Глава 40

  - Короче так, - отца перекосило, на лице ходили желваки, - ты мои условия понял, сосунок. Завтра же ты собираешь свои манатки и уезжаешь в Лос-Анджелес. Я уже обо всем договорился, официально ты переезжаешь, чтобы закончить школу спортивного профиля. И да, я не хочу тебя видеть больше в этом доме. Никогда. Чтобы завтра, когда я вернусь с работы, ни тебя, ни напоминания о тебе, здесь не было. И псину свою забери, понял, членосос хренов?
       Джон зарылся в подушку сильнее, тяжело вздохнув. Отвернувшись к стенке, дал понять, что отвечать не собирается. К тихому плачу матери прибавилось поскуливание Рикки. Пес прыгнул на кровать, лизал ему руки, но Джон не реагировал.

       Из кухни доносились адские звуки: топот ног, крики, всхлипывания, маты от обычно такого спокойного отца.
       - Заткнись, Мег, - услышал Джон, - ты виновата. Воспитывала сына, как девчонку, получила недоноска. Если бы не моя карьера, я бы убил эту гниду.
       - Это ТВОЙ сын! – отчаянный всхлип разорвал бы Джону сердце, если бы оно не остановилось позавчера. – Никто не виноват, он таким родился!
       - А что еще может родиться от женщины, чей отец был наркоманом, а дед сношался с проститутками? И не надо на меня так смотреть, я всю жизнь горбатился не для того, чтобы он по мужским жопам лазил.
       - Ты думаешь, Дейв, меня это очень радует? – голос матери сорвался на крик, а затем – на визг. – Думаешь, я хотела, чтобы наш сын стал таким? Нет! Я хотела внуков, хорошую жену для него. Но есть то, что есть, и мы должны с этим смириться. Это наш сын!
       - Ну конечно, может, я еще должен радоваться, что он мужиков ****? Ну уж нет, мне такой дефективный сын не нужен, поняла меня? Хочешь – носись с ним и дальше, а я умываю руки. Скажи спасибо, Мег, что я вообще не убил этого мерзкого членососца!
       - Я никогда не могла подумать, Дейв, что ты такая мразь!
       - А я никогда не мог подумать, что мой сын *** сосет, дальше что? Нет у меня больше сына! С этим пидором я не знаком и общего ничего иметь не хочу, так и знай! Пусть убирается отсюда вон!

       - Хватит…
       Вышедший на кухню Джон, стоящий с коробкой в руках, смотрел на своих родителей – дрожащего от ярости отца и истерично плачущую мать, пустым, не выражающим никаких эмоций взглядом.
       - Хватит. Все кончено. Я уеду и больше не появлюсь здесь, обещаю.
       - Сыночек, - мать с мольбой посмотрела на него, протягивая руки для объятий, - мой родной…
       - Я люблю тебя, мама. Я позвоню, как устроюсь.
       Слегка отодвинув рыдающую и стоящую посреди кухни мать, Джон вышел на улицу. Рикки выскочил вслед за ним, виляя хвостом, прося ласки. Джон посмотрел на собаку и покачал головой: не сейчас. Пес заскулил и убрался обратно, поджав хвост.
       Каждый шаг давался с огромным трудом. Он словно был альпинистом, покоряющим Эверест. Последние шаги к вершине были невыносимо тяжелыми, только вот у Джона это были последние шаги к пропасти.
       Из мусорного бака воняло заплесневевшей едой и еще какой-то гадостью. Завтра должны были выбросить мусор, коробки были полны до верху. Джон закрыл глаза.
       Судорожно, тяжело вздохнул. Огромная коробка упала сверху, внутри что-то лязгнуло, зазвенело.
       Джон протянул руку к мусорке, как будто собирался вытащить коробку, но отдернул ладонь. Нет. Раритетное издание Чосера, пустая пачка сигарет, на которой было написано признание в любви, забытая у него однажды тетрадь по биологии, чашка, из которой всегда он пил, когда приходил сюда, фотографии и свадебный портрет, оставленная в их доме пара носков и трусы – все это теперь должно уйти. Навсегда. Все это осталось в прошлом навечно.
       Чтобы не передумать, Джон резко зашагал прочь – не к дому, в противоположную от него сторону. Шел, не думая, куда. Никак не отреагировал на оклик выбежавшей из дому матери.

