Любовь - тиф?

               
Есть ли любовь на самом деле или существуют только, как говаривал еще тургеневский Базаров, «известные отношения между мужчиной и женщиной»?
   Во всяком случае, можно на досуге перелистать страницы «великой русской литературы». У   того же Тургенева не найти светлой и счастливой любви – одни страдания или обман. Елена Стахова и Инсаров полюбили друг друга, но счастье было недолгим: болгарин вскоре умирает.  И в других романах и повестях то же. Пугливая любовь в «Асе»,  жестокая в «Первой любви», однобокая в «Рудине» и т.д.
    Раскроем Пушкина. Его чудная Татьяна в конце романа еще раз признается Онегину в любви, но финал печален – «другому отдана».
   И у Лермонтова не любовь, а адовы пытки. Господин Печорин  издевается над любовью с жестокостью вампира, Тамара умирает после встречи с Демоном, даже в «Песне про купца Калашникова» сплошные страдания.
   Лев Толстой, «глыба, человечище»!  В «Анне Карениной» молодая дама погибает под поездом – любовь довела!  Стива и Долли – драма и анекдот одновременно. Счастливый Левин после женитьбы прячет от себя веревку, чтобы не повеситься. Ну нет у великого писателя счастливой любви! В «Войне и мире» есть чистое чувство, от которого веет теплом надежды. Но  чем все заканчивается? Наташа превращается в самку, Марья понимает, что муж глупее ее, и притворяется, что не замечает этого. Николай делается  однобоким субъектом без жизни. В эпилоге только один человек живой – это Николенька Болконский.
   У Бунина любовь заблудилась в темных аллеях. Все герои, которых поразило это чувство, заканчивают драмой или трагедией.  Имена можно еще долго перебирать: суть только не изменится.
   Один из героев кондового советского фильма заметил,  что «любовь – это тиф». Может, действительно так? Она пройдет, как болезнь, и наступит выздоровление, или похмелье после праздника любви – кому как нравится.  По Куприну (да и у всех русских писателей), любовь – это вспышка счастья, короткая и мимолетная, после которой беспросветная пошлость и узость жизни, как дощатый чеховский забор в «Даме с собачкой»