Первый день настоящих тренировок показался Элис просто ужасным. Сразу после этой маленькой воодушевляющей церемонии штаб-сержант Ли выгнал их на улицу и познакомил со страшным словом - ФИЗО, и оно очень быстро начало ассоциироваться со страданием и болью.
В этот день Элис узнала много того, чего никогда не знала прежде. Она никогда не знала, что под человеком может натечь лужа пота и что её тело может болеть в стольких новых местах. Нагрузки в фитнес-клубе не шли с этим ни в какое сравнение. Она не знала, что от усталости всё тело может трястись так сильно, что было невозможно стоять на месте. Не знала, что от усталости может тошнить, или темнеть в глазах, что можно устать так, что будет невозможно ни есть, ни пить. Она не знала, что можно задыхаться на открытом воздухе и не мочь вдохнуть, потому что лёгкие горели холодным огнём и каждый вдох приносит новую боль. Не знала, что льющийся на лицо пот может так разъедать глаза.
Первые занятия ФИЗО продлились бесконечно долго. Бег, прыжки на месте, отжимания, приседания, подтягивания и еще несколько десятков упражнений. Смысл был простой - сочетать высокий пульс и силовые нагрузки. Никаких снарядов не было, только собственный вес, но и этого было более, чем достаточно. Всё нужно было делать в полную силу и идеально правильно. За последним следили особенно пристально. Только за первое занятие Элис успела несколько раз познакомиться с жесткой и холодной телескопической дубинкой сержанта Тёрнера. Дубинкой не били - ей направляли и поправляли движения, но и “нежности” этих прикосновений было достаточно, чтобы не было желания вновь их ощутить.
Первая передышка - строевая подготовка и немного воды. Короткие минуты, когда можно было отдыхать и ничего не делать, были только когда нужно было стоять и слушать, а слушать надо было внимательно. Им показали как правильно стоять в различных стойках, как правильно смотреть по сторонам, разворачиваться, ходить строем, как останавливаться, как отвечать и задавать вопросы, как приветствовать офицера и как отдавать честь. Всё это оказалось гораздо сложнее, чем Элис изначально казалось, особенно когда не можешь справиться с трясущимся от напряжения телом, которое иногда просто отказывается тебе подчиняться. Позже выяснилось, что это было еще и самая простая часть “строевой”.
Потом снова было ФИЗО. Это был их первый забег на пять километров. Элис они показались сотней. Когда они закончились она едва стояла на шатающихся ногах - штаб-сержант запретил опускаться на землю. Еще он запретил снижать темп, все должны были прийти одной группой. Отстающих изо всех сил “мотивировали” его помощники.
Сразу после, мокрых до нитки от пота, их повели в столовую. Все присутствующие там повара, рядовые, новобранцы, сержанты и офицеры смотрели на них, единственных вошедших в столовую строевым шагом, удивленно, если не испуганно, но Элис это было совершенно безразлично. Она была невероятно рада такой смене деятельности, рада что можно больше не бежать и что её пульс наконец-то опускается ниже сотни.
К её сожалению с обедом всё тоже было не просто. Элис чувствовала себя невероятно голодной, но от уровня физического и эмоционального стресса на еду было просто невозможно смотреть. Она ела через силу, давясь пищей и не чувствуя вкуса, просто понимая, что без этих калорий она не дотянет до конца дня без обморока. Разговаривать было запрещено.
Когда штаб-сержант скомандовал “Взвод Хард, встать!” выяснилось, что есть нужно было еще и очень быстро, а еще нужно было съесть всё, что было на подносах. По команде Юнг-Хи все, кто не успел доесть, сели за отдельный стол и должны были доесть оставшееся, пока остальные будут стоять вокруг них и смотреть за процессом. Уловка была в том, что за каждую минуту, что они ели, вечерняя пробежка увеличивалась на триста метров. Штаб-сержант сказал это только, когда они доели.
После обеда - строевая, снова ФИЗО, снова строевая, ужин, к тому моменту урок был усвоен, но получилось не у всех, потом снова строевая и ФИЗО.
От результатов их взвода штаб-сержант был просто в ярости, от чего регулярно знакомил их с новыми выражениями и оскорблениями, практически никогда не повторяясь. Из более чем сорок человека только один смог выполнить все нормативы.
Его звали Киан Миллс. Это был жилистый парень среднего роста, с холодным, блестящим от пота лицом, которому на вид было примерно под тридцать. Он не был на вид самым сильным или крупным из парней, но был единственным из всех, кто выполнял все упражнения нужное количество раз и после не выглядел так, как будто вот-вот умрёт. Хотя было заметно, что и ему это давалось нелегко. К удивлению Элис на отношение к нему штаб-сержанта это никак не влияло.
-Ну давай Миллс, черт бы тебя побрал, -сказал штаб-сержант когда Киан закончил очередную серию подтягиваний и встал по стойке смирно и просто тяжело дыша, пока остальные задыхались от усталости, -расскажи нам где служил, ты же этого целый день ждёшь. Нам всем очень интересно.
-Сэр, шестнадцатая воздушно-штурмовая бригада, сэр, лагерь Бастион, сэр, -равнодушно, но достаточно энергично выкрикнул Киан в ответ.
-Значит Афганистан, да? -презрительно сказал штаб-сержант и сплюнул. -И что, мне тебе медаль дать? Втяни грудь, придурок! Не будешь справляться - выкину к чертовой матери как любого другого, но тебе персонально дам такого пинка, что ты пожалеешь, что они не запихнули тебе на память парашют в задницу!
Когда штаб-сержант повел их обратно в казарму было уже темно, а Элис едва переставляла ноги. Каждое движение давалось с невероятным трудом и резонировало болью. Маршировать с прямой спиной было практически невозможно, но дубинки сержантов помогали.
Перед тем как открыть перед ними дверь казармы штаб-сержант построил их в две шеренги перед колоколом, который он несколько раз за день назвал колоколом позора. Расслабленно опираясь на его деревянную раму и не произнося ни слова он ожидающе смотрел на их строй, будто в надежде, что кто-то выйдет вперёд и возьмёт в руки молоток.
После их ожидал душ, о котором Элис мечтала уже много часов. Душевая - большая комната со свисающими со стен головками душа, и это был такой же подчиненный командам сержантов процесс, как и всё остальное. Каждое действие делалось по команде, на всё давалось строго определенное время. На стеснение не было ни времени, ни сил. Элис радовалась нескольким минутам горячей воды, шлёпанцам вместо ботинок и мягкому полотенцу.
После был небольшой урок об обработке мозолей и высоком стандарте гигиены, который они обязаны соблюдать. Когда скомандовали “отбой”, а штаб-сержант гаркнул “спокойной ночи, сопляки” и выключил свет, никто будто не мог поверить что этот день наконец закончился. Тело разбивала смертельная усталость и внезапные судороги, словно по мышцам проходил ток. Еще только вчера показавшаяся неудобной кровать теперь была вершиной комфорта, но сна не было ни в одном глазу. Ни успокоиться, ни расслабиться было невозможно. А еще в этой звенящей тишине был слышен чей-то тихий плач, и он точно не принадлежал Эидану.
Второй день тренировок был еще хуже первого. Просто хотя бы потому, что он начался в пять утра, практически с рассветом, с крика штаб-сержант и звука ударяющихся друг о друга пустых металлических вёдер. Элис не была уверена спала ли она прошлой ночью вообще.
Утренняя разминка далась всем необыкновенно тяжело. Элис ощутила боль во всём теле едва встав с кровати. Все без исключения мышцы тела болели и отказывались подчиняться. А вот штаб-сержант, выглядевший до отвращения бодро и свежо, был беспощаден и полон сил.
Сразу после им показали новую игру - “размещение в казарме согласно уставу”. Условия казались простыми - им нужно было привести в порядок кровать, разобрать свои сумки и разложить все имеющиеся у них вещи как того требовал этот самый устав. Сержанты рассказали всем как это делать и повесили на не исписанную часть стены пластиковую доску, где мелким текстом и несколькими рисунками были описаны все правила. По их сигналу все принялись приводить всё своё имущество в соответствии с написанным, на что отводилось совсем немного времени, после чего штаб-сержант вернулся в казарму для проверки.
Конечно же был подвох. Он заключался в том, что штаб-сержант осматривал состояние двухъярусной кровати, заглядывал в открытые сундуки, где были разложены вещи, смотрел как висит форма на вешалках на настенных крючках, и если ему не нравилась хотя бы одна маленькая деталь, то провинившиеся попадали в ад. Сначала он уничтожал словесно, указывая на ошибку, уровень умственного развития и прочие недостатки, после чего переворачивал имущество обоих новобранцев вверх дном.
Кровати опрокидывались, матрасы, постельное бельё и форма летели на пол, сундуки со всем содержимым переворачивались. Для всего этого было достаточно одной ошибки человека, который лежал на нижней кровати - на его вещи штаб-сержант смотрел первым, и сколько бы еще ошибок не было, он говорил только о первой попавшейся ему и за неё наказывал обоих.
В первый свой проход штаб-сержант разнёс всех без исключения, превратив казарму в свалку, по которой будто прошел ураган, который каким-то чудом не смог развалить здание. Элис была удивлена, что летевшие из его глаз искры не оставляли дырки на постельном белье.