       В огнях ночного города с трудом узнал супер-маркет и пустующий ночью детский сад. Поняв, что кольцо, подаренное на свадьбу, все еще на пальце, резко снял его, как будто бы хотел и палец с корнем вырвать. Бросил под колеса проезжающих машин, закрыв уши, чтобы не слышать его лязга, отчего-то показавшегося жалобным всхлипыванием, плачем.
       В супер-маркете купил самые дешевые сигареты (на другие денег в кармане не хватило). Выйдя, закурил возле мусорки. Подняв голову в небо, не увидел ни одной звезды в вышине. Все было затянуто тучами. Звезды погасли.
       - Прощай, Гарри. Может быть, однажды ты поймешь меня. И простишь.

       Утро было туманным. Быстро обняв мать, смахнув с ее лица горькую слезу, он подхватил чемодан и вышел из дома. Не оглядываясь.
       Уходя, заметил, что коробка с вещами, которую выбросил ночью, стоит в коридоре, но выяснять ничего не стал – глупо.
       У калитки увидел Розу. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, и изучающе смотрела себе под ноги, а потом – на свои руки.
       - Привет.
       - Привет, - девушка слабо улыбнулась, - ты уже уезжаешь?
       - Да. Через час поезд. Спасибо, что согласилась взять Рикки.
       - Он плачет по тебе.
       - Он привыкнет.
       Она кивнула. Несколько минут между ними стояла тишина. Затем, посмотрев на него огромными, лучистыми глазами, она сказала – совсем тихо, но твердо.
       - Джонни, я твой друг. Понимаешь?
       - Но Джек…
       Роза покачала головой:
       - Мне не важно, что сказал Джек. Ты мой друг. И Гарри тоже. Ничего не изменилось.
       Он кивнул. Торопливо обнял девушку, похлопав ее по плечу.
       - Спасибо, Роза. Будь счастлива.
       Вздохнув, подтянул тяжелый чемодан и, все еще не оглядываясь, зашагал прочь. На миг оглянувшись, чтобы посмотреть на нее, увидел, что Роза по прежнему стоит у ворот и машет ему вслед.


       Пошел дождь. Джон сидел в привокзальном кафе, ковыряя вилкой дешевый завтрак – пюре с комочками и тонкий кусочек варенной колбасы. Иногда пил не сладкий чай из пластикового стаканчика, не особо чувствуя его вкус.
       В который раз за день понял, что плачет. Очки опять замылились, нервным движением пальцем он протер их, но плохо. Плевать.
       - Может быть, Гарри, когда-нибудь ты меня поймешь. И простишь.



