Жажда

Она иссушает меня. Наполняет. Переворачивает и обрушивает, напрочь лишая покоя. Это жажда - настоящая, физическая и моральная, которой я прежде не знала и, пожалуй, больше не хочу знать.

Впрочем, представить, что наступит время без этого ощущения, мне сейчас сложно. Сейчас мной владеет жажда - лишь она одна.

Я хочу его. Целиком, полностью, и это абсолютно невыносимо.
Я хочу его так, что от единой мысли тело перестаёт мне принадлежать. Оно обуреваемо физическими импульсами, и помочь в данном случае может только одно - его реальное, осязаемое присутствие и глубочайшее проникновение в меня.

Когда он берет меня, я вырываюсь из своего тела и переношусь в другое измерение.

Я хочу его всего, целиком, хочу его грязно и вместе с тем очень лично, и во всех чудесах мира нет ничего прекраснее Того, что мы делаем. Я вся принадлежу ему, и хочется лишь одного: чтоб это никогда не заканчивалось.

Это нечто животное, инстинктивное, первозданное и первобытное - и совершенно точно объятое чувственной составляющей, природу которой мне пока не понять. Откуда она взялась? Что ее вызывает? Неужели только эта фантастическая, доселе мне не знакомая физическая совместимость, которой я отныне жажду круглосуточно, и от этой жажды абсолютно никуда не деться?

Я и не знала, что так может быть. И теперь я этого жажду.

Я делаю с ним то, что практически никогда не позволяла. Нет, неверно - это он делает со мной. Я вся в его власти. В его сильных руках, которые сводят меня с ума, сводят кошмарно, умопомрачительно, к ним постоянно хочется прижиматься, их хочется сомкнуть на своём горле, чтобы задушить эту жажду - или, напротив, высвободить все ее грани наружу.

Я хочу знать его. Хочу, чтобы он владел мной. Без остатка. По-настоящему. Не давая возможности дышать. Поработил меня - впрочем, он уже это сделал, и я тщетно уповаю на возможность контролируемого мной избавления. Контроль потерян с самого начала, и мне его не вернуть. Теперь я целиком во власти жажды - и его решений.

Я боюсь его. Боюсь так же сильно, как и жажду, до скрежета зубов, до еле подавляемого порыва наброситься на него с порога и отдаться ему, в самых непристойных позах, игнорируя прелюдии и прочие условности.

Я боюсь его, потому что он вызывает зависимость. Он вызывает жажду, а она лишает меня покоя.

Я боюсь его личности. Она манит меня тем, что на поверхности, тем, что скрыто внутри, и я боюсь, что попав в этот омут, я уже не выберусь.
Я боюсь его равнодушия. Его исчезновения. Его страсти и - самое главное - его нежности, если представить, что она возможна. Я боюсь, что это дьявол, который пришёл за моей душой - ведь тело он уже подчинил своей воле.

Я жажду только его одного. Я не могу вытравить его другими, как бы ни старалась. Я не хочу их, не хочу всеми фибрами, даже если изначально тянусь к тому, что он мне принципиально не даёт. К чувству близости.
Мне хочется этой близости с ним. Я ее жажду так же, как жажду соединяться с его телом, бурно, лавинообразно, всепоглощающе. Я жажду этого - и боюсь. Боюсь всеми фибрами своей истерзанной, несчастной и  очень чистой, красивой души, в которую так увлекательно плевать.

Боюсь своей страсти, своего влечения, своих физических пульсаций и беспокойного, прерывистого сна ночами. Боюсь зависимости. Боюсь потери свободы своего сознания.

Сознания, абсолютно поглощенного жаждой, неконтролируемой, тотальной и иссушающей.

Но я ведь ещё смогу победить? Смогу выйти из этого без потерь,  без страшной вселенской боли оттого, что не вызвала ничего схожего по силе?

Я для него - только тело, нужное, по всей видимости, в перерывах от тех (или той), кто ближе.

Он совершенно точно не обуреваем моим прогрессирующим, ужасающим недугом.

Жаждой.

Есть только одно ее утоление - соединение с ним.
Есть только одно мучительное, горькое, но точно действенное на долгосрочной перспективе лекарство от неё - его равнодушие.

Он выберет так, как правильно.

2017