовали его после возвращения из Кузнечного, где проходила первая часть практики. В былые годы, на вторую часть – изучение горных ландшафтов, студентов вывозили в Алтайские горы и в Туву, где факультетские ученые проводили ежегодные исследования. Но со временем денег стало меньше и дальнюю практику «перенесли» поближе: на университетскую геологическую базу в Крым. Крымские горы, конечно не Алтайские, со средней высотой в 500 метров  над уровнем моря, но, тем не менее, значительно отличаются от природных условий северо-запада России.

 В общем, о том, что практика всё-таки для меня состоится я узнал в день отъезда, когда получил деньги на поездку в университетской бухгалтерии. Нам выдали ровно половину от обещанного. Вторую часть денег пообещали отдать сразу по возращении.
Четвертое июля 1996 года. 17.00 московское время на Московском вокзале в Петербурге. Шестнадцать студентов, из которых большинство девушки, собираются у памятника Петру I в здании вокзала. Мы едем в одном поезде, но в разных вагонах. Путем сложных переговоров удалось добиться одной плацкарты (разумеется, у туалета), где сразу собралась вся группа. Время проводили соответственно статусу студентов: исполнение песен российского рока под гитару, уничтожение взятой в дорогу еды. Сон, самое непопулярное время препровождения – сокращен до минимума.

 Впрочем, двое суток большой срок, поэтому в какой-то момент группа заболела «картоманией» – одни играли в игральные карты, другие рассматривали географические карты Крыма.

 Остроты поездке добавило пересечение поездом российско–украинской границы. Российские пограничники, весело улыбаясь, пробежали лучом фонарика по нашим лицам и, не досмотрев группу, рванули к выходу, мелькнув зелеными фуражками, потому что поезд тронулся, не дожидаясь их ухода. Ещё через некоторое время появились «хлопцы» в голубых форменных рубашках украинской таможни. Через минуту прошел паспортный контроль. К этому времени нашим девушкам стало совсем скучно, и они начали свое общение с подошедшими сотрудниками паспортной службы шуткой: «у нас нет ни наркотиков, ни другой контрабанды». Разозленные пограничники незамедлительно «нашли нарушителя»: Серёгу, у которого в паспорте, выданном в СССР отсутствовал вкладыш о гражданстве Российской Федерации. Ему было предложено проследовать для составления протокола и на этом закончить свое знакомство с природными условиями Украины в целом и Крыма в частности. Пришлось бежать за подмогой и беспокоить руководителя практики Михаила Ивановича, который, как истинный лидер, незаметно осуществлял руководство нами из соседнего вагона.

 Спокойно и не торопясь, он выслушал наш сбивчивый рассказ, надел тапки и взял свои документы, в числе которых было его депутатское удостоверение. Через пять минут Серёга был возвращен, к всеобщей радости в нашу компанию, а Михаил Иванович показал силу своего политического и ораторского искусства.

Приезд

 С симферопольского вокзала, куда, наконец, прибыл поезд, наши вещи уехали на машине, присланной с базы, мы же воспользовались услугами местного железнодорожного транспорта. До отхода электрички было еще около часа, и мы решили окунуться в привокзальную будничную жизнь. Только для этого потребовалось сначала конвертировать российские рубли в украинские  карбованцы. Держа в руках стотысячные банкноты, трудно было воспринимать их как деньги. Они ощущались как какая-то промежуточная бумага, между деньгами и товаром. А товара здесь было видимо – не видимо. О чём без смущения кричали торговцы.
- Горячие манты!
- Свежие батоны!
- Холодная ряженка!!
- Молоко…!
- Копченая курица!!!
- Спелые персики!!
- Сладкие абрикосы!
- Арбузы! Арбузы!!

 Несчетное количество прохладительных напитков, разбираемых в июльской летней жаре мгновенно. Крымское Солнце невыносимо палило высоко в небе, но что такое жара и духота нам предстояло узнать в электропоезде. В пути я почувствовал, что моё тело переходит из твердой фазы в жидкую, и я начинаю стекать в кроссовки.
Спустя полтора часа мы стояли перед воротами с надписью «Петербургский Университет. Крымский научно–учебный центр». Чуть ниже был приколот белый лист, на котором оранжевым фломастером была выведена надпись: «Привет физ-географам!». Приятно знать, что студенты–геоморфологи, приехавшие двумя неделями раньше, не забыли о нашем прибытии.
 

 База расположилась на склоне горы небольшого населенного пункта - Трудолюбовка.

 Самое монументальное сооружение базы – столовая c красными мягкими стульями, стоящими вокруг пятнадцати больших столов. Административный корпус для совещаний руководства, медпункт и помещение для камеральной обработки полевых данных (проще говоря «камералка») – тоже каменные здания. Ярко зеленый теннисный стол, где день и ночь слышался стук теннисного шарика (геологи проводят чемпионат факультета).
 Спортплощадка с волейбольной сеткой на самой вершине горы (стоило мячу покинуть площадку, бежать за ним приходилось к её подножью). Старая гильза от снаряда приспособленная под гонг, звон которой объявлял о подъёме, приёмах пищи и общих сборах. Туалет и душ завершали перечень необходимых для нормальной жизни сооружений.

 Сами студенты жили в больших военных палатках раскинутых на бетонных площадках. В каждой палатке по 4-8 койко-мест. Кажущаяся  комфортность жизни в палатке в условиях теплого южного климата оказалась на поверку серьезным испытанием. Большинству приезжающих в этот край, знакомо только Крымское морское побережье, с мягким климатом. Однако, в маленьких на первый взгляд, крымских горах, перепады ночной и дневной температуры достигали 30;С. Ночью, матерчатые стены палатки практически не справлялись с функцией сохранения тепла. В жару же внутри стояла невыносимая духота, так что приходилось поднимать её полога.

