Снегомерка

Март 1998
 


 Мартовское утро – вперед к приключениям

- Женя! Проспали!! – голос Серёги проникнув сквозь тонкую завесу сна, дошел до моего сознания.
 
  Я вскакиваю в недоумении, как Серёга может проспать. Характерной чертой моего соседа было главенствование «железной дисциплины» сознания над организмом. Просыпался он всегда сам без помощи будильника ни разу не проспав лекции.
После двух лет учебы в Московском физтехе, он так и остался математиком по складу мышления.

 В общаге нам часто не хватало пищи. Пытаясь оптимизировать процесс питания, он разработал свою систему, учитывающую минимальную потребность в витаминах и калориях при соответствующем уровне финансового достатка. В течение учебного года мы с ним кушали по расписанию: утро –  четыре грецких ореха и один апельсин на человека, в обед, приходя на большой перерыв с лекций, мы съедали, каждый, по два жареных яйца. Вечером основной пищей был гарнир: греча или рис, или вареный картофель, заправлявшийся солью, красным перцем, чесноком и растительным маслом.

 Периодически я полдничал батоном. Через год я сошел с этой диеты, обеспечив себе трёхразовое питание, заселявшись в профилакторий.

 Это замечательное учреждение в рамках университета помогло выжить не одному студенту. Попав туда, чтобы исправить здоровье некоторые умудрялись далее жить в нем по нескольку месяцев. В итоге там сформировался свой небольшой мирок, объединивший студентов самых разных факультетов и курсов. Сдружившись, они вместе пили чай, играли вечера напролет в мафию и, тайно выбираясь через окно, гуляли по центру ночного Петербурга.

 Из воспоминаний переходящих в сон меня вывел голос Серёги.  
- Да нет. Время еще есть, - прерывает он мою лихорадочную попытку одновременно одеть сразу несколько вещей. – Разлеживаться некогда!
И он стал хладнокровно стелить постель.

 За двадцать минут мы успели одеться, подогреть чайник, умыться, почистить зубы и перекусить перед дальней дорогой.
Напоминаю сам себе капусту: на мне много одежды, что намного удобнее, чем одевать одну, но большую и теплую вещь. Можно снимая или надевая одежду поддерживать оптимальную температуру.
 
  Потёртый рюкзак наполнен самым необходимым: четыре банки тушенки, два килограмма картофеля, спальник, сменное белье и бытовые мелочи (впрочем, недолгая географическая жизнь приучила брать с собой такие «мелочи», необходимость в которых возникала практически всегда  во  время полевой жизни). 
 
 Пока я разбираюсь с одеждой, Серёга убегает будить еще одного участника предстоящей практики. Николай – учится на год старше нас, но решил пройти зимнюю практику с нами. На протяжении последних четырёх лет мы использовали его знания и опыт, чтобы добиться лучших результатов в учёбе. Коля был  готов к выходу на семьдесят процентов,  т. е. он одновременно заканчивал есть, одеваться и складывать рюкзак.

 - Ну? Сядем на дорожку! – мы с Серёгой чтим национальные традиции. Последние секунды пред дорогой: время успокоится, сосредоточится и безуспешно попытаться  вспомнить, что же мы всё-таки забыли.
  Серёга вскакивает первый и привычным жестом, закинув рюкзак за спину,  начинает выбираться из комнаты. Грохот, раздающийся за его спиной показывает, что габариты комнаты не рассчитаны на человека с рюкзаком, что-то со шкафа свалилось на пол сшибленное рюкзаком. Я иду следом, и шум падающих за мной предметов подтверждает – либо у нас маленькая комната, либо рюкзаки больно большие.            

 Место встречи  всех путешественников по Карельскому перешейку классическое – паровоз на Финляндском вокзале. 
Здесь уже большая часть группы вместе с Натальей – инженером нашей кафедры, объединяющей студентов и преподавателей; все экипированы по полевому зимнему варианту: рюкзак и теплая одежда. 

