Смысл жизни
Вдруг в окне появилось лицо спящего человека, которого куда-то несли. Процессия остановилась прямо у моего окна. Человек лежал на белой деревянной кровати и поворачивал голову в мою сторону. Затем он открыл глаза, посмотрел внимательно на мои брови и снова заснул. Процессия тронулась дальше.
Я не мог тогда точно сказать, понравилось мне это или нет, но какое-то инстинктивное чувство вывело меня на улицу. Там я внимательно разглядел лицо мужчины, которого куда-то несли. Оно было театрально-кукольным, и я никак не мог оторвать глаз от объекта всеобщего внимания. Потом подошел к спящему и дернул его за плечо. Нужно было его разбудить, так как мне показалось, что он планировал сообщить нечто важное, но меня нарочито отвели от кровати. Так я шел, стараясь попадать левой ногой в мерный ритм большого барабана, и смотрел на мужчину, но он больше не просыпался.
Наконец, узкую кровать с заснувшим поместили в автобус и куда-то увезли. Все это было необычно и кинематографически увлекательно. Но когда вечером того же дня я от родителей узнал правду о происшедшем событии, меня обуяла тоска.
И как назло в моей жизни похоронные процессии стали возникать все чаще. Вот умерла соседка - Лешкина бабушка, а мы все вместе ездили на кладбище ее хоронить. Через год задремал и мой дед, а все тяготы похоронных трехдневных хлопот пришлось переживать непосредственно.
Но когда мы переехали в новый пятиэтажный дом, тут я столкнулся со смертью лицом к лицу. Умирали постоянно, особенно в нашем подъезде. Самое ужасное было зайти в подъезд вечером и наткнуться на крышку гроба. Один раз Женька пошутил - залез в крышку и напугал меня, входящего в подъезд. Этот случай совсем подорвал у меня силу воли, и я стал бояться по-настоящему. Покойников носили повсюду, а духовая музыка звучала повсеместно. Но никуда от этого не убежишь, не спрячешься. Даже сны мои не были пространством отдохновения. Каждая новая серия сна была посвящена то похоронам всех соседей, то похоронам видных партийных деятелей, то разговорам с покойными о маниакальных страхах и проблематике вечной жизни. В общем, просыпаешься - похороны, засыпаешь – опять похороны.
Так бы продолжалось до второго пришествия, если бы я не начал петь в церковном хоре. Иногда мне священники доверяли даже читать псалмы. Настал момент, когда временная и вечная жизни стали перекрещиваться, и что-то во мне стало меняться. Изменилось отношение к процедуре перехода отсюда - туда. Этот период был ознаменован тем, что сам Всевышний мне доверил быть проводником душ из сознательного в надсознательный мир. В год я проносил на своих плечах примерно по тридцать/тридцать пять почивших, а также участвовал в церемониях по отпеванию приблизительно сорока/сорока пяти единиц бывших людей. Это становилось не только профессией, но и любимым делом. Все это я стал воспринимать как должное и человеческая смерть перестала казаться явлением трагичным. Лики покойных на смертном одре мне уже даже нравились. Я учился видеть в них идеал внеземной красоты. Когда узнавал, что во время литургии запланирован очередной внос покойного в церковь, сердце мое переполнялось чувством тихого восторга и глубочайшего просветления.
Но в какой-то момент все изменилось. То ли люди стали меньше умирать, то ли мне пришел запрет со стороны неба. Я перестал не только хоронить людей, но вообще перестал видеть похороны. Редкий случай, когда вижу в год ориентировочно - две/три крышки гроба у подъездов домов. Что такое? Может совсем все перестали умирать? С одной стороны это неплохо, с другой - как жить дальше?
И вот уже несколько лет никаких нижних людских конечностей, ни ангелоподобных ликов спящих людей не наблюдается. Сижу дома и вспоминаю счастливые времена своего детства/юности. Что принесет будущее - не имею никакого понятия, хотя без покойников оно мне представляется совершенно бесперспективным и беспросветным.
(ноябрь 2009)
Свидетельство о публикации №217091701207