 К моменту нашего приезда на базе уже всем курсом жили геологи с параллельного нам курса. После короткого знакомства узнаем: жара стоит  почти месяц и местные жители не помнят, чтоб такая температура держалась так долго. Порадовало отсутствие комаров, к неприятному присутствию которых мы уже начали привыкать во время прохождения практик. Отношения с местными были довольно миролюбивы, однако пара случаев пропажи вещей с территории базы заставили ввести почасовое ночное дежурство. Так, что в какой-то мере, в лагере царила полувоенная спартанская обстановка не только по быту, но и по образу жизни. Впрочем, влиться в этот образ жизни у нас полностью получилось лишь после выходных, которые нагрянули через два дня после нашего приезда.

Море!

 Сколько не говори о прелести работ на юге, большинство притягивает сюда именно тёплое море. Три часа в душной электричке и мы уже в городе–герое Севастополе.
Буквально несколько месяцев назад этот город – ведущая военно-морская база СССР, ещё был закрыт для посещения туристами. Но к лету  пропускной режим отменили, и, учитывая его относительную доступность от базы университета, мы всей группой в шестнадцать человек, несмотря на разность интересов и характеров единогласно рванули туда.

 Встреча с морем, а тем более с южным морем событие  не ординарное, поэтому мы даже решили не возвращаться на базу для ночевки. Каждый взял с собой по одеялу – ночью с морем расставаться никто не собирался.
-    Не подскажите, как до пляжа добраться? – совершенно бесхитростно спросил я у пассажира троллейбуса, в который мы сели на севастопольском вокзале.
- До какого пляжа?? – возникло недоуменное выражение на лице у собеседника.
- До любого! – мой ответ явно обескуражил мужчину.
Пожав плечами он произнес название.
– Хрустальный.
Бывшая набережная с бетонной основой и лесенками для входа и выхода из воды, сотни тел на полотенцах и деревянных лежаках в этом царстве бетона и воды – таким предстал перед нами пляж Хрустальный. Образ песчаной полоски омываемой волнами под горячими лучами солнца как-то не вязался с этим местом.
- А-аа! Вам нужна Учкуевка! - следующий местный житель проникся нашими чаяниями. - Вон пристань для прогулочных теплоходов. Садитесь на корабль и через полчаса вы уже там.

 Пляж Учкуевка полностью соответствовал нашим представлением о Черноморском пляже. Небольшой лесок ограждал пляж со стороны суши и подходил почти вплотную к золотисто–желтому песку, по которому мы, обжигая ноги, шли в поисках пустынного места. Между лесом и пляжем каким-то образом втиснулись более десятка кафешек.
Три минуты потребовались нам, чтоб оказаться в воде. И больше получаса, чтоб сбив духоту, пыль и усталость с утомленных тел, вновь собраться на пляже. Еще через полчаса вся группа ела арбуз, уплетала за обе щеки дыню, обжигалась горячими чебуреками, закусывала абрикосами и запивала все эти яства ледяным апельсиновым соком и минеральной водой «Крымской».

 Белые питерские ночи приучили нас не думать, о таком препятствии, как резкое наступление темноты. Взяв фонарик и побродив по ближайшему лесу, мы нашли среди деревьев ровное место, как раз подходящее для ночлега. Зачем было уходить от моря? Геологи предупредили нас о местном виде рэкета, когда крепкие парни ходят ночью по пляжу и собирают «дань» в виде платы за нахождении на «их» пляже. Зачастую берут вещами. Так что ничем от грабежа данная плата не отличалась. И проверять, есть ли такие «кассиры» на этом пляже никому не хотелось. А вскоре девушки ходившие узнать местные цены на жилье, сообщили, что переночевать в лесу, в общем то, очень неплохая идея.

 В ходе обустройства бивуака, начались разногласия. Одеял, как выяснилось, на всех не хватало. Общая цель – добраться до моря, была выполнена и стала сказываться разность интересов. Одна группа предлагала всем пойти на дискотеку, взять вина и продолжить ночную жизнь в самом ярком смысле. Представители другой группы предлагали лечь спать, чтоб  с утра пораньше поехать по городу погулять и осмотреть как можно больше достопримечательностей. В результате, половина девушек ушла на дискотеку, а вторая легла спать.

 Мы с Мишкой решили ненадолго окунуться в жизнь ночных прибрежных кафе. Эта верхняя часть пляжа за счет всех этих мелодий и света была похожа на некий волшебный сад из детских сказок. Впрочем, для волшебного сада здесь все же было дороговато.

 Заказав вино и шашлык мы присоединились к нашим девушкам в баре «Волна», сидели и слушали музыку.

 Из соседнего бара в течение сорока минут доносилась песня «Комбат» группы «Любэ». Как удалось узнать Мишке – ветераны Чеченской войны приехали на отдых. Из-за них даже чуть не вышел конфликт, когда они выразили желание ближе познакомится с нашими девушками. Впрочем, залившись ещё определенной порцией спиртного мы были забыты, да и изрядно поднадоевшего «Комбата» крутить перестали. 

 Ароматное вино, даже отдаленно не напоминавшее, то что нам приходилось пить с Петербурге, тающий во рту шашлык; шум набегающих волн поблизости от кафе – сказка продолжалась часов до двух, когда большинство посетителей всё же ушло спать и только самые стойкие остались на танцполе заставляя бармена менять кассету Андрея Губина на Юрия Шевчука.

Херсонес

 Утром, когда Солнце стояло уже высоко, мы с интересом разглядывали ровные ряды высаженных человеческой рукой сосенок. Место, где мы лежали было ни чем иным как развилкой двух больших тропинок Учкуевского городского парка!

 Интересы и желания продолжали дробить нашу группу и вскоре мы с Мишкой оставив девушек на пляже, под присмотром Сергея, отчалили с ближайшим теплоходом в город.
- Ну, что съездим в Херсонес? – предложил я.
- Отчего ж не съездить – место знаменитое! – согласился Мишка.

