Пахан

(рассказ из неоконченного сборника)

Во втором подъезде на девятом этаже в четырехкомнатной квартире жил Паша Булдыгин. И быть ему Булдыгой, но, нет, первое прозвище у Паши было «Пахан». В начальной школе мы имели смутные представления о блатных понятиях и тюремной иерархии. Наш словарный запас уголовного арго ограничивался гротескными оборотами из фильма «Джентльмены удачи». Слово «Пахан» для нас было таким же производным от имени, как Толян, Колян или Вован. Новое понимание этого слова пришло к нам после разборки с отцом одной обиженной малявки. Разгневанный батя оторвал нас от игры в футбол и спросил Павлика. Мы окликнули Пахана, который отливал где-то в кустах. Изумленный родитель спросил: «У вас даже пахан свой есть?». И пока он воспитывал Пашу, я задумался о том,  что слово «пахан» у взрослых имеет совсем другое значение.
Вечером я и мой дядя смотрели первую серию фильма «Место встречи изменить нельзя». Подошел эпизод, где Василию Векшину готовят легенду для внедрения в банду.
- Велено тебе разузнать, – говорит Жеглов -  коль они готовы брать кассу, где своя баба наводчица, то придёт с ними толковать пахан…, а Векшин ему – почему – спросят - сам пахан не пришёл? А Жеглов ему -  А если он уголовку приведёт на хвосте? Наш пахан ихнего не глупее…
«А кто такой пахан?» - спросил я у дяди Юры.
Дядя Юра был агрономом. Но так вышло, что в девяностые работу он нашёл в Икшанской воспитательной колонии для малолетних преступников. Благодаря военной кафедре в Тимирязевской академии, ему сразу дали лейтенанта.  Система исполнения наказаний в то время находилось в ведомстве МВД, а форма не отличалась от военной. Работники колонии, позволяли себе ходить по зоне в спортивных костюмах. Работать было некому, и начальство смотрело на это сквозь пальцы. Но дядя Юра обожал военную форму и заказал себе полный комплект. С пацанами он ладил хорошо, умел находить общий язык,  переубеждать, влиять на них. Как мне позже рассказывал один из выпускников этой колонии: дядя Юра был единственным сотрудником, которому не придумали кликуху. За глаза его называли исключительно Юрием Анатольевичем. Во многом он заменил мне отца и, судя по отзывам его воспитанников, не только мне.  Дядя Юра много читал и был очень эрудированным. Если я у него что-то спрашивал, то в компетентности его мнения я не сомневался.
- Пахан – начал дядя Юра своим фирменным энциклопедическим языком - это уголовный жаргон, феня. В фильме имеется в виду главарь банды, а в тюрьме пахан – это смотрящий за соблюдением воровских понятий и правил, которые составляют неписанный воровской кодекс чести. Паханы, они же смотрящие или положенцы, назначаются ворами и им подчиняются.
Его ответ вызвал у меня шквал дополнительных вопросов, и в перерывах на рекламу я погружался в тонкости тюремной субкультуры.
Я сиял от обладания новыми знаниями и конечно хотел просветить дворовых ребят. Но оказалось, что ребята владели матчастью не хуже меня, потому что проконсультировались у бывшего зэка Василия. Василий любил детей.
Василий жил примаком у овдовевшей тети Клавы в третьем подъезде на девятом этаже, в трешке. Он очень любил тетю Клаву и ее дочь Олесю принял как родную. Выпить был мастак, но первое время запои были редкостью. С тетей Клавой он познакомился по переписке, когда сидел на зоне.
На первой свиданке он сказал ей:
- Клав, ты продукты не носи. У меня все есть. В следующий раз бери с собой пустые баулы и свой фирменный борщ.
На следующей свиданке Василий дал тете Клаве денег, наполнил ее баулы продуктами, а для ее дочки передал куклу «Барби». И так происходило каждую свиданку. На входе и выходе тетю Клаву никто не досматривал.   
Откинувшись, Василий получил из общака солидное выходное пособие и белый Mercedes-Benz 280 E, на котором он привез свою новую семью домой.
Бывшего зека в нем выдавали синие перстни, шутливая еле заметная улыбка и прищур маленьких оловянных глаз, в которых смешались внимательность, подозрительность и хитрость.
Василий говорил тете Клаве, что порвал с блатным миром, что у него теперь какой-то бизнес, но чем он занимался, никто не знал, а деньги у него водились и семья жила в достатке. Может быть, он то и был настоящим паханом: в тюрьме – смотрящий, на воле – организатор.
Мы больше не называли Пашу Паханом. Он вскоре получил две новые кликухи: приемлемую – «Пулик» и обидную – «Пыр».
Время шло. Учеба и трудоустройство выкинули нас из детства в разные стороны.
Учась в институте, я узнал, что у некоторых народов, в частности у осетин,  узбекских корейцев и кабардинцев принято уважительно за глаза называть своего отца «паханом» или «паханчиком». На востоке это слово прижилось. Возможно благодаря созвучию со словом «хан». А может быть, потому что в России гражданское общество весьма охотно интегрируется в культуру преступного мира. 
Пашина судьба складывалась непросто. Пересмешник Паша довольно легко нес себя по жизни. Наглость и насмешка – были его неотъемлемой чертой. Но жизнь его сильно ударила.
Его первая жена умерла от рака, и он остался один с годовалым сыном. Перед этим он спустил все денежные накопления на лечение жены, лез в долги и собирал пожертвования. Наглость и насмешка растворились в его горе полностью. Выражение лица у Паши стало таким, как будто его покойный отец отвесил ему с того света подзатыльник. 
Через  пару лет он сошелся с другой женщиной, которая родила ему дочь. В новой семье все ладилось. Свободное время Паша старался посвящать детям. Он снова научился улыбаться. Грустные глаза в сочетании с улыбкой дают очень доброе выражение лица. Жена звала его ласково «Пашенькой», на работе к нему обращались – «ПалСергеич», сын среди своих сверстников гордо называл отца «Паханом».