Войны не будет!

Люди готовились к войне. Не солдаты, не офицеры, не генералы, а простые люди. Генералы наоборот, делали все, чтобы не было войны. Сдерживали стороны. Наставляли подчиненных. А простые люди покупали оружие, ходили в тир, учились стрелять, думали о том, что пойдут мародеры, начнут отнимать у слабых, думали. как защитить свой дом, делали запасы и воды. «Война будет! Война неизбежна, она уже идет, только пока не стреляют!» — звучало почти на каждом углу. В квартирах, офисах, на стройках. «Мир на грани третьей мировой!» — твердили детям в школах. «Как ни верти, а гражданской войны не избежать! Свои же начнут предавать и подставлять!» — звучало вслед. И очень редко попадались спокойные люди, которые не торопились хвататься за оружие и занимать оборонительную позицию: «Ну, может быть, В вашем мире и будет война, раз вы так хотите и зовете ее своими словами и мыслями. А в моем мире ее не будет».
За столом сидел человек в потрепанном пиджаке и пил чай, выслушивая от собеседника длинный монолог о подготовке к той самой войне. Сам он выражал уверенность в завтрашнем дне, а его собеседник потягивал коньяк и агрессивно приговаривал: «Меня раздражает твое буддистское спокойствие! Посмотрим, куда оно денется, как ты запоёшь, когда придут в твой дом, а у тебя ствола нет. Там, где есть ствол, они знают, что они получат. Скоро стрельба начнется на улицах!» Человек в пиджаке допил чай и вышел из-за стола:
— Ты почаще думай и говори о войне. Тогда она авось к тебе и придет. А если не будешь о ней думать – то глядишь и стороной обойдет…
— А что я? Если твою страну будут растаскивать на части, ты будешь спокойно отсиживаться? Можно подумать, что-то зависит от моих мыслей и слов. Советую тебе ствол приобрести…
— Вот в их мире и будет война. Желательно подальше от нас. И от нашей Родины. Она уже идет внутри этих людей. В первую очередь воюют сами с собой. Я уж не говорю об информационной войне. Не сиди у них на крючке — и все будет хорошо».
Они не нашли общего языка. Человек в пиджаке уехал, а его собеседник остался допивать коньяк в одиночку. Или наедине с мыслями о войне. Все говорят о войне, словно ее хотят. А ведь для кого-то лучшая защита — нападение. Как в шахматах. А силы тех, кто ей противостоят, рано или поздно иссякнут: бесполезно говорить с теми, кто тебя не слышит.
Человек пришел домой, скинул пиджак и завалился на диван. Очень скоро ему предстоял долгожданный ночной перелет в Сибирь. На этот раз его ждало что-то необычное и непредсказуемое. Немного отдохнув, он нацепил на себя белый парадный костюм и белую рубашку и, не взяв  с собой ничего, кроме документов и денег, коих было не так много, отправился в аэропорт. В зале вылета стояла очень неспокойная суматоха. Все, кто прошел контроль, стремились как можно быстрее улететь и суетились. В международном зале был полный аншлаг, стояли очереди на пограничные посты, люди худо-бедно проходили в зал ожидания, к телетрапам, выходы на которые закрыты, но вдруг в будках, в которых сидели пограничники, зазвонил телефон, и в трубках прозвучал приказ никого из страны не выпускать. Тут началась суета, претензии к режимному государству, матерные проклятия в адрес президента. Это был первый звонок. А в зале внутренних линий все было намного спокойнее. Люди мечтали уехать из больших городов, кто поездом, кто самолетом, кто на машине. Человек в белом костюме прошел по телетрапу на борт и занял свое место возле иллюминатора. Как только самолет оторвался от земли, человек выглянул в окно, чтобы на прощание посмотреть на город. Его огни исчезли в густом черном дыму. Это был второй звонок. Президент собрал в штабе всех министров и генералов. На экстренном тайном совещании обсуждалась одна единственная тема: как не допустить третьего звонка? Если он прозвенит, дальнейшая судьба человечества будет неизвестна, и в чьи руки она попадет — тоже открытый вопрос. Завтрашний день висел на тонком волоске.
