Две сестры Сry, LARA, Cry...

Exposition
Август, последняя декада перед сентябрем, еще жарко днем, но холодает ночами. Утра ясные, тонко прорисованные, часам  к десяти  разгорается солнце, но осень уже дает себя знать: в воздухе – свежесть и колкость подступающих заморозков, воздух прозрачен, краски и линии  яркие, насыщенные, отчетливые. Пригородное шоссе, длинной, узкой лентой прорезающее холмистую местность, среди зелени деревьев и раскинувшихся вдаль полей, всё укрыто, словно боевым доспехом,  летящими по нему машинами. Они снуют деловито и беспорядочно - яркие жуки, жужелицы, божьи коровки, сверкающие цветные панцири, массовый исход…  зачем… куда…? Ехать, просто ехать, чтобы смотреть по сторонам, как в старой доброй Америке из старых фильмов, где принято постоянно переезжать с места на место, меняя работу, школу, штат,  друзей и любимых, от которых потом остаются только старые фотографии и неясные воспоминания. Ах,  эта старая,  добрая Америка!
Огромный рекламный щит:  Джулия Робертс – в рекламе  L`Oreal. И с этого момента -  знаменитая песня из фильма «Красотка», фоном, за кадром, но отчетливо распознаваемая. Камера выхватывает одну из машин в ленте (дорогую, сияющую полированными боками, с затемненными стеклами, белую,  обязательно белую),  зависает сбоку - сзади, вдоль борта, заглядывая в открытое на две трети окно. Красивая рука,  с  тонким запястьем -  на руле, дорогие часики, маленькие, аккуратный, с чуть скругленными линиями,  корпус. Золото, тронутое бриллиантовой россыпью, кожаный ремешок, гладкая кожа, форма ремешка тоже округлая в поперечном сечении, темно-красного  цвета. Мы не видим лица женщины, только руку с часами на руле,  и длинные, откинутые назад  волосы, светлые, отливающие пшеничным золотом, лежащие тяжелой, крупной волной. Музыка становится громче по мере приближения камеры к борту, звуки песни идут  из ее машины..камера «снимается с точки», отдаляется, назад - вверх, отпуская и машину, и ленту шоссе. Песня стихает.

ВОСПОМИНАНИЯ
 (в сопровождении фотографий и  « К Элизе» Бетховена). Исполнение должно быть неуверенным, слегка запинающимся, ученическим и  с  чуть дребезжащим звуком -  как на старых записях.

  Фото 1:  Не очень хорошего качества,  в углу, наверху, пометка « 1993г.»  на светлом кусочке подписано шариковой ручкой. На фото – дорожка перед обшарпанным подъездом пятиэтажки в поселке городского типа. Дверь распахнута, вдоль дорожки к подъезду - чахлые саженцы, скамейка. Время года  - ранняя весна;  оседающие сугробы, грязь, лужи. На дорожке - женщина в черном платке, приталенном темном пальто, и коротких стареньких ботиках,  чуть ли не довоенного фасона, держит за руки двух девочек, 5ти и 10ти лет. У младшей девчушки на голове – два огромных капроновых банта. Ярко-голубых, в крупную крапинку. На старшей – длинный, не по росту, непромокаемый плащ, синий с желтым, добротный, и явно с чужого плеча. Она смотрит в сторону, куда-то вдаль,  отвернувшись от центра фото, куда-то за его край.


  Фото 2:  Портретное, снятое, видимо, в поселковом фотоателье:  две школьницы, темные сарафаны с белыми кофточками, одна – с челкой, хвост на самой макушке, ярко-рыжие волосы, 10ти лет; вторая - старше, ей – 15, очень густые, золотистые с рыжиной, волосы, прическа – два тяжелых хвоста, перехваченных черными резинками по бокам ( под мочками ушей), хвосты переброшены вперед, на грудь. Взгляд у старшей -  теперь через центр фотографии, но,  как и на предыдущем фото, вновь – вдаль и вверх.

  Фото 3: Широкое крыльцо типовой школы,  над козырьком – растяжка «Последний звонок – 1999». Группка выпускников с учителями.

  Фото 4: Девушка ( старшая девочка с предыдущих фото) , в длинном платье, сшитом в стиле староанглийских файери -  двухслойное, из цветного крепдешина, с зеленовато-синими и белыми разводами-вихрями,  туманными и  расплывчатыми.  Длинные рукава, пережатые зелеными лентами над локтями; лиф, подхваченный под грудью темно-зеленым витым шнуром,  дальше - от вниз от лифа -  платье плавно расширяется;   бархатная узкая черная лента придерживает распущенные волосы.  В руках – несколько белых гвоздик, перевязанных такой же, как в волосах, ленточкой.

  Фото 5: Та же девушка, только старше на 10 лет, портретное фото явно из дорогой студии, снятое в три четверти. Она сидит в старинном кресле, на фоне алой, атласной драпировки. Прическа а-ля Greek,  неширокая золотая лента низко через лоб, над начерненными бровями,  длинные тонкие цепочки-серьги, золотыми круглыми точками, воткнутые в мочки ушей,  узкий и глубокий вырез бархатного черного платья. Окат плеча чуть спущен, обнаженные руки сложены на коленях. Ногти нежно-розово-перламутровые,  миндалевидной формы - как жемчужины. В пальцах одной руки зажат тонкий янтарный мундштук с вставленной в него сигаретой, на другой руке - часики (такие же как на женщине за рулем из Пролога).

