Бессонная

На третью бессонную ночь в Париже Мари решила безнадёжно влюбиться. Именно решила, поскольку Мари предпочитала контролировать собственные эмоции, а любви в этом душном от стереотипов городе совершенно не хватало. 

Мари спустилась на первый этаж, поздоровалась с консьержем дома, в котором снимала маленькую квартирку, и стремительно двинулась в сторону массивной деревянной парадной двери.

- Куда вы, мадемуазель Мариет? На дворе ночь. Не самое безопасное место для юной леди, особенно в этом районе, - донесся до нее голос неравнодушного старика-консьержа.

Мари это было безразлично. Она твёрдо решила влюбиться. К тому же, чем ещё ей было занять себя? Днем Париж терял для неё свое очарование, впрочем, и ночью он ей не особенно нравился. Однако он становился терпимым: большинство туристов к полуночи скрывались в своих уютных отелях, и, может быть, любили друг друга до полного изнеможения, а затем кутались в тёплых одеялах, старательно заправленных горничными в белье с рисунком лаванды, засыпали, и в своих снах уносились подальше от этого проклятого города. Любовь срочно нужна была и Мари, ей оставалось лишь найти подходящего кандидата на роль покорителя ее нежного девичьего сердца. 

Страха перед преступностью Мари не испытывала ни секунды, в конце концов, Париж она уже увидела, можно бы и умереть. Особенно если любовь так и не найдётся в ближайшее время.

Впрочем, умирать Мари еще слишком рано: ей всего 22, она до сих пор чувствует себя цветущей. Сегодня, Мари выбрала для себя белое хлопковое платье с пышной юбкой до середины бедра, перекатывающейся волнами от каждого её шага, обула свои маленькие ступни (35 размер, где это только видано) в синие греческие сандалии, а простое золотое кольцо, защищающее её от похотливых проходимцев, переодела на другую руку. В отличие от сестер, Мари с годами не стала каланчой, а весь предназначенный генетикой рост ушёл в косы: вчера ночью продавец круглосуточного супермаркета сравнил их с пшеницей, колосящейся на полях его родной деревни в лучах предрассветной зари. И, несмотря на всю банальность, в этом его сравнении было столько тепла, света и бесконечной грусти по родным местам, что Мари захотелось прижать юнца к себе и обнять крепко-крепко, пообещав, что все непременно будет хорошо.

Мари нравилось бесцельно бродить по тесным парижским улочкам в полной темноте. Те, что пооживленнее, уютно подсвечивались фонарями, что тоже было неплохо, но темноту Мари любила больше всего. Откуда в ней это увлечение, за которое вечно её ругали родители, начиная с бунтарских 14-ти и по сей день - оставалось загадкой. И если в родном Омске во время такой прогулки в прямом смысле можно было остаться без сапог, то Париж внушал ей доверие. Впрочем, темнота этого доверия не внушала больше никому, о чем Мари еженочно спешил сообщить каждый встречный поперечный. 

- Мадемуазель Легро, вам нужна помощь?

Мари обернулась и уставилась в темноту. Из проулка по частям начал появляться человек: сначала его запястья, ведущие мопед, затем локти, и, через мгновение, он весь вышел на свет. Шатен, невысок, большие голубые глаза на обеспокоенном лице, о резкие скулы можно делить пополам тетрадный лист. Полицейская форма сидела на нем так хорошо, что Мари сразу поняла: это тот, в кого стоит влюбиться. И она влюбилась. 

- Откуда вы знаете моё имя? 

- Не так уж часто прекрасные иностранки разгуливают по ночам в этом районе. 

- Вы за мной следили?

- Мишель позвонил во время вашей первой вылазки три дня назад. 

- Мишель? - удивилась Мари. Она никого не знала в Париже, особенно по именам: ночь не располагала к по-настоящему приятным знакомствам.

- Ваш консьерж. 

Мари улыбнулась. Милый старик, но слишком любопытный, на её вкус.

- Ах, Мишель. Что ж, я благодарна ему за беспокойство. Любой девушке нужен принц, особенно в этом городе. 