В неглубокой нише, образованной камнями, под густым кедровником спал старый полуседой медведь. Казалось, что он прожил лет двести и успел обойти полмира, и ему уже давно пора на вечный покой. Непонятно откуда он знал о городах, морях и океанах и что сейчас происходит в каждом из них. Тяжело зевая, он вылез из своей берлоги, потянулся, встал на задние лапы и поковылял на опушку леса, где ураган недавно повалил деревья. В центре торчал пень со щепой. Медведь подошел к ней и стал ее дергать, как камертон, а та, в свою очередь, звенела, словно варган. На звук стали собираться разные звери. За ними прилетели и птицы. «Потапыч зовет, видать, случилось что. Надо пойти послушать, авось помощь нужна аль беда какая…»
— Ну что, кворум собрался? Можно начинать? — тяжелым хрипловатым басом начал медведь свое повествование, изображая из себя председателя ученого совета в каком-нибудь институте. Окинул взглядом всех явившихся зверей, присел на пень, словно старки лет девяноста и продолжил:
— Беда в наши края пришла. Опять люди в своих городах войну начинают, покоя себе не находят. Не сегодня–завтра к нам придут. Одни спасаться от войны, а другие — воевать.
— Так пусть, наконец, поубивают друг друга! Нам спокойнее будет. Останутся только добрые и мирные, с ними будем дружить, — защебетала с ветки птичка.
— Да не будут они в городе стрелять. Только накличут себе холод да голод. А потом мародеры пойдут. И первыми от их рук пострадают те, кто войны меньше всего хотел. Те к нам побегут, а мародеры — за ними. И к нам придут. И они уже по нам стрелять будут. И лес рубить и жечь. А если тайга полыхнет? А спецслужбы будут на вертолетах летать выискивать диверсантов по лесам…
Тут монолог медведя перебил перебил волк, который если и был моложе медведя, то не намного:
— Хорош, Потапыч, драматизировать! Еще ничего не началось. А мы, волки, у людей мысли читаем. Так что попробуем их убедить. Неужели ты забыл о наших тайных знаниях? Мы же ближе к природе! У нас есть дожди и снегопады, есть ветер, есть шторма и цунами, на худой конец наводнения и землетрясения… Просто не пустим в тайгу злых и ненужных людей. На пушечный выстрел не подпустим! Давай так. Надо дозор над тайгой организовать. А я попытаюсь людям в мозг влезть, может быть, мысли их в порядок приведу.
— Ну ты у нас, волчара, телепат. Хорошую идею подал! Не должно быть никаких войн на нашей планете! У нас только люди и воюют. Особенно с безоружными… А мы чем хуже? Почему нельзя нам жить только потому, что кто-то войну объявил? Не бывать войне в наших краях! Ладно, что-то я не выспался сегодня, пойду еще покемарю под кедром…
Медведь пошел спать. Белка забралась на ветку самого высокого кедра и закричала:
— У меня домик высоко, буду выходить и смотреть, не идет ли кто?
— А можно с тобой? — вмешался зайчик, — у меня ушки большие, я все слышу, каждый шорох!
— Тогда я буду работать ДРЛО. Летать и сканировать тайгу! — ответил совёнок и описал круг над опушкой, а потом восьмерку, — от меня точно никто не уйдёт! Если что — волка позовём, он с кем хочешь договорится. Если его люди услышат…
Самолет приземлился в небольшом сибирском городке. Досюда война если дойдет, но намного позже. Но надо сделать так, чтобы война не началась. Нигде. А как убедить людей, если они не слышат никого, кроме себя? Или как их обезвредить или хотя бы изолировать от тех, кто не хочет воевать? Да и непонятно ради чего. Как отвести беду от животного мира? Как уберечь леса и реки? Это вопросы мучили человека всю ночь, пока он летел и ехал из аэропорта в город, в котором его никто не ждал. Да и сам город показался каким-то чужим. Человек приехал на вокзал и купил билет на местный поезд, который сворачивает с Транссиба на север в маленький городок. У него оставалось немного времени до поезда, чтобы завтра приехать в городок, а потом идти в тайгу, куда глаза глядят. Состав из пяти вагонов стоял у низкой платформы и уже принимал пассажиров. В его голове, между электровозом и первым вагоном был прицеплен новый магистральный тепловоз с выключенным двигателем. Его перегоняли с завода в бурятский поселок Таксимо, где на БАМе кончается контактная сеть, для испытаний, чтобы увеличить скорость пассажирских поездов. Все это было долгосрочным проектом, но первый опытный образец новой машины гнали туда уже сегодня, только по ошибке подсоединили его не к тому поезду, и ближе к ночи он в составе местного поезда поехал в городок.