  Дальше быстро мелькают:  она же - в ресторане, на пляже, в компании мужчин, подружек, у бассейна, на модном показе...
  И вновь стоп-картинка:
  Фото 6: Вновь она, с какой-то женщиной, обе, укутанные в длинные дорогие шубы, перед входом в салон красоты. Высокие сугробы у лестницы, маленькая  новогодняя ель в горшке,  на ступеньках курит охранник. Он с самого краю фото, частично «срезан», но, тем не менее, виден отчетливо. Высокий, плечистый, густая шевелюра очень светлых, почти белых волос, хорошо видно лицо, так как он стоит внизу, у начала лесенки ведущей к входу в салон и, соответственно,  ближе к камере, нежели две подружки.
  Далее – меняясь медленно, внушительно – выразительно.
  Фото 7: Здание автосалона, машина (та же,  что в начале фильма)  перед входом в салон, обвязанная широкой розовой лентой, с огромным бантом на крыше. Мужчина и все та же девочка-девушка-женщина  стоят у открытых передних дверей. На ней простое трикотажное платье, белое, длинные волосы распущены, очень загорелая кожа. Просто, лаконично и единственная вызывающая деталь – закрытые босоножки – ботильоны, как у стриптизерш, ярко-алые, лаковые, очень высокие каблуки и платформа.
  Фото 8: Она же – полусидит на крыле машины, в кадре отчетливо: номерной знак машины. Мужчина  - у пассажирской передней закрытой двери
  Фото 9:  Она же – на водительском сиденье,  дверь открыта, она придерживает ее рукой,  выглядывая из машины.  Счастливое, смеющееся лицо.

  ЧАСТЬ I

Лара едет в машине.   Звонит телефон, она хватает трубку, отвечает,  даже не посмотрев на дисплей.
- Алло, да!  Маша, ты? О, черт, не слышно ничего! (кричит) Я сейчас перезвоню!!!
Останавливается на светофоре. Заносит пальцы над дисплеем, нажимает, слушает:
- Занято. Вот непруха!
Телефон в руках взрывается звонком, Лара, трогая машину с места на зеленый сигнал, не глядя, проводит пальцем по дисплею:
- Да!!  Да. А.. это ты…. Нет,…   Слушай, я перезвоню, да не могу я говорить, я за рулем, тут менты повсюду…
Скидывает звонок, не отрываясь от управления, тут же снова нажимает на дисплей, звонит сама.
- - Блииин, занято!!!
Вставляет трубку в держатель, нажимает автодозвон и громкую связь. Все это – продолжая «рулить».
Соединение.
Женский голос:
- Алло!
- Машуня, ну  наконец-то дозвонилась! Я тебе весь список  на почту кинула.
- Всё написала? Ничего не забыла?
- Да вроде всё.
- Ну, смотри, а то будешь потом,  как в прошлый раз волосы на себе рвать …
Лара, с досадой:
- Ох, не напоминай!  Машунь, послушай, я часа через три  уже дома буду, ты посмотри пока,  а я вернусь,  сверимся еще разок. И по сумме - тоже.
- Оки! Ну, давай, до связи. (Собеседница отключается)
Светофор. Лара смотрит на дисплей, тянется к телефону в держателе, нехотя, раздумывая, но тут загорается зеленый, сзади нетерпеливо сигналят.
С гримасой:
- А-а-а!
Машет рукой, и стартует рывком, рявкнув сигналом в  ответ.

Парковка. Все места в проезде вдоль здания огромного торгового центра  заняты. Лара паркуется в поперечном ряду почти напротив входа в салон. Продолжая держать руку на руле, поворачивает к себе запястье, смотрит на часы.
Удовлетворенно:
-10.30. Как в аптеке! (шумно вздыхает) Чертова рань!
Берет сумку, выходит, щелкает «сигналкой», идет к входу в салон и  исчезает за дверью.

Обычная жизнь парковки – в очень убыстренном темпе. Но вот мельтешение останавливается.

С шоссе съезжает на парковку маленькая светло-зеленая  машинка. Медленно едет вдоль центрального проезда и сворачивает в ряд, который «упирается» в салон красоты. Задом заезжает на свободное место (напротив машины Лары).
Девушка за рулем глушит мотор, откидывается на сиденье,  подносит руку в наручных часах к глазам. Смотрит на циферблат.
- 12.45. Опоздаю. Может, не ждать сегодня?  Опоздаю ведь…
Потягивается.
- Ладно. Полчасика  посижу…
Садится прямо. Взгляд упирается в машину Лары, стоящую напротив. Подскакивает как ужаленная, резко подается вперед всем телом:
- Господииии!
Лезет в бардачок, трясущимися руками торопливо роется там, вытаскивает сложенные пополам листы формата А4.
На них несколько распечатанных фото, черно-белая печать, изображения смазаны, затерты, видно, что распечатки сделаны давно, и не первый день  «ездят» сложенными  в бардачке и  разворачивают - складывают их часто. Начинает торопливо перебирать листы, выхватывает из середины уже знакомую фотографию – женщина (Лара) на крыле машины, перевязанной лентой с огромным бантом на крыше, хватает следующую – во весь лист капот машины и номерной знак. Смотрит на фото, на машину, стоящую напротив, снова на фото, и, поднимая несколько раз глаза, словно сверяя, проговаривает буквы и цифры номерного знака вслух.
- Не может быть… ( сцепив руки в замок, качает сложенные кулачки перед собой вперед-назад,  с радостной, азартной улыбкой игрока, только что сорвавшего крупный куш на глазах у всех, кто смеялся и не верил ). Я все-таки нашла тебя, Ларка!
Поворачивается назад, там, перегораживая сиденье, боком, среди разбросанных вещей, закрепленная ими, как в держателе, стоит огромная папка из плотного картона, с завязками.  Говорит, обращаясь к ней, как живому существу:
- Ну, вот теперь точно опоздаю (разводит руками). Извини.

Машина, стоявшая рядом с машиной Лары (справа) уезжает, Девушка реагирует молниеносно -  заводит мотор, срывает машинку с места, и лихо влетает на освободившееся место.  Второпях,  пролетает буквально в метре перед носом огромного джипа, который медленно катит по проходу.
Джип,  яростно крякая, притормаживает, но сзади его подгоняет другая машина, сигналит в свою очередь,  и он, еще раз прорычав клаксоном, поворачивает в продольный проезд - к выезду с парковки. Девушка, открывает дверь, смотрит ему вслед. Произносит с чувством: « Ну, извини!». Закуривает. Ждет.