       - Джон! – притянув его лицо к своему, Гарри жадно впился в его губы своими, потом поцеловал в шею, оставляя засосы, крепко, до хруста, сжал пальцы. – Джон, надо бежать! Он рухнул на песок, тяжело дыша, но продолжая тискать возлюбленного в объятьях, как будто, отпусти он его, случится конец света. Джону было больно, он гладил всколоченные волосы, целовал горячий лоб, бесполезно пытаясь привести Гарри хоть немного в себя. - Джонни! – Гарри окатил его новой волной жарких поцелуев, не задумываясь даже, куда целует. – Давай убежим сегодня же. Куда угодно, подальше отсюда. Как хотели, помнишь? Давай сбежим, мы, наконец, сможем быть вместе, как и мечтали! Если мы будем жить в Детройте, там можно найти работу, я знаю, что с этим проблем нет. Только нам нужно это сейчас сделать, ладно, котенок? Так мало времени!
       Он зарылся лицом Гарри в шею, целовал толстовку, лихорадочно покрывал поцелуями пальцы, прижимаясь горячей щекой к его щеке.
       - Нам будет сложно, но мы будем вместе, как и хотели, правда, здорово? Родители сказали, что я им больше не сын, ну и пусть, Джон! У меня есть деньги, я копил, мы снимем комнату, когда уедем, найдем работу, только, пожалуйста, быстрее собирай вещи и поехали отсюда – тянуть больше нельзя. У меня, правда, машину отобрали, давай на твоей, или на поезде?
       Он особо крепко сжал голову Джона в своих руках, так, что кости хрустнули. Отогнав ставшее постоянным теперь желание разрыдаться, Джон ласково отстранился от любимого, погладив его по щеке – красной и горящей, словно лава вулкана.
       - Гарри, нет. Мы никуда не уедем. Прости.
       - Что? – Гарри помотал головой. – Но нам нельзя здесь оставаться. Мне жить негде, Джонни. Как же мы можем здесь быть?
       Сердце заныло, предательски кольнув. Набрав полную грудь воздуха, Джон покачал головой. Прижавшись к губам Саксона, сладко поцеловал их.
       - Гарри, послушай меня. И попробуй понять. Я очень люблю тебя, и всегда буду, но… Но я так не могу. Понимаешь?
       - Нет, - упрямо покачал головой Гарри, - тебе плохо, Джонни? Тебя отец побил, да? Ты такой бледный, что случилось?
       Он снова схватил его лицо, снова стал его гладить, словно самое дорогое, что у него было. Яростно вытерев подступившие слезы, Джон осторожно отстранился.
       - Гарри, прости. Я бесконечно люблю тебя. Ты – самое дорогое, что у меня есть, но я не могу. Ты видел глаза ребят, Джека. Куда бы мы не бежали, что бы не делали, всегда на нас будут так смотреть. Отец готов все забыть, если я уеду, и я ему пообещал. Так будет лучше, Гарри, для нас всех. Мне нужно закончить школу. Нужно поступить в колледж. Я обещал это матери, понимаешь? Что не буду скитаться по свету, умирая от голода. Она не вынесет этого, Гарри.
       - Что? – тихо произнес Саксон, отшатнувшись, словно от чумного. – Джон, но ведь… Каждая звезда во Вселенной, помнишь, мы хотели увидеть их вместе? Мы же клялись, Джонни, что же ты такое говоришь сейчас?
       - Да, - как китайский болванчик, кивнул Смит, - да, я помню, и я думал, что смогу. Но я не смогу, Гарри. Я не смогу. Прости меня. Прошу. Прости.
       По щекам Саксона текли слезы.
       - Котенок? – тихо спросил он. – Ты же сейчас несерьезно, правда? Ты шутишь? Джон, меня родители выставили из дома, как собаку. Мать прокляла меня. У меня никого больше не осталось, кроме тебя, я же пришел к тебе, я здесь, и все должно, наконец, случиться так, как мы и мечтали!
       Джон сглотнул слезу, судорожно вздыхая:
       - Мне жаль, Гарри. Мне очень жаль.
       Ужас в глазах Гарри сменился болью, боль – отчаянием, отчаяние – равнодушием. Он встал, колени при этом хрустнули. Качаясь, словно на костылях, прошелся по берегу, повернувшись к Джону спиной. Джон стоял, как вкопанный, смотря на его сгорбленную спину.
       Все произошло быстро. Гарри налетел, как ураган, сделав лишь один удар – в солнечное сплетение. Идеальный. Меткий.
       Джон упал, корчась от боли, но не проронил и звука. Это было заслужено. Гарри имел на это право. Он был прав.
       От боли в голове гудело, а пах горел, как при пожаре. Гарри занес кулак для следующего удара, но остановился.
       - Мне даже бить тебя противно. Ты чертов трус. Чертов трус.
       Даже не видя его лица, Джон чувствовал презрение в его взгляде. Постояв над ним еще пару секунд, Гарри смачно харкнул ему в лицо.
       - Будь ты проклят, ублюдок.
       Джон перевернулся на живот. Боль все еще была адской, встать он не мог. Проползя несколько шагов, упал ничком на песок, до последнего наблюдая сгорбленную спину (бывшего) друга. И простонал, тая в голосе всю боль земных страданий:
       - Гарри…

