Древо. Возрождение. Глава 2

Древо. Возрождение.

Глава 2. Во имя жизни.

Едва ли кто-то из беглецов мог с уверенностью сказать где лучше – там на небе или здесь на земле. Там завершится погоня, наступит долгожданное умиротворение, но цена спокойствия, естественно, жизнь. Здесь, на земле, они еще живы, еще бьются их сердца, еще носятся в голове загнанные мысли, но за спиной охотники, стремящиеся отнять все это. А значит - они тут представляют собой лишь дичь. И как у настоящей дичи, беглецам присуще одно простейшее животное желание – выжить.
Рано или поздно любой зверь теряет силы и смиряется с тем, что дальше бежать уже бессмысленно. Задыхающийся Сид опустил Кейда на землю и рухнул рядом. За ними последовали остальные члены команды. Широкая грудь кузнеца дергалась вверх-вниз, словно меха, пытаясь пропустить через себя весь воздух в мире. Раскрасневшееся лицо повернулось к предводителю. Кейд был бледен, а его глаза равнодушно смотрели в небо. Очевидно, он принял свою судьбу и высматривал сейчас ближайший путь к ней.
Дыхание Сида постепенно приходило в норму. Люди вокруг тоже начали двигаться, неспешно, словно перебарывая лень, разбивали импровизированный лагерь. Ночлег их ждет в самом неудачном для этого месте. Черная равнина, на которой беглецы расположились кольцом напоминала сейчас тренировочную мишень для лучников. Но будь сейчас охотники даже на расстоянии, открытом для взора, никто не стал бы ничего менять. Потухло пламя в груди, гнавшее дичь к спасению, сменившись каменной усталостью. Только бы бросить что-нибудь на выгоревшую траву, чтобы не глотать пепел и упасть, уснуть, забыться.
Первым ушел в мир грез Кейд, стоило Сиду рывком извлечь стрелу из ноги. Сознание не выдержало такого уровня боли и укрылось глубоко-глубоко внутрь. Никто не стал приводить его в чувство, лишь убедились, что предводитель пока еще дышит и перевязали рану. Все в руках богов, к тому же, его припасы могут увеличить чьи-то еще шансы на выживание.
Яркие теплые солнечные лучи. Сквозь сон Кейд почувствовал их жизнеутверждающую песнь нового дня. Они скользнули по лицу мужчины, а он сквозь дрему видел былые времена. Еще до засухи. Кейд лежит в своем саду под сенью яблоневых листьев на зеленой мягкой траве. Птицы наперебой щебечут, сидя высоко в кронах. К их веселому шуму примешивается гул трудящихся дни напролет пчел. Спокойствие и умиротворение. Жизнь течет и все идет своим чередом. Иногда Кейду казалось, что он слышит все живое. Не те звуки, которые издают птицы и букашки, а именно мелодию их жизни. Тихие, едва заметные вибрации. Порой «звуки жизни» будто бы обращались в необычные голоса, что произносили странные, неизвестные слова. Нечеловеческие голоса, настолько мощные, настолько величественные, что пронизывали все мироздание. Однако, при этом они еще излучали силу, способную, казалось, защитить от всего на свете. И от этого становилось еще лучше, еще спокойнее. Удивительная фантазия. Однако, рано или поздно, но нужно встать и приняться за работу. Иначе, лепестки опадут на землю, не оставив после себя плодов. Да, к тому же, скоро вновь прибежит в кейдов сад незваная гостья. Лина, младшая дочка начальника стражи, ворвется ураганом, создаст суету, закружит, заговорит без умолку, вырвет из уютного мира грез. Она была младше Кейда всего на два года, но светилась счастьем и жизнью, словно ребенок. То тут, то там среди деревьев обычно мелькали ее черные волосы и задорные синие глаза. А сейчас, пока сад хранит покой, он вдохнет полную грудь воздуха, пропитанного ароматом белых крупных цветов, усеявших его любимые яблоневые деревья и откроет глаза. Вдох.
Тяжелый кашель сотряс тело Кейда, заставив его немедленно проснуться, окунув в реальность, напомнив кто он есть. Нос и рот полны пепла. От него не спасло потрепанное походное одеяло, на котором спал беглец. А кроме того, кашель напомнил про боль в ноге, про то, что шансов у него со вчерашнего дня значительно убавилось. Кейд проклинал и пепел, и охотников, и засуху, и кашель, который никак не хотел прекращаться. Его рука машинально потянулась к тому месту, где вчера рядом с ним упала пронзенная сумка. Пусто. В надежде он пошарил еще. Ничего. Кашель мгновенно прошел как-то сам собой. Кейд почти в панике озирался по сторонам в поисках своих пожитков. Тщетно. Ни его вещей, ни, к тому же, вещей его спутников вблизи их лагеря не было. От бессилия и отчаяния Кейд просто рухнул обратно на лежанку и вновь уставился небо, где разгорался день. Скоро солнце безраздельно захватит синеву, а спасительные облака, как и вчера, как и месяц назад, как и уже четвертый год, не придут. Многие считали, что эти белые грузные долгожданные исполины давно забыли дорогу к бесконечной равнине голубого поля над головами голодающих людей. Но теперь даже не отсутствие еды беспокоило Кейда. У голодных беглецов был шанс достичь цели, но вот без воды едва ли. Уже скоро не имея возможности восполнить потраченную влагу, они ощутят слабость, затем остановится их бег. Если солнце не прикончит их, это сделают охотники, которым надоест наблюдать за умирающей медленно жертвой.