Лара идет от салона к машине.  Садится.
Девушка, выходит из машины,  стучит по стеклу пассажирской двери.
Лара опускает стекло.
Девушка заглядывает внутрь.
- Привет!
Немая сцена.
Лара, остолбенело:
- Рыжик? Ты?
- Я.
Лара, перегибаясь, открывает ей дверь.
- Садись!
Девушка, забирается в салон. Смотрит на Лару, восторженно - мечтательно:
- -Сестренка! Какая же ты красивая!
Лара,  улыбаясь, смотрит на нее:
- А ты все такая же рыжая (усмехаясь) и задорная.  Какими судьбами?
Сестра машет рукой:
- Долго рассказывать!  ( Кивает в сторону Макдональдса, яркая вывеска – чуть впереди, сразу за салоном). Пойдем хоть кофе выпьем. С бутербродами. Ты ешь бутерброды?
Лара, смеясь:
- Ем, конечно же! Но в кафе не пойду. Тороплюсь.
Сестра меняется в лице, пожимает плечами и начинает медленно открывать дверь машины.
Лара хватает ее за руку.
-Эй, ты что обиделась?
Прикладывает руку у груди, просительно:
- Ну, я, правда,  не могу, Мы с Романом сегодня на очень важную встречу идем, мне нужно домой!  (внезапно, словно сообразив что-то)  Слушай, поехали ко мне.  У меня еды полно, дома никого, а Роман  раньше шести  не приедет.  У нас куча времени!
Сестра: 
- Хорошо, поехали…  (хочет выйти из машины)
Лара, снова останавливая ее:
- Поедем на моей. Пусть твой Пегас тут постоит, я тебя потом или сама отвезу или такси вызову.
Сестра, кладет руку поверх Лариной ладони.
- Я только возьму кое-что.  Подожди!
Выскакивает  наружу,  вытаскивает из салона своей машины огромную, картонную папку, запихивает ее в машину Лары, на заднее сиденье.
- Сейчас, таратайку закрою только…
Подходит к своей малолитражке, открывает багажник, смотрит внутрь (долгая пауза) потом медленно закрывает его.
Лара коротко сигналит. Сестра машет ей рукой, снова открывает багажник, роется в нем, достает из дальнего угла небольшой сверток, запихивает в свою необъятную сумку, закрывает багажник, щелкает брелоком сигнализации, садится к Ларе в машину, сумку ставит между ног, на пол, перед собой.
Лара с интересом наблюдает за ней.
Сестра:
- Я готова, поехали!
Лара, трогая машину с места:
- Какой у тебя...   ридикюль!
Сестра (с той же интонацией):
- Зато всё влезает!
- Что – всё?
- Ну, всё… вообще всё!
Лара, показывая назад:
- А там – что?
Сестра, нехотя:
- Рисунки.
- Твои?
- Мои.
- Не бросила?
- Нет.
Лара делает музыку громче, примирительно:
- Ну и хорошо. Сейчас приедем,  и под кофеек  с вкусняшками, я тебе - интерьер и гардероб, а ты мне – свою живопись…
Сестра, все ещё хмурясь.
- Тебе не понравится.Они черно-белые.
- Вкусняшки?
- Нет, рисунки…
Лара смеется.
- Зато у меня - все в цвете…
Протягивает сестре руку ладонью вверх, та медлит секунду, потом звучно шлепает по ней своей ладонью:
- Мир.
  ВСТАВКА.ПРОШЛОЕ.

