Посреди океана. глава 5

                Особа особо увлекающаяся...
                Бесшабашный шабашник беспечный
                не имел печи. И привычки на ней
                лежать не имел. Ветер. Пьяный
                ветер в рванье крылатом, трепещущем.
                И в пыльных обмотках дорог. Вот как!
                Ветер, оказывается, особа странная и
                особо увлекающаяся водкой особой -
                алкоголем дорог, путешествий и
                странствий по разным странам. И
                всё потому, что дорОги дОроги Богу -
                они упираются в небеса... Упираются,
                словно ослы, упрямо и строго, уходя
                прямо к Богу...

Контору тралфлота оказалось найти несложно, она располагалась в большом сером
здании, прилепившемся к центральной площади. Здание выглядело настолько официозно,
что Инга, несколько раз проходя прежде мимо,даже не удосужилась взглянуть на
таблички у входа, будучи заранее уверенной, что здесь находится управление КГБ. По
крайней мере, в её родном городе эта организация располагалась в очень похожем доме.
Однако нет. В этом большом сером здании размещались управления разными флотами:
экспедиционного, рефрижераторного, Мортрансфлот, Запрыбпромразведки... Эти
названия были более загадочные и заманчивые, чем Анютин тралфлот, но она
зациклилась именно на нём, все благодаря той её знакомой из Коноши.

После беготни по этажам и толканий в очередях возле разных дверей, в одном из
кабинетов девушек радушно приняли, обнадежили, но выяснилось: чтобы ходить в
рейсы на судах с заходами в загранпорты, надо иметь визу. А чтобы открыли эту визу,
личных документов и заявления о приёме на работу мало. После недолгих разговоров
с кабинетными начальниками, Инге и Анюте выдали на руки бланки характеристик-
рекомендаций, которые должны быть заполнены руководством с последнего места
работы или учёбы, да ещё их нужно заверить в райкоме партии.

Конечно, такой поворот событий вызвал разочарование. Надежда на быстрое
трудоустройство обломалась, и тралфлот откладывался на неопределенный срок, а то,
может, и навсегда. Но обломок надежды всё же оставался.

Бланки эти были отправлены по почте родителям, чтобы те озаботились заполнением и
подписанием бумаг в требуемых организациях. И теперь на первый план выступала
необходимость решения другой насущной проблемы - это поиск жилья. Потому что
администратор гостиницы предупредила, что уже десятого января в двенадцать часов дня
нужно освободить номер. Одиннадцатого в него  заедут туристы.

По нескольку раз в день с утра до вечера Инга с Анютой бегали на продовольственный
рынок к доске объявлений, выискивая адреса сдающих жильё. Только там можно было
почерпнуть эти сведения, и объявления могли появиться на доске в любое время дня.
Вот  и носились туда-сюда.

Но сколько ни ходили по предлагаемым адресам, время летело, а результата не было
никакого. Кто уже взял себе квартиранта, кто не хотел двоих, кто хотел деньги вперед
за полгода. Но больше всего хозяева сдаваемых квартир желали себе на квартиру
моряков, которые бы заплатили за полгода вперед, а сами ушли в море и все эти
полгода не мозолили глаза.

Наступил последний день проживания в гостинице. Спозаранку они понеслись на рынок
к доске, а потом по добытым адресам. Улов этого дня был не густ, да и тот
оборачивался нулевым результатом. Последний забег на рынок был сделан часов в
пять вечера. Появились два новых адреса. Оба в Балтийском районе.

Переписав их, Инга с Анютой помчались на трамвайную остановку. Надо было спешить,
пока не стемнело. А то потом в потемках искать улицы и номера домов - гиблое
дело. В поисках бегали долго. Начали сгущаться сумерки. Район был какой-то
бестолковый и путаный.

По первому адресу сразу случился облом: там хотели одинокого мужчину без вредных
привычек, который редко бывает дома, не обязательно моряка. Ну у людей и запросы!
Хотя бы одно из двух хотели - или без вредных привычек, или чтобы редко бывал
дома. Чем заниматься человеку вне дома, не имея вредных привычек? В кино ходить?
Как бы там ни было, девушки в квартиросъёмщики не подходили здесь по всем
статьям. Оставалось уповать на последний адрес.

Дома, среди которых приходилось искать, были разнокалиберные - и частные, и
барачного типа, и панельные хрущевки, и почти новые кирпичные пятиэтажки... Адрес
последней надежды был более чем странный: улица Советский тупик. Инга даже
подумала, что это какой-то розыгрыш, вывешенный на доске объявлений. Но вроде бы
до первого апреля далековато!