       Подошедшая официантка спросила, не желает ли он чего-то еще. Вздрогнув, как будто очнувшись ото сна, Джон помотал головой. Она принесла счет и он заплатил, оставив чаевые.
       По платформе, виляя хвостом, гулял большой грязный пес. Джон сел на жесткое сиденье, разворачивая оставленную кем-то вчерашнюю газету. Пес сел рядом, вскоре улегшись ему на ноги.
       Джон сделал вид, что у него зачесалось в ушах, на самом же деле пытаясь отогнать из головы веселый лай маленького сорванца Рикки.
       Рикки остался в прошлом. Хватит.
       Хватит.
       Пес посмотрел на него голодным, полным какой-то безнадежности, взглядом. Потрепав колтуны на его ушах, Джон достал из пакета сендвич и протянул ему: держи, старик.
       Пес осторожно взял лакомство, разделывая его у Джона под ногами.
       Смит посмотрел на часы. До прибытия автобуса оставалось пятнадцать минут.
       Он достал из кармана сигарету, но курить не хотелось. Хватит того, что после вчерашнего эксперимента он всю ночь задыхался. Выбросил полную пачку в ближайшую мусорку.
       Вернувшись, обнаружил Рани, стоящую у его платформы. Она смотрела вдаль, но, кажется, не видела ничего. На лице ее, ровном и спокойном, не отражалось никаких эмоций.
       - Привет – сказал Джон, потому что не знал, что сказать еще.
       - Гарри просил передать тебе – она протянула ему его же крест, насквозь протараненный пулей. Джон взял, сам не понимая зачем.
       - Ты меня теперь ненавидишь?
       Рани посмотрела на него взглядом, полным холодного равнодушия.
       - Ненавижу? Это чувство слишком сильно для такого предателя. Я тебя презираю.
       Джон покорно кивнул. Как будто это все, что он хотел знать и услышать.
       - Ну, пока – сказала она и, развернувшись на каблуках, пошла обратно – к выходу. Джон снова кивнул и сунул крест к левый карман брюк, где держал билет на автобус.


       - Саксон – чемпион! Саксон – чемпион! Гарри, давай, сделай его!
       Джек свистел, юлюлюкая и топая ногами, подбивая всех аплодировать громче, а самого Гарри и противостоящего ему Микки сподвигнув активнее есть гамбургеры.
       Гарри выиграл. Последний кусок четвертого гамбургера оказался у него в желудке раньше, чем Микки успел добраться до середины.
       - Гарри всегда побеждает! – выкрикнул Саксон, поднимая кружку пива, что пенилось, оставляя следы на столе.
       Джон хохотал, глядя на взъерошенного, почти блюющего лакомством Гарри, который, тем не менее, довольно улыбался, очевидно, очень гордый своей победой.
       - С этого дня я официально ненавижу гамбургеры – объявил он, жадно глотая воду.

       Они сидели в дешевом пабе, отмечая завершение поездки, и веселились. Это было ярко, красиво, и действительно весело. Ощущение того, что вся жизнь, самое прекрасное в ней, еще впереди, пьянило, радовало, будоражило кровь. Оно было прекрасно.
       Ехать домой решили на рассвете, который все подползал. Впрочем, у них было еще целых два часа, чтобы поспать. Ривер, Роза и Рани веселились на паркете, крутясь, словно волчки. Какой-то бэнд играл «Скорпов» и «Металлику». Рыжие волосы Ривер огнем горели в ярком свете ламп.
       - Пойду, скажу девчонкам, что нужно закругляться. Хоть бы немного поспать перед дорогой – сказал Джек, идя на танцпол.
       Девушки не противились, веселой стайкой хохоча над звездами, жизнь которых обсуждали. Ривер позволила Джону взять ее под руку, Рани повисла на руке у Джека, Роза шла чуть впереди, громко обсуждая с Люси какого-то актера.
       - Эй, ну пойдем уже! – Тайлер потрясла приятельницу за плечи. – Ты чего к охраннику пристала, напилась, что ли?
       - Нет, - покачала головой Люси, - просто у некоторых мальчиков такая белоснежная улыбка, и такое опасное оружие между ног, - ворковала она, крепче обнимая оторопевшего беднягу охранника, которому, по виду, было не больше двадцати пяти.
       - Девушка, вы что делаете? – скаля зубы, спросил он, пытаясь ее отстранить от себя, но не очень активно. Очевидно, внимание роскошной блондинке парню очень нравилось.
       - Когда она успела напиться? - недоумевающе спросила Ривер.
       - Да она вообще не пила, Люси, перестань цирк устраивать, пойдем!
       - Ну уж нет, - пропела Люси, залезая языком в рот охраннику, - сначала дядя охранник даст мне свою пушку, чтобы один грязный ублюдок знал, что меня нельзя отвергать!