- Лара, открой! Ты слышишь меня?! Открой сейчас же!
Девушка бросается к двери, потом возвращается, лихорадочно сгребает всё, разложенное на большом обеденном столе в углу комнаты, освещенной тусклым светом ночника. В полиэтиленовый пакет летят куски ткани, нитки, ножницы; девушка растерянно оглядывает комнату….
Голос не умолкает, теперь в дверь комнаты уже стучат.
- Лариса! Я кому говорю! Открой немедленно!
Девушка ногой подцепляет дверцу шкафа, швыряет пакет вниз, на дно, сдвигает плотнее вешалки с одеждой; так же, ногой, закрывает шкаф и бежит к двери в комнату.
- Да иду я, иду, мам! Не кричи ты так, весь дом перебудишь!!
Щелкает задвижка, потом сразу вспыхивает люстра под потолком. Девушка на мгновение зажмуривается, а вошедшая оглядывает комнату.  Взгляд останавливается на неплотно прикрытой дверце шкафа, из-под которой торчит кусок ткани. В мгновение ока она оказывается рядом, распахивает дверцу и вытаскивает спрятанный пакет. Девушка бросается к ней. Резким движением мать переворачивает пакет над кроватью, и все содержимое разлетается по покрывалу. Она хватает куски ткани, тычет ими прямо в лицо дочери 
- Ты!.. Да как ты посмела! Я тебя спрашиваю!  Бабушкино платье!!
- Мама!
- Что «мама»?! Я спрашиваю, как ты посмела его взять?!  Шалава!
Звучная пощечина обжигает щеку девушки. Та отшатывается, в глазах слезы:
- Мама!! Да я же только ушить, оно просто будет на два размера меньше, оно же  всё равно никому не нужно!!
- Да ты видно и впрямь с ума сошла, дрянь малолетняя! Замуж она собралась! За Генку, за альфонса этого? Да он тебя бросит через полгода, с платьем или без!.. Я тебе запрещаю! Слышишь?!!
Девушка молчит.
Мать поднимает разбросанные куски ткани, складывает обратно в пакет и протягивает дочери.
- Сшивай все обратно. Времени тебе -  до утра. Дверь запру, сестру можешь не звать, она спит, у нее завтра контрольная, да и не помощник она тебе.
Лара поднимает голову. Глаза вспыхивают яростью, губы кривятся.
- Сдала!  Гадина мелкая, сдала меня, да, ведь так, ну скажи, это же она тебе настучала!!
Мать спокойно:
- Нет.
- Врешь! Она одна знала! Знала, что я его взяла, что для себя взяла, для своей свадьбы.
 Теперь у матери в глазах вспыхивает та же ярость.
- Не будет тебе никакой свадьбы! Платье сошьешь обратно, из дома чтоб – ни ногой.
Лара, подавшись вперед, кричит:
- Да плевала я на ваши запреты, захочу  - и выйду,  и уйду, не остановите!
Мать складывает руки на груди.
- Храбрая! Ну-ну, попробуй.
Лара, так же, криком:
- И попробую !!
Мать, ледяным тоном,  кивает в сторону двери:
- Выход – там. Не смею задерживать.
Мгновение Лара стоит молча, замерев, а потом вдруг срывается с места, хватает с крючка у двери плащ и сумку и стремительно выбегает из комнаты. Мать бросается следом, но не успевает, и тяжелая входная дверь с лязгом захлопывается, разделяя ее и Лару. Навсегда.
Салон машины. Молчание. Музыка.
Лара, через силу:
- Как мама?
Пауза.
- Ну чего молчишь?
- Нет больше мамы.
Лара бьет по тормозам. Сзади – какофония гудков, крики, мат… Лара включает аварийку, их начинают объезжать, гудя и высовывая кулаки и "факи". Лара поднимает стекла, шум становится тише, она поворачивается к сестре всем телом:
- Как нет?
Сестра пожимает плечами:
- Умерла. В прошлом году. На Пасху. Я тебя с тех пор все на этой парковке караулю.
- Караулишь?
- Ну да. Ты же нам о себе знать не давала, ни адреса, ни телефона, как тебя искать?
- И как же ты нашла?
- Случайно (усмехается), по фоткам твоим на фейсбуке. Всегда считала, что маразм все эти сети социальные, друзья-подписчики, идиотство полное,  а вот – поди ж ты, пригодилось… Вассал моего вассала не мой вассал, а подписчик твоего подписчика – мне друг, товарищ и брат..
- Рыж, давай короче!
- А я и так короче некуда…  Фоток у тебя много всяких разных… вот на одной из них тебя и поймала.  Ты там с подружкой у елки новогодней, а елка – у входа в салон, а у салона – вывеска видна,  но главное - охранник нечаянно в кадр попал!
- Господи, а охранник-то тут причем?
- А он сосед мой, ниже этажом. Я же тут рядом живу, за леском вон тем. Сюда – ваши виллы, туда  - наши трущобы.  В общем, все как полагается:  ягнята - направо, козлищи – налево.
Лара, улыбаясь:
- Ну не такие уж мы и разные, Ашан-то общий…
Сестра фыркает:
- Ашан-то общий, корзинки – разные!  В общем, поняла я по фоткам, что ты  где-то неподалеку  живешь, ну и как приеду, все по сторонам смотрю, а иногда, если время есть, поближе к салону этому машину подгоню и сижу, жду.  Вдруг ты приедешь, красоту наводить, а тут - я!  (усмехается, задорно)  Вот сегодня, видишь,  дождалась.
Лара трогает машину с места:
- Ты с кем сейчас живешь?
- Одна. А ты?
Лара, пропуская вопрос мимо ушей, бросает:
- Соскучилась, получается, раз караулила…
Сестра морщится.
- Да я бы сама и не стала, …мама просила тебя найти. Найти и передать…  на память.
- Что передать?
Сестра, внезапно зло и отрывисто:
- Тапочки.
- Что?
- Тапки твои, помнишь, мохнатые такие… она тебе шила.
Лара, угрюмо:
- Не помню.
- А как ты поколотила меня один раз, когда я их надела, тоже не помнишь?
Лара, так же:
- Не помню.
- Что же, мне их теперь – выкинуть?
Лара, коротко вздыхает:
- Ну, зачем – выкинуть? Я заберу.
Сестра делает движение к сумке. Лара останавливает ее:
- Сейчас приедем и отдашь.