Штаб-сержант в своей типичной манере приказал им всё переделать и едва он вышел из казармы, Элис встретила недовольный взгляд Ричарда Глина, который молча разводил руками.
-Что? -холодно сказала Элис, пытаясь для начала поставить кровать на место. -Не стой, помоги поднять.
-Да ничего, черт возьми. Это что, была такая охренительно трудная задача?
-Шел бы ты. Как будто бы он не нашел к чему у тебя придраться.
-А нашел у тебя. Давай в следующий раз без…
-Разговоры! -прервал их диалог крик сержанта Морган.
Произошедшее повторилось и во второй и третий раз. Штаб-сержант был просто вне себя. С глазами навыкате, красным лицом и вздутыми венами на руках и шее, он кричал и покрывал слюной лицах тех, кто оказывался рядом.
-Никакой вам, дегенераты, еды, пока хотя бы половина из вас не сделает всё правильно! Будете с голоду дохнуть, пока не научитесь! Кому не нравится - вон отсюда, тупые животные! Живее, пока я не начал из вас выбивать собачью мочу, которой набиты ваши головы!
Только во время четвертой проверки две кровати остались стоять. Первая принадлежала Эидану и Миллсу, которого Юнг-Хи теперь называл никак иначе кроме “Афганистан”, а вторая кому-то еще в глубине казармы. Им теперь было приказано помогать остальным. Кровать Элис тоже повалили, но в этот раз досталось Глину и она смогла уличить момент, чтобы показать ему средний палец.
В итоге решив работать вместе и помогать друг другу Элис и Глин пережили ураган по имени Ли Юнг-Хи на пятой попытке. Условия же окончания игры были выполнены только в шестой раз - половина кроватей осталась стоять, но настроение штаб-сержанта от этого не улучшилось. Сначала он долго смешивал с грязью не справившихся с игрой, ставя им в пример выигравших, а затем прошелся и по последним, просто за то, что они потратили так много драгоценного времени.
Весь остальной день был посвящен строевой и ФИЗО, с той лишь разницей, что упражнений стало больше, часть времени проводили в спортзале, а нормативы немного увеличились. Снова никто кроме Афганистана не справился. В этот день Элис впервые вырвало во время пробежки, что не стало оправданием для схождения с дистанции и даже для снижения темпа. Единственная радость дня - она смогла заснуть, едва дотронувшись головой до подушки.
На третий день взвод Хард ожидала первая потеря. Как и два вечера до этого, перед отбоем штаб-сержант выстроил грязный и изможденный взвод перед колоколом позора и долго отчитывал всех и каждого. В этот день он был особенно недоволен - никто еще не привык к новому распорядку дня и нагрузкам, мышцы были перетружены, от чего показали были еще хуже, чем вчера. Тыкая в людей пальцами, комкая в руках их форму и толкая, он не один раз сказал, что им здесь не место и они не протянут даже месяца, так что лучше им выйти сейчас.
И один человек вышел - Абэйгил Баркс. Это была полная женщина неопределенного возраста, которой могло быть за сорок, или которая могла просто плохо выглядеть в свои тридцать. Она действительно справлялась хуже всех, постоянно отставала и не один раз плакала. Именно её плачь Элис слышала в первою ночь после начала занятий, как и во вторую.
Элис не имела ничего против неё, кроме того, что она постоянно задерживала их и вызывала лишний гнев штаб-сержанта. Она скорее была удивлена, что Абэйгил вообще прошла медицинский отбор и что для неё нашлась форма, но видимо врачи посчитали её здоровой. Юнг-Хи был к ней беспощаден, но ровно также, как и ко всем остальным.
-Срань господня, Баркс, наконец-то! -зло закричал Юнг-Хи. -Первая твоя разумная мысль за три дня!
Абэйгил, с красным лицом и мокрыми глазами, внезапно остановилась, сделав только два шага из строя.
-Черт бы тебя побрал, Баркс, решись хоть на что-нибудь в своей сраной жизни! Возьми этот молоток в свои пухлые руки и вали отсюда печь пироги детям!
Абэйгил закрыло лицо руками и с трудом подавляла всхлипы.
-У меня больше нет детей, -услышала Элис её тихий голос.
-Мне плевать чего еще у тебя там нет! -еще сильнее рассвирепел штаб-сержант. -У тебя яиц нет, чтобы быть в моём взводе! У тебя ни хрена нет! Как можно было так разожраться и додуматься прийти сюда, в мой, чертов взвод?! Думала я буду к тебе нежен?! Думала затеряться на фоне остальных идиотов?! Да тебя в горах потерять нельзя, тупой ты сухопутный кит! А теперь найди в себе хоть немного мозгов, пока ты не сдохла на очередном марш-броске и твоя туша не начала кормить местную живность, и вали отсюда к чертовой матери!
Абэйгил Баркс постояла еще полминуты, беззвучно плача, пока Юнг-Хи снова не гаркнул на неё, и только потом взяла молоток и слабо ударила им по колоколу.
-Наконец-то! -внесебя от ярости прокричал маленький человек с голосом здоровяка. -А теперь вон! Вон-вон-вон отсюда к чертовой матери! Сержант Тёрнер! Выведите её из моего лагеря ко всем чертям и брось у ближайшего фитнес-клуба!
Когда сержант увёл Абэйгил, Юнг-Хи заставил их сделать еще десять кругов вокруг казармы, после чего завёл всех внутрь внутрь и велел построиться у своих кроватей. Элис опасалась, что он решит снова проинспектировать их кровати и будет “играть” с ними до утра, но этого не случилось. Вместо этого он молча прошел по казарме, нашел пустующую кровать Абэйгил, а затем и её имя и фамилию на стене. Сержант принёс ему нож и надпись “А. Баркс” была перечёркнута.
Эта сцена, этот маленький ритуал, внезапно показался Элис еще более жестоким, чем обращение штаб-сержанта с самой Абэйгил, которая по её мнению, не смотря на все её промахи, не заслуживала таких слов, а старалась так может и больше некоторых.
-Булка, твою мать! -резко нарушил звенящую тишину штаб-сержант, так что все вздрогнули. -Где ты, ходячий кусок сдобы?!
-Сэр, здесь, сэр! -с готовностью отозвалась Булка.
Булка, или Лесли Портер, была девушкой немного старше двадцати, с широкой талией и бёдрами и пухлыми щеками. Она была далеко не самой успевающей в их взводе и ещё ни разу не успевала доесть обед за отведенное время, каждый раз оставляя хлеб напоследок, за что штаб-сержант и наградил её такой кличкой. Но по сравнению с Абэйгил, у Лесли получалось всё намного лучше. Хоть она и была в далеко не самой лучшей физической форме, не обладая ни силой, ни выносливость, она была полна энергии и какого-то оптимизма, полна желания не сдаваться. За всё время их учёбы она никоим образом не показала, что слова Юнг-Хи хоть как-то задевают её.
-Ты - следующая на вылет! -громко, но без злости сказал штаб-сержант направляясь к выходу.
Лесли, которая стояла на противоположной от Элис стороне, молчала, была спокойна и кажется даже немного улыбалась.
-Что надо делать, когда к тебе обращаются, толстожопая?! -взревел Юнг-Хи оборачиваясь к ней.
Этим утром штаб-сержант незаметно перешел от общих оскорблений к индивидуальным. Пол, раса, вес, внешний вид, ориентация, происхождение, родственники, умственные и физические способности - для него не было запретных тем. Кому это не нравилось знали то единственное, то они могут сделать.
Еще днём, не справляясь с нужным количеством отжиманий, Элис и следы от пирсинга на её лице заслужили гневную тираду от Юнг-Хи: “Лайн! Уродливое парализованное бревно! У тебя руки отнялись?! И что, черт возьми, случилось с твоей рожей?! Два, надеюсь не очень заразных заболевания, устроили на твоём лице войну в споре уродливая ты или просто страшная?!”.
-Сэр, нет, сэр! -бодро ответила Лесли.
-Да будь я проклят, посмотрите на неё! Говорящие дрожжи считают, что смогут выжить у меня во взводе! Готов поспорить на бутылку пива, что выкину тебя отсюда еще до конца месяца!
Когда Юнг-Хи наконец ушел, все приняли душ, зализали раны и выключился свет, Элис какое-то время не могла заснуть. Её не покидали мысли о том, что прошло только три дня, а одно место уже пустовало, одного имени уже не было. Сколько еще уйдёт? Сколько дойдёт до конца? Сколько она сама сможет протянуть? Стоит ли ей здесь быть? Нужно ли ей всё это? И ради чего она на всё это пошла? С этими мыслями Элис погрузилась в беспокойный сон, и только для того, чтобы быть вырванной из него на рассвете и чтобы предыдущий день повторился вновь.
Уже на следующую день неприятности настигли её саму. Ночью, после отбоя, её, как и наверняка всех остальных, разбудил звук открывающейся двери. Трое вошли в казарму и не стали включать общий свет - у одного из них был фонарик, за которым они скрывались как за щитом из света. Его луч и ореол казались настолько яркими, словно они несли перед собой полную луну. Не понимая что происходит люди начали подниматься на локтях, чтобы рассмотреть пришельцев.
-Рядовая Лайн, ко мне! -сказал кажущийся знакомым женский голос. -Остальные - оставайтесь в кроватях.