Человек ехал в первом вагоне на верхней полке и спал. С ним в вагоне ехало еще человек десять, не больше. Вот поезд сделал последнюю остановку на Транссибе, где еще можно было бы исправить ошибку диспетчера, а потом свернул на север, на местную ветку. Только через час после этого диспетчер вспомнил про тепловоз, который гнали не  тем поездом. Ему ничего не оставалось делать, как ждать до завтра, когда поезд вернется на Транссиб, а дальше уже решать задачу по дальнейшей доставки локомотива на БАМ.
Поезд приехал на конечную станцию рано утром. Было еще темно, часы показывали четыре утра. Кто-то вышел на площадь, сел в такси и поехал домой, электровоз уехал в депо, машинисты пошли на отдых, а часть пассажиров осталась в поезде спать до утра, потому что автобусы еще не ходили. Местный диспетчер клевал носом, и, как только ему доложили о прибытии поезда, заснул: до сдачи смены никаких поездов не ожидалось. На всякий случай он передвинул все стрелки в тупик, чтобы ни один состав аварийно не выкатился на перегон. Не прошло и часа, как гудок разбудил диспетчера. На мониторе СЦБ горел участок, а за окном послышался звук удаляющегося поезда. Причем звук шел со стороны тупиков. Через полчаса должен был приехать товарный, но машинист заранее докладывает по радио о приближении к станции, чтобы для него подготовили путь. Рация молчала. Диспетчер послал помощника посмотреть, что происходит на путях. И тот по возвращении доложил об уходящем поезде, который ехал не то в тупик, не то на лесопилку и растворялся в тумане, а потом и вовсе исчез.
Перед утренними сумерками человек выпрыгнул из вагона и залез в тепловоз. Топлива в нем было очень мало, ибо гнали его не своим ходом, тем не менее, руководствуясь лишь интуицией, человек завел дизель и медленно толкнул контроллер от себя, предварительно отжав тормоза. Поезд тронулся и пошел в тупик. Вопреки ожиданиям, путь после тупика продолжился, и поезд помчался в лес, все сильнее разгоняясь и пуская дым над крышей. А помощнику диспетчера показалось, что поезд исчез в тумане. Не видел он продолжения непонятно откуда взявшегося пути. Монитор СЦБ погас, все пути оказались свободными. Диспетчер думал списать это на сбой в системе, но помощник увидел, как поезд уехал в никуда. Он послал помощника разведать призрачный путь, а сам заснул и спал до утра, пока его по рации не вызвал машинист товарного. «Ну и что будем делать? Поезд исчез! Исчез с путей! Совсем! Просто взял и растворился! И как это понимать? Ладно вагоны, их у нас тьма… Эти все равно скоро списывать, но тепловоз!!! Абсолютно новый, единственный, с завода, он на БАМе нужнее воздуха, в Таксимо под него депо отдельное строить начали! Его беречь надо, как зеницу ока, и где теперь его искать?» Или это все сон? И поезд стоит на месте? Ладно, придет товарный — будем думать. А сейчас надо поспать. А там и смену сдавать.
Поезд летел сквозь тайгу по незримым рельсам на огромной скорости, уходя на север. Здесь никогда не было железной дороги, но сейчас она появилась. Только не все ее видели. Еще невдалеке от городка по шоссе ехала машина, водитель увидел железнодорожный переезд, которого не было здесь никогда. На нем поочередно мигали красные огоньки. Водитель остановился и увидел, как поперек шоссе пролетает новый тепловоз с пятью вагонами. Светофор погас, водитель увидел вдалеке красные огоньки поезда, растаявшего в тумане, чуть проехал вперед и посмотрел в зеркало заднего вида. Переезда не было. Подобные явления видели этим утром некоторые местные жители. Только сегодня. Только один раз. И больше они не повторялись.
Вскоре поезд остановился в кедровой роще. Человек привязал к контроллеру веревку, выпрыгнул на землю и потянул за нее. Поезд тронулся и поехал дальше. Уже без машиниста, а через минуту исчез. Следом за ним исчезли из виду и рельсы. Человек остался один среди глухой тайги. Никакого белого парадного костюма на нем не было, от егеря или охотника его отличало только отсутствие ружья. А под штормовкой у него была расшитая белая рубаха. Белые кроссовки сменились высокими кожаными сапогами. На иглах кедров висели капельки росы, мутное небо казалось сиреневым, человек взял, казалось бы, произвольное направление и побрел по лесу. Когда сквозь туман прорезались солнечные лучи, он вышел на поляну, на которой резвились маленькие волчата. «Ух ты! Мои хорошие! Кто тут играет? — спросил он вслух, волчата прибежали к нему и начали нежно кусать его своими острыми зубками за руки, виляя хвостами, — Привет! Как у вас тут весело! А ну-ка зовите папу! Нам надо с ним поговорить!» Волчата убежали влез. Через недолгое время на поляну вышел огромный волк.