 Решить туда поехать оказалось значительно проще, чем туда попасть. Троллейбуса №9 за полчаса ожидания мы так и не дождались. Зато за это время мы познакомились с двумя симпатичными девушками в черных майках, которые посоветовали воспользоваться №10. Троллейбус будто бы ждал, чтоб его представили, потому что после долгого отсутствия мгновенно появился из-за угла. Количество людей в салоне троллейбуса, вызвали сомнения, что мы влезем. Но после того как в салон втиснулись всё те же хрупкие симпатичные девушки с огромными рюкзаками, Миша молча полез вперед. Мы были последними из тех, кто остался в салоне после того как закрылись двери. Лично я мог шевелить только губами (про себя ругая общественный транспорт), да еще глазными яблоками, которыми я собственно и увидел, что Миша при своем богатырском телосложении умудрился разместится, как-то на нижней ступеньке, под рюкзаком одной из девушек словно йог сложившись в три погибели. Дышать было трудно. Но потрясло меня больше другое: ПО САЛОНУ ДВИГАЛСЯ КОНДУКТОР – говоря, что-то о деньгах за проезд. У меня вырвалось предположение, что это какая то гуманитарная организация предлагает деньги за те условия, в которых нам приходится ехать. Наконец, двери открылись, и мы мгновенно оказались на улице.

 Тут выяснилось, что наш путь с прелестными попутчицами продолжается: они двигались туда же, куда и мы – в Херсонесский историко-археологический заповедник. Девушки попросили помочь с сумками, а в «оплату» согласились стать нашими проводниками и бесплатно провести на территорию археологического заповедника.

 Оказалось, что это московские студентки Архитектурного института, прибывшие на практику в Херсонес. Жаль было расставаться, тем более что внимание друг к другу было обоюдным, но им надо было устраиваться, а нам хотелось искупаться.
Херсонес был основан странствующими греками в 500-х гг. до нашей эры. И впоследствии, на протяжении двух тысячелетий город был центром северного Причерноморья. В истории города были и бесконечные войны с обитавшими здесь скифами, и принятие христианства спустя тысячелетие после основания, и сложные политические маневры среди торговых империй средневековья.

 В XV в. по словам польского путешественника: «город стоит пуст и необитаем… дома лежат во прахе и сравнены с землей…».
Наиболее интересный этап существования города относят к периодам  античности и средневековья. От античности остались развалины театра. В это время греки общались с нашими отдаленными предками скифами, кои произвели уже тогда впечатление на греков тем, что пили вино неразбавленным (в отличие от самих греков, которые всегда разбавляли вино водой). Впрочем, некоторым привычка скифов пришлась по вкусу и грек желавший выпить неразбавленное вино говорил в таверне: «подскифь мне».

 Вода в Херсонесе оказалось потрясающе чистой, и в тридцати метрах от берега было видно каменистое дно. Пляж был завален галькой, а над обрывом перед пляжем стояли знаменитые развалины, и среди них те самые тысячелетние греческие колонны, которые попали на обложку школьного учебника по истории древнего мира.
Это непередаваемое чувство встречи с дыханием древности, было прервано встречей с несколькими девушками из нашей группы, для которых интерес к дискотекам был равноценен прогулке в Херсонес. 

 День клонился к закату, пора было ехать к вокзалу. Тело в некоторых местах неприятно пощипывало и стягивало. На коже, как на фотопленке проявлялась краснота.
 
К моменту приезда на вокзал она приобрела малиновый цвет и болела от любого прикосновения. Такими было лицо, спина, ноги и руки у меня… и у всех пятнадцати моих спутников, с которыми мы объединились на вокзале. Сгорели ВСЕ без исключения! На лица искаженные усталостью и болью смотреть было грустно, но у подошедшего к нам знакомого геолога с базы это зрелище вызвало улыбку. Он пояснил, что после первого выходного все студенты – геологи выглядели так же.

Работа и быт

 Утро на базе начиналось в семь утра с сигнала дежурного по столовой. Удар гонга раздавался над сонным лагерем. Вместе с Солнцем приходило тепло, еще нежное и непохожее на палящее Солнце середины дня. Студенты лежали в палатках и только самые стойкие вставали в этот момент, большинство пытались успеть в последние минуты перед подъемом сохранить блаженство сна после позднего отбоя. Через четверть часа вновь звук гонга объявлял о начале завтрака. В это время все вставали, умывались и шли в столовую. В восемь утра на базе оставались только дежурные. Все остальные, разобрав научные инструменты, разбредались по окрестностям, чтоб под чутким руководством преподавателей проводить новые маршруты, узнавать тайны глубин земли и т.д.

 Мы ландшафтоведы. Наши главные инструменты: глаза, полевой блокнот с карандашом и лопата (почва – зеркало ландшафта).
Участок нашей бригады расположен в получасе ходьбы от лагеря, и, к счастью, большая его часть находится под прикрытием деревьев. В пределах однородной формы рельефа (скалы, вершина горы и пр.) выделяем маленькие участки с однородной растительностью и почвами.

 Происходит негласное разделение труда: Серёга определяет  формы рельефа и выделяет точки описания; Юля с Катей и Викой, которые великолепно справляются с кропотливой работой –  описывают растения; я, вооружившись лопатой, делаю почвенные шурфы и определяю почвы, не балующие разнообразием. Бурые–лесные у подножья горы, где господствует лес. Дерново-карбонатные на склонах. И черноземовидные примитивно аккумулятивные на вершинах гор, где почвам трудно закрепится из-за постоянного смыва.

 Около часа дня возвращаемся на базу. К этому времени атмосфера столь накалена, что ни в тени, ни, тем более, на Солнце работать практически не возможно. Зной проникает во все уголки лагеря. Вернувшись, сразу же бежим в душ. Душ – наше спасение, только воду у нас дают три раза в день: с пяти до семи утра, с двенадцати до двух дня, и с семнадцати до девятнадцати вечера, так что даже при желании поплескаться, время ограничено. По температуре вода разделяется на очень холодную и ледяную. Очень холодная – та, что успевает нагреться в трубах пока вода идет к кранам. Ледяная – не успевает. Говорят у девушек в отделении стоит титан. Только он не работает. Спасительная прохлада помещения душевой приводит в себя. Встаешь под холодные струи. Райское наслаждение!