Под нарастающий гул удивленных голосов Элис вылезла из кровати и скривилась, когда в лицо ей ударил луч света. Обладателем фонаря оказалась женщина в ранге лейтенанта, к которой Элис вызывали, чтобы поговорить о результатах анализов её крови. Двух её сопровождающих Элис не узнала, но гораздо больше её беспокоило, что в свободной руке у неё была баночка для анализов. Элис предупреждали, что так будет, но её сердце всё равно бешено забилось.
-Рядовая Лайн, пройдёмте со мной, -знакомым командным тоном сказала женщина.
-Мэм, есть, мэм, -сдавленно ответила Элис.
-Какого дьявола здесь происходит?! -раздался крик штаб-сержанта.
Одетый только в трусы-боксеры и шлёпанцы, он быстро шел к ним тяжелым шагом, будто старался как можно сильнее придавить землю под собой, а глаза его блестели яростью. Он резким движением включил свет в казарме и все лежавшие на кроватях болезненно заныли.
-Ничего, чтобы вас касалось, штаб-сержант Юнг-Хи, -спокойно ответила лейтенант.
-Вы припёрлись в мою казарму, ночью, и меня это не касается?! А вы какого чёрта лежите, тюлени тупые?! -обратился он к взводу Хард. -В казарме офицер, а у одного из ваших неприятности! Что нужно делать?!
Весь взвод резко поднялся со своих мест и выстроился у кроватей. От того как быстро и решительно это сделано, троица, судя по выражению их лиц, почувствовала себя в окружении.
-При прохождении медицинского осмотра у рядовой Лайн был положительный тест на наркотические вещества, -прошипела лейтенант Сандерс. -Мы пришли взять образец мочи для повторного анализа, чтобы убедиться, что рядовая больше не употребляет наркотики.
-Вы вообще в своём уме?! -взревел штаб-сержант, который был на полголовы ниже Сандерс.
-Штаб-сержант, вы забываетесь, -жестко ответила она.
-Это вы, черт возьми, забываетесь! Вы припёрлись ночью, без предупреждение, в расположение моего взвода, нарушили режим сна вверенных мне людей, и всё ради чего?! Хотите нового анализа?! Так я вам сейчас сам его проведу!
Едва закончив фразу Юнг-Хи схватил Элис одной ладонью за лицо и с силой сжал его, так что у неё заболели зубы:
-Лайн, дегенеративное ты подобие человека, ты что, сумела найти время на наркотики во время моего курса обучения?!
-Сэр… -едва смогла произнести Элис.
-И только попробуй сейчас мне соврать и я буду выбивать из тебя дерьмо до самого утра, а его в тебе много!
-Сэр, нет, сэр, -едва смогла произнести она.
-Вот и всё, что вам требовалось знать! -сказал Юнг-Хи и только потом расслабил будто стальные пальцы, которыми держал Элис за лицо.
-Штаб-сержант, -Сандерс казалась мрачнее тучи, а вот её сопровождающие явно боялись даже слово вставить, -вы вообще понимаете, что…
-Это моя казарма! Это моя взвод! Это мои люди! И я буду делать с ними всё, что посчитаю нужным!
Внезапно Юнг-Хи выхватил у Сандерс пластиковый стаканчик для анализов и в туже секунду он треснул в его руке и уже в виде осколков полетел на пол.
-Если вам так нужно было - надо было её завалить на стадии проверки! А раз нет, значит её задниц принадлежит мне, и я буду решать, что с ней делать! А теперь убирайтесь отсюда!
Лейтенант Сандерс несколько секунд злобно гудела, как загнанная в угол собака, но потом развернулась на каблуках и пошла к выходу, так ничего и не сказав, а двое её спутников неуверенно пошли за ней. Весь взвод Хард провожал их молчаливыми взглядами.
-Лайн, убери это дерьмо, -рявкнул Юнг-Хи говоря об остатках пластика на полу, когда Сандерс закрыла за собой дверь казармы. -А вы все чего тут встали?! Разошлись по койкам, тупицы! Подъем по расписанию!
Время шло. Едва просыпаясь Элис быстро теряла счёт времени, разделяя его только на периоды до и после принятия пищи. Часы тянулись бесконечно долго, но дни пролетали мгновенно. Нормативы усложнялись, упражнений становилось больше, добавилась полоса препятствий, от чего грязи на их формах только прибавилось. Еще им выдали шлемы и теперь они практически всё делали в них.
Кроме штаб-сержанта и двух его помощников с ними теперь работали инструкторы, объясняющие как делать упражнения или выполнять элементы полосы препятствий и не покалечиться. Инструкторы работали с каждым отдельно, что давало немного времени на отдыха, так как на всех их не хватало. Они говорили быстро, четко выговаривая каждое слово и делали это так, будто общались с роботами, а не с живыми людьми, заканчивая каждое предложение фразой “Ты всё понял?”.
Из бесконечного движения и пребывания на улице, которые были зажаты между командой “подъем” и командой “отбой”, их вырвало воскресенье, которое оказалось всего лишь шестым днём. В этот день им предстояло освоить новую казарменную игру - “день инспекции”.
Это была усложненная версия той игры, в которую они играли каждую утро, только теперь им предстояло привести свою казарму в, буквально, идеальную чистоту. В такую, чтобы штаб-сержант, вооруженный белыми перчатками, не смог найти и крупицу пыли. Кроме того им предстояло заняться стиркой и глажкой всей своей одежды, чистые запасы которой подошли к концу.
Им было отведено на это определенное, но довольно продолжительное время, после чего они впервые за всё время пребывания в Пирбрайте были предоставлены сами себе. Вместе с обсуждением о том как, кто, что и в каком порядке всё это будет делать поднялась волна возмущения - никто не хотел ни мыть туалеты, ни стирать чужоё бельё. И только во время этой всеобщей попытки перекричать друг друга Элис внезапно поняла, что за всю неделю она постоянно говорила, но едва ли с кем-то разговаривала.
Элис ничуть не была удивлена, что больше всего возмущались и спорили выходцы из богатых семей, которые, как она считала, могли и вовсе не уметь ни стирать, ни гладить, ни убираться. Голос Присциллы Актон звучал громче остальных. Что её удивило, так это то, что спорам положил конец Персиваль Данлиф.
Он встал на один из сундуков для вещей и возвысился над толпой как оратор:
-Дамы, господа, -сказал Персиваль поднимая руки и свистом привлекая к себе внимание, -так как мы не можем договориться так, чтобы никому не было обидно, то давайте сделаем, чтобы всем было обидно в равной степени!
Его предложение состояло в том, чтобы разделить общий объём работ на три части и чтобы все сменяли друг друга и успели поучаствовать во всём. Идея понравилась не всем, но большинству, и споры практически сразу прекратились, хотя бы потому что все единогласно согласились, что это лучше жребия. В тот день, еще не один раз вмешиваясь в споры и решая конфликты, Персиваль стал неформальным лидером их взвода.
Этот же день познакомил Элис с Твигги Морт. Это была угрюмая и тонкая, как молодое дерево, девочка с пронзительными зелеными глазами, которой было немного больше семнадцати. Элис встретила Твигги в мужской душевой, которою ей, как и Элис, выпала очередь чистить. Твигги сидела на полу в углу комнаты и медленно покручивала в воздухе указательным пальцем, а находившиеся рядом с ней три щетки сами собой энергично натирали пол.
От увиденного Элис непроизвольно дёрнулась всем телом и на несколько секунд застыла в дверном проёме. Твигги бросила на неё усталый взгляд, а затем снова стала скучающе наблюдать за щетками, обнимая свободной рукой согнутые колени.
-К-как ты это делаешь? -само сорвалось у Элис с языка.
Твигги непонимающе нахмурилась, а затем указала пальцем себе на шею. Еще в первые дни, в душе, Элис увидела, что всю спину Твигги покрывала татуировка в виде ветвистого дерева без листвы и с мощными корнями, чьё основание было у неё на пояснице, а ветки переходили на шею и плечи. Это была красивая и изысканная работа и Элис хотела узнать кто был её автором, но возможности заговорить у них не было.
-Ноябрь, -сказала она как что-то само собой разумеющееся.
Только после минуты наблюдения за ней Элис вспомнила по какой причине она здесь была и кем были людьми вокруг неё. В этом месте было очень легко забыть о внешнем мире.
-Ты можешь её, э... отпустить? -сказала Элис опускаясь на пол и осторожно протягивая руку к щётке.
Какой бы Элис не была уставшей она не собиралась отдавать свою работу кому-то другому. Твигги одарила её странным взглядом и щетка остановилась.
-И на хрена ты это делаешь? -раздраженно прыснула Твигги. -Я могу одна работать за троих. Могла бы и больше, было бы чем. Ты моей помощью что ли брезгуешь или имеешь что-то против колдовства? Или ведьм?
-Нет, -при слове “ведьма” Элис вздрогнула и понадеялась, что это было не очень заметно, -просто смысл не в этом.
-Не в чем? Не в том, чтобы сделать дело?
-Конечно нет.
-А в чем тогда?
-А в том, чтобы делать работу которую тебе поручили, нравится она тебе или нет.
Вместо ответа Твигги уязвленно хмыкнула. Какое-то время Элис мыла пол одна вместе с двумя по волшебству работающими щетками, но потом маленькая колдунья остановила их, взяла одну в руки и начала натирать пол сама, тихо ругаясь и ворча себе под нос.