 В стороне от студентов один из руководителей практики Андрей Ильич.  Остальных нет. Ну, нет и нет. Мы и сами знаем, что садиться нужно в первый вагон, откуда ближе выходить в Кузнечном – конечном пункте маршрута. Подходит Дмитрий Викторович – лимнолог, командор нашей прошлой практики и ныне мой руководитель по написанию курсовой работы.

 Теперь не хватает только начальника зимней практики – Игоря  Григорьевича. Как истинный начальник он задерживается… причём настолько серьезно, что электричка уходит без него. Мы, трясясь в вагоне, теряемся в догадках.
На последней городской станции вместе с волной новых пассажиров к нам в вагон забросило Мишу и Сергея. Сергей со своей неразлучной подругой дальних странствий – гитарой, Миша в пуховике жёлтого цвета. Приятно видеть знакомые лица друзей!
Андрей Ильич громогласным кличем обратил на себя внимание всех пассажиров.
- Сейчас будет прочитана лекция по истории развития этого края, по которому движется наш поезд…
Спустя три часа электричка «причалила» к конечной станции –  «Кузнечное».
 
 Знакомые места радовали глаз.  Только вместо зеленого цвета растительности господствовал белый цвет снега.
Вот и шоссе С-Петербург – Сортавала, на котором в ста метрах от отворота на пос.Кузнечное – знакомая синяя табличка. «Приладожская учебно-научная станция. Посторонним вход воспрещен».
Ну, здравствуй родная!
*     *     *

 Хотя общее количество времени, проведенное на базе, измерялось, даже не месяцами – неделями, каждая поездка сюда, каждый проведенный здесь день, были столь яркими и незабываемыми, что ничего кроме ощущения возвращения к чему-то родному не было.
Это случилось! Я на практике. Рядом друзья. Те же лица, что я видел на протяжении нескольких лет в различных поездках. Все вновь выбрались на природу.

 Всё здесь знакомо. И в то же время необычно. Всё в снегу! 
Тропинка вьется между сугробами. На этот раз мы идем не в знакомый барак, где прошли две практики. А в «домик ботаников», в котором летом живут преподаватели с кафедры биогеографии. Сейчас это одно из двух зданий на территории базы, которое можно полноценно прогреть печками, чтобы комфортно провести ночь. Второе здание занимают преподаватели.

 Домик имеет еще два существенных в настоящих условиях плюса. До озера, откуда нам предстоит добывать воду, тут метров двадцать,  столько же до туалета (и это не последнее слово комфортности зимних полевых условий).
Одна комната целиком отдана в распоряжении девушек, которых в два раза больше чем нас. Во второй поселяется смешанный состав. Справедливо делим спальные места комнаты: девушки спят у печки, мы у окна. Самое большое помещение домика – кухня (она же «кают – компания»).
 

Есть еще одна комнатка – «вытрезвитель». Она почему-то размещена так, что ни одна из двух печек ее не обогревает. Поэтому в ней будут «жить» наши рюкзаки.
На местном складе завхоз выдает нам одеяла (частично грязные, частично рваные) и матрасы с подушками. «Вот так всегда. Больше трети практики это устройство быта, а не научные исследования», -  думал я, взяв в руки топор. За пилой пришлось идти в преподавательский домик.

 Над дверьми написано «Исследовательская группа». Андрей Ильич  открывает два замка и мы входим к ним в комнату. Два стола буквой Т, кровати по углам, полки с образцами горных и древесных пород. На стене фотография…
- О! – довольно восклицает Коля и, проявляя эрудицию, называет имя одного из основоположников учения о ритмах в географии. – Арсений Шнитников!
- Юрий Визбор, - поправляет его Андрей Ильич, называя имя одного из самых любимых в народе бардов.
- Похожи! – удивляется Коля.

 Следующие полчаса мы провели, как и положено: спиливая, раскалывая и перетаскивая получившиеся чурбачки к нашему жилищу.
Периодически заходя в домик погреться, я с удовольствием видел, как в котлах начинала пузыриться закипающая вода. Девушки благоустраивают быт. На подоконнике даже стоит привезенный Наташей магнитофон. Только вот собрание кассет несколько странное: сборник российской популярной музыки, «Dire Straits», «Doors», «Секрет». Правда я на всякий захватил несколько кассет с электронными композициями стиля «New age», но эта музыка нравится не всем.