  ЧАСТЬ II

Парковка у дома, Лара ставит машину. Они выходят. Сестра берет сумку, Лара вытаскивает с заднего сиденья папку с картинами. Сестра делает движение в ее сторону. Лара, смеется:
- Не уроню, не бойся!
Заходят в квартиру. Сестра, останавливаясь  в холле:
- Ох, ничего себе!!!
Идет в гостиную, восхищенно осматривается.
Лара, начинает  подниматься по лестнице на второй этаж, останавливается, спускается вниз за сестрой:
- Пойдем. Это Романа вотчина, мы здесь только ужинаем… иногда…
- А завтракаете?
- Завтракаем у меня, наверху  (пауза ), а обедаем - врозь ( коротко смеется )
Сестра идет за ней, под нос себе:
-Да и живете – врозь, похоже…
Громче:
- Он к тебе что, в гости ходит?
- Ну, можно сказать и так…
Сестра, начинает подниматься вслед за Ларой:
- Красиво живете… богато… со вкусом! 
Видит развешанные на стене, вдоль лестницы, картины и осекается на полуслове.
Лара, насмешливо:
- Ну как?
Сестра, уклончиво:
- Э-э-э,  ничего…
- А если честно?
Сестра, с облегчением, радостно:
- Уродство!
Лара  смеется:
- Я ему передам. Он будет в ярости. Заходи. ( Открывает дверь)
Сестра, в восхищении.
- Ну, вообще!
Ходит по гостиной. Осматривает, трогает, гладит – детский восторг и радость.
Лара кладет папку с картинами на круглый стол в центре гостиной.
Звонок телефона.  Лара идет в гардеробную, сестра – за ней. Лара обсуждает заказ с Машей,  сестра ходит за ней по пятам, потом застывает около шуб, начинает их рассматривать, считает  вполголоса:
Одна, две, три…   Шесть…  ( делает огромные глаза)
Лара подходит к ней и, продолжая разговаривать, обнимает ее за плечи:
- …да, и шубу не забудь.. нет, соболь… знаю что неноский, хочу… да, ту самую….в пол, ага…. Да, вот именно  « солнце-клеш – меня не трожь» ….нет, новую коллекцию ждать не буду… эту хочу… да и черт с ним.. Ага …  и  сколько получается?  Триста тысяч ..  Нет, почему? Ну, разумеется,  и плюс твои комиссионные… ладушки,  договорились!  Привезут – звони сразу же!  Чао!
Сестра  вытаскивает из ряда  одну из курток, с белой норкой, прикладывает к себе:
- Ух ты! И сколько такая стоит?
Лара шепчет ей что-то на ухо. Сестра  вешает куртку обратно. Со вздохом:
- Мне на нее два месяца работать!
Лара улыбается.
- Больше. Это в евро.
Сестра замирает, смотрит на Лару, потом машет рукой  и снова начинает перебирать вещи, но теперь уже как-то вяло, нехотя, словно по инерции.
 Лара, примирительно, желая загладить бестактность:
- Бог велел делиться, давай-ка  подберем тебе что-нибудь!
Звонит стационарный телефон, Лара тянется к трубке, но тут включается автоответчик... Звучит текст автоответчика… Лара машет рукой, выхватывает из ряда ту самую курточку с белой норкой, и протягивает ее сестре… Та, робко улыбается, берет, просовывает руки в рукава. 
Текст автоответчика заканчивается, дальше женский голос, задыхающийся от слез, когда он начинает говорить, сестра застывает, Лара тоже останавливается, видно, что ей хочется прервать запись, но она медлит, голос говорит с такой болью и страстью, что ее это словно парализует:
-  Ларочка, милая, это я, не могу тебя поймать, ты не перезваниваешь, подруженька, родная выручи, ты же знаешь, Стасику нужна операция, срочная,  здесь не делают, только в Германии, он умрет, Лара, ты слышишь, умрет, Ларочка,  милая, ну всего сто тысяч!  Я знаю, ты можешь, у тебя же есть, Лара, помоги, прошу тебя, позвони мне, пожалуйста, Лара, ты меня слышишь?!!
Лара,  срываясь, кричит:
- Нет!!!
Бросается вперед, выключает телефон.
Сестра, подходит, дотрагивается до ее руки, тихо:
- Кто такой Стасик?
- Сын ее.
- Большой?
- Полтора года.
Сестра:
- Ужас какой!
Лара - отворачивается, ровняет вешалки с вещами на кронштейне, не глядя на сестру:
-  Да, не повезло бедняжке!
-  Но ведь ты ей поможешь?
Лара молчит. Сестра, хватает ее за руку, разворачивает к себе:
- Да или нет?
Лара пожимает плечами:
-  У меня нет денег.
- Подожди, как нет?!  Ты же… ты сейчас только заказала тряпки на сумму в три раза большую!
- Это для дела.
- Слышишь, ты что, совсем больная? Ты вообще понимаешь, что говоришь? Значит, шуба – это дело, а умирающий ребенок  – нет?
- Ну это же не мой ребенок!
Сестра,  медленно отстраняясь:
- Да, это аргумент.   Не поспоришь…
Лара, уничтожающе:
- Да что ты понимаешь? Ты помнишь, сколько мне лет?
Сестра, вызывающе:
- Давно не виделись. Забыла.
Лара, шипит сквозь зубы:
- А я напомню. 33.
Сестра, насмешливо:
- Возраст Христа!
Лара:
- Ты - дура!! (Обводит рукой вокруг) По меркам этих джунглей я – старуха! 
Пауза.
Лара, устало:
- Ну, хорошо. Я дам ей денег. В следующем месяце.
- Почему не сейчас?
- Потому что сейчас у меня их нет. Мне Роман каждый месяц  фиксированную сумму переводит, и в этом месяце я ее уже потратила. И так на гречке сидеть придется, а я ее терпеть не могу, и желудок у меня от нее болит... Дождусь следующего - и дам.
Сестра:
- Ты - дождешься! А он?
- Кто?
- Ребенок! Он – дождется?
Молчание.
Сестра, умоляюще:
- Послушай, ну ведь ты еще ничего пока не купила! Ты же только заказала. Ну, зачем тебе новая шуба, у тебя их вон, шесть штук висит…
Лара возмущенно вскидывает голову:
- Что ты понимаешь!  Да их уже все видели! Это нельзя надевать!!
Сестра (в ней вдруг просыпается «научный интерес»):
- Ах, нельзя?! А что еще тебе нельзя?
Садится в кресло, закидывает ногу на ногу, прищуривается на Лару, и - копируя знаменитый фильм:
- Огласите, пожалуйста, весь список!