Кейд лежал, смотрел ввысь и предавался своим безрадостным мыслям. Руки его медленно двигались по сгоревшей траве и пеплу. Казалось, что таким образом они надеются случайно наткнуться на спасение. Но под пальцами шевелилась лишь черная смерть, а еще гладкая ровная деревяшка с холодной железкой на конце. Кейд поднял стрелу и поднес к глазам.
- Да, ты из того же теста, - прошептал Кейд снаряду, - тоже смерть, только честнее что ли. Хотя, вот со мной не вышло. А жаль. Я ведь не герой, чтобы переносить такие испытания, ранения и прочие тяготы судьбы.
Вдруг Кейд вспомнил Вейрона. Его лицо, его глаза, его кровь на своих руках. Целый сонм чувств охватил Кейда. Руки задрожали, к горлу подступила дурнота, по лицу побежала слеза. Стрела билась в дрожащей ладони. Именно она вчера помешала осознать, прочувствовать то, что сделал Кейд. Он ведь и правда убил Вейрона. Бежал от этого с поля боя, где смерти ждали реальные враги, чтобы здесь убить товарища, в бесконечном сгоревшем поле. Небо поплыло разводами, тело дергалось при каждом беззвучном всхлипе. Кейд прижал стрелу к груди и закрыл глаза.
- Кейд, что нам теперь делать? – низкий голос Сида ворвался в темноту, разгоняя там хаотично роящиеся мысли.
- Я не знаю, больше не знаю…
- Арис и Колд исчезли. С ними наши припасы.
- Охотники?
- Не думаю, их следов нет.
- Я больше не хочу бежать… Если мы умрем, не достигнув цели, значит враги победили, а если доберемся, то сами станем врагами, сами станем охотниками. В войне побеждает только смерть.
- Посмотри вокруг! Ты потащил этих людей на край света! Они поверили тебе. Да они бежали от собственной смерти, но далеко бы они убежали без веры? Они верят в твои рассказы, в твое дерево! А ты им предлагаешь сейчас принять судьбу? Здесь?! В чертовом выгоревшем поле?! Ты ведь понимаешь, что это не будет быстрая благородная и безболезненная смерть! Мы будем орать, будем мучиться и станем все как один призраками, что до скончания времен станут сопровождать тебя. Ты нас повел за собой.
Кейд с минуту обдумывал слова Сида. Глаза беглецов, выделявшиеся своей чистотой на перемазанных лицах, всматривались в его глаза. Они искали ответа. Умоляли не обрекать их на смерть сейчас. Пусть всего лишь еще день жизни. Да, здесь, среди пепла, с охотниками за спиной, без воды и еды. Но жить. Верить. Надеяться.
- Собираемся, - скомандовал Кейд, - у нас еще есть цель. Нас еще ждет победа. Враги сами себя не перережут.
«Сами себя враги и правда не перережут», - безмолвно продолжал предводитель, задумавшись, - «но смогу ли я сделать это за них?»
Люди еще некоторое время бродили по лагерю. Словно ждали, а вдруг Арис и Колд вернуться. А если и нет, то может хотя бы припасы вновь окажутся на своих местах. Следы предателей отчетливо виднелись на обгорелой земле. Но догонять их все равно что ловить охотников, идущих где-то позади. Или впереди… Вероятно, уже слишком далеко, да и бессмысленно. Эти двое были наиболее сильными и выносливыми среди выживших, не считая Сида. Но с собой они его, его к слову, не взяли, понимая, что кузнец бы не пошел с ними. Он следовал исключительно за Кейдом, за его миссией. А предатели просто решили выжить, отбросив лишнее и забрав главное. Главное, на их взгляд. Кейд посмотрел на валявшиеся в пепле два стяга.