 Когда в комнате раздался голос Пугачевой: «А я в воду воо-й-дууу…!» я поспешил вернуться к распилке дров.
Вскоре поспел и наш ужин.
- Пить или не пить дело каждого. Много или мало тоже. Но завтрашний подъем в 9.00. Никакие оправдания не принимаются.
Во время перерыва в праздничном ужине все гурьбой вывалили на свежий воздух, и вышли на озеро. Тишина буквально оглушила нас, но потом  хор голосов всё-таки заставил её потесниться с озера, над которым ярко светила луна. Южную часть небосвода заслоняли белесые в свете луны облака. В мерцании северной части звездного неба  я вдруг с замиранием сердца узнал одно из самых великолепных и изумительных по красоте и грандиозности зрелищ в природе.

 Коля с Андреем Ильичем с удовольствием посмотрели на указанную мной часть неба.
- Северное сияние!
Под девизом «Приятно выпит закусить» вечер перешел в заключительную фазу.
Тишина. Открываю глаза. Нет, это не тишина. Из стоящего на подоконнике магнитофона раздается хрипловатый голос солиста группы «Дорз». Под потолком, на который мне смотреть проще всего, потому что я лежу на спине, горит лампочка и режет мне глаза. Моя кровать, используемая в качестве лавки, стоит на кухне. Открывается дверь и в облаке морозного пара в комнате появляются Катя с Серёгой и, чуть позже, Миша с Юлькой. Они тащат огромный тазик с перемытой посудой.
- Ну, вот и пережили первый день! – со вздохом облегчения говорит Серёга.
Лежа наблюдаю за деловитыми движениями ребят и вслушиваюсь в музыку «Дорзов». «Только в таком состоянии, как у меня их творчество постигается – не разумом, а ощущениями – чувствами», - думаю я, залезая глубже в спальник, и окончательно засыпаю.

 За маленьким промерзшим оконцем виден белый свет. Начинается утро. Встающее Солнце и короткий звонок будильника в соседней комнате одновременно будит меня и Настю с Катюшей. У печки начинают возиться дежурные.
*     *     *

 Бодрящее солнечное утро приводит всех в чувство после вчерашнего обильного торжественного ужина. Снег сверкает мириадами искорок. Дышать на свежем морозном воздухе одно удовольствие. Все оделись тепло, кроме  Коли у которого на ногах небольшие сапоги. Их малый размер не позволил ему надеть на ноги шерстяные носки.

Наше оружие: лопаты, лом и снегомерные рейки – всё делится между ребятами. Самый сложный и хрупкий прибор для измерения плотности снежной толщи – плотномер, Андрей Ильич нам не доверил и понёс сам.
- Наши исследования по изучению снежного покрова, - начал свой рассказ Андрей Ильич, когда мы переходили по снежному хрустящему насту покрывавшего ледяную корку озера. – Продолжаются уже в течение нескольких лет…

 На первой точке профиля мы ознакомились с методикой и сутью работы. Выкопав в снегу яму и пробившись сквозь слой промерзшей земли, мы измерили мощность промерзания почвы. Измерение плотности снега также оказалось несложной процедурой. Продолговатая цилиндрическая трубка с крышкой и весами. Втыкаем ее в снежную толщу и закрываем нижнюю крышку, теперь у нас внутри не смятая проба снега. Взвешиваем ее. Объем тоже известен. Вычисление плотности – дело техники.

 Следуя по профилю, мы видели, что накопление снега в разных частях ландшафта неодинаково. Больше всего снега было в западине между сельгами. Летом мы увязли бы в болоте, которое лежало под нами. Сейчас же здесь снега по пояс. Дальнейшие вычисления: соотношения промерзания почвы и мощности снежного покрова.
На четвертой точке Андрей Ильич решил дать нам попробовать воспользоваться снежным плотномером. Стоило ему отвернуться, отвечая на чей-то умный вопрос, как тут же была потеряна гирька от весов прибора.