Разумеется штаб-сержант разнёс их уборку в пух и прах, заставив всех жестоко поплатиться за то, что он нашел пыль на незаметной никому вершине двери в служебку, а еще за плохо выглаженную форму и еще много за что, но хотя бы в их казарме стало лучше пахнуть.
Новая неделя добавила в их арсенал бронежилеты, немалый вес которых стал для Элис открытием, тренировочные ножи с лезвием из жесткого пластика и настоящее оружие. Это был громоздкий и тяжелый автомат, который Элис не знала как правильно или хотя бы удобно взять. Его вес оттягивал руки, а сам он казался грубым, будто не предназначался для рук без перчаток.
После получения на складе оружия, штаб-сержант, державший в руках такой же автомат как и они, велел всем построиться полукругом возле него:
-Кто из вас, доморощенные маменькины детки знает, что у вас в руках? -произнес он голосом полным презрения, пока оглядывал толпу, которая, как и Элис, пыталась перехватить автомат поудобнее.
К удивлению Элис руки подняли не только Зак и Афганистан, но и еще человек пятнадцать. Для неё же это опасный кусок тяжелого железа просто было “автоматом”.
-Ну давай рядовой юмор-для-даунов, -кивнул сержант в сторону Зака, -просвети нас.
-Сэр, это автоматическая штурмовая винтовка компоновки булл-пап, серия SA80, модель L85, сэр, -довольно отрапортовал Зак.
-Боже мой, что же это делается?! -штаб-сержант ударил себя ладонью по голове. -Рядовой Шутник открыл рот и при всём своём идиотизме не сморозил глупость! Может быть рядовой еще и скажет нам в чём её особенность?
“Задрот” - буркнул кто-то из-заднего ряда.
-Сэр, да, сэр, -довольно улыбнулся Зак. -Эта винтовка полный отстой, сэр.
Саркастическая ухмылка Юнг-Хи тут же сменилась злостью:
-Так можно о твоей мамаше выражаться неразборчивой алкашне, которая регулярно бывает у неё в доме, а не об оружии, полудурок! Десять кругов!
Когда Зак в сопровождении сержанта Тёрнер поспешно убежал, штаб-сержант продолжил:
-И всё же при всём своём скудоумном словарном запасе и терминальной тупости рядовой был отчасти прав. Кто сможет выразиться как нормальный человек?
-Сэр, -начал Афганистан, который единственный из всех всё еще поднимал руку, -первое поколение штурмовой винтовки L85 обладает массой недостатков. Она тяжелая, требует регулярного и сложного обслуживания для исключения осечек, рассчитана только на правшей, сложна в перезарядке, а её конструкция способствует случайному выпадению магазина.
-Верно, рядовой Афганистан, -недобро усмехнулся Юнг-Хи. -А знаете, овцы, что это для вас значит?
Овцы молчали.
-Это значит, что если вы сумеете приноровиться к этому металлическому куску говна, то сможете с легкостью справиться с чем угодно! И еще кое что. Если я увижу, что вы направляете оружие друг на друга, заряжено оно или нет, или заглядываете в ствол, чтобы посмотреть, что это оно вдруг не стреляет - лучше сразу вешайтесь, потому что иначе я случайно сделаю вам лишнюю дырку в заднице!
Всё оказалось именно так, как сказал Афганистан. Тяжелое, сложное в разборке и обожающее чистку, со странной балансировкой и без возможности стрелять с левого плеча, эта винтовка казалась наказанием, а не оружием. Только через два дня, когда степень обращения с ней был доведена до приемлемого, по мнению штаб-сержанта, уровня, им выдали боевые патроны и допустили к стрельбе.
Поначалу Элис боялась стрелять. Лёжа на холодной земле, смотря через мушку на мишень в пятидесяти метрах и пытаясь унять дрожь в усталых руках, она с опаской держала оружие, как если бы оно было ядовитой змеёй. Она каждый раз содрогалась от шума выстрелов и отдачи, да и меткость оставляла желать лучшего. После первой стрельбы весь день болело плечо и звенело в ушах, никакие беруши не помогали. А когда им выдали оптический прицел, то несколько человек сразу получили “синяк дурака” - они подносили оптический прицел слишком близко к лицу и отдача била им людей прямо в глаз. Элис избежала этого по чистой случайности - замешкалась, потому что забыла снять оружие с предохранителя, и научилась на чужом болезненном опыте.
Эта неделя принесла им еще два открытия. Первым из них было то, что спать в казарме, пользоваться туалетом с крышей над головой, есть в столовой - это привилегия, которую они еще не заслужили, и никому не было важно идёт дождь или нет. Выкапывать среди леса “лисью нору”, яму, в которой проспишь всю ночь, в практически полной темноте, с налобным фонариком, который давал тусклый красный свет, было не самым приятным занятием после долго дня. А в том чтобы питаться сухими пайками, спать в спальном мешке под открытым небом и ходить в туалет в лесу Элис и вовсе не находила никакого удовольствия. Во всём этом был только один плюс - ночи в мае были не такими холодными, как могли бы быть.
Вторым открытием стал факт, что соседняя с ними казарма, обитателей которой они ни разу не встретили за, практически, две недели, не пустовала. Она принадлежала взводу Таф, но который в ней практически никогда не бывал. По словам Юнг-Хи они готовились к Испытанию огнём - нечто вроде выпускного экзамена, о содержании которого он не стал говорить.
Знакомство со взводом Таф состоялось позже, и было необычным. В тот день взвод Хард впервые практиковал штыковую атаку - нужно было закрепить штык-нож на винтовке и разогнавшись, с криком, вонзить его в мешок, подвешенных на двух опорах. Упражнением было простым, но делать его с полной отдачей оказалось сложно - это было первые упражнение, которое учило их убивать людей. Бежали все медленно, кричали вяло, и били мешок штыком не очень энергично. Стрельба по мишеням была совершенно на это не похожа, пускай даже у мишеней были человеческие силуэты. Штаб-сержант был в ярости, как и всегда.
Он своим примером показывал выстроившемуся в две шеренги взводу как надо кричать и бить, заплёвывая лица ближайших к нему людей, и заставлял всех остальных практиковаться, но от полученного результата злился еще сильнее. Именно в этот момент мимо них пробежала группа из пятнадцати человек. Не смотря на то, что они были в полной амуниции, с рюкзаками за спиной, и, зачем-то, в противогазах, их неспешный бег казался Элис слишком тяжелым.
-Я вам, инфантильное стадо домоседов, покажу пример, как надо кричать! Андерсон, выйти из строя! -крикнул он пробегающей мимо группе.
В ответ на его команду от строя плавно отделился человек и встал перед Юнг-Хи. Только когда штаб-сержант скомандовал снять противогаз, Элис поняла, что это была женщина. Она тяжело дышала, а по её раскрасневшемуся лицу с большими и холодными, как лёд, ярко-голубыми глазами, струился пот.
-Андерсон, упала и сделала двадцать! -скомандовал Юнг-Хи.
Не помедлив ни секунды девушка закинула винтовку за плечо и упала вперед как срубленное как дерево, приземлившись на спружинившие руки. Стоило ей сделать пару отжиманий, как штаб-сержант поставил ногу ей на рюкзак и опёрся на неё практически всем весом, от чего её движение лишь немного замедлились.
-Вот вам пример для подражания! Вот к чему вы должны стремиться! Вот пример как из ничего можно стать всем! -говорил он покачиваясь от отжиманий Андерсон, которая делала их с ритмичностью машины. -Большинству из вас потребуется несколько жизней, чтобы хотя бы близко подойти к такому результату! Встать!
Когда Юнг-Хи убрал с её рюкзака ногу и девушка поднялась, её лицо было лишь немного краснее, чем раньше.
-Знаете кем была рядовая Андерсон до того, как пришла сюда? Учителем младших классов! Учителем! Она учила таких же сопляков и недомерков как вы почему гадить в собственные штаны это плохо. И посмотрите на неё теперь! Она - лучшая в своём взводе, и Испытание огнём для неё будет легкой прогулкой.
Когда Юнг-Хи открыл её рюкзак, то вытащил оттуда небольшой плотной стянутый мешочек. Он распустил его шнуровку, перевернул, и на землю посыпался песок. Элис запоздала ощутила, как у неё в изумлении приоткрылся рот - весь рюкзак и весь разгрузочный жилет девушки были забиты такими мешками.
-Андерсон, крик, -скомандовал штаб-сержант и прикрыл рукой ухо.
То, что произошло дальше, заставило бросить свои занятия даже тех, кто был далеко от них. В мгновение ока лицо Андерсон исказилось, наполнилось даже не злобой, а ненавистью. Она набрала в грудь воздуха и когда открыла рот из него вырвался нечеловеческий крик в котором смешались боль, истерика, страх и злость. Так могло кричать животное, осознающее, что его вот-вот настигнет неотвратимая и страшная смерть, или хищник, которому было мало просто разорвать жертву на тысячу кровоточащих кусков.
Едва Андерсон замолчала, как тут же вернулась к своему предыдущему состоянию - тяжелое дыхание и спокойное лицо с мёртвыми голубыми глаза. Элис, чувствуя, как покрывается холодным потом, была в шоке.