- Отправляемся, - распорядился Кейд, - мы идем дальше. Не ради преданного нами города, не ради долга перед погибшими соратниками, а ради нас самих. Ибо там куда мы идем даже смерть обращается возрождением. Лишь хотя бы один из нас должен дойти…
Путники шагали будто потерянные, следуя тропою из отчетливых следов. Молча. Слова того, кто хромал впереди колонны, поддерживаемый время от времени Сидом, ушли в пустоту. Да, в них был какой–то смысл, но это сейчас просто слова. Другое дело, что теперь кроме как от охотников, выжидающих где-то рядом, опасность исходила от любого человека рядом. Нет, они и раньше не претендовали на высокую честь, благородство и самопожертвование, но явно это до сих пор никак не выражалось. Многие даже верили и мнили себя соратниками, единым отрядом. Временами беглецы даже забывали о то что произошло там у стен города, придумывали себе новую историю. Они были воинами, которым поручена самая важная и ответственная миссия от которой зависит будущее их дома и родных. Но сколько ни придумывай новых историй, сколько ни обманывай себя, свою суть не изменить. Эта истина пылающими знаками горела теперь у каждого перед глазами. Они не отряд, а сброд. Сброд, наспех сколоченный и обученный умирающим стариком. Трусы и предатели. А все что выпало на их долю теперь – искупление и возмездие. Смелые и отважные герои первой армии артанцев задолго до них умирали в бою. С улыбкой глядя в лица врагов. С преисполненным доблестью сердцем. Казалось бы, та же самая смерть, что забирала и их тогда и беглецов теперь, но нет. То была смерть, которую принимали с честью. А остатки третьей армии вырезают по одному издалека или со спины. Дрожащих и боящихся доверять теперь даже себе. Лишь Кейд шел впереди с глазами полными решимости. Предводитель вспомнил свою цель и свое предназначение. Пусть он не знает, как будет возвращаться обратно, но не станет умирать сейчас, не добравшись до заветного места.  Его взгляд скользнул вверх на стяг, колыхавшийся при каждом шаге. Кейд держал знамя первой армии, вернее опирался на него, чтобы идти как можно быстрее. Полотно с вороном до сих пор выглядело так, словно воины, принявшие перед ним присягу все еще живы, и несут победу на остриях мечей. Светилось гордостью и отвагой. «Что ж,»- подумал Кейд, - «вполне возможно, что знамя не так уж сильно ошибается». Еще несколько шагов, вновь взгляд на стяг. «Мы доберемся. Иначе, почему я все еще жив и все еще здесь? Почему в моей руке эта тряпка на палке? Почему за мной идут люди?»
Кейд погруженный в размышления о судьбе не заметил возникнувшей под ногами преграды, запнулся здоровой ногой и упал. От неожиданности и боли, пронзившей раненную ногу, он даже закричал. Люди, шедшие позади подбежали не сразу. Это могла быть ловушка охотников, причем не одна, а две-три, для верности. Но нет. Просто сумка. Одна из похищенных сбежавшими товарищами.
- Это сидовы шмотки, – послышалось из толпы.
Кузнец поднял знакомый предмет и внимательно осмотрел содержимое.
- Забрали съестное и воду. Скорее всего остальные сумки они тоже скинут, чтобы лишнего не тащить. Даже инструменты не взяли.
Вскоре на тропе стали попадаться личные вещи и других беглецов. Они вызывали мало радости. Ведь это значило, что предателям становилось проще идти, дистанция росла. Кроме того, нехватка воды ощущалась все явственнее. К счастью, злое солнце сбавляло свой пыл, скатываясь все дальше к западу. Однако, до заката нужно еще дотянуть. А что изменится после? Появятся силы? Сократится путь? Появится вода? Беглецы старались отгонять подобные вопросы как назойливых мух. Или вернее, эти мысли похожи на падальщиков высоко в небе, ждущих скорой трапезы. Кейд несколько раз падал без сил, изможденный не только жаждой, палящим солнцем, но и сочащейся время от времени раной. К счастью Сид, уже забывший о своей, все еще шел рядом. Процессия продолжала свое движение. Неспешное. Шаг за шагом.
Кейд открыл глаза. Он почти полностью лежал на плече Сида. Сколь долгим на этот раз было забытье? Час? Два? Нет, судя по скрывающемуся солнцу, не так уж и долго. Предводитель беглецов принялся сам переставлять ноги. Рана почти не давала о себе знать. Возможно, это связано с тем, что болело уже почти все. Неожиданно взгляд выхватил нечто новое, отдающее тревогой. На тропе стало больше следов, нежели могли оставить два человека. Как долго он не обращал на это внимания? Никто не обращал. Кейд склонился, рассматривая поближе отпечатки ног. Босые. По крайней мере еще два человека теперь участвуют в этой гонке. Опытный следопыт вполне возможно смог сказать убегали они или догоняли. Но рядом таких не было. Внутренний голос же тревожно скребся, стараясь достучаться до сознания, предупредить о возможной встрече с теми, с кем сталкиваться не хотелось.
Сумерки опускались на черное поле. Беглецы собрали остатки сил и прибавили ходу. Даже Кейд более не терял сознания. Вечерняя прохлада определённо была на их стороне.
- Лес! – крикнул Сид. Его голос был преисполнен воодушевления – Там деревья на горизонте.