 Профиль привел нас к берегу Ладожского озера, где он заканчивался и уже отсюда, мы по известной тропинке вернулись  в сторону базы.
- Ура! Здравствуйте! – мы хором приветствовали овациями начальника практики Игоря Григорьевича.
Причина его задержки была драматична: поскользнулся на скользком паркете и, упав, до крови рассек ухо. Кровотечение долго не могли остановить. Только к сегодняшнему дню восстановился.   

 Серёга, Юлька, Катя и я – наша классическая бригада. Остальные тоже делятся по бригадам, в соответствии со сложившимися традициями. В первый раз с каждой бригадой идет смотритель. Наш смотритель Наталья. Я немного задерживаюсь, а когда выхожу из домика сталкиваюсь с возвращающейся Натальей. Её ноги промокли насквозь до колен.
- Определили местонахождение полыньи под снегом…моими ногами, - шутит она и, махнув рукой, куда мне ходить не надо, идёт переодеваться и сушить ноги.
- Значит так! – Серёга с сосредоточенным видом смотрел в карту. – Один участок мы описали, пойдем описывать следующий. На новой точке я с удовольствием стал свидетелем традиционного спора по методологии работы между Юлей и Серёгой. Мой друг человек спокойный, но математический склад ума приводит его зачастую к категоричным решениям. Юля тоже человек спокойный, но у нее есть свое мнение, как делать работу. Эти споры напоминают мне доброе старое время двухгодичной давности. Когда в бригаде много «мозгов» - работа останавливается на уровне обсуждения. К счастью, холод, проникнув под одежду, напомнил, что на улице зима и время споров ограничено. Окончательно завершила дебаты Наталья, вернувшись в сухой одежде. Работа закипела.

 После пятичасовой работы на морозе, так приятно оказаться возле гудящей печки. Но засиживаться не пришлось: от каждой бригады по человеку отправлены в лес за дровами.
На базе случай с «купанием» Натальиных ног резко увеличил популярность песни Аллы Пугачевой «А я в воду войду!».
Сергей «придя в себя» после Крыма (где его постоянно просили что-нибудь сыграть) взял в руки гитару:

 Репертуар традиционный – Б.Г., но песни подстать окружающим условиям.
«Боже храни полярников…»
Кто-то среди ребят бросил клич – приготовить ужин для Игоря Григорьевича. На сковороде зашипела тушенка. Потом добавили еще. Тем не менее накормить руководителя практики не получилось – незаметно тушенка была съедена в процессе снимания проб.
*     *     *

 Тепло. Нет, скорее жарко. Высунув нос из спальника, чувствую мороз. Холодно! Убираю его обратно. Голоса просыпающихся девушек недовольно обсуждают, что мороз пробрался к ним в спальные мешки. Печка – растопленная дежурными, уже даёт какое-то тепло, поэтому наименее стойкие покидают кровать, стремясь приблизится к огню.
- А мне жарко! – решив подразнить девчонок, подаю я голос. – Я тут чуть не промок от жары.
И это всё благодаря пуховому спальному мешку.
Ответом мне был возмущенный хор голосов с угрозами отобрать у меня спальник.

 Зашедший с мороза руководитель «подливает масла в огонь» новостью, что на термометре – 25;С!! И это середина марта!
После обеда Дмитрий Викторович сообщил, что собирается вывести на лёд нашу бригаду, чтоб «окунуть» в историю формирования озера и всей окружающей территории. На озере Суури мы должны научиться отбирать пробы донных отложений.
- Ребята! – Дмитрий Викторович начал обучение с теории, поставив полукругом перед собой. – Сейчас мы стоим где? На том месте, где около 10 тысяч лет назад находилось Балтийское Ледниковой Озеро. Оно, как вы помните из лекций, образовалось в результате стаивания…

 Ледяной ветер заставил вспомнить, что мы стоим на открытом пространстве озера. Я пожалел, что оделся не по максимуму, ведь вышли не надолго.
- … Анциловое озеро! Оно возникло как следствие…
«Какой жуткий ветер! – голова больше ни о чем не думала. – Почему я так легко оделся!».
- … Литориновое море! Время его возникновения относят к…
Постепенно мне стало казаться, что одежды на мне и вовсе нет. Тысячелетия формирования этих мест казались секундами по сравнению с часом пребывания на озере.
- …Иольдиевое море. Более поздний период, когда…
«Эту историю я слышал три, нет четыре… а черт его знает уже не соображаю… В общем, много раз на разных лекциях в теплой аудитории университета…».
- … Итак, как вы уже понимаете Ладожское озеро и Балтийское море образовались как следствие…