— Мы тебя ждали. Белка с зайчиком тебя заметили, причем очень близко. Ты на чем приехал-то?
— Как на чем? На поезде! В городке тепловоз угнал! Сейчас он должен обратно приехать.
— Тогда понятно, что там за железо громыхало и дым шел, мы уж испугались, люди на танке едут воевать тут собрались, — волк казался очень суровым, казалось, он готов разорвать любого человека на куски только потому, что он человек, проскочи в его голове хоть одна агрессивная мысль или только вспомни он о войне, — мы тут людей с войной ждем. Оборону держим, бдительность проявляем. Что там происходит, в городах-то?
— Достали меня эти города. И люди в них. Что им в покое не живется? Все ходят и ноют, что война будет. Вот то и дело призывают ее своими мыслями. А мысль-то материальна! Вот и получат они то, о чем думают. Там, в городах. А потом побегут врассыпную, кто куда. Пусть воюют на другой планете. Только не у нас. Пойдем на гору, может, что дух Сибири подскажет.
— Пойдем. Только надо с собой совёнка взять. И Потапыча разбудить, старика нашего!
На горе сидел снежный барс. Он смотрел на юго-запад грозным взглядом и скалил зубы. Его сердце чувствовало беду. Он был готов взять за глотку любого человека и делать все. чтобы предотвратить войну. Он не боялся огнестрельного оружия: в него несколько раз стреляли с вертолета, но не попали ни разу. Уж больно юркий он, барс, уворачивался от пуль. Когда к горе приблизились звери и человек. Он сначала не понял, то ли они к нему человека ведут, то ли человек взял их всех в заложники, и был готов бежать в атаку, но волк остановил его: «Это наш человек. Он не хочет войны и пришел нам помочь».
Звери собрались на совещание. Первым взял слово снежный барс, хозяин гор северных.
— Слышали мы тебя. Ночью зайчик услышал грохот, похожий на стук поезда, а с ним какой-то рёв. Мы уж думали, что война идет прямиком к нам. Но подождали, не стали стихии взывать. Чуть позже белка увидела дым над лесом, причем источник дыма двигался на нас. Потом остановился. Еще чуть проехал и исчез.
— А я туда слетал и подтвердил, — перебил барса совёнок, — но на всякий случай решил остаться незамеченным. Увидел человека. Просканировал — наш.
— Я тоже сомневаться начал. То ли наш, то ли не наш, как бы беду не привел. Мои сынишки на поляне играли, я за них переживал. А они прибежали ко мне и сказали, что меня человек зовет. И тут все сомнения сошли на нет. Но на всякий случай бдительности не терял.
Человек был окружен хищниками, любой мог бы точно сказать, что ему не повезло, и звери его в любой момент могут растерзать за считанные секунды, но они чувствовали, что человек их всех любит, и на душе у них царило спокойствие.
— Потапыча звать будем? А то что-то он спит да спит, уж не хворает ли?
— Да пусть спит! Он старенький. Столько не живут, сколько он тут с нами. Раз человек пришел, давай лучше белку и зайчика позовем, сейчас дозорный пост не нужен.
Медведь пришел, хоть его никто и не звал. Увидев человека, он малость встревожился, но вскоре остыл. Все думали, что делать с людьми, жаждущими войны. И человек тоже. Как предотвратить войну? Спорили долго. Были разные идеи. Позвали разные стихии. Спросили у ветра, у воды, у леса…
— А давайте закинем их на Луну! Пусть там и воюют! — предложил медведь, — и нам тут спокойнее будет. Хоть совсем без людей…
— Нет, Луну трогать нельзя, она стабилизирует орбиту Земли. Давай лучше подберем какой-нибудь астероид побольше, чтобы все влезли, а потом пустим им вслед эти… как их там?
— Баллистические ракеты? — подсказал человек.