  Десять секунд и охладившееся до температуры воды тело начинает знобить. Выходишь – мылишься и снова под душ. Секунд на двадцать. И так несколько раз. Взбодрившийся и заморозивший усталость открываешь дверь на улицу. К моменту, когда доходишь до палатки, появляется странная потребность залезть под душ вновь. Иногда, чтобы продлить удовольствие полотенцем не пользуешься. Результат – сохнешь на пару минут дольше, зато кожу неприятно стягивает корка из хлорки, которой пропитана здешняя вода – предохранение от инфекционных болезней.

 Вот и долгожданный двухчасовой гонг на обед. Специфическая особенность здешней столовой – в компот кладут столько сахара, что он становится приторно сладким. Тем не менее, это жидкость и она пользуется спросом.

 После обеда наступает самое горячее время дня, не в смысле проводимой работы, а в самом прямом смысле. Главное – в ближайшие три часа найти себе пристанище. Можно лечь в палатку. Полога в это время поднимаются, и если дует ветер – блаженству нет предела, хоть какое-то охлаждение. Правда ветер дует не часто, база расположена с подветренной стороны. В конце концов, встав, идешь бродить по лагерю в поисках убежища от зноя.
 
 Для нас таким пристанищем спустя неделю практики стала камералка – маленькая комнатка для обработки полевых данных, каменные стены которой спасали от резких перепадов. В ней днём было «всего лишь» душно.
Как правило, после обеда там собиралась вся группа. В наличии имелось два кипятильника и пара больших кружек. С обеда и до вечера они работали не переставая. Кипятили, заваривали чай и тут же начинали его пить, не дожидаясь пока остынет, а пока все пили, воду ставили кипятиться заново. Вкус чая из-за хлорки был, конечно, неприятный. Шестичасовой гонг возвещает о начале ужина и спаде жары.
 
 
 После ужина еще на пару часов выходили в поле. К десяти вечера в лагерь возвращались самые трудолюбивые – становилось темно. Наступает самое веселое время в лагере. Обычно мы собирались вместе, в чьей-нибудь палатке и распивая чай или, иногда, дегустируя домашнее вино. Для себя я открыл, что спиртное может быть не только резко жгучим как водка или горьким как пиво, но и имеет ароматный запах спелого винограда, слегка кислить на фоне общего сладковатого привкуса. С сумерками приходила прохлада, и вино здорово согревало; так же как и хоровые песни, под гитару, которые остряки из нашей компании назвали «оральными» – от слова орать (песни не столько пелись, сколько орались). Разнообразило жизнь ночное дежурство, когда проходя по бетонным дорожкам между палатками, можно было услышать, кто чем занимается и как проводит время.

 Недели до следующих выходных как раз хватило на то, чтобы более менее прийти в себя после прошлых выходных и начать потихоньку «облезать». К выходным с планами определились все. Только на этот раз заранее сформировалось две группы по интересам решившие ехать в сторону Гурзуфа: группа Лены, к которой присоединились
 
 Сергей с Мишкой, и группа Тани, с которой решили ехать мы с Серёгой.
Увы! Оказалось что все пляжи в Гурзуфе платные. Бесплатным оказался только пляж детского лагеря «Артек».

 Наученные опытом прошлых выходных, мы заранее решили позаботиться о ночлеге.
Сотрудник фирмы занимавшейся поселением, пожилой мужчина, очень развеселился, услышав наш заказ:
- Как можно дешевле семи студентам нужно переночевать одну ночь.
Не веря в успех предприятия, он сделал несколько звонков и всё-таки назвал нам один адрес, где владелец маленького сарайчика заинтересовался нашим предложением. Выходя из агентства в сторону ночлега, мы нос к носу столкнулись со второй группой, прибывшей не так давно.

 Десять минут переговоров и мы за два доллара (первоначальная цена 4 доллара) с носа стали обладателями ночного пристанища. Закинув вещи в сарайчик, и поочередно приняв восстанавливающий душ, мы отправились в вечерний город.
Это была еще одна сказочная ночь на Море! Праздничная суета создавалась массой отдыхающих, вышедших на набережную. Разноцветные лампы заливали набережную светом. Музыка слышалась со всех сторон, которых тут, кажется, было больше, чем четыре. Это удивительная атмосфера беззаботности охватила и нас. Люди, приехавшие сюда – были отдыхающими и они оставили все свои проблемы и заботы о хлебе насущном, как и семейные неурядицы там, где они жили, здесь же они составляли единую «нацию» – отдыхающие! Единственное, что мешало нам полностью растворится в этом народе, это, увы, небольшое количество денег в карманах. Тем более, приятно было встретить вторую часть нашей группы, члены которой были в схожей с нами ситуации.

 На следующий день мы посетили Никитский ботанический сад, воспользовавшись дыркой в заборе.

 Уже в столице Крыма произошло воссоединение со второй группой. Они не так весело и разнообразно провели время как мы. В довершении ко всему Лену обокрал на пляже местный бомж. Вора позже поймали, но часть вещей вернуть не удалось.

Быт и развлечения

 Каждое утро из палатки нам открывалась великолепная панорама каменного обрыва. В нём на высоте почти пятьсот метров над уровнем моря расположился «пещерный город» Бакла.

 Археологи обнаружили здесь остатки крепостной стены III в., небольшую пещерную церковь, могильник с погребениями и более ста искусственных пещер вырубленных в два яруса. После тысячи лет своего существования крепость погибла под волнами татарских завоевателей. Нам же, как географам, было интересно само  геологическое образование – куэста. В её известняковом теле можно было встретить ископаемых устриц, морских ежей и других обитателей древнего моря, существовавшего здесь более 50 млн. лет назад. Оригинальной формой выветривания являлся сорокаметровый «сфинкс».
 
 Из палатки, где мы жили открывался великолепный вид. Он даже скрашивал тяжесть раннего подъема, и можно было с лёгкой душой идти на завтрак. Телевизор, включаемый во время завтрака, пел голосами девушек из группы «Лицей» об осени практически ежедневно, но для нас это было чем-то очень далеким.

