Крестница императрицы Прощание-

                (Отрывок из неопубликованного романа)

2 марта 1917 года император, уступая настояниям  Думы и  желаниям командующих фронтами, подписал отречение от престола…
                А 4 марта в Могилёв из Киева в сопровождении зятя Великого князя Александра Михайловича, князей Шервашидзе, Долгорукова и фрейлин Менгден и Шарметьевой, прибыла Мария Фёдоровна.
        Погода была дурная, свистел ветер, мела позёмка. Снежные сугробы покрывали землю. Николай встречал мать на перроне вокзала в полном одиночестве, вдалеке от своей свиты. Увидев его, такого неприкаянного, ёжащегося от холода, Мария Фёдоровна заплакала.
        Екатерина с Зинаидой, стоя у окна в своем купе, тоже увидели императора.
        -Боже, как он изменился!- воскликнула Менгден и схватила лежащий на столике фотоаппарат.- Я хочу запечатлеть момент их встречи. Это для истории.
        -Не стоит,- остановила её Екатерина.- Посмотри, как он бледен, растерян, и вообще…
        -Да,- Зинаида положила аппарат на место.- Фотографировать его в его несчастье… выше моих сил.
        Поезд остановился. Лейб - казаки Ячик с Поляковым и два офицера встали у дверей вагона императрицы. Опираясь на руку одного из них, Мария Фёдоровна вышла на перрон и направилась к сыну, медленно идущему ей навстречу.
        Несколько последующих дней они не расставались. Будущее обоих было туманным, хотя и оставались какие-то надежды.
        Но 7 марта Временное правительство по настоянию Петросовета приняло постановление о лишении Николая  Второго и его супруги свободы и доставки отрекшегося императора в Царское Село. И уже на следующий день в Ставку прибыли комиссары, чтобы незамедлительно вывезти бывшего монарха  к семье.
        Спустя пару часов готовый к отправке голубой поезд Николая из десяти вагонов, встал напротив поезда Марии Фёдоровны.
        В вагоне-ресторане поезда императрицы мать в последний раз встретилась с сыном за завтраком.  Казалось бы, за эти несколько дней они обо всём переговорили. И всё же Мария Фёдоровна так и не смогла успокоиться.
        -…До сих пор в голове не укладывается, как  о н и  могли заставить тебя отречься?- чуть ли не в сотый раз воскликнула она.
        Николай пожал плечами.
        -Во-первых, я не желал продолжения народной смуты. Девятьсот пятый год меня многому научил. А во-вторых, отречения требовали все. И Дума, и командующие фронтами и флотами. Ты же видела телеграммы. Брусилов, Эверт, Сахаров, Рузский, адмирал Непенин. И даже дядя Николаша, что самое горькое. Все, кроме Колчака.
        -Иуды, изменники!- сжала маленькие сухие кулачки Мария Фёдоровна.- Предавая тебя, они спасали свои шкуры. Но Господь всего этого так не оставит, всем воздаст по заслугам! И даже твой Алексеев…  А вот и снова он.
        -Да, я, Ваше Императорское Величество,- склонил голову появившийс в дверях генерал – адъютант и начальник штаба Верховного Главнокомандующего.- Его обычно лихо закрученные седые усы несколько обвисли,  глаза, под круглыми стёклами очков , неуверенно бегали.- Прошу прощения,- глухо промямлил он.-  Но прибывшие думцы требуют, чтобы Вы отправились в Царское Село сегодня же, в пять часов пополудни. Простите…
        -Вот видишь, - горько усмехнулся Николай.- Я уже не принадлежу себе. Мятежники требуют!
        Мария Фёдоровна всхлипнула.
        -Боже мой, Ники, дорогой мой… Ну почему ты никогда не слушался меня? Ведь даже Ольденбургский просил, чтобы ты уехал, не дожидаясь этих…
         -Я хотел дождаться ответа из Петербурга, что там всё успокоилось,- вздохнул Николай.- Однако просчитался. Страшно стыдно перед союзниками. Мы не то что не оказывали влияние на ход войны, но, по сути, и всё потеряли.
         -И как же горько терпеть, когда видишь вокруг людскую злобу и ярость. Кстати, кто эти ультиматчики? Как их фамилии? - Императрица  взглянула в окно, за которым топтались несколько человек в штатском.- Уж не эти ли?