Лара, презрительно:
- Хохмишь?  Здесь тебе не деревня, здесь свои правила игры.
- Ах, вот оно что? Значит, пока ты их соблюдаешь…?
-  Да, дорогая. Пока я их соблюдаю – у меня всё есть.
- А если нарушишь?
- А если нарушу – тогда у меня ничего не будет.
Сестра, спокойно:
- А у тебя и так ничего  нет.
Лара в упор смотрит на сестру,.
Звонок мобильного телефона. Лара берет трубку.
- Да. Да. Нет. В этом месяце не смогу. Потерпи немного. ( открывает в компьютере календарь, смотрит в него) Сейчас скажу… так.. давай 15го..(слушает ответ) Ну почему месяц, не месяц, а 22 дня…  ( слушает ответ, потом внезапно резко, зло) Не нравится, ищи в другом месте!
Швыряет трубку.
- Надоела!
Сестра из кресла, спокойно, и как-то отстраненно:
- Правильно тебя мама тогда выгнала.
Лара, внезапно, взрывом, словно ее ударили:
- Я сама ушла!!
Сестра, тоже кричит, так же:
- Она тебя выгнала!! Помнишь за что, или тоже забыла??!! Забыла, как бабушкино свадебное платье на куски изрезала!
Лара, хватает ее плечи, кричит в лицо:
- Не изрезала, а перешила! Себе! На свою свадьбу, между прочим! А ты меня матери сдала!!! (Топает ногой) Скупердяйка чертова, ей оно все равно ни к чему было!!
Отворачивается от сестры, закуривает, руки дрожат.
Сестра подходит вплотную. Смотрит через плечо Лары куда-то вдаль, отрешенно, говорит плавно, напевно.
- Бабуля в нем  первый раз замуж выходила, в 41ом, за Гришеньку, как она его звала, у них даже брачной ночи не было, он из загса прямо в эшелон, и на фронт, а через месяц убили его. Второй раз, в сорок шестом выходила, уже в другом платье,  а это – только в годовщину смерти Гришеньки  доставала.  Вечером достанет и плачет до утра, гладит рукой ткань и плачет… дед  даже не ревновал, не сердился, сам на цыпочках ходил, шикал на всех… после ее смерти мама это платье как святыню берегла (вдруг, с яростью) Сука ты,  Ларка, ничего святого для тебя нет… ( всхлипывает по-детски, обиженно)
Лара тушит сигарету в пепельнице,  садится в кресло,  обхватывает голову руками, закрывая уши, будто прячась.
Сестра, нависает над ней, мстительно:
- Зря старалась! Бросил тебя твой принц еще по дороге!  Ехала в Москву замуж, а приехала на панель…
Лара, отрывает руки от ушей. Вскидывает голову.
- Я не проститутка!
Сестра:
- Да ну?  (обводит руками вокруг) А это что? Если это все – твое, можно узнать каким местом ты это заработала? Господи-и! Мама перед смертью так плакала, все в бреду прощения у тебя просила, что выгнала тогда, так каялась, так винилась!!  А ты?  Да ты же сейчас, вот только что, из-за какой-то шубы человека на смерть обрекла! Во что ты превратилась, Ларка?! В рабыню, в ноль, в ничто!!  Тряпье это? Да ты в школе шила лучше, чем то, что здесь висит!! Деньги? Так они не твои, квартира  -  не твоя, все, что на тебе надето – тоже не твое, даже мысли у тебя в голове – и те чужие…
Лара, слезы на глазах, кусает губы, снова закуривает.
Сестра  внезапно успокаивается, подходит к Ларе, берет ее за руку:
- А помнишь, как мы с тобой у Варвары Михайловны в ателье ночевали?
Лара, безразлично:
- Помню.
- Там еще манекены портновские стояли, безголовые, мы с тобой полночи страшилки про них друг другу рассказывали?
Лара, оживляясь:
- А утром пришла Варвара и нашла нас, ругалась – страсть!
- Точно!  А ты ее еще спросила, почему они все без голов, а она засмеялась и говорит: «А на что она им? Здесь я главная, что захочу, то и наденут!»
Отбрасывает руку Лары от себя, отворачивается, отходит в сторону. Лара молчит.
 - Зачем тебе голова, сестренка? Шляпу носить? Ты шляпы-то хоть носишь?
- Нет. Я их не люблю.
Сестра вздыхает.
-  И голова тебе нужна, только чтобы в нее есть…
Лара, внезапно вспыхивая, с угрозой:
- Убирайся!
Сестра вздрагивает, оборачивается и смотрит на Лару.
Лара ( так же):
- Уходи сейчас же!! Вон!
Сестра спускается по лестнице на первый этаж, идет к двери. Лара идет за ней, вплотную. Сестра, через плечо:
 - Можешь не провожать. Я найду дорогу.
- Я хочу удостовериться, что ты точно ушла.
Сестра кладет руку на ручку входной двери, поворачивает ее.
Лара, стоит у нее за спиной, очень спокойно:
- Ты забыла отдать мне тапочки.
Сестра, не поворачиваясь, говорит, глядя перед собой:
- А зачем они тебе? Куда ты их надевать будешь?
Лара, с нажимом в голосе, зло:
- Дома буду носить.
Сестра, равнодушно:
- Они к обоям в гостиной не подойдут.
Лара, хватает ее за плечи, в ярости:
- Отдай. Мои. Тапки.
Сестра, не пытаясь освободиться, молча вытаскивает сверток из сумки, поднимает высоко над головой,  Лара вырывает его из рук сестры.
Сестра, словно ставя точку:
- Прощай.
Толкает дверь и исчезает за ней.
Лара,  молча стоит,  бездумно глядя перед собой, потом поворачивается и поднимается к себе, на второй этаж. Входит, закрывает дверь, прижимается к ней спиной. Лицо – мертвое.
На глаза попадается папка с рисунками, лежащая на столе. Она смотрит на папку, подходит к столу, протягивает руку, касается верхнего листа, как бы желая открыть ее, держит какое-то время руку на ней, потом резко выдыхает воздух, прикрывает глаза, убирает руку и начинает разворачивать сверток.
Внутри - старые, когда-то бывшие белыми, сшитые вручную тапочки-калошки, из искусственного меха.  Лара надевает их на руки, медленно поворачивает ладони, рассматривая,  и внезапно утыкается лицом в подошвы. Опускается на стоящий рядом стул, и плачет, уткнувшись в них лицом.
 