 К этому времени все лица, обращенные в сторону преподавателя, которому казалось мороз ни по чем, были красные. У некоторых губы стали приобретать синий отлив.
Принцип работы был прост.
Озерный бур представлял из себя набор пустотелых трубок со съемной крышкой, присоединяющихся к буру и друг к другу, позволявших увеличивая длину брать пробы с глубин до десяти метров.

 Сначала во льду просверливалась лунка. В неё перпендикулярно опускался бур. Части бура были помечены метровыми метками, так что мы могли точно фиксировать глубину пробы.

 Озеро как отрицательная форма рельефа накапливает в своем водосборе всевозможные частицы ландшафта, которые сносятся в него с водными потоками. Отложения за столетия скапливаются определенными слоями, поэтому анализируя их состав можно сделать выводы об условиях, в которых происходило осадконакопление. Глубинные отложения самые древние; верхние – молодые.
То есть, по сути – озеро – своеобразный сейф следов былых природных условий, воды, которого защищают от разрушительного воздействия воздуха частицы отложений. Задача палеолимнологов – расшифровать, что означает тот или иной состав слоя осадка. Этой элементарной задачей именно мне и предстояло заняться. Дмитрий Викторович предложил собрать мне все отобранные образцы донных отложений и в городе, в лаборатории провести их анализ.
Наконец-то, мы извлекли с глубины первую пробу.

 Дмитрий Викторович зачерпнул рукой отвратительно пахшую, разлагающуюся органическим остатками грязную жижу и потянул её к первому кто попался ему на глаза.
- Катерина понюхайте!
Я и не предполагал, что всегда спокойная и флегматичная Катя способна на такие резкие прыжки в сторону.
- … или вы Юля! – предложил неугомонный Дмитрий Викторович стоящей по соседству Юле.

 Юля, пятясь в сторону, явно не горела желанием вдохнуть «аромат» разложившихся и гниющих органических остатков.
- Ребята! – назидательно сказал преподаватель. – Вы же географы! Вы должны вживую прочувствовать, а если надо и попробовать всё что вы делаете!
Еще через сорок минут вместе со старым чемоданчиком, в котором были завернуты образцы озерных донных проб, я возвращался на базу к своему дежурству. Мне предстояло увезти их в Питер. Но в голове у меня почему-то вертелась байка, услышанная от знакомых зоологов.

 Один кандидат наук, занимавшийся изучением особенностей питания диких зверей, поехал в дальнюю экспедицию. В течение всей экспедиции её участники пытались помочь восходящему светилу науки и как только встречали … фекалии дикого зверя, собирали их и приносили ему в лагерь. Он с благодарностью принимал подарок и аккуратно запаковав образец, клал его в чемоданчик. По окончании работ он отправился в аэропорт, где произошло ужасное ЧП. Его чемодан украл вор.
Не тяжело представить горе человека, который фактически вёз в своем багаже готовую докторскую диссертацию, ему оставалось только обработать полученный материал и научная степень у него была бы «в кармане». Тяжело представить каково было выражение лица человека, укравшего охраняемый ценный чемодан, когда он его открыл  и вместо ожидаемых вещей обнаружил там аккуратно завернутые в мешочки звериные фекалии. 

 Вечером наши ряды пополнились приехавшими из города пятикурсниками. А я во время вечернего чаепития вспомнил ещё одну байку произошедшую недавно.
Один из студентов на летней практике несколько перебрав в рационе спиртного, решил прийти в себя охладившись в студеной воде озерца, расположенного по соседству с базой. История умалчивает, почему он решил раздеться на базе, однако до водной глади было недалеко, на улице было темно и тепло, так что он отправился по тропинке обнаженным. И все бы закончилось спокойно, но на тропе «бедолага» студент столкнулся с преподавательницей.