-Во взводе Таф рядовую Андерсон прозвали Вала, -ухмыльнулся Юнг-Хи. -Надеюсь вам хватит мозгов, чтобы понять почему? Андерсон, вернуться в строй.
Это была их первая и последняя встреча с рядовой Андерсон и взводом Таф. В ночь после этой встречи Элис долго не могла заснуть. Закрывая глаза и погружаясь в темноту она нисколько вспоминала крик, сколько глаза Андерсон - холодные, безжизненные, безразличные к усталости и боли. Машина, а не человек. Какой бы крутой и сильной не была эта Вала, становиться такой Элис не хотела.
На следующей неделе в их занятия добавили рукопашный и ножевой бой. Требования и нагрузка продолжали расти и люди начали выбывать. К концу третьей недели ушел Эидан Харт, которого все, с легкой руки штаб-сержанта, звали Сладкий.
Каждый день удивляясь, что у неё еще есть силы продолжать, Элис была уверена, что именно Эидан точно продержится до конца. Он был одним из немногих, к кому практически все относились с сочувствием и старались поддерживать. Такое отношение он заработал своей целеустремленностью, стойкостью и старанием. Этих качеств в нём одном было на пятерых людей. Жизнь во взводе Хард быстро показывала чего стоит человек. К сожалению, даже, при всех этих качества, с нагрузками Эидан не справлялся, просто в силу своего возраста.
После того, как несколько раз Эидан от усталости упал в обморок, что случалось не с ним одним, Юнг-Хи предупредил его, что следующий раз будет для него последним. По его словам, ему во взводе не нужны были ни слабаки, ни тем более безмозглые трупы.
К сожалению, несмотря на все старания, у Эидан случился обморок, и не раз. Взвод помогал ему и скрывал это как мог, и какое-то время это удавалось, но все понимали, что долго так продолжаться не могло. Эидан тоже это понимал.
Когда это случилось вновь Юнг-Хи велел отнести бесчувственного Эидана в медсанчасть, а потом наказал весь взвод, обвинив их в том, что их глупость могла стоить “слишком упёртому слабаку” жизни. Больше Эидана они не видели, а его имя на стене казармы было вычеркнуто.
К концу четвёртой недели ушла Присцилла Актон. Это случилось во время выполнения одного из упражнений, которое даже Элис казалось не самым сложным. Оно изображало форсирование реки, или болота. Проталкиваясь вперед и практически утопая в холодной и вязкой грязи, нужно было, стараясь не высовываться над поверхностью, упираться в дно ногами и одной рукой. Другой рукой нужно было держать винтовку так, чтобы она не испачкалась, чтобы потом поразить мишени стоящие в ста метрах. Они уже делали вещи и сложнее.
Во время выполнения упражнения Присцилла вдруг поднялась во весь рост, всё еще оставаясь в грязи по пояс, и утопила винтовку в черной мути, в которой стояла.
-С меня хватит! Хватит этого дерьма! -громко и со злостью в голосе закричала она.
Все остальные замерли, но из грязи не поднялись. Юнг-Хи же был на удивление спокоен.
-Мы ничему здесь не учимся, ничему! Всё это дерьмо собачье! Нас просто пытаются сломать, гоняют на износ, и ради чего?! Всему этому можно научиться и в зале, дома! Без всей этой хрени! А стрелять можно научиться и в тире! А это?! -Присцилла ударила обеими руками по грязи. -Это для чего?!
Элис еще никогда не видела Юнг-Хи таким. Он стоял по стойке “вольно”, сцепив руки за спиной, и кажется даже с интересом наблюдал за Присциллой. Видя его реакцию Присцилла, получившая от Зака прозвище Принцесса, продолжила:
-Вы все отлично знаете для чего вы здесь! Для чего вы сюда пришли! И всё это дерьмо нужно только для одного - чтобы не пустить нас туда! Чтобы показать нам, что мы не достойны этой чести! Что мы якобы слабые и ничего не можем!
-Всем встать, -самым спокойным голосом который Элис когда-либо у него слышала сказал Юнг-Хи, после чего указал открытой ладонью на Присциллу. -Посмотри внимательно и запомните - вот лица вашего врага. Так выглядит враг, который будет не по ту сторону линии огня, а который за вашей спиной. Враг, которого вы будете считать другом. Так выглядит человек, у которого есть силы выполнять то, что ему поручено, но нет ни мужества, ни достоинства, и который вместо это будет деморализовать и дискредитировать вас, и в итоге ударит вам в спину сильнее того врага, что будет целиться вам в грудь. Запомните лицо своего врага. Ваш враг - слабость, бесхребетность, и трусость.
-Пошел ты! -закричала Присцилла. -Пошли вы все! Чтобы вы все тут подохли, ублюдки, выродки!
Присцилла ушла, и больше её никто не видел, а Юнг-Хи вернулся к прежнему себе. Только вечером они узнали, что перед уходом она вырвала из земли колокол и немного разгромила казарму на прощание, перевернув несколько кроватей.
Элис была рада её уходу. Находящаяся в прекрасной спортивной форме Принцесса, всегда была если не в пятёрке, то в десятке лучших, и никогда не упускала шанса хотя бы взглядом показать, как далеки от неё все остальные. О том, чтобы рассчитывать на её помощь, не приходилось и думать. Но еще больше Элис была рада, что Принцесса просто ушла, пускай и хлопнув дверью, а не стала вторым Амаром, а ведь её винтовка была заряжена боевыми патронами.
Амар, молодой худощавый парнишка пакистанского происхождения, ушел в начале третьей недели. Всё произошло настолько быстро, что никто не успел ничего понять. Когда во время занятий всем раздали настоящие штык-ножи, ничем не выдававший своего намерения Амар внезапно, не произнеся ни единого слова, попытался воткнуть его под ребро Юнг-Хи едва тот повернулся к нему спиной.
Штаб-сержант, будто ждавший этого, показал удивительную проворность для своей комплекции. За каких-то пару секунд и за несколько молниеносных движений Юнг-Хи забрал у Амара нож, сломав ему запястье, а затем послал его в отключку, ударив локтём в челюсть.
-Кто-нибудь еще хочет попробовать?! -всё, что сказал штаб-сержант, после того, как велел отнести Амара в медсанчасть и приковать его к кровати.
Элис была в шоке. Когда это произошло кому-то пришлось несколько раз толкнуть её, чтобы она сдвинулась с места. Её поразил даже не сколько сам поступок Амара, большинство во взводе так или иначе мечтали причинить Юнг-Хи хоть какой-нибудь вред, сколько его внезапность. Юнг-Хи издевался и оскорблял Амара ровно столько же, сколько всех остальных, и выглядел он таким же уставшим и несчастным, как все. Причина его поступка так и остался для неё загадкой.
Подобный срыв был не у одного Амара. Во время уроков по “выживанию в лесу и ухода от погони”, суточного забега от превосходящих числом преследователей с травматическими пулями, Сара Джоис впала в ступор. Она просто сидела на месте, обняв колени руками и раскачивалась, не замечая никого и ничего вокруг себя. Из этого состояния её смогли вывести только медики. Ей было немного больше восемнадцати.
Элис было не сложно представить, как Сара дошла до такого состояния. С первой минуты, как они познакомились с Юнг-Хи, у них не было ни минуты передышки. Он постоянно испытывал предел их выносливости и не знал ни жалости, ни пощады, но добивали людей не постоянные и тяжелые нагрузки и не сложные упражнения, которые требовалось выполнять идеально. Постоянно вымотанные, грязные, пахнущие, мокрые, спящие под открытым небом, не знающие ни крупицы комфорта и вынужденные всё делать под присмотром и с занесённым над секундомером пальцем, люди проникались жалостью к себе и ощущением собственного несчастье.
Это чувство подтачивало силы и заставляло капаться в себе в те редкие мгновения, когда им выпадала свободная минута. Под этой тяжестью все без исключения сгибались, но только одни находили в себе гибкость, а другие ломались. Элис же каждый день казалось, что день предстоящий наконец покажет ей, где предел её гибкости и выносливости. Каждый день она боялась, что она может стать новой Сарой, или Амаром, и каждый день следовала совету штаб-сержанта “Перегрызи горло всему дерьму и слабости, что из тебя лезет, и беги дальше”.
Вместе с тем как тренировки становились сложнее, росло и число травм. Юнг-Хи установил простое правило - если тебе нужно отлёживаться больше пяти дней в мякрой кровати медсанчасти, то ты выбывал автоматически, потому что пропускал слишком много. Но люди выбывали и без этого.
Во время прыжков с парашютом Иттен Аддингтон сломан обе ноги, хотя это был не первый его прыжок. Булка серьезно простудилась, но каким-то образом сумела вовремя поправиться, в отличии от Оливии Адерли, которую с пневмонией увезли в больницу.
Во время бега по бревну Ханна Эванс оступилась, сильно ударилась об него пахом и упала на землю с полутораметровой высоты, еще сильно ударившись плечом. Едва придя в себе после удара она сжалась в позе эмбриона и держалась руками за ушибленное место.
-В чём дело, дорогуша, вишенка лопнула?! -закричал прибежавший штаб-сержант.
Не смотря на то, что у штаб-сержанта в принципе было мало человеческих качеств, он очень остро и быстро реагировал едва ему только казалось, что кто-то получил травму. Возможно просто потому, что он считал всех во взводе своей собственностью и что они не имели права портить его товар - себя. На его вопрос Ханна не отвечала, а только тихо стонала через сжатые зубы.