 Со временем жара спала, что воспринималось бы хорошо, если бы  не уменьшение температуры ночью. Теперь под утро столбик термометра опускался до пяти градусов тепла. Спать в палатке было невозможно, и в пять утра  я просыпался оттого, что мои коленки от холода упирались в подбородок. Не спасали ни второе одеяло, взятое у завхоза, ни два свитера, которые я стал одевать перед сном. Промерзнув несколько дней в палатке я, наконец, нашел самое теплое для меня место на базе, и свернув матрас с постельным бельем, отнес их … в нашу камералку! Каменные стены камералки не только спасали от жары, но и от ночного холода. Несколько девушек так же сменили место ночлега и вскоре пол нашего рабочего помещения был равномерно покрыт  телами ночующих. Впрочем, недостатки тоже были – в камералке почти каждую ночь собиралась наша группа, кто попить чаю, кто вина, так что о тишине можно было только мечтать.

 В одну из ночей в доме расположенном по соседству грянула настоящая татарская свадьба с применением всех современных громкоговорящих средств. До трех ночи не смолкал концерт представляющий гремучую смесь из татарских народных песен и песен современной российской эстрады исполняемых на татарском языке.

 За два дня до наступления моего дня рождения на базе было организовано объединенное торжественное мероприятие для всех рожденных летом студентов. Праздничная церемония состояла из вручения памятных подарков всем рожденным в летние месяцы и праздничного ужина: пластиковая бутыль вина на каждом столе, всем именинникам по куску торта. Тосты и песни сменились танцами, которые плавно переместились из столовой на улицу и закончились в полной темноте.

 Спортивная жизнь базы бурлила: кроме геологического турнира по настольному теннису, провели волейбольный турнир, в котором сборной команде студентов геологов и географов удалось выиграть как у второй команды студентов-геологов, так и у сборной преподавателей. 

 С интересом встретили начало Летней Олимпиады–96 в американской Атланте. Любители спорта стали пропадать вечерами в столовой, где стоял телевизор, погружаясь в жизнь спортивных побед и поражений. Гордость мы испытали за «наших»: гимнаст Немов завоевал шесть медалей – самое большое количество на душу спортсмена; на третьих подряд Олимпийских играх завоевал золото непобедимый борец Александр Карелин. В общем зачете наша сборная завоевала второе место, уступив только команде США.

 Так, незаметно за делами и отдыхом, постепенно подошла последняя неделя нашего пребывания на крымской практике. В один из дней, когда большая часть полевой работы была выполнена и осталось только составить ландшафтную карту – главный результат нашей поездки сюда, мы с Мишей посетили родственную базу геологического факультета МГУ, расположенную неподалеку.

 Разместилась она ещё дальше от железнодорожной станции, в населенном пункте с названием Прохладное. В былые годы между базами были развиты тесные и дружественные отношения. Даже проводились спортивные соревнования между студентами-геологами двух ведущих российских ВУЗов – «Полигон», но почему-то с нашего года эта традиция была прервана. Жизнь которую мы увидели из-за железного узорчатого забора, производила впечатление. После наших простецких и спартанских палаток маленькие домики между аккуратными дорожками, разместившиеся среди побеленных деревьев, представлялись неким санаторием. Серьезная железная табличка на воротах гласила: «Министерство Высшего Образования. Учебная геологическая база имени Богданова Московского Государственного Университета».

 Кстати, в отношении науки и образования Бахчисарайский район всегда относился к центрам Крыма – геологическая база Петербургского университета, МГУ, а также здесь  располагалась база геологоразведочного института, а в посёлке Научный – Крымская астрофизическая обсерватория.

 Кроме экскурсии к базе МГУ мы с ребятами организовали ещё одну  «экскурсию». Основная «точка продажи» вина, расположенная поблизости базы в частном секторе, за время работы базы истощила все свои запасы, и в поисках новой мы отправились по поселку.

 Оказалось, что подобное занятие не только интересно, но и в какой-то мере опасно.
- Вы вино продаёте? – Сергей стал «неформальным лидером» поиска, и именно он начал опрос местных жителей.
- Продаем! – ответил ему хозяин и без паузы предложил. – Пробовать будете?
После небольшой дегустации, в которой приняла участие вся четверка, было решено посетить еще пару мест для сравнения.
Узнав цену испробованного напитка, адрес еще одной «точки продаж» и, поблагодарив за дегустацию хозяина, мы «отчалили».
- Вы вино продаете? – стандартный вопрос, но уже с продолжением. – Можно попробовать?
- Конечно, ребята! – радушная хозяйка исчезла на минуту, чтобы появиться с дегустационным стаканом красной жидкости.

 Дегустация. Благодарность. Вопрос о цене. И дорога ведет нас к следующему дому.
- Вино интересует? – проявил догадливость хозяин.
- Да.

 Молча хозяин извлек бутыль с вином и уверенными движениями стал протирать граненые стаканы.
Выйдя за ограду этого дома, мы стали перед дилеммой продолжить дегустацию или выбрать из испробованного.
Мишка выразил общее состояние.
- Парни, давайте закругляться с пробами. Я уже вкуса вина не чувствую!
Вспомнился рассказ Коли, нашего друга со старшего курса, о том, как он годом раньше ходил покупать самогон. После первой точки, где ему на пробу щедро налили стакан дегустация закончилась.

Чатыр-Даг

 Наступление последних выходных уже не вызвало на базе бурю эмоций. Для геологов выходные, вообще, закончились, они готовились к сдаче зачета. В нашей группе многие, также решили никуда не выезжать, утомившись прошедшими приключениями. Кое-кто решился выбраться на небольшую экскурсию в ближайший городок Бахчисарай.

 И тем не менее, девять человек, включая и нас с Мишей, собрались посетить одну из «величайших» горных вершин Крыма – Чатыр-Даг, не пугаясь возможных изматывающих приключений.
А они не заставили себя ждать.

 Для начала мы не смогли влезть в автобус идущий до Симферополя. Добрались на попутках до Симферополя. Никого уже не удивило, что билетов на троллейбус идущий мимо Чатыр-Дага нам не хватило места. Однако расспрос показал, что больше половины расстояния, до остановки Перевальное, мы можем преодолеть на местном троллейбусе №1. Первый троллейбус №1, в который мы сели до пункта назначения не дошел – у него прокололось колесо. Кондуктор очень долго уговаривала пассажиров освободить салон. Только спустя четверть часа люди, словно не веря, с неудовольствием, покинули сломанный троллейбус.
 
