Из записных книжек. Башня?

     Для начала мне пришлось предъявить две справки о своей нормальности и два пропуска, пройти мимо нескольких заметно скучающих охранников, зазвенеть в рамке-сканере, перетерпеть ощупывание и похлопывание, и в сопровождении крупной дамы с крупным слюнявым бульдогом пройти сотню шагов к огромной, похожей на скелет фантастического чудовища, телевизионной башне.
     Затем по узким металлическим лесенкам, с опаской поглядывая вниз, боясь споткнуться или оступиться, я поднялся на уровневую площадку с отметкой «пятьдесят метров». Выше меня не пустили, да я и сам бы хорошенько подумал, прежде чем туда полез, внутри меня всё сжалось в один нервный комок.
     Площадка была похожа на широкий округлый балкон, с очень условным ограждением – выкрашенные в оранжевый цвет поперечно закреплённые трубы. В центре балкона находилась кабинка техников, чисто сверкающая, из толстого стекла. Внутри десятки, может сотни, неведомых мне приборов, кнопочек, экранчиков, всё красиво мигает и монотонно гудит, или не гудит, это я так... Один из техников, в синем комбинезоне, вышел из кабинки ко мне, надел на меня страховочный пояс и тросом соединил со встроенным в полу фиксатором.
     - Захотите отсоединиться, позовите меня, сами не отстёгивайтесь. Вниз ничего не бросайте, - сказал он нарочито громко, - всё понятно?
     - Конечно, я же не…
     Он потерял ко мне интерес и вернулся в кабинку, а я достал из сумки и стал настраивать фотокамеру, думая «на хрена я сюда забрался?» - современные «дроны», оснащённые мощными камерами, могут подняться гораздо выше и выполнить более сложные задачи, чем два-три снимка.
     И ещё очень пугали птицы.
     Совсем недавно, на продуктовом рынке, мне в лоб, со всего маху, врезался голубь. Было неожиданно, больно и обидно, будто кто-то кинул тебе в лицо дохлую курицу. И я не знал, что делать, голубь упал рядом, мелко семенил, хромая и вертел головой, и мне очень хотелось хотя бы пнуть его ногой. Но я не стал, какой смысл…
     А здесь, на высоте, птицы были совсем дурные, будто в фильме Хичкока. Но обошлось.

     Метрах в трёхстах от башни был виден участок дороги, по которому плотным потоком (все, как один, на велосипедах) ехали маленькие человеческие фигурки. Дешёвая рабочая сила - в основном вьетнамцы и тайцы. В нескольких километрах жил своей особенной жизнью, машиностроительный завод. Ветер, регулярно меняя направление, предлагал мне вдохнуть запах промасленного, с привкусом железа, серого дыма.
     Человечки бодро крутили педали своих велосипедов – маленьких, почти детских, и больших, будто на вырост, выкрашенных в невероятно яркие цвета, может собранных из кусков своих собратьев, проржавевших и похороненных на свалке.
     Их движение было вязким и ритмичным и весь вело-поток напоминал пёструю, равномерно текущую живую реку. Их головы прыгали, как поплавки, вверх и вниз, затем замирали, плавно и незаметно раскачиваясь, и опять - вверх и вниз.
     Я был впечатлён завораживающим зрелищем, и лишь трос, которым меня прикрепили, как альпиниста, не позволил мне присоединиться к этому потоку. Шутка.

     За моей спиной, в кабинке из стекла, цветным экраном моргал телевизор. Техники попивали чаёк с печеньками, изредка поглядывая в экран. Кабинка была звуконепроницаемой. На экране доблестные полисмены освобождали очередных заложников. Диктор, с вытаращенными глазами, но полным отсутствием мимики нёс информацию в массы. Профессиональная безучастность кукушки, выскочившей из гнезда старых настенных часов – откуковала и спряталась.

     У меня есть приятель, который любит в погожий денёк забраться на крышу своего деревянного дома и долго сидеть, вглядываясь вдаль, словно пытаясь заглянуть за горизонт. Дом одноэтажный, и видеть далеко ему мешают деревья, но он уверял, что видит достаточно.
     Не знаю, понравилось бы ему на башне?

2017.