-Какого черты вы все вылупились?! -закричал штаб-сержант на тех, кто должен был бежать следом за Ханной. -Схватили носилки и тащите эту вишенку в медсанчасть! Быстро!
Ханне повезло - у неё была пара ушибов, хоть и довольно серьезных, и она смогла вернуться во взвод уже на следующий день, а вот избавиться от клички Вишенка ей так не удалось.
Свою кличку Элис получила тоже из-за травмы. Был холодный, ветреный и дождливый день, и во время очередного ФИЗО им предстояло выполнить упражнение “сквозь лес”. Необходимо было пробежать под множеством высоких деревянных рамок-ворот, с каждой из которых плотной стеной свисали толстые и набухшие от дождевой воды, канаты. Чтобы упражнение не казалось слишком простым, его необходимо было делать по колено в вязкой грязи, под которой было неровное бетонное дно. Выполняли его, конечно, на время.
Пробежав до половины, с трудом расталкивая тяжелые канаты и изо всех сил стараясь не упасть в холодную грязь, Элис оступилась. С практически залепленными грязью глазами и ощущая как она скользит по дну, Элис понимала, что она не в сих справиться с собственной инерцией и что это закончится только падением. Она попыталась выставить вперед руки, но слишком поздно поняла, находится у края “леса” и вместо того, чтобы схватиться за одну из балок, ударилась об неё головой.
Её лицо и голову пронзила жгучая и острая боль, заставившая её вскрикнуть и застаначать через сжатые зубы. За болью пришел страх - она ничего не видела одним глазом, а пытаясь руками снять с него завесу темноты увидела, что её ладони покрываются кровью. Элис почувствовала, как в ней зарождается паника. Она буквально чувствовала её вкус у основания языка.
-Лайн, твою мать! Какого черта ты там делаешь?! -кричал уже бежавший к ней штаб-сержант.
Элис молчала и зажимала лицо там, где особенно сильно жгло. Просто не знала, что ответить. Всё её внимание было сосредоточено на мыслях о том, как и что она будет делать, если останется без глаза. В этот момент у неё перед глазами пронеслось видение всей её дальнейшей жизни. Слепая на один глаз, вылетевшая из обучения, бездомная и никому ненужная. Страшный сон ставший жизнью.
-Нука убрала руки, овца! -крикнул Юнг-Хи.
Он отнял её руки от лица, полил её голову водой из своей фляги и мокрым бинтом провел по её глазу. К своему удивлению и невероятному облегчению Элис увидела лицо Юнг-Хи двумя глазами. Те, кто не выполнял упражнение, начали медленно собираться вокруг, потому что возможно им предстояло нести кого-то к врачам.
-Срань господня, Лайн! Пожалуйста, удиви меня и поведай нам всем, откуда ты взялась! Какая бесполезная и аморфная часть человеческого общества производит таких никчёмных и рахитных существ как ты?!
Ужас Элис так быстро сменился невероятной радостью от того, что она не останется слепой на один глаз, что она едва не плакала от нахлынувших эмоций, но слова штаб-сержанта внезапно превратили эти чувства в жгучую обиду. Она вновь ощутила себя школьницей, которой учитель сказал, что у неё совершенно нет таланта к рисованию.
-Я мастер по татуажу, сэр, -через зубы, едва не плача, сказала Элис.
-Что?! Что ты там пищишь, овца ты полудохлая!? Я тебе вопрос задал! -не унимался Юнг-Хи.
-Сэр, я художница, сэр! -с мокрыми глаза, один из которых снова заливала кровь, выкрикнула Элис.
-А, так вот оно что! Мне следовало догадаться! Так вот, когда ты вытрешь сопельки, то можешь валить отсюда к чертовой матери, а дома можешь сделать себе татуировку на заднице, а лучше на лице - “Я.НЕ.СМОГЛА”! А теперь быстро обхватила своё хилое дряблое туловище и побежала в медсанчасть, убожество!
Элис было так обидно и больно, что ей стоило невероятных сил проглотить эти слова, а не разрыдаться у всех на виду. Оскалившись и вспомнив совет Беллы оборачивать обиду в злость, она встала и продолжила бежать сквозь “лес”, а затем прошла и все остальные элементы полосы препятствий, слыша как Юнг-Хи гневно кричит ей в спину. Только после этого она обратилась ко врачу, где ей наложили девять швов на рассеченную бровь. Ей пообещали, что шрама не останется, но она с трудом верила в это.
Конечно же Юнг-Хи жестоко наказал её за непослушание, но после этого случая он стал смотреть на неё как-то по другому, не как на пустое место у которого есть пульс, и Элис решила, что это того стоило. А шрама действительно не осталось.
С тех пор как Юнг-Хи выселил их из казармы и вынудил практически постоянно спать на улице, их обучение незаметно превратилось в выживание и Элис хорошо запомнила тот день, когда произошел переломный момент. Момент когда до большинства начало доходить, что их обучение это не стометровка, а марафон, и что награда за первое место намного менее важна, чем добежать гонку до конца. Это была середина четвертой недели, за день до того, как ушла Принцесса.
Прошло полчаса после заката и десять минут после отбоя, моросил мелкий дождь, а листва древесных крон делала ночную темноту еще более непроглядной. Элис, как ей и полагалось, лежала в “лисьей норе”, но уже несколько дней она выкапывала и спала в ней не одна.
Впервые эта мысль пришла в голову Ханне Эванс несколькими днями ранее, когда она в темноте не рассчитала сколько ей потребуется места и случайно отняла у Элис кусок земли. Сначала они немного поругались, но переделывать не было ни сил, ни времени, и они вырыли её на двоих. Внезапно выяснилось, что растянуть отводящий воду тент было гораздо проще, когда тебе не нужно учитывать соседа, а если класть спальные мешки рядом, то и спать было теплее.
В день, запомнившейся Элис как переломным, в их большой общей норе, против которой не возражал штаб-сержант, спали Булка, Сиара, Вишенка, Зак, прозванный Шутником, Эштон Грин и еще несколько ребят. Общими усилиями они проделывали эту работу гораздо быстрее, а значит могли быстрее отключиться в преддверии нового дня, хотя именно в этот день Элис не спалось.
Больше всего Элис удивлялась присутствию Эштона, точнее тому, что он всё ещё вообще был в их рядах. Эштон был среди отстающих и Юнг-Хи так сильно гнобил его и так часто называл бесхребетным, что остальные ребята дали ему кличку Хребет. И тем не менее Эштон всё ещё был здесь, страдал, но ни разу даже не посмотрел в сторону колокола.
-Ты вообще помнишь еще вкус пива? -спросила Элис у Зака, который лежал рядом.
Элис лежала на спине в своём спальном мешке с закрытыми глаза, подложив под голову удобный камень и сложив руки на груди. В этот день она была особенно вымотана и не могла заснуть, но надеялась, что бессмысленный трёп с Заком, которому тоже не спалось, поможет ей в этом, хотя она уже даже не помнила, с чего начался этот разговор.
-Нет, -устало ответил Зак. -Я даже не помню вкуса еды, звука воды, шуршания травы…
-Господи, Шутник, какой ты задрот, -сказала Элис и толкнула Зака локтём, стараясь попасть по ребру.
-Ну да, да. Отсылку поняла ты, а задрот всё равно я.
Элис не видела его лица, но по голосу понимала, что Зак заулыбался. Это вызвало улыбку и у неё.
-Да, и не спорь.
-Сэр, сэр, да, сэр, -мямлила спящая с другой стороны от Элис Булка. -Нет, сэр, да, сэр, есть, сэр...
-Ну ты-то хоть заткнись, -Элис толкнула локтем Лесли, но гораздо нежнее, и та замолчала, но так и не проснула.
Лесли была далеко не единственная, кто говорила со штаб-сержантом во сне. Так делали практически все. Некоторые еще и вскакивали посреди ночи и шли куда-то, иногда даже довольно быстро, и ближайшим к ним людям приходилось возвращать их обратно. Самым забавным было, что утром “лунатики” совершенно не помнили о том, куда и зачем шли.
-Эй-эй, тело, -внезапно Зак несколько раз толкнул Элис, заставив её открыть один глаз, -смотри кто величаво идёт в нашу сторону. Это же сам принц крови. Решил почтить нас своей персоной.
В их сторону, с винтовкой за спиной, с рюкзаком в одной руке и спальным мешком в другой, шёл Ричард Глин, получивший от Зака кличку Принц. Элис находила её вполне заслуженной и даже не очень обидной.
С самого первого дня Ричард всегда выглядел немного возвышающимся над всеми остальными. “Владелец серебряной ложки” - как говорил о нём Зак. Он не ругался, не жаловался, обходился без грязных и грубых шуток, и вообще был лишен свойственных всем остальным новых привычек, приобретенных в суровых условиях их жизни.
Более того только Ричард каким-то образом всегда умудрялся даже выглядеть чище остальных. Элис его недолюбливала, но не за его показную чистоту, а за то что он откровенно сторонился большинства членов взвода и их поведения. Никогда не улыбался если кто-то шутил, закатывал глаза, когда кто-нибудь делал глупость или не справлялся с поставленными задачами.