- Город любви, - презрительно повел плечами незнакомец.

- Что вы. Всего лишь чья-то злая сказка. Но даже в тёмной сказке обязательно есть принц. 

- Вы не похожи на типичную туристку, - довольный ее ответом добавил мужчина. Сейчас они стояли вплотную друг к другу, прямо под ночным фонарем. 

- Вы не похожи на типичного полицейского, - парировала Мари. - Вы не представились, и я не вижу ваших документов. 

На секунду замешкавшись, мужчина рассмеялся.

- Принц Филипп к вашим услугам, юная леди. Документов не предоставлю: принцам не дают визиток. Нужная принцесса узнает меня без всяких бумажек. 

- Вероятно, поэтому вы сразу показались мне знакомым, - ответила Мари.

- Прокатимся?

Уже через минуту ветер трепал концы её золотых волос, торчащих из-под шлема, а сердце Мари начало заполняться любовью. Так садовая бочка заполняется дождевой водой: в неё попадают только избранные капли. Вот и Мари выбирала для своего сердца лучшее.

- Уже были у Эйфелевой башни, Мари? - Прокричал на ходу Филипп. 

- Там много света. Я предпочитаю темноту, - ответила ему на ухо Мари.

- Что ж, тогда стоит отвезти принцессу в её замок. 

За две предыдущие ночи Мари действительно не сподобилась добраться до главной достопримечательности Франции. Для неё были закрыты Лувр и центр Помпиду, как, впрочем, и другие культурные центры. Она познавала Париж изнутри: слушала улицы, изучала тени, плела ткань воспоминаний из запахов и обрывков уличных фраз.

Они остановились посреди лабиринта из живых кустов. Творение Эйфеля сверкало звездой, а многочисленные туристы гудели восторженными фразами. Вдруг что-то коснулось полубосой ноги Мари. Она вздрогнула и посмотрела вниз. 

- Мышиный король, куда вы? Сразимся в честной схватке! - Крикнула она вслед удаляющейся крысе, которая, не обнаружив ничего интересного в соседнем мусорном баке, направилась исследовать следующую кормушку.

- Что вы, мадемуазель Легро. Какой же это мышиный король. Это жители королевства, осмелившиеся выйти на дневной свет. Сказка ведь тёмная. 

- Так вот что ждёт меня на рассвете.

- Вы собираетесь закончить свою жизнь настолько нелепо?

- Любой финал будет нелепым. А так я смогу продолжить сказку, пусть низшим существом. 

- Интересный выбор, мадемуазель Легро. Вы иностранка, но носите французскую фамилию. Почему? 

- Королевской особе негоже быть иностранкой. А так, глядишь, сойду за свою.

- Ваш взгляд выдаёт в вас русскую.

- Он полон страданий? 

- Что вы. Любви. Отчаянной, безнадежной, немыслимой и неосуществимой. 

- Трудно любить кого-то в такой большой стране как моя. 

- Но сейчас вы здесь. 

- И люблю я вас.

Воцарилось молчание. Вокруг будто выключили звук: даже туристы вдруг замолкли, позволяя Мари наполнить свое сердце ещё парой нужных ей капель. В ней просыпалась жизнь.

- И я люблю вас, - ответил Филипп, нарушив звуковой вакуум. 

- Это хорошо, - ответила Мари.

Башня начала гаснуть.

- Вы не растворитесь в тёмноте, Мари, как неприкаянный призрак в коридорах старого замка? 

- Нет. Я растаю на рассвете.

Губы коснулись губ. Сердце Мари было заполнено до отказа. Вдруг город, бывший ей мукой, стал самым прекрасным местом на всем белом свете.

Объехав вместе с Филиппом ещё пару злачных тёмных мест, Мари, как и обещала, растворилась в лучах рассвета. Её ладонь в ладони Филиппа становилась прозрачнее с каждой секундой. 

- Станете моим сном и завтра, Мари Легро? - прошептал он, смотря, как она уходит.

- Вы принц. Вы и решайте, - ответила она.

Филипп остался в переулке один. В лицо ему бил солнечный луч нового дня.