 В следующий №1 попасть было просто необходимо – проводить выходные на остановке, расположенной на окраине Симферополя, нам не хотелось. Но и другие экс–пассажиры думали так же, когда подъехала следующая «единица».
Местные жители оказались более подготовленными к штурму переполненного салона – не влезли только местные немощные старики, дети и мы – студенты.
«Диффузия» прошла успешно во вторую «единицу» салон которой был столь переполнен, что теперь я не удивлялся, как в севастопольском троллейбусе передвигался кондуктор. В сравнении с количеством людей, которое было здесь, салон того, можно было назвать полупустым.   

 То что нельзя было вздохнуть полной грудь было уже привычным делом. В какой то момент на кочке троллейбус тряхнуло и мои ноги оторвались от пола, но приземлится я уже не смог, давление со стороны пассажиров увеличилось, и я остался висеть в воздухе. К счастью наши страдания скоро закончились – с приближением к Перевальному салон быстро пустел – местные жители расходились по своим домам.
Пятнадцать километров от Перевального до Ангарского перевала пришлось преодолевать автостопом, предварительно разделившись на двойки и тройки.

 Водитель, подбросивший нас до места, отказался от предложенных денег, пожелал «наслаждаться счастливыми годами жизни» и исчез в серпантине дороги.
Пройдя пешком около получаса, мы вышли на открытое пространство. Отсюда открывалась потрясающая по красоте картина. Рядом с нами  вертикально вниз уходили практически отвесные стены обрыва, под которым раскинулось зеленое море леса, разрезанное бритвой шоссе, и маленькими домиками деревень и поселков. На юге виднелась уходящая в бесконечность синяя полоска Черного моря, сливавшаяся с линией горизонта. На всей обозримой нами части Чатыр-Дага совершенно отсутствовали деревья. Здесь господствовала горная степь – яйла, и властвовал холодный ветер. Наслаждаясь открывающимся великолепием, мы устроили обед.

 Внезапно над величественной картиной обозримых ландшафтов возникли три парящие птицы.
- Орлы! – выдохнула Наталья и, схватив фотоаппарат, сделала пару снимков птиц.
Жужжание аппарата показало, что кадры пленки иссякли, заполненные пейзажами курортного края. Все продолжали наблюдать в благоговейном молчании за парящими птицами, когда одна из них вдруг подала голос.
- Кар-рр!!    
- Черт! – выругалась девушка. – Последний кадр на ворон извести!
Нижняя часть Чатыр Дага представляла собой плоскогорье. Здесь располагались карстовые полости заинтересовавшие нас. Дорога между карстовыми провалами была отмечена белой и оранжевой краской. Мы хотели найти Тиссовое ущелье – вторые ворота на Чатыр-Даг после Ангар Буруна. К сожалению, из-за нехватки времени и плохой ориентации в пространстве найти и посетить карстовые пещеры Чатыр-Дага у нас не получилось.

 Разнообразил наш путь встреча с собирателем лекарственных трав. Он подробно рассказал, как пройти к Тисовому ущелью и добавил, что с противоположной части горы существует автомобильная дорога – настолько там пологий склон. 

 На обратном пути, уже на Симферопольском вокзале я и Миша чуть не познакомились с местной милицией, неожиданно заполонившей весь район вокзала, и только присутствие большого количества девушек спасло нас от углубленного выяснения наших, подозрительно измотанных, личностей.
После расставания с милицией у меня в памяти всплыла история, произошедшая с Колей годом раньше.

 Решил он съездить отдохнуть в Крым, да вот только паспорт у него был недействителен (в паспорте СССР отсутствовал вкладыш о российском гражданстве), поэтому, попав таки на полуостров, он везде ходил со своим любимым читательским билетом библиотеки Российской Академии наук до тех пор, пока не был остановлен патрулем украинской милиции. И когда он с привычной уверенностью предъявил им читательский билет, те сначала опешили от неожиданности, а потом один из них сказал:

 - Ну ты, парень даешь! Ты бы еще со своей фотографией ходил, и показывал: вот, дескать, на фотографии – это я!
В это время Николай должен был быть, где-то на Карельском перешейке в районе р. Бурная вместе с Дмитрием Викторовичем, исследуя историю формирования ландшафтов.
На базе же проявлялось сплачивание нашего коллектива: девушки оставили всем «альпинистам» Чатыр-Даг ужин. Однако, Серёга и Сергей, не сообразив, съели оставленную еду, за что были преданы остракизму. А Вика – самая «домашняя» студентка у нас на кафедре, не пившая вино и ложившаяся спать в десять вечера, в ожидании нашей группы даже сдвинула свой отбой на сорок минут!


«На хату к хану»

 Дробление нашей студенческой группы закономерно завершилось разделением на пары «по интересам». Потратив весь следующий день на высыпание мы с Мишей решили по следам наших друзей посетить Бахчисарай.

 Выйдя через день из автобуса в Бахчисарае, мы оказались в, так называемом, «новом городе». Серые коробки советских времен никакой красоты, древность не чувствовалась.

 До рынка, памятуя советы наших товарищей, мы решили отправится пешком.
Первая развилка вызвала у нас сомнения куда двигаться. Пожилая женщина дворник подметала асфальт возле магазина.
- Как дойти до рынка не подскажете? – спросили мы поздоровавшись.
- До центрального? – в свою очередь, ответив на приветствие, спросила она.   
- Ну, да! До центрального, наверно, – неуверенно ответили мы после секундного колебания.
- Идите ребята все прямо по этой дороге. Минут двадцать еще пути, - указала нам путь женщина и продолжила работу.

 Поблагодарив ее за информацию, мы уже двинулись дальше, когда все таки меня охватили сомнения. Я вернулся.
- Скажите, - говорю. – А как дойти до какого-нибудь другого рынка?
- А здесь нет других рынков! – ответила дворник и продолжила работу.
Не уставая удивляться логике местных жителей, мы добрались до центрального рынка.