 Студент шёл прикрывши свое интимное место руками, и даже в этом случае, разойдись они мирно, история могла бы не иметь серьезных последствий, но что то подвигло студента на эксперименты или ему просто захотелось пообщаться. Поравнявшись с женщиной преподавателем, он развел руки в разные стороны и спросил:
 - Как Вам мои гениталии?
Свидетелям, а нашлись и такие, было смешно. Преподаватель была возмущена.
Ну, а сам студент имел время подумать над своим проступком в течение целых двух лет. В армии. Куда он был отправлен после незамедлительного отчисления.
Байки за вечерними посиделками следовали одна за другой. Ну, а под конец вечера творческий коллектив Миши и Оли исполнил великолепный танец рок-н-рольного характера.
*     *     *

 Шум, разносящийся по комнате, ознаменовал начало нового дня. Нехотя открывая глаза, понимаю, что не выспался. Кроме того, мне душно и тесно. Судя по обрывкам фраз, которые доносит до меня сознание, я понимаю, что на кухне уже полно народу и все с нетерпением ждут завтрака.
Среди груды тряпья зашевелились гости. Встав, получаю свою порцию каши, и стуча ложкой по тарелке, присоединяюсь к завтраку.
Большая часть студентов уходит с прибывшим на базу Григорием Анатольевичем на экскурсию по замёрзшим островам Ладожских шхер. Потепление, пришедшее с утренним ветром, не пугает студентов.
Тем не менее, практика, которая объединяет и студентов и преподавателей, подходит к концу и пора определится, когда, кто и как вернется в обыденную жизнь города.

 В течение дня уезжает Дмитрий Викторович, Игорь Григорьевич,  пятикурсники и Наталья.

 Мою голову занимает одна мысль: ехать в город или остаться: в городе меня ждала работа – ремонт в одном из магазинов, своевременный приработок.
Начались эти приработки через однокурсников прошедшим летом, когда я начал подрабатывать с друзьями студентами на постройке дома в Дибунах. Такие короткие и достаточно простые работы, оплачиваемые по её окончанию имели расхожее название – «халтуры». Однако к качеству работы это отношение не имело. Поначалу мы действительно углубляли фундамент, и квалификации там не требовалось, но потом началась заливка пола бетоном. С расширением круга знакомых на подобных работах, увеличивались и виды работ. Почти каждый месяц на несколько дней я устраивался, что бы что-то приколотить, отштукатурить, покрасить, перенести, вскопать…

 Все остающиеся, видя мои мучения, советуют – оставайся!
Время решений вышло.
Моё решение – моя электричка первая, но завтра в 4.30 утра. Это компромисс, который позволит мне отдохнуть здесь вечером и отметить День рождения Лены, и успеть завтра на работу.
Вечером, в день рождения Лены слово взял Григорий Анатольевич.
- Я думал, что студенчество умерло, то самое, которое было знаменитым своими традициями. Но глядя на вас, я, к счастью, убеждаюсь, что это не так! Между преподавателями и студентами всегда будет дистанция – и это правильно! Но студенты учатся у преподавателей, а мы чему-то  учимся у вас. За студенчество! За вас!

 После салатов, на столе появились макароны, приготовленные Мишей, кстати, первые сваренные макароны в его жизни.
Изюминка стола – торт! И его окончание стало сигналом к дискотеке: вслед отечественной «попсе», финские народные мелодии…

 К трём часам ночи праздник угас. Студенты разбрелись по комнатам. Подошло время моего отъезда.
- Ты что?! – Серёга возмущенно посмотрел на меня удивленным взглядом, что было уже удивительно само по себе. – Ты же «никакой» будешь, когда приедешь в город! Какая работа? Оставайся.
 - Все нормально! – я был непоколебим.

 Я пожал руки тем, кто был рядом – друзьям, с которыми провел три года практик. Мишка меня проводил по свежему снегу до выхода с базы. Я уходил с базы моей романтики в сторону электрички, которая должна было отвезти меня в мир прагматики и реализма. В мир зарабатывания денег.