— Точно! Ракеты. С ядерными боеголовками! Они нам тут точно не нужны, только радиация лишняя… Пусть подавятся ими. Ну, не всех людей отправим, а только тех, кто войну притягивает.
В большом городе в квартире на седьмом этаже среди ночи зазвонил телефон. Резкий голос в трубке спросил:
— Петр Андреевич?
— Да, я.
— Собирайтесь, помощь нужна. Наших бьют. Оружие не забудьте и боеприпасы. Срочно, ждем в аэропорту!
Мужчина средних лет тихо встал, достал из сейфа карабин и патроны. Надел новый камуфляж и отправился к выходу.
— Пап, куда ты? — спросил спросони сын лет четырех.
— Тебя защищать от врага. И маму.
— Не уходи…
Но уже хлопнула дверь. В соседнем районе по избранным адресам людей. проявлявших агрессию в соцсетях звонили и приглашали проехать в аэропорт, потому что срочно нужна их помощь:
— Семен Михайлович? Выходи, помощь твоя нужна
— Александр Игоревич? Война началась. Ждем на аэродроме. Базируемся там.
Люди, убежденные в том, что война будет, еще вчера кричавшие: «Те, кто встречал 1941 год, не знали. как будут встречать 42-ой», забыли о том, для чего изначально покупали оружие и кого собирались защищать. Все они бросили свои семьи и поехали в аэропорты. Кто на такси, кто на своих машинах, кто на попутках, за рулями которых сидели такие же вооруженные фанаты. Все они совершенно бесплатно прошли через стойки регистрации и, не сдавая в багаж и в спецкомнаты оружия, прошли через пункты досмотра. Номинально их сумки пропускали через интроскопы, но никто никаких вопросов не задавал. Ведомые неизвестной силой, они шли по телетрапам в самолеты и рассаживались в креслах. С оружием. Самолеты заводили двигатели. Быстро рулили на полосы и взлетали один за другим. Со всех полос. Никто не знал, куда они летят, а пилоты толкали РУДы вперед до упора и тянули штурвалы на себя. Самолеты набирали высоту и улетали в космос. И этот хаос происходил по всему миру. Самолеты, подобно космическим кораблям, вылетали из атмосферы. Разгонялись и улетали от Земли вдаль. И от Солнца тоже. К астероидам. Неспокойно было и в штабах РВСН. НА пультах сами щелкали тумблеры. Нажимались кнопки, загорались сигнальные светодиоды, хотя никакого приказа не было. Вот уже открылись створки шахт. Офицеры по внутренней связи  докладывали начальству о происходящем. В ответ получали строгие приказы любой ценой предотвратить старт ракет. Дежурные рубили провода, обесточивали командные пункты, но все подготовительные процедуры к пуску ракет шли своим чередом. Не отставали от них подводные лодки и «тополя», не только те, что стояли на боевом дежурстве, даже списанные БЖРК выходили из ангаров и поднимали свои ракеты. Генералы поднимали в воздух самолеты ДРЛО, истребители были готовы сами сбивать ракеты, чтобы они падали в океан, только бы не разорвались боеголовки. Но было поздно. Разом, как по команде, включились маршевые двигатели всех ракет по всему миру, и ракеты устремились ввысь. Казалось, кто-то свыше распорядился их поднять. Тем временем локационные станции передавали в штабы сигнал, что все ракеты ушли от земли дальше расчетных орбит и, скорее всего, уже не вернутся. Они исчезли со всех радаров, но никто не выдохнул: Может быть, еще прилетят. Или система слежения дала сбой. Следом за МБР полетели и остальные ракеты, по сути просто болванки. На планете не осталось ни одного человека, настроенного на войну. И смертоносное оружие улетело с нее раз и навсегда. Но люди пока об этом не знали. Точнее, только один человек об этом знал. Он сейчас стоял на горе в окружении хищников. На одном его плече сидел совёнок, а на другом — белка. Рядом стоял волк. прижавшись головой и шеей к человеку, а на нем вразвалочку лежал зайчик. А с другой стороны сидели медведь и снежный барс. Стояла тишина, царило долгожданное умиротворение. Доносился рев ракет в сотнях верст от горы.
Поезд с заплутавшим тепловозом уже стоял на станции, где и положено ему было быть, словно он не исчезал. Диспетчер убедил себя в том. что пропажа поезда ему приснилась. Скоро надо отправлять пассажирский на Транссиб, а там другие диспетчеры все сделают, тепловоз прицепят к другому поезду, который в Тайшете свернет на БАМ и доедет до Северобайкальска, а там и до Таксимо недалеко. Теперь можно добраться до Дальнего востока вдвое быстрее, тем более, что БАМ короче Транссиба на пятьсот верст!