- Наверно кто-то пошутил, повесивши такое обьявление! - в параллель её мыслям
предположила и Анюта.

Разве может быть в Советском Союзе такая улица? Да за такой адрес, если его на
конверте напишешь, сразу явится человек в штатском и, похлопав по плечу, скажет:
"Пройдёмте!"

Тем не менее улица такая существовала на самом деле. Прохожий дяденька в очках
подсказал, как туда пройти. После долгих поисков был найден и нужный дом.
Пятиэтажка. И квартира, указанная в адресе существовала - на пятом этаже,

Окрыленные последней надеждой, с нетерпением набросились на дверной звонок.
Однако сколько ни звонили, в квартире даже никто не зашуршал.

Нажали на кнопку звонка соседней квартиры. Высунулась голова в бигудях, которая на
все поставленные перед ней вопросы сообщила, что соседка с работы приходит
обычно поздно. Ребенка на это время отдает родителям, живущим где-то неподалеку.
Придет она сегодня домой, и если придёт, то когда - голова в бигудях затруднилась
ответить.

На улице уже стемнело окончательно - Инга выходила из подъезда проверить.  Но
отступать дальше уже было некуда. Как-никак Советский тупик. Сегодня ещё есть где
переночевать, а завтра уже деваться будет некуда.

Решили ждать хозяйку квартиры до победного. Хоть до утра. Терять было уже нечего.
Утопающие, как известно, хватаются за соломинку. Здесь соломинкой оставалась
надежда на то, что хозяйка рано или поздно явится домой и возьмёт их к себе на
квартиру. Даже если она хочет одинокого мужчину, они будут слезно умолять
сжалиться и войти в их положение.Взять других квартирантов она вряд ли успела:
объявление на доске появилось довольно поздно, самой хозяйки до сих пор нет дома.
За такой короткий срок кто их мог опередить? Ясно, что никто.

Ноги гудели за целый день беготни. Обессиленные, девушки хотели было усесться
прямо на ступеньках лестницы, но те были такие грязные, что оставалось только
прислониться к облупленным стенкам. И, казалось, стояли они так нескончаемо долго -
может час, может полтора, а может и все два.

Ниже этажами хлопали двери: кто-то приходил, кто-то уходил... Наконец чьи-то шаги
устремились выше четвертого. Некто шёл на пятый. Но нет, это не хозяйка пришла,
а какой-то парень. Невысокого роста, в черной куртке, на голове коричневая меховая
шапка. Он с удивлением посмотрел на девушек, обессиленно прислонившихся к стене,
и, достав из кармана ключи, стал открывать дверь, располагавшуюся сразу возле
лестницы, напротив той квартиры, хозяйку которой они ждали. Открыв дверь, парень
притормозил заходить внутрь, как бы намереваясь что-то сказать или спросить. Но
Инга его опередила и задала свой вопрос раньше, чем тот открыл рот. Мол, не знает
ли он, когда приходит с работы соседка из квартиры напротив. Он сказал, что не
знает, но заходить к себе не спешил. Слово за слово, и парень предложил зайти к
нему и подождать пока у него.

Долго упрашивать их не пришлось.

Без куртки и шапки, которые повисли в  коридоре на вешалке, новый знакомый
выглядел совсем щуплым. Во всём его облике сквозила какая-то трогательная незащищенность. Рыцарь печального образа... Но не тот, не навеянный Сервантесом
долговязый нелепый борец с ветряными мельницами.  Другой. Это сравнение возникло
в голове у Инги, потому что, глядя на парня, она отметила в его глазах непроходящее
выражение печали.

Оставшись без верхней одежды, которую хозяин повесил на оленьи рога в
прихожей, гости вошли в комнату и присели на предложенные им маленькие табуретки
возле журнального столика.  Тем временем рыцарь печального образа метнулся на кухню
ставить чайник. Принес на журнальный столик чашки, блюдца, какое-то печенье.

- Меня Вадик зовут, - представился он, когда сам наконец уселся напротив, разливая
по чашкам чай.

Девушки в свою очередь тоже чинно представились.