         -Эти,- подтвердил Алексеев, подойдя к ней.- Стоят в ожидании… Бубликов, Грибунин, Калинин и Вершинин.
         -Бубликов?- усмехнулся Николай и тоже посмотрел в окно.- Нами теперь командуют какие-то «бубликовы»!
         Господа, стоящие перед вагоном, заметив, что их рассматривают, неприязненно ухмыляясь, отошли в сторону.
         -Бубликовы, шмугликовы,- Мария Фёдоровна перекрестилась.- Господи, спаси Россию! Государь император, помазанник Божий – арестант в собственном поезде!
         Николай осторожно обнял её за плечи.
         -Пожалуйста, не трать нервы. Я надеюсь, что Миша одумается и примет корону. Смена власти прекратит все волнения. Михаил Васильевич, что у вас ещё? Какая-то бумага?
         -Да…- Алексеев показал ему листок.- Это список тех, кому разрешено ехать вместе с Вами.
         -Огласите.
         Алексеев откашлялся.
         -Значит, так… граф Лейхтенбергский, князь Долгоруков, генерал свиты Нарышкин, лейб-медик Фёдоров.
         -А остальные?- брови Николая удивлённо поползли вверх.
         -Разрешили взять всего сорок семь человек,-  промямлил Алексеев.
         -А Вы? А флаг – капитан Нилов?
         -Нет, Ваше Величество,- покачал головой генерал.- И мне, и Нилову, к сожалению, отказано.
         -Мерзавцы!- негодующе воскликнула Мария Фёдоровна, мельком взглянув на сидящих за отдельными  столиками  зятя Александра Михайловича с Нарышкиным и Долгоруковым, и Екатерину с Зинаидой.- Даже Нилову запрещают в последний момент сопровождать тебя. Единственному человеку, с кем ты мог бы посоветоваться. Так, может, и моих фрейлин у меня отберут? Вот  я сейчас выйду и устрою им…
         Отойдя от окна, она решительно направилась к двери.
         -Ма-а-ама!- остановил её Николай.- Не надо! Твой протест не поможет, а лишь ещё больше озлобит их. Ты видела их лица? Бог им судья! Не ведают, что творят… Михаил Васильевич, но мои казаки поедут со мной?
         -Их тоже отстранили,- Алексеев вновь отвёл глаза, ибо лично был повинен во всех отстранениях.- Охранять состав назначены солдаты железнодорожного батальона под командованием унтер-офицера Ерофеева.
         -И тут больней  ударили! Какой почётный эскорт! Представители народа!- зло усмехнулась императрица. Вновь взглянув в окно, она увидела, что вернувшиеся думцы опять стоят у вагона.- И эти тоже… ишь, как  вызверились…
         -Они требуют поторопиться,- вздохнул Алексеев.- Кстати, некоторые ваши приближённые уже покинули вас. И барон-граф Фредерикс, и дворцовый комендант Воейков…
         -Так быстро?- Мария Фёдоровна не смогла сдержать изумления.- Фредерикс! Надо же… двадцать лет прослужил министром двора. Ну а вы сами, Михаил Васильевич? Что же вы ничего не сделали для спасения трона? У вас ведь была армия!
         -Я старался, Ваше Величество,- склонил голову Алексеев.- Однако решение остальных командующих лишило меня возможности что-то предпринять.
         -Ерунда!- гневно уставилась на него Мария Фёдоровна. - Захотели бы, так  действовали более решительно, но…- Она стремительно прошлась по салону взад-вперёд.- Все, все трусы и изменники! Всех надо было арестовать и… и…
         -Перевешать!- осторожно подсказала Зинаида Менгден.
         -Ваше Величество!- оскорблёно  воскликнул Алексеев, обращаясь за защитой от обвинения к Николаю.
         -Мама, не надо,- решительно попросил Николай.- Михаил Васильевич  сделал всё, что смог.
         -Вот именно, всё, что  с м о г!- со значением отрезала Мария Фёдоровна.- Не для того ли вы, генерал, вызвали императора из Петрограда, чтобы здесь вам было легче его пленить? Ведь в столице не удалось бы принудить его к отречению! У него была там защита. А здесь он весь в ваших руках! Она и не подозревала, как была близка к истине. Именно Алексеев, поддавшись уговорам Родзянко, обещавшему ему в будущем золотые горы, разослал командующим фронтам телеграмму с требованием отречения  императора от престола, предварив её  подленькой припиской: «Упорство Государя способно лишь вызвать кровопролитие».