-Дамы, господа, -спокойно и важно произнес Ричард, опускаясь на корточки, чтобы заглянуть под тент. -Вы не будете против моего общества?
-Срань господня, ваше величества, -заулыбался поднимающихся на локтях Зак, -что с вами случилось? У вас что, серебряная ложка из задницы выпала?
-Можно и так сказать, -всё тем же важным голосом произнёс Принц, а затем немного улыбнулся, что было для него большой редкостью. -Могу даже поводить ею тебе по лицу в качестве доказательства.
-Тут не частная вечеринка, Глин, -сказала Элис снова закрывая глаза. -Залезай, не мокни. Места хватает.
-Премного благодарен, -со всей присущей ему серьезностью ответил Глин, оказавшись под укрытием тента. -Обязуюсь завтра помогать с установкой и рытьём.
Он положил свой спальный мешок рядом с мешком Зак, сел на него, и начал разбирать винтовку, чтобы почистить её. Свет ему для этого был не нужен - как и все остальные он мог делать это и с закрытыми глазами.
-Ну так, ваше величество, расскажите, как вы опустились до общения с плебеями? -начал подначивать его Зак.
Зак далеко не первый раз пытался пикетировать с Глином, но Глин никогда в эту игру не вступал, явно находя её ниже своего достоинства.
-Пожалуйста не принимай это на свой счёт, -отвлеченно ответил Глин, судя по звукам больше озабоченный разборкой своей винтовкой. -Это больше моя попытка не ударить Персиваля по лицу.
-Ооо, чем тебя обидел бедный Перси?
-Ничем, просто он сам еле дышит, но продолжает толкать свои вдохновляющие речи. Тошно слушать. А если я еще раз услышу, как ноет Присцилла, то меня будет тошнить до самого выпуска.
-Ого, ты собрался дожить до выпуска?
-Если ты в этом сомневаешься, то я официально обещаю прилюдно покончить с собой, если меня выкинут раньше тебя.
-Договорились! -Элис слышала, как они с хлопком пожали друг другу руки. -Ну, поведай, друг, каково это наживаться за счет пролетариата и жить в обществе угнетателей, которые понятия не имеют о жизни и судьбах простого народа?
-Довольно неплохо. Хорошая еда, тепло, приятно пахнет, хотя основной плюс это, конечно, отсутствие в окружении плебеев-вырожденцев, вроде тебя.
-Хм-м-м, всё что я услышал, это “скучно до смерти”.
-Ну можно и так сказать, да.
Окончания разговора Элис не застала, но с того дня Глин стал неотъемлемой частью их компании.
Через неделю Персиваль Данлиф, который для всех был просто Перси, ушел. С каждым днём он встал по утрам всё труднее, а мешки под его глазами становились всё больше. За два дня до своего ухода Юнг-Хи приходилось буквально вытаскивать его из спального мешка, потому что Перси спал так крепко, что ни на какие крики не реагировал. Элис было жалко на него смотреть. Это было похоже на то, как если бы у человека прямо на её глазах садилась батарейка.
Если уход Перси никого не удивил, потому что некоторые уже едва ли не делали ставки на день, когда это случится, то уход Инспектора стал для всех неожиданностью. Томаса Вуд, прозванный Инспектором, и который действительно был инспектором полиции Бристоля, был больше похож на актера американских летних боевиков, чем на полицейского. Довольно высокий, широкоплечий, с приятной улыбкой и голосом, и не ядовитым, как у Зака Харпера, юмором, Томас был одним из всеобщих любимцев. Элис находила его необыкновенно приятным, и даже больше.
С самого начала Томас всегда был в почётной десятке лидеров их взвода, но потом, в какой-то момент, стал терять позиции. Хотя правильнее было бы сказать, что это все остальные его догоняли и перегоняли, а он по какой-то причине топтался на месте.
Их настоящая учеба начался только после месяца тренировок. ФИЗО было гораздо более напряженным, чем в первые дни, но ему уделялось значительно меньше времени, а половину упражнений заменили на йогу и статичные асаны, которые были ничуть не легче. На строевую и вовсе тратили не больше получаса в день. Их новым оружием стали тетради и ручки, но и о практических занятиях никто не забывал.
За второй месяц они научились огромному количеству вещей. Как пользоваться самым различным оружием от пятидесяти миллиметрового пулемёта до сорока миллиметровых гранатомётов. Научились вызывать и наводить артиллерийский огонь и каким самим стрелять из миномётов. Как захватывать и защищать здания. Как прыгать с парашютом и спускаться по тросам с вертолёта. Как устраивать засады и как не попасть в них самим. Как уходить от погони и как её организовать. Их учили как воевать и днём и ночью в городах, лесах, горах, болотах и равнинах. Учили как правильно перерезать человеку горло и как сломать шею. Учили как лечить раненых и как причинять людям боль даже не применяя особой силы. Никогда не имевшая водительских прав Элис научилась водить самые различные машины, начиная с легкого и быстроходного Снэтча до огромного Мастифа и Шакала. Их научили как эти машины чинить, а так же как их и многие другие можно сломать.
Тогда же начались их первые тактические занятия. Юнг-Хи разделял их взвод на две или больше групп и они сражались между собой в самых разных и максимально приближенных к боевым условиях - их оружие было заряжено резиновыми пулями, а учебные гранаты неплохо взрывались. Не смотря на то, что эти занятия казались просто игрой, они проявляли в людях самое лучшее, и самое худшее.
Кто-то начинал тупить, кто-то паниковать, ведь не смотря на бронежилет и шлем, даже резиновые пули были опасны, а кто-то проявлял себя командным игроком и вёл свою группу к победе. У всех был шанс попробовать себя в роли командира отряда, но всем быстро становилось очевидно у кого к этому действительно был талант, а кто был просто хорошим солдатом. Элис не нравилось командовать. Ей больше было по душе отвечать за себя одну и знать, что она оправдывает ожидания тех, кто на неё полагается.
Отношение же к ним штаб-сержанта Юнг-Хи практически не изменилось. Не смотря на то, что им больше не требовалась его “мотивация”, а все оставшиеся всеми силами старались не вылететь, он кричал на них ничуть не меньше.
“Художница! Кривоногая ты тупая овца! Ты что, на завтрак съела пару лишних хромосом?! Это что за хрень сейчас была?! Решила халявить начать?! Ты же можешь лучше, я же знаю!” - это была первая похвала, которая Элис услышала в свой адрес. Она была согласна с критикой - она плохо выполнила простое упражнение. Ей нужно было по внешней стене дома спуститься по тросу вниз головой, поразить мишени, которые она видела в окне, а затем проникнуть в комнату, выбив окно, и поразить оставшиеся, но она замешкалась разворачиваясь вверх головой и слишком затянула проникновение.
Больше всех остальных упражнений, даже больше, чем прыжки с парашютом, Элис запомнилась “обкатка”, хоть и выполняли они её только один раз. В тот день донельзя довольный штаб-сержант привел их на полигон, посреди которого стоял одинокий танк. Это была огромная боевая машина - Чаленджер Два. Они уже не раз катались на нём и даже имели базовые навыки по его управлению. Элис рассчитывала, что занятия будут как-то связаны с ним, ей хотелось изучить его устройство, но в голове у Юнг-Хи было нечто особенное.
-Так-так-так, -сказал штаб-сержант голосом довольного кота, который был заперт с более чем двумя дюжинами мышей, -кто мне из вас сегодня больше всего не нравится. Кто-же-кто… Художница!
Элис тихо вздохнула, но не произнесла ни слова, чтобы не угодить под еще больший огонь штаб-сержанта.
-Вот чьё лицо меня сегодня особенно сильно раздражает, -продолжал злорадствовать Юнг-Хи. -Задача простая, даже пустоголовые вроде тебя с ней справятся. Сейчас возьмешь учебную гранату и пойдешь вон на ту позицию. По моей команде побежишь в сторону танка, а он поедет в твою. Посередине дистанции есть небольшое углубление, где тебе нужно сложить свою тушу и ждать, пока он не проедет над тобой.
Элис нервно сглотнула, представив как оказывается под танком.
-Когда над башней поднимется мишень, изображающая пулемётчика, тебе нужно будет её поразить и после бросить гранату так, чтобы она приземлился на заднюю часть танка, ровно на двигатель. Усекла, рисовальщица? Пошла.
Оказавшись на позиции, в месте посреди поля, отмеченном флагом, Элис сняла винтовку с предохранителя. Пульс так сильно отдавался в ушах, что она боялась прослушать команду, а горло, как назло, пересохло так будто не видело воды месяц.
“Пошла!” - услышала она крик Юнг-Хи и ноги будто сами понесли её вперёд. Словно тоже услышав команду штаб-сержанта огромный так выпустил клубы сизого дыма, разорвал воздух рёвом двигателя и дернувшись медленно поехал на неё, постепенно ускоряясь.
Элис до ужаса боялась оступиться и не успеть до траншеи, и одновременно бежала со всех ног, не в силах оторвать взгляда от неподвижного благодаря стабилизаторам основного орудия танка. И в тот момент, когда ей показалось, что у неё всё хорошо, что у неё еще много времени и она успеет запрыгнуть в траншею, танк выстрелил.