Анюта, по своей привычке, с полоборота принялась выкладывать хозяину квартиры всю
историю её появления в Калининграде; в гостинице; здесь в этом доме. Она была в
ударе. Вложила в свой рассказ всё свое обаяние, всё своё актерское мастерство. Она,
видимо, полагала, что эта встреча с Вадиком может стать судьбоносной, и потому
старалась произвести впечатление, сверкая глазами, активно жестикулируя и не снимая
с лица своей нестираемой улыбки. Она в красочных подробностях принялась рассказывать
о проблеме их завтрашнего выселения из гостиницы. Об устройстве на работу в тралфлот.
О том, как она приехала в первый день и спрашивала в трамвае про зоопарк. Как
литовская пара заявила, что им тоже нужна свободная клетка. Как пришла в номер
гостиницы и увидела там Ингу. Как жила и работала дома в своей Коноше. Как и
почему надумала приехать в Калининград. В общем, выложила всю подноготную, как
и тогда, в первый день встречи с Ингой, также размахивая руками и беспрерывно
улыбаясь. Она очень старалась понравиться новому знакомому.

Инга не мешала ей. Только иногда согласно кивала и поддакивала.

Время от времени девушки по очереди бегали проверить, не появилась ли хозяйка той
квартиры, ради которой они сюда пришли. Время было уже совсем позднее, а её всё
не было и не было. Вадик затруднялся ответить, где та работала и во сколько может появиться дома. То ли в пекарне, то ли еще где...

Когда Анюта, прерывая свои байки, выбегала проверить не пришла ли
квартиросдатчица,и Инга с Вадиком оставались вдвоём, наступала неловкая пауза.
Она что-то такое говорила, чтобы не молчать, и озиралась по сторонам.

Комната, в которой они находились, была залой с большим окном и балконом. Помимо
журнального столика здесь стоял буфет, на стеклянных полках которого разместились
чашки-блюдца темно-синего сервиза, высокие хрустальные бокалы и парочка
хрустальных вазочек. Помимо этой комнаты были еще две, скрывавшиеся за белыми
дверями. Значит, квартира трехкомнатная. Неужели он тут один живёт ? Что-то в это
не верилось.

Анюта возвращалась и тут же начинала рассказывать снова, повторяясь и живописуя
руками. Казалось, она боялась любой неловкой паузы, которая могла повиснуть, лишь
только она замолчит.

Вадик слушал её, улыбаясь. Иногда даже смеялся. Но при всём при том его большие
синие глаза оставались печальными. Или усталыми. Он пришел с работы, наверное
хотел отдыхать, а они тут ему на голову свалились. Непрошенные гости. Но в то же
время чувствовалось, что он был рад их приходу. Видимо, ему до чертиков не
хотелось оставаться одному в этой большой, но не очень уютной квартире.

Когда Анюта по третьему кругу принялась рассказывать о всех передрягах, выпавших
на их долю в Калининграде, а хозяйка сдаваемой квартиры так и не пришла, Вадик
неожиданно предложил остановиться у него. Мол, живёт один в трехкомнатной квартире,
целыми днями на работе, - он работал слесарем на вагонзаводе - и одну комнату они
вполне могут занять, пока не устроются в этот свой тралфлот. Кстати, он упомянул
как бы между прочим, что сам ходил в море от тралфлота поваром, заработал вот
на кооперативную квартиру и уволился, потому что надоело в морях. И так как время
уже совсем позднее, они могут переночевать здесь прямо уже сегодня, а завтра утром
поедут в гостиницу за своими вещами.

Предложение было хоть и неожиданным - вероятно не только для незванных гостей,
но и для самого хозяина: скорее всего, это был минутный порыв, о котором он,
может быть, тут же и пожалел, - но отказываться было бы просто глупо. Неожиданно
спасительная соломинка обернулась мощным канатом, который вытащил тонущих из
трясины завтрашней безысходной неизвестности.

Вадик с печальными усталыми глазами и впрямь оказался рыцарем.
И ангелом-спасителем одновременно.

Он провёл подруг в комнату, где им предстояло поселиться. Там стояла полутораспальная
кровать, а возле окна примостился небольшой столик.

- Постель чистая, на ней никто не спал, - сказал он.

И прежде чем Вадик ушёл в свою спальную комнату, Инга его спросила:

- Эта улица действительно называется Советский тупик?

- Действительно, - он улыбнулся своей грустной улыбкой. - Здесь дорога на Советск
заканчивается тупиком. А что?

- Да так, ничего. Смелое название.

Оставшись вдвоём в комнате, девушки не могли скрыть радости от случившегося поворота
событий. Анюта хохотала - тихо,  сдержанно, чтоб Вадик не слышал - и бросилась к
Инге обниматься. Та тоже была рада и не верила, что одна из их проблем так
неожиданно успешно разрешилась.

