Органный фестиваль На божественном инструменте и и

Органный фестиваль: На божественном инструменте и играть надо божественно!
Шла сегодня, 17 сентября, слушать орган в Концертный зал Мариинки и думала: "Бах - это как земная твердь! Всегда прекрасен, могуч и эмоционален!". Шла не совсем по доброй воле - это была нагрузка к льготному билету на оперу. Но давно не бывала на органном концерте, поэтому хотелось вновь услышать эти незабываемые тревожащие душу звуки. И вспоминала великолепные хоральные прелюдии Баха в исполнении главного советского органиста Гарри Гродберга. Напевные, радостные, даже немного танцевальные.А также знаменитую токкату и фугу ре минор с ее мощными раскатами трубных басов, устремленными ввысь, словно звериный рык исстрадавшегося существа. И ждала чего-то подобного. Когда играет орган, стены должны вибрировать от титанических звуков, адресованных Богу, дрожь охватывать душу, а сердце замирать от величия момента.
Но ничего подобного на концерте мне услышать не довелось. Был какой-то "карманный" вариант органной музыки. И не потому, что исполнителем – Петером Кофлером – был выбран такой репертуар. Нет, темпераментных фуг и прелюдий в концерте было заявлено достаточно. Просто органист до минимума свёл громовую мощь инструмента, "обуздал" "неподобающее" неистовство и страстность божественных мелодий великого полифониста и выдал на гора "смиренного" Баха, боящегося любого проявления эмоций и даже, как казалось, собственной тени. Такого разочарования, если не сказать, раздражения, от несовпадения моего понимания музыки Баха и трактовки органиста Петера Кофлера я никак не ожидала. И исполнение, по большей части, было какое-то нерешительно-небрежное, со смазанной фразировкой, нарушенными нервными темпами, проглоченными, словно окончания в словах, нотами в полифонических мелодиях, невнятным звучанием музыкальных тем. Казалось, что органист не музыку исполняет, а играет на скорость, стараясь побыстрее добраться до конца произведения, чтобы замереть в финальном аккорде. Единственное, что хорошо звучало у Петера Кофлера, это медленные нежные мелодии пасторалей, такие женственные, простодушные, завораживающие, что невольно возникал немой вопрос… А величественные фуги, прелюдии, токкаты звучали робко, без всякого мужества и четкости. Исполнительская манера Петера Кофлера в этом случае напоминала мне игру на рояле одной моей знакомой. Стараясь сохранить нужный быстрый темп, она словно летит над клавишами, не проигрывая все ноты, а сохраняя, так сказать, генеральную линию. А в Мариинке есть тенор, который именно так поет. Канва мелодии вырисовывается, но в общих чертах. Это как изображение не в фокусе, узнать можно, но детали не разглядишь. Но в органных произведениях ждешь, что исполнитель и сам постарается прочувствовать мелодию, проиграть каждую ноту, полюбоваться красотой каждого звука, и слушателям дать насладиться необычным звучанием такого поразительного инструмента. Особенно странной оказалась трактовка известной всем почти с пеленок грандиозной токкаты и фуги ре минор. Это была не громоподобная музыка, а нечленораздельное рычание, а потом нервическое всхлипывание. Очень жаль! Для исполнения Баха, оказывается, нужен характер и душа, которая умеет плакать, стенать, радоваться и ликовать. А этого многим зарубежным исполнителям как раз и не хватает. И я с благодарностью вспомнила сокурсника моей сестры по Ульяновскому музыкальному училищу Александра Титова, главного органиста Ульяновской филармонии, ныне Заслуженного артиста России, которого я слушала множество раз, живя в Ульяновске. Орган у него звучал именно как божественный инструмент – величественно, одухотворенно, талантливо. И магически действовал на слушателей.
Как-то мне довелось попробовать сыграть на фисгармонии (маленький родственник органа) что-то простенькое. Я работала тогда в музее и с художниками занималась созданием новой экспозиции в районном филиале. Они жили прямо в выставочном зале, где и работали, а рядом в экспозиции стояла эта самая фисгармония. Вечером на ней можно было поиграть. Извлекая из этого инструмента ни с чем не сравнимые звуки, я наслаждалась и жалела только о том, что так мало я могла исполнить. Но аккорды завораживали…
В программке концерта говорится, что Петер Кофлер много выступает, хотя является действующим органистом иезуитской церкви в Мюнхене. Кроме того, он – обладатель награды за исполнение церковной музыки. Возможно, светская и церковная традиция исполнения Баха настолько различны? Красота и эмоциональность музыки Баха, как греховные начала, от которых веками избавлялась католическая церковь, не могут проявляться в духовных гимнах? И церковный органист следует этому правилу? Но на техничность игры, думаю, такой подход не может влиять.
Мне всегда было странно слышать, что мой голландский друг, еще довольно молодой человек, выросший в католической семье, но ставший атеистом, не любит органную музыку. Но он объяснил, что для него это часть религии, которую он не приемлет, хотя иногда все-таки ходит в церковь. Для него богоборчество подразумевает и непринятие религиозной музыки, звучащей на богослужениях. Удивительно, но советская атеистическая пропаганда и борьба с религией не касались европейской церковной музыки, по крайней мере, в послевоенный период. И музыка Баха рассматривалась как часть великой мировой культуры, в которой отразилась всепобеждающая сила человеческого духа и таланта. И советские музыканты-органисты, а потом и российские, исполняли ее вдохновенно и эмоционально. И у них орган звучал божественно, как ему и следует звучать!