 Голод давал о себе знать и, купив дыню, арбуз и персики, мы, конце концов, плюнув на скромность и приличия, сели на ступеньки ближайшего магазина и быстро расправились с арбузом. После еды настроение значительно улучшилось и положив половину огромной ягоды в пакет мы отправились в сторону старого города. 

 Здесь в архитектуре разнообразия было больше, да и сам район стоял тесно сжатый с двух сторон стенами ущелья. Было видно, что город изначально строился в стратегическом месте. Вдали показались колонны сходные по стилю с теми, что высятся возле исламских мечетей – минареты. Подойдя ближе мы увидели и приземистые расписные купола самой мечети.

 - Может это Бахчисарайский дворец? – предположил Михалыч.
Это действительно оказалась «Хата Хана» (как назвал знаменитую архитектурную композицию дворца один из проходящих мимо жителей Украины). Мы решили ограничиться прогулкой в тенистом и уютном дворике дворца, не заходя во внутренние покои. Конечно, заманчиво было посмотреть на «Фонтан Слез», воспетый еще Александром Сергеевичем Пушкиным, но выяснилось, что в настоящее время фонтан не работает. Да, и денег было уже не так много. Так что четыреста тысяч карбованцев мы решили оставить на более важные нужды.

 Пройдя два километра и присоединившись к экскурсии, мы начали восхождение по широкой каменной лестнице, ведущей к развалинам православного Успенского монастыря. Обширные массивы стены заставленные строительными лесами показывали, что в настоящее время монастырь активно восстанавливается.

 По наиболее распространенной версии он был основан в конце VII начале IX веков и просуществовал около 1000 лет. Основание его связывают с иконоборческим движением в Византии. Дом игумена, кельи монахов вырубленные в скале, гостиный двор – вот и все что осталось от него на момент нашего посещения. Восстановительными или даже вернее будет сказать строительными, потому что многое приходилось строить заново, работами занимались сами монахи. По ущелью гуляло эхо грохота молотков, визг древесных пил.

 В только что восстановленной каменной молельне, светлой и просторной, несмотря на низкий потолок, бабушка божий одуванчик нараспев рассказала нам про историю монастыря, попутно разрекламировав неприхотливую утварь церковной лавки. 
Вымощенная камнем дорога вела прочь от монастыря, вглубь ущелья. Внезапно на дороге возник трактор, груженый досками. Сам по себе трактор вряд ли заслуживал упоминание о себе: мало, что ли тракторов «Беларусь» носится по просторам бывшего Советского Союза. Вся проблема была в том, что разойтись с ним на дороге было невозможно – он занимал всю её ширину, а, судя по тому, как сигналил водитель не сбавляя скорость, приближаясь к нам, пропускать он никого не собирался. Пришлось броситься в «стену» зеленых кустарников, росших с левой стороны (с правой высилась каменная стена), и только это спасло нас от лобового столкновения с машиной. Костеря на чем  свет стоит водителя, мы выбрались на дорогу, отряхиваясь от веток и колючек, подцепленных в кустах.

 Неотъемлемая часть дороги – торговые лотки с сувенирами, выстроившиеся вдоль дороги: деревянные гребни из целебных сортов дерева, амулеты разных форм и раскрасок. Но куда больше распаляют наш аппетит торговцы горячих чебуреков и беляшей. А тонкий аромат сладкой пахлавы привлекает не только людей, но и рои ос.
Внезапно со спины раздался звук приближающегося трактора с опустевшим прицепом. Уже привычным прыжком в колючий кустарник мы спасаемся от «шального» водителя.

 На подходе к Чуфут-Кале мы, выбрав укромное местечко, решили доесть фрукты. Когда мимо нас прошла третья группа туристов, мы поняли, что с укромными местами в этой поездке как-то не везет – оказалось мы сидели на центральном экскурсионном маршруте. А взгляды, которыми на нас смотрели проходящие напоминали классическое произведение Ильфа и Петрова: «…на вторую неделю отца Федора стали показывать экскурсантам, как местную достопримечательность…», казалось смотря на нас они думают: «… дикий народ – дети гор!», и только непонятная застенчивость мешала им запечатлеть нас на фотопленке. Поднявшись после перекуса на плато мы оказались в знаменитом Чуфут–Кале.

 Основанный в районе шестого века нашей эры аланами, он через 700 лет был завоёван татаро–монголами. В то время это был многолюдный город, расположенный в хорошем месте и прекрасно укрепленный. Он контролировал одно из ответвлений Великого Шёлкового пути. До сих пор мощная крепостная стена пересекает плато.
Стремясь возродить город завоеватели переселили сюда караимов, которые и построили новую часть города. Именно в это время появляется название  Кыр–Ор, позднее Кале или Чуфут-Кале (Иудейская крепость). В период своего рассвета (XV–XVI вв.) население города достигало пяти тысяч человек. Несколько сот строений сейчас были видны как груды камней. Единственное, что их упорядочивало – линии улиц. В таком запустении город стоял с XIX века. 

 Побродив в южном оборонительном комплексе, мы миновали улочки старого города и, перейдя среднюю оборонительную стену, попали в Новый город. Тут было  поинтересней: дороги огранены каким-то подобием тротуаров. Навечно впечатались в дорогу глубокие колеи телег.

 Табличка на самом сохранившемся доме гласила, что здесь жил известный (в своих караимских кругах) ученый Авраам Фиркович.
Спускаясь по дороге, серпантином ведущей от города, я уже более внимательно вглядывался в её детали. И, с удивлением, стало ясно, что колея от колёс деревянных повозок осталась и на этой дороге. Было удивительно, как по такому крутому склону передвигались тяжелогруженые повозки.

Отвальная и возвращение

 Наступил последний день крымской практики. Отчёт предстояло сдать уже в городе. Часть группы горела желанием вернуться домой и вдохнуть прохладный балтийский воздух. Некоторые же, в том, числе и я были не прочь продлить свое присутствие на ставшей, в чём-то, родной базе ещё на какое-то время. Последний день прошел так же незаметно, как и большинство дней работы.