Подойдя к окну, Инга полюбовалась на вид, где красовался такой же пятиэтажный дом,
как этот, но погруженный во тьму. Там уже все спали. Горел свет только одним
желтым квадратиком на третьем этаже. Полюбовавшись на этот бессонный квадратик.
Инга задернула плотные оранжевые шторы.

Укладываясь спать, девушки еще какое-то время хихикали и перешептывались. Потом
Анюта повернулась лицом к стене и засопела. А Инга еще долго не могла сомкнуть
глаз, хотя кажется так устала, что должна была немедленно погрузиться в сон. В
голове поселился романтический бред, превратив эту голову в корабль с алыми
парусами. И вскоре этот корабль поплыл-поплыл куда-то в сторону родного города,
который начинал кутаться в туманную дымку, однако никуда не делся из памяти.

Инге выдавалось странным, что Вадик жил один в трехкомнатной квартире. Пусть она
и не очень большая, но трехкомнатная! И ни женских вещей, ни детских игрушек -
ничто не говорило о том, что кроме него здесь мог жить кто-то ещё.

У родителей Нинки тоже была трехкомнатная квартира. Но там большая семья жила.
Еще и  Инга  много времени проводила у подруги. Нинка занимала самую просторную
комнату в квартире. Родители ее обитали в комнате поменьше, выходящей на лоджию с
видом на "Витязь". Самую маленькую, но зато с отдельным входом,  занимал средний брат Санька. Нинкина же обитель была проходная, через неё надо было идти, чтобы попасть в пристанище предков.

У родителей Инги была двухкомнатная квартира. В большой комнате с балконом жили
папа с мамой и бабушка. В маленькой теснились сёстры и их двоюродный брат Серёга.
Его родители - мамина сестра с мужем, на  пять лет уехали работать в Италию от торгпредства СССР. Они были инженеры на Минском тракторном заводе и помогали итальянцам выпускать белорусские трактора. А еще раньше, в шестидесятых, они работали на Кубе от торгпредства СССР, тоже с тракторами. Серёга совсем маленький был, и его привезли жить к родителям Инги. Тогда ещё они все вместе жили в дедушкином доме. Помнится, малышу подарили большой игрушечный грузовик, - с детства был помешан на машинках! - и он всем сообщал, играя:

- Я поехал на Кубу! Хлеба, масла привезу! 

- Поезжай, поезжай! - подыгрывала ему бабушка. - Сахару еще привези. Там на Кубе,
говорят, его много.

Мама рассказывала, что в те времена у них был случай на заводе. Работников из цехов призвали на сверхурочные работы: готовились отправлять на Кубу картофель, заворачивали каждую картошину в бумажку, чтобы продукт не попортился в дороге. А один мужик
возьми да и брякни:" Самим жрать нечего, а мы им тут в бумажки заворачиваем!" Конечно, он дурак, такое трепать! Прямо, жрать ему там нечего! С голодухи опух,
что ли? Помочь же людям надо было. Но кто-то куда-то стуканул, и этого мужика посадили. Хрущев посадил. Так тогда говорили. Ну трепанул сдуру, не подумал, однако зачем сразу же сажать?! Уже как бы сталинские времена прошли.

А еще бабушка рассказывала, что Хрущев этот отобрал у неё корову. Выпустил такой
закон, что весь крупный скот надо конфисковать у тех, кто в городе живёт, а не в селе. А там, где бабушка с дедушкой жили, считался город, но на деле была сельская местность. И как бабушка ни просила, мол у нас маленький ребенок, ему молочка надо, корову всё равно забрали.

А когда родители Сереги поехали работать в Италию, и во второй раз привезли его
жить к родителям Инги, мальчишка очень тосковал, ему лет девять тогда было.
Он отказывался есть, залезал под кровать и там лежал. И вытащить его оттуда было
невозможно. Тогда Инга забиралась к нему под кровать, ложилась рядом и начинала
о чём-нибудь говорить. Говорила-говорила. Он слушал-слушал. И потихоньку
оттаивал, приходил в себя. И тогда уже они вместе вылезали из-под кровати.