  ЧАСТЬ III

Парковка около дома Лары. С дороги сворачивает мощная, дорогая машина, с ревом подлетает к подъезду и замирает. Из нее выходит Роман ( тот мужчина, который запечатлен на фотографиях у автосалона). Он невысок, коренаст, на нем дорогой костюм, который сидит как влитой.  Мясистое лицо, высокий лоб с большими залысинами,  и властный, холодный взгляд. Во всем  облике  – сила, безжалостность и ум.
С заднего сиденья достает цветок – розу. Одну. Огромную. Темно-красную, почти черную, на невероятно длинном, толстом, шипастом стебле. Идет в дом.
Внутри квартиры.
Лара в той же позе.
Снизу голос. Чуть насмешливо, интригующе.
 – Девочка? Ты где?
Лара отнимает руки от лица, продолжая всхлипывать, снимает с ладоней тапки, опускает их на пол, вытирает слезы, прибирает волосы – все медленно и обреченно.
Голос: Ты дома?
Лара молчит.
Дверь открывается. Вошедший окидывает ее взглядом, по лицу видно, что ни одна деталь не ускользает от него, Лара молчит, он – тоже.
Подходит. Подносит розу к лицу Лары. Медленно проводит бутоном по лицу  ото лба к губам, останавливает руку, прижимает цветок к ее рту. Лара, покорно вовлекается в игру, открывает рот, начинает покусывать цветок, он молниеносным движением, переворачивает розу из вертикального положения в горизонтальное,  и вталкивает стебель ей между зубов. Она  крепко закусывает его, Роман разворачивает ее спиной к себе, кладет руку на затылок, нагибает над столом, у которого они стоят. Берет ее, не раздеваясь сам, не снимая с нее ничего.  Рука на затылке Лары, он держит ее за волосы - так держат собаку за ошейник.
Камера – крупный план ( сбоку, чуть сзади) и потом – спереди: лицо Лары, роза в зубах, кровь на губах – от шипов стебля. Рука мужчины,  держащая ее за волосы. Его голова в кадр не попадает,  анонимность усиливает впечатление чего-то механического, неживого. Лицо Лары - очень крупно, под маской безучастия на нем разгорается ненависть.
Половой акт закончен, она выпрямляется, поворачивается к Роману, на лице снова безучастие, глаза опущены.
Он рывком  вынимает у нее изо рта розу, с раздражением:
 - Ты плохо выглядишь.
Лара, словно бросаясь в прорубь, отрывисто:
- У меня проблемы.
Он, не мигая, смотрит на нее. Идет к камину, ставит розу в тонкую вазу, уже спокойнее:
- Мы же с тобой договорились. В этом доме – есть только МОИ проблемы.
- А мои?
 - А твоих – нет.
- Разве я не человек?
Он подходит ближе. Властно, не повышая голоса:
- Что у тебя случилось?
Лара, отрывисто, говорит,  словно назло:
- Мама умерла.
Он меряет ее взглядом, приподнимает бровь:
- Ты никогда о ней не говорила. Нужны деньги?
Лара, холодно:
- Нет.
- Тогда чем ты расстроена?
Лара, внезапно срываясь:
- Ты что, ничего не понимаешь? У меня умерла мама!!
Его лицо каменеет, взгляд становится злым, но голос всё так же спокоен:
- Понимаю. Соболезную.
Поворачивается, чтобы уйти, делает шаг, потом вдруг снова поворачивается к ней:
 -А… когда она умерла?
Лара открывает рот, чтобы ответить, он, внезапно, резко, с силой:
- Не врать!
Лара вздрагивает всем телом, отвечает нехотя, словно преодолевая  внутреннее сопротивление:
- Год  назад.
Он складывает руки на груди и начинает хохотать. Смеясь, подходит к ней:
 - И ты только сейчас это осознала?
Лара, подаваясь к нему, яростно, передразнивая его интонацию:
 - Я только сейчас об этом узнала!
Их лица, оскаленные – одно в смехе, второе в ярости – вплотную друг к другу.
Он хватает ее за ворот платья, подтягивает к себе, на ее лице ярость сменяется ужасом.
Он перестает смеяться, чеканит слова:
- Как ты сказала? «Разве я не человек?» Ты это  -  всерьез?
Резко отталкивает ее от себя. Лара отлетает к столу, падает на стоящий рядом стул.
Он, холодно:
 - Кто девочку платит – тот ее и танцует, милая! (Смотрит на часы) Жду тебя внизу, в шесть.
Идет к двери. Открывает ее, с порога:
- Надень все самое лучшее. (Раздумчиво, словно самому себе) Сегодня – очень большой день.
Возвращается, идет к камину, забирает розу и идет  к двери.
Лара:
- Разве это не моя роза?
Он, не поворачиваясь:
- Ты ее сегодня не отработала.
Выходит.
Лицо Лары крупным планом – слезы медленно текут, немигающий взгляд. Она  сбрасывает туфли, вдевает ноги в старые тапочки, лежащие там, где она их бросила.
Поворачивается к столу. И открывает папку. В ней - картины Рыжика, ее сестры. На больших мягких листах, по типу бумаги для флип-чартов. Да собственно это она и есть.
Конвейер. Очередь из одинаково одетых людей. Длинные узкие столы – на них портновские манекены, без голов, на равном расстоянии друг от друга, одинаковые. Шеренги солдат. Шеренги заключенных в концлагере. Одинаковая форма, лица изможденные, одинаковые.  Толстые пупсы - реборны, голые, бессмысленные. Такие же голые пухлые  куклы, растопыренные короткие ручки, вытаращенные глаза с наклеенными неправдоподобно черными ресницами, рты сложены в буковку «О». Ряды телеграфных столбов, от них тени, как от виселиц. Ровные грядки капустного поля. Крупным планом – пулеметная лента. И снова - конвейер, на ленте – орудийные снаряды, длинные, блестящие, одинаковые, одинаково-смертоносные. Скотобойня, туши, подвешенные на крюках, плывут под потолком грязного, мрачного зала.  Тоже - одинаковые. Графика. Черное на белом.  Почти нет полутонов,  два цвета и штриховка. Все - бездушное, бессмысленное. И - опасное.
Лара просматривает их, отбрасывает, снова берет в руки, лихорадочно перебирает, словно ищет что-то.
Наконец отбирает две: манекены и концлагерь.
Смотрит, переводя взгляд с одной на другую.
С листами в руках, входит в гардеробную, смотрит на ряды платьев висящих на вешалках. Поворачивается к стойке, на которую нанизаны тяжелые вешалки.
Возвращается к столу, закуривает, вкладывает рисунки обратно в папку, берет ее подмышку, подходит к комоду, роется в верхнем ящике, вытаскивает большие портновские ножницы, моток черной ленты, подходит к камину, секунду-другую смотрит на вазу, где стояла роза. Рукой, в пальцах которой зажата сигарета, подцепляет пепельницу и уходит в гардеробную, ногой закрывая за собой дверь.

Часы. Шесть вечера.  Он выходит из дверей гостиной на первом этаже. Смотрит вверх. Бой часов. С последним ударом на лестнице появляется Лара и  начинает спускаться. На ней платье, сделанное из картин сестры. Лиф, юбка, рукава, отложной широкий воротник. Стыки либо внахлест, либо – как на боковых швах лифа – отогнутые края, торчащие наружу. Швы скреплены черной узкой атласной лентой, они словно простеганы ею, крупными стежками. Картины Рыжика перемешаны, но узнаваемы. Камера «выхватывает» отдельные детали, демонстрируя их тождество. На ногах Лары  – мохнатые мамины тапочки. Идеально уложенная голова. Резкие, контрастные, мрачные  тона макияжа – в полной гармонии с черно-белой гаммой картин и шокирующим стилем  юной художницы.
Крупным планом –  лицо Романа. На нем, сменяя друг друга - непонимание, оторопь, и наконец – ярость.