 Впрочем, для меня этот день всё-таки стал необычным. Меня назначили разводящим или старшим дежурным! Данное повышение говорило лишь о том, что мне предстоит не спать всю ночь, во-первых, а, во-вторых, вряд ли мне придется принять участие в прощальном застолье – так называемой отвальной (праздник окончания практики и отъезда).   

 После ужина пришлось уйти с головой в работу разводящего. Я распределил всех имеющихся в моем распоряжении людей по времени и местам. К счастью, люди были уже опытные, и от меня кроме координационной и контролирующей функции больше ничего и не требовалось.

 Во второй трети ночи мы с Сергеем, дежурившем на втором ярусе, натолкнулись на ежа. Наблюдая за его маршрутом, мы с интересом обсуждали его появление на территории базы до тех пор, пока сонный голос Насти, раздавшийся из-за матерчатой стены палатки – посоветовав нам идти обсуждать ежика в другое место.
Недалек час рассвета. Серёга уже проснулся сам – ночная прохлада лучший будильник. Его идея: развести из колючек костёр. Рассвет я встречаю протянув руки к живительному теплу!

 Сначала вершины соседних гор попадают под лучи восходящего солнца, хотя само светило еще не видно. Помаленьку граница света опускается всё ниже и вот из-за горы показывается жёлтый краешек. Считанные минуты и воздух становится тёплым.
Подхожу к нашему зазывальному гонгу и несколько раз ударяю по нему железным прутом. Подъем. Закончилась ночь, моё дежурство и наша практика. Наступал новый день. День отъезда.

 После завтрака иду спать, а ребята начинают собираться. Но я этого уже не вижу, как только голова касается подушки, я мгновенно засыпаю. 
*     *     *

 Сквозь сон доносятся голоса. Долго поспать мне не дали. Идёт интенсивный сбор вещей.

 Десять минут освежающего дождя, который мы не видели со дня прибытия в Крым и вновь на небе сияет Солнце. Дождь в первый день и в последний, символичное приветствие и прощание Крымских гор с нами.

 Уже из кузова машины я в последний раз бросаю взгляд на родной забор. И не удержавшись, что-то щемящее шевельнулось в душе. Увижу ли это место еще? Стоит ли к этому стремится… Ведь не зря говорят, не возвращайтесь туда, где были счастливы. Были ли мы там счастливы? Наверное, да. Молодость, о которой нам еще мало известно, потому что сравнивать с другим возрастом мы еще не можем, но интуитивно чувствуем. Компания друзей. Самостоятельные поездки по дорогам Крыма, несмотря на отсутствие денег и изматывающие дороги. Жаркое солнце, спалившее всю кожу у нас, так, что мы не сумели обзавестись завидным загаром Крымского побережья, но прогревшее так, что в ближайший год только одно воспоминание о нем будет согревать меня в холодные зимние вечера и слякотную питерскую осень.

 Бортовой ЗИЛ, трясясь на ухабах, всё дальше увозит нас от базы, где осталось двадцать четыре великолепных дня молодости и мой перочинный ножик, неизвестно как потерянный.

 На симферопольском вокзале у нас еще есть несколько часов до отъезда. Мы с ребятами караулим рюкзаки. Девушки возвращаются с тяжёлыми ящиками в которых гостинцы домой: алыча, персики, абрикосы… И теперь уже мы с ребятами растворяемся в шумном рыночном гвалте.

 Покупаю ряженку местного розлива, которую успел полюбить. 
Гостинцы домой – персики. Пара бутылей местного вина у меня уже таится в рюкзаке (как, впрочем, у каждого  возвращающегося из Крыма). На остатки денег покупаю манты – хочу попробовать традиционное восточное блюдо.
По вкусу они напоминали два больших пельменя с приправой. Вкусно. Но ожидалось чего-то большего.

 Серёга предлагает отметить отъезд в мужской компании.
Для начала покупаем дыню. Но у Серёги идея более амбициозная: с трудом находим огромный шоколадный торт – уже нарезанный.

 В маленьком садике во дворе вокзала, под волшебную музыку Энио Мариконе мы устраиваем поминальную тризну шоколадному творению человеческих рук. Вкусом торта хотелось наслаждаться бесконечно. Окружающая атмосфера еще раз позволила нам окунуться в вечернюю сказку Крыма.

 Оставшийся час до отправления поезда все были в нетерпении. Ощущение дороги, так манившее нас сначала в эти края, теперь звало обратно домой. Все уже настроились на возвращение.
На обратном пути не брал гитару в руки Сергей. За это лето ему столько раз пришлось ублажать уши слушателей своей довольно таки неплохой игрой, что он даже придумал термин: «гитараст» – человек, которого заставляют играть на гитаре не для души, а для слушателей. Зато в вагоне ехала группа школьников, играющих на гитаре, вот к ним он и присоединился, став для них кем-то вроде гуру – мастера гитарной игры. Сам играл редко, в основном слушал и давал советы.

 На таможне из предъявленного мной паспорта выпала «потерянная» ранее пятисоттысячная купюра украинских карбованцев; на российской земле имевших ценность не больше фантика от заграничной конфеты.
В Бологом от поезда чуть не отстала Настя. Отлучившись в киоск она не вернулась к моменту отправления. К счастью, на следующей станции смущенная Настя появилась перед очами обеспокоенного руководителя и объяснила, что зашла в соседний вагон, но дверь между вагонами была заперта. Пришлось ехать до следующей станции.
Санкт–Петербург. Город холодных стен и радушных жителей. Город красочных соборов и застывших памятников. И, наконец, для странников вернувшихся из дальних странствий: город – Дом.

 Вот и старое обшарпанное здание на Васильевском острове. Пятая линия. Пятый этаж. Открываем дверь и входим внутрь. Наши «встречающие» - стены родной комнаты безмолвно молчат. На подоконнике и мебели пыль и тишина, въехавшее в жилище за время нашего отсутствия. Мы дома. Только вот они мне показались уж слишком пустыми и холодными эти наши родные стены «общаги».