                -Да, да, вы все предатели! Иуды!- продолжала Мария Фёдоровна.
         Алексеев не выдержал.
         -Извините, Ваше Императорское Величество, я лучше уйду.
         Неловко сгорбившись и тяжело шаркая ногами, он вышел из ресторана.
         -Ну, зачем ты так?- мягко упрекнул мать Николай.- Он же искренно печалится и переживает за нас.
         -Однако и пальцем не пошевелил ради твоего спасения!- непримиримо отрезала императрица и умолкла, увидев вновь появившегося Алексеева.
         -Ваше Величество,- обращаясь к императору и стараясь не  глядеть на возмущённую мать его, прошептал генерал.- О н и  уже  т р е б у ю т, чтобы Вы покинули вагон! Простите, если можете… Храни Вас Бог!
        Он снова вышел, ещё не подозревая, что  до конца жизни многократно будет проклинать себя за своё предательство. Опустившись один раз, он пойдёт и дальше, по приказу Керенского заключив в казематы Быховского монастыря генералов Корнилова, Романовского, Лукомского и других, а когда, наконец, опомнится, то рванёт на Дон, пытаясь создать Добровольческую армию, чтобы спасать Россию уже от большевиков.
        -Что ж, мама,- Николай взял лежащую на соседнем столе папаху.- Ухожу! Не хочу, чтобы меня выводили под конвоем. Слишком страшные испытания послал нам Господь, и мы обязаны до конца нести крест свой с достоинством.
        Он обнял мать, прижал её к себе и поцеловал.
         Она, отстранившись, перекрестила его.
         -Мужайся! И будем надеяться…
        Николай по-родственному обнялся с Александром Михайловичем и пожал руки Нарышкину и Шервашидзе. Фрейлины склонились в низком поклоне . Николай ласково улыбнулся им, помахал рукой.
        -Прощайте!
        -Нет, нет, просто до свидания, Ваше Величество!- воскликнула Екатерина.
        Николай вышел. Все прильнули к окнам.
        Без шинели, а лишь в папахе и башлыке, в алой черкеске своего конвоя, он, отдавая честь провожающим, медленно шёл к своему вагону, на борту которого белели цифры 468.Поморщившись, вспомнил, что когда-то в этом вагоне ездил покойный Столпин, а буквально два дня тому назад он сам именно в нём подписал отречение от престола. Неожиданно замедлив шаг, вдруг усмехнулся, предположив, какая борьба за этот вагон начнётся у нынешних узурпаторов. И как в воду глядел. Ещё при его жизни «четыреста шестьдесят восьмым"  поочерёдно будут владеть Керенский, Корнилов, Духонин, а после них, отобрав его у Ленина, красный главковерх  Троцкий.
        Стояла необычная тишина, нарушаемая лишь пыхтением на путях двух готовых к отправке паровозов. Толпящиеся на перроне офицеры Ставки, представители иностранных армий и  свитские потрясённо провожали царя глазами.
        Неожиданно, уже на подходе к вагону, бросился к нему Нилов. Схватив за бессильно опущенную руку, поцеловал её.
        -Простите, Ваше Величество! Но  о н и запретили мне сопровождать вас!
       -Я знаю, Константин Дмитриевич,- остановившись у окружённого солдатами вагона, сказал Николай.- Прощайте! Хранит Вас Бог!
       -И Вас, Ваше Величество,- всхлипнул адмирал, перекрестив его вслед.
       В тот же миг поезд императрицы стал медленно  набирать ход.
       Через несколько минут отошёл от перрона и голубой.
       Поезд Марии Фёдоровны выгнулся на повороте и она, стоя у окна, успела увидеть, как, сняв папаху, поклонился вслед голубому генерал Алексеев, как неожиданно возникла суматоха и к последнему вагону императорского состава бросились два лейб -казака, преследуемые группой солдат. Вскочив на подножку, они погрозили кулаками преследователям, и в памяти императрицы навсегда запечатлелось, прекрасное в своём гневе и решительности, лицо молодого черноусого есаула…