       Все случилось молниеносно – выстрел. Крик Розы. Поток матов, который вылетел изо рта Джека. Крик Рани, переходящий в визг. Мечущаяся Ривер, бросившаяся куда-то в сторону.
       - Гарри! – заорал Джон, подхватывая на руки рухнувшего Саксона, по лицу которого градом лил пот. – Гарри, я держу тебя, я держу!
       - Вызовите скорую! – кричала Рани, мечась вокруг, как загнанный зверь. В пабе началась паника, кто-то кричал, кто-то плакал. Кажется, подоспели владельцы.
       Люси визжала и билась в истерике.

       Гарри лежал на его руках с закрытыми глазами, голова его дергалась, словно кукольная. Джон прижимался к груди, слушая удары сердца, но не мог понять, бьется ли оно, или нет.
       - Вызовите же скорую! – жалобно пискнула Роза, бросаясь куда-то.
       - Рани, - пальцы Джона судорожно рвали пуговицы рубашки Гарри, - он не дышит. Он не дышит, Рани!

       Крупные соленые слезы лились по его щекам, пока он, не помня себя, целовал Гарри – в губы, глаза, в нос, отталкивая оказавшуюся рядом Рани.
       - Гарри, я умоляю тебя, дыши, дыши, слышишь? Пожалуйста, дыши, давай! Дыши! Не смей от меня уходить, ты обещал, пожалуйста! Я люблю тебя, Гарри, я здесь, я обещаю, я спасу тебя, только дыши, давай!
       Слезы застилали глаза, губы искали его губы, попадали в подбородок, прижимались к шее, которую он все еще не мог освободить от рубашки.

       Не сразу он смог услышать воцарившуюся тишину. Подняв полные боли глаза на друзей, окруживших их в плотное кольцо, увидел, как побледнела Ривер, извергнув содержимое своего желудка себе под ноги, а затем выбежав из клуба, как сумасшедшая. Толпящиеся люди потихоньку стали шипеть, наблюдая, как один парень целует другого – словно одержимый.
       - Вы, блять, что, ****ные жопники, что ли? – скривился в презрительной гримасе Джек. Потянув за руку побледневшую, растерянную Розу, он скомандовал: - Мы уходим от этих извращенцев.
       Джону было все равно. Припав головой к телу Гарри, сейчас кажущемуся таким хрупким, он уже не просто плакал, а рыдал, буквально заливая его слезами, и сжимал так, что кости на руках хрустели.
       - Черт, Джоон, - простонал Гарри, открывая глаза, - ты же меня задушишь!



       Объявили о прибытии автобуса. Джон поднял чемодан, крепко взяв его в правую руку. Подумав с секунду, достал из левого кармана брюк билет и крест, прошитый пулей.
       Посмотрев на него, отшвырнул от себя. Девушка, толкающая тележку с вещами, переехала его (бывшую) реликвию, даже не остановившись - очевидно, торопилась на свой рейс.
       В ту же секунду Джон ощутил, как внутри него все окончательно умерло.
       Зайдя в салон, он показал водителю билет и рухнул на свое место, зашторив грязные занавески. Чемодан поставил себе под ноги, наступив на него.
       Закрыл глаза.
       Они отбывали через пять минут. Водитель закрыл дверь за последним пассажиром.



       - Гарри! – Джон не просто рыдал, он теперь еще и истерически смеялся. – Гарри, ты жив! Ты жив! Гарри, мой Гарри!
       Саксон нырнул рукой под рубашку и вытащил наружу крест. Пуля застряла в самой его сердцевине, не нанеся Гарри и царапины.
       - Прости. Меня, кажется, от шока вырубило. Не то, чтобы я слабак, но и стреляют в меня тоже не каждый день. Вот, валяюсь здесь, как дама в беде.
       Джон хохотал, покрывая щеки и подбородок любимого спешными поцелуями.
       - Твой свадебный подарок, Джон, - улыбнулся Гарри, - все таки сберег меня для тебя. Как ты и обещал.