Так что фактически в двухкомнатной квартире жили пять человек, а прописано было
четыре. Когда дедушка умер, ещё и бабушку к себе забрали, она поселилась в
комнате родителей. Всё это население скопилось в одной двухкомнатной квартире уже
после переезда их семьи в "муравейник". Но даже если бы все нарисовались и раньше,
то всё равно это не давало бы никаких преимуществ для получения трехкомнатной
квартиры. Серёга и бабушка не были  прописаны, и на них лишние метры не предусматривались. Брат жил здесь временно, пока родители за границей, а бабушка
осталась прописанной в старом доме, который так и не был достроен до конца, и разрешение на его продажу не давали. В общем, родители Инги получили только
двухкомнатную квартиру, а не трехкомнатную. Потому что дети у них однополые, две
дочки. А то что они уже выросли, и всё спят на одном диване, так это ж ничего,
это не страшно. Вот если бы были разнополые!

Инга когда на завод пошла работать, хотела встать на очередь на жильё, но таких как
она не ставили. У неё есть где жить. Ставили тех, кто жил в общежитии, кто приехал
из деревни. А Ингу даже на очередь на кооперативную квартиру в родном городе не
ставили - есть же где жить. Вот выйдешь замуж, обзаведешься детьми, тогда и
посмотрим. А если не выйдешь замуж, не обзаведешься детьми, что тогда? Так всю
жизнь на одном диване с сестрой спать?

Насмотревшись на квартиру Вадика, Инга размечталась, как она встанет здесь на
очередь в кооператив, заработает в тралфлоте денег на свою собственную квартиру,
пусть не такую большую, как  эту, зато свою, собственную. Ей и однокомнатной хватит.

Нинкины родители получили трехкомнатную квартиру, так как у них были разнополые дети,
и прописаны пять человек, хотя фактически жили четверо. Про самого старшего своего
брата Нинка всё говорила, что он в армии служит. Инга однажды спросила у неё, мол,
что-то он сильно долго служит и в отпуск никогда не приезжает. Тогда-то подруга и
призналась, что служить-то он служил, да с кем-то там подрался, и его посадили.
Только Нинка просила никому об этом не говорить. Естественно, Инга обещала. Да
и кому это было интересно?!

У Нинки в квартире было вольготно до поры до времени. Все занимали по отдельной
комнате. Пока старший брат отсутствовал, находясь в казенном доме, младший бегал
на гулянки, его почти никогда дома не бывало. Он всё мечтал жениться. И даже
однажды Инге предлагал, когда она ещё в девятом классе училась. Помнится, они
как-то все втроём бесились в Нинкиной комнате, и Санька так, смеясь, говорит:

- Инга, выходи-ка ты за меня замуж!

- Сань, ты что? Мне нужен муж с квартирой, с машиной. Я такая молодая, за кого
попало не пойду! - отшутилась она.

- Так я тогда то, что тебе надо! Машина у меня под окном всегда какая-нибудь стоит.
А Нинку отсюда выгоним - вот тебе и квартира!

Санька был как медведь, большой косолапый увалень. Мордоворот со смеющимися
синими глазами вприщурку. Добродушный - в материнскую породу. В отцовскую пошёл
старший, и Нинка тоже немного.

Вскоре Санька осуществил свою мечту - женился. Свадьбе этой не рад был никто.
Даже Нинка, которая всегда надеялась, что когда брат женится, у неё появится, если
не сестра, как у Инги, то хотя бы ещё одна подруга. Конечно, она очень хотела видеть
в числе своей родни Ингу,но у той пока в ее планы замужество никак не вписывалось.

Нет, эта Санькина жена в подруги совсем не годилась. О ней даже и сказать особенно
нечего было. Никакая. Была бы хоть внешне интересная. Куда там! Напоминала собой
ворону Каркушу из "Спокойно ночи, малыши!" Только там Каркуша веселая была
приколистка. А эта... В дурацких каких-то очках, выражение лица вечно недовольное,
глазки злобные. Никто не мог понять, зачем и почему Санька на ней женился. Ладно
бы ребенка ждали. Так нет. Не появлялся ни живот, ни ребёнок.

Ругались молодожёны постоянно. Причем после каждой ссоры Каркуша собирала вещи
и уходила к маме. Несколько раз Санька ходил за ней, возвращал. А один раз взял
да не пошёл. В общем, их семейная жизнь и полгода не продлилась. Развелись.

Потом через год Санька второй раз женился. Светка была ему под стать, в теле,
полная. И даже лицом они были похожи. У неё тоже глаза были смеющиеся, с
прищуром. Только не синие, а зелёные. И с Нинкой, и с Ингой ещё до свадьбы
подружилась.

Потом, когда из тюрьмы вернулся Нинкин старший брат, подруга и его пыталась Инге
сосватать -  так уж ей хотелось породниться. Но из этого тоже ничего не вышло.