Лара, останавливаясь на последней ступеньке, он вынужден смотреть на нее снизу вверх:
- Я готова. Едем.
Он, с ненавистью:
- Дрянь!
Лара (спокойствие, под ним – презрение,  вызов, насмешка, торжество, и  - главное : полное отсутствие страха) пожимает плечами:
- Я сделала все, как ты велел. Надела самое лучшее.
Он, внезапно успокаиваясь,  так, словно принимает вызов:
- Это – бунт?
- Я не рабыня. И не твоя вещь.
Он, прищурившись, смотрит ей в лицо. Подает руку. Она спускается. Он ведет ее к двери. Открывает дверь. Отпускает ее руку и показывает ей на лестницу.
- Ты свободна.
Она удивленно смотрит на него. Он усмехается.
-  Право решать самому дорого стоит. Очень дорого.  Но только в этом случае ты – человек. 
Лара делает глубокий вдох. Закрывает глаза на мгновение.
Он:
- У тебя еще есть время передумать.
Лара открывает глаза, отрицательно мотает головой, проходит мимо него, и начинает спускаться по лестнице. В движениях и на лице - абсолютная решимость  и уверенность.
Он внезапно кричит ей вслед:
- Подожди!
Она останавливается, поворачивается.
Он:
- Не уходи.
Он скрывается в глубине квартиры, потом  возвращается. На раскрытых ладонях  лежит черная роза. Подходит к ней. Глядя ей в глаза, подает цветок, обеими руками - как рыцарский меч.
Он (усмехаясь):
- Скатертью - дорога!
Лара берет розу, поворачивается, спускается по лестнице, открывает дверь на залитую солнцем улицу, выходит, идет, пересекая парковку.

ЭПИЛОГ

На парковку заезжает старенькая светло-зеленая машинка. Проезжает мимо Лары, потом резко,  с визгом,  тормозит. Из машины  выскакивает Рыжик, и с криком: «Ларка, стой!»,  бросается к сестре.
Лара останавливается.
Смотрят друг на друга.
Сестра:
- Боже,  какое платье! Где ты его взяла?
Внезапно  ее глаза округляются, она кричит:
- Это же мои картины!!  Ты сумасшедшая!!  Что ты наделала!
Прикрывает рукой рот в ужасе, и - внезапно начинает хохотать.
- Он тебя выгнал, да? Или ты сама ушла?
Теребит Лару за руки, заглядывает в глаза.
Лара, смеясь вместе с ней:
- Он сказал: надень самое лучшее. Я сшила из твоих картин платье. Он подарил мне черную розу (подносит к лицу сестры цветок, та втягивает ноздрями аромат и блаженно щурится, так же смеясь)   - и я ушла.
Сестра обнимает Лару, та отстраняется:
- Аккуратнее! Помнешь картины!
Сестра хохочет в голос:
- Подумаешь! Новые нарисую…
Улыбаются друг другу, словно скрепляя союз.
Сестра, внезапно посерьезнев:
- Ну и что же ты теперь будешь делать?
Лара, значительно:
- Не ты, а мы!
Сестра:
- Вот как? И что МЫ будем делать?
Лара  складывает руку сестры калачиком и просовывает в него свою, в бумажном рукаве, аккуратно, стараясь не смять бумагу.
Торжествующе смотрит на сестру:
 - Думаю, откроем модный дом!
Сестра:
- На что? У тебя есть деньги?
Лара, усмехаясь:
- Конечно!
Сестра:
- Много?
Лара  вытягивает перед собой руки с широко растопыренными пальцами, на них  кольца -  золото, платина, бриллианты, изумруды,  на  ее запястьях  - браслеты, надетые по нескольку штук на каждой руке.  Браслеты тоже дорогие, солнечные лучи вспыхивают в них яростным пламенем. Она встряхивает головой:
- Вот только с серьгами промашка вышла. Уха два – и дырки тоже только две. Но я надела самые дорогие!
Сестра, ахает, хватает Лару за руку и тащит к машине:
- Блин, сумасшедшая!! Давай, в темпе, а то  он хватится сейчас…
Лара, смеясь, бежит следом.

В малолитражке Рыжик трясущимися руками пытается вставить ключ в замок зажигания. Лара поворачивается к ней, успокаивающе кладет руку на плечо.
- Перестань. Все в порядке. Не хватится.
Сестра изумленно смотрит на нее.
Лара спокойно и торжествующе улыбается:
- А даже если и хватится. Он меня сам выгнал. Вместе с этими побрякушками. Он мне приказал – надеть  все самое лучшее. Я так и сделала. Так что на фундамент нам  хватит. А дальше – заработаем.
Молчание. Смотрят друг на друга. 
Рыжик медленно, выразительным жестом заводит мотор  и медленно, плавно выезжает с парковки.  Лара протягивает руку и включает радио.  Звучит песня.

«I'm not ready yet
To say goodbye to you
So many things that I wanted to do
Like hold you close until you love me too

I don't understand
Just why you're letting go
I know you'd love me if you only knew
I am not a monster growing inside of you

Now I cry, Broken inside
Now everything in my world seems wrong
Life is not a game
For boys and girls to play
And simply change the rules
When it don't turn out your way

What gives us the right?
To end a child's life

All your excuses can't remove the pain
That they feel when we decide to take their breath away

So just close your eyes
Pretend they're not alive
All of your lying can't destroy the truth
It's babies that we murder with our right to choose

Now I cry, Broken inside
Now everything in my world seems wrong
Life is not a game
For boys and girls to play
And simply change the rules
When it don't turn out your way»
_____________________________
We AS HUMAN   «Broken Inside»

Под эту песню маленькая светло-зеленая машинка  выруливает на пригородное, прорезающее холмы, шоссе и исчезает вдали,  затерявшись среди общего разноцветного потока машин….

КОНЕЦ