В РВСН никто не понимал, что произошло. Шахты опустели, ракеты не приземлились. Время полета ракет вышло, топливо сгорело. Но на всякий пожарный было велено бдить смертоносное железо в космосе. Чтобы на Землю не вернулось. Жаль только, что во многих семьях дети остались без отцов. А в некоторых – и без матерей. Но начнись война — было бы еще хуже. Звери, что стояли на горе, начали расходиться по домам. И только человек молча спросил их:
— А мне куда идти?
— Как куда? Домой! Тут тебе недалеко. Ты мечтал о солнце на севере — иди ему навстречу. А там и дом свой увидишь, и своих родных.
Человек пошел на север по тайге. В долине, поросшей вековыми кедрами, ему стали казаться, то появляясь, то исчезая, бревенчатые двухэтажные домики. Сначала казалось, что это мираж — они были полупрозрачными. Но вскоре они предстали перед человеком вполне материальными. Вокруг домов росла высокая трава, цвели цветы, словно в альпийских лугах Алтая, на ветках пели птицы. Человек подошел к одному из домиков. Открылась дверь, и навстречу ему вышла красивая молодая девушка в длинном платье и с венком из свежесорванных цветов на голове. Она демонстративно распустила волосы и пошла к человеку. Цвет глаз ее менялся от карих до небесно-синих, ветер развевал волосы. Она была очень похожа на человека, пришедшего только что из тайги. На руках она держала маленького волчонка. На лицах обоих засияла детская улыбка.
— Волки — очень ласковые животные, особенно со своими волчицами. Когда не надо ни с кем воевать. Это наш волчонок. Смотри, какой красивый!
— Прости, а ты кто?
— Ты забыл? Я твоя дочь! Неужели ты не помнишь, как на руках качал меня? И сына своего не помнишь? А он тебя ждет. Там, в домике. Самовар топит! Ты забыл, как мы пришли к тебе из параллельного мира и спросили: «Папа, ну когда ты, наконец, позволишь нам родиться?» И как маму в декрет отправил?
— А где вы все это время были?
— Как где? С тобой! Мы всегда были с тобой и никогда тебя не бросали! Просто ты нас не видел! И это я должна тебя спросить, почему. Ослеп совсем. А нам зачем показываться, если мир на грани войны? Вот сейчас сбросила Земля-матушка всю грязь с себя, вот мы и появились!
— Войны не будет. В нашем мире никаких войн не будет никогда. Забудь это слово!
— Войны не будет, — ответила девушка и протянула отцу волчонка. Волчонок лизнул его в губы, — дай руку. Ты теперь с нами навсегда. Это только в городах нет у людей возможности быть с детьми столько, сколько они хотят. А у нас — всегда можно. Брат очень скучает по тебе. Вчера совенок прилетел, постучался в окношко, так и сказал нам: «Ждите. Скоро папа приедет. На поезде». Мы удивились — здесь никогда железной дороги не было, можно только по воде придти, тут до широкой реки совсем недалеко, вот она, за домом. Только вот вчера старики говорили, что слышали стук колес, еще про какой-то тепловоз, который по ошибке не к тому поезду прицепили.
— Было дело. Вот на нем я и приехал. Только поезд вернулся на Транссиб, а рельсы исчезли. Зачем они нам? Надо будет — под парусами дойдем куда надо, с ветром всегда договориться можно.
— Но ты только скажи, ты нас больше не оставишь?
— Не оставлю. Я вас так долго ждал… Куда же я без вас?
— Это самое главное. Пойдем пить чай. Самовар вскипел. Я пирог испекла с черникой и клюквой. Ты же любишь лесную ягоду?
— Люблю. Как ты все помнишь, родная!
— Да приходилось память листать в ожидании чуда. Вот оно и случилось.
Они зашли в дом. Сын поставил на стол самовар:
— Ну что пап, удалось настроить последнюю антенну Земли? Увел ты планету от бед и войн? Надеюсь, теперь-то войны не будет?
— Не будет никакой войны! — ответил отец
— Не будет, — повторила дочь
— Забудем это слово! — с этими словами в домик вошел волк и запрыгнул на деревянную лавку.
Мск, 08.09.17