Элис ощутила как где-то рядом пролетел снаряд, разорвавшийся далеко у неё за спиной секунду спустя. Ей показалось, что у неё остановилось сердце. Она больше не чувствовала своего тело, которое двигалось по какой-то своей воле. До траншеи вдруг стало очень, очень далеко, а танк только еще больше набрал скорость.
Страх сжимал её холодными когтями, и его хватка становилась всё сильнее по мере того, как она приближалась к траншее. Когда она запрыгнула и повалилась на дно небольшого углубления страх сжал её с такой силой, что она больше не могла дышать. В следующее мгновение гигантская рычащая железная туша танка оказалась над ней. Элис, выпустившая винтовку из рук и сжимающая укрытую шлемом голову, казалось, что она кричит, но она не была в этом уверена. Звук, с которым вращались гусеницы танка, казался Элис звуком её ломающихся костей.
Следующие бесконечно долгие секунды пока она была в темноте под брюхом танка Элис пыталась дать определение тому, что ощущает. Пыталась понять, как назвать эту вопящую вибрацию, которая поселилась у неё в затылке и хотела разорвать ей голову. Осознание пришло к ней внезапно, как выстрел - это был страх смерти. Жуткой, медленно, мучительной смерти от бесчувственного железа, которое превратит её тело в бесформенную кровоточащую массу из разорванного мяса и осколков костей.
Вдруг в глаза ей ударил яркий свет, а в нос запах выхлопных газов - танк проехал над ней, а она всё ещё была жива. На мягких и трясущихся ногах Элис поднялась и увидела, как над проехавшим над ней танком встала картонная мишень с изображенным на ней человеком. Её натренировнные руки без её команды схватили винтовку и по центру мишени появилось три дырочки, отчетливо заметные на фоне закатного неба.
Опомнившись Элис достала из подсумка цилиндрическую учебную гранату и кинула её вдогонку медленно уезжающему танку. Едва выпустив гранату из рук Элис потеряла её из виду. Мучительное ожидание завершилось, когда над танком начали подниматься клубы красного дыма.
На негнущихся ногах и с трясущимися руками Элис пошла в сторону своего взвода и Юнг-Хи.
-Быстрее, быстрее! -подгонял её штаб-сержант. -Двигай своими кривыми ногами!
-Смотрите, она что, плачет? -сказал Вэс Ги.
Услышав как по её отряду прокатился лёгкий смешок и не понимая о чем они говорят, Элис выпустила висевшую на ремне винтовку и провела руками по лицу. Они были мокрые. Она даже не заметила, что из её глаз ручьями льётся вода.
-Тебе смешно?! -подскочил к нему Юнг-Хи и схватил за ворот, а потом обвёл взгляд всех присутствующих. -Когда вам что-то поручат - можете плакать, можете в штаны гадить, сопли на руку накручивать, но задачу вы обязаны выполнить! Она - выполнила! Лайн! Встань в строй и вытри рожу!
Второй месяц обучения, отсеивший еще больше десятка людей, сильно изменил тех, кто смог его пережить. Никто из них больше не был тем человеком, который приехал сюда восемь недель назад. Булка больше совсем не соответствовала своему прозвищу, а Сиара забыла, что такое нерешительность. Только Афганистан продолжал оставаться таким же хладнокровным, немногословным и холодным, каким пришел сюда. Он был скорее похож на машину, которая изображает человеческие эмоции, что не дало никому из них с ним сблизиться или хоть сколько-то узнать его.
Элис тоже сильно изменилась. Похудела, и стала выглядеть скорее жилистой, чем спортивной. Обозначившиеся мышцы не бугрились, а скорее были похожи на проходящие под кожей тросы. Она часто грубо ругалась, и также грубо шутила, обзавелась привычкой постоянно плеваться и хрустеть костями пальцев, а еще научилась контролировать эмоции и не поддаваться панике.
Второй месяц не только изменил Элис внешне, но и раскрыл в ней две новых страсти, о которых она и не подозревала. Первой из них были машины, или точнее, механика. Когда начались занятия связанные с транспортом Элис не различала педали тормоза и газа, а содержание того, что было у машины под капотом и тем более под днищем было для неё загадкой. К концу месяца она разбиралась в этом лучше всех.
Ей доставляло огромное удовольствие не столько водить машины, сколько понимать их устройство и принцип работы, знать все их преимущества и недостатки, и уметь заставить их работать. Ей нравился звук с которыми переключаются передачи, нравился звук запускающегося двигателя, особенно когда еще несколько минут назад он не работал вовсе. А еще ей нравилось чинить сломанное. По её коже пробегали мурашки, когда она брала в руки инструменты и грубая железка, место которой было на помойке, превращалась в нечто, что снова будет исправно работать.
Её вторую новую страсть раскрыли в ней занятия по маскировке. Элис узнала, что получает огромное удовольствие, когда её не видят, когда проходят мимо неё и не замечают, как бы не старались. Ей нравилось ходить беззвучно, незаметно преследовать людей и тихо стоять у них за спиной, когда они даже не подозревали, что не одни. Нравилось разрисовывать своё и чужие лица камуфляжной краской, чтобы слиться с окружающим миром. Нравилось неподвижно сидеть в засаде и выжидать нужного момента, практически не дышать и прислушиваться к каждому шороху, больше полагаясь на слух, чем на зрение.
Каждый раз когда Элис удавалось применить эти новые знания и навыки она получала от этого необыкновенное удовольствие, но и каждый раз беспокоилась о том, насколько она не была похожа на прежнюю себя. Впрочем, особо думать об этом у неё просто не было времени.
К началу третьего месяца выяснилось, что еще тогда, в первые дни, штаб-сержант немного соврал говоря о том, что у них не будет свободного времени. Как и всегда, после того как он отчитал их, построив у колокола, уже больше указывая на недостатки и что следует улучшить, нежели ругая, он произнес простую фразу, повергшую всех в замешательство - “На сегодня всё. Душ и отбой через полчаса. Разойдись”.
Когда Юнг-Хи ушел первые несколько минут никто не знал как себя вести. За два месяца они еще ни разу не были без задания. Немного опомнившись кто-то сразу начал готовиться ко сну, кто-то чистить оружие, а Шутник просто ушел гулять по тренировочному центру с глупой улыбкой на лице. Элис же почувствовала себя цепным псом, который наконец с этой цепи сорвался, но совершенно не знал что делать с полученной свободой.
-Эй, плебес, и прочая чернь, -сказал Глин, окончательно вжившийся в роль принципа, что забавляло и его и окружающих. -Проэкзаминуйте меня кто-нибудь. Его величество ненавидит все эти сорняки.
На следующее утро был намечен экзамен по ботанике. Знание растение, грибов и ягод было одним из залогов выживания в дикой природе.
-Если бы ты больше уважал растения, то лучше бы в них разбирался, -сказала пошедшая в его сторону Твигги, которую все звали Веткой. -Тебе корона голову не жмёт?
К идее Принца сразу присоединились еще несколько человек - Твигги отлично разбиралась в ботанике и была хорошим учителем.
Невероятно изменившийся и возмужавший Хребет, вечно недовольный силой своих рук, принялся отжиматься, на пару с Сиарой.
Элис, просто сидевшая на одной из множества свободных кроватей и смаковавшая краткий миг дарованной им свободы, видела как от человека к человеку ходит Белла, которая каждый вечер включала мамочку. Скоро Белла дошла и до неё.
Белла, или Оливия Мейси, была всего на год старше Элис, но выглядела гораздо более взрослой и опытной. Обладавшая высоким ростом и внешностью модели из мужских журналов, в прошлой жизни Оливия действительно была фотомоделью. А еще диджеем, альпинистом, каскадёром и много еще кем.
Свою кличку она получила благодаря своему невероятному спокойствию и заботе об окружающих. А еще благодаря Заку, который подговорил нескольких ребят и на манер мюзикла спел фразу “красавица и чудовища”, когда Оливия очередной раз обошла весь взвод, чтобы узнать как у всех дела.
Какой бы она не была уставшей и как бы себя не чувствовала она всегда интересовалась состоянием тех, кто был рядом. Следила за ними, давала совета, всегда оказывала помощь, даже если люди отказывались. Кроме всего этого Оливия имела отличные показатели по всем нормативам и Юнг-Хи регулярно назначал её командиром отряда, когда у них были тактические учения. Элис считала её потрясающим командиром, за которой она была готова идти в огонь и воду, потому что знала, что в крайнем случае Оливия вынесет её на руках.
-Как твои ноги? -спокойным и проникновенным голосом спросила Белла наклоняясь к Элис.
-У меня всё в порядке, спасибо, -настойчивая забота Беллы каждый раз немного смущала её.
-Не сомневаюсь. Давай, показывай.
По опыту зная, что спорить бесполезно, Элис сняла ботинки и носки. Белла взяла её за ногу, разглядывая ступни:
-И это по твоему “в порядке”? Проколи, простерилизуй и присыпь тальком. И обязательно поменяй носки. Хорошо?
Мозоли были самым обычным делом. Элис давно привыкла не обращать на них особого внимания.
-Да, мам, -не без улыбки ответила Элис.
-Я серьезно. Помощь нужна?
-Нет, мам, спасибо.
Еще каких-то два месяца назад Элис и представить не могла, что будет показывать свои потные и разгоряченные от постоянной ходьбы ноги едва знакомой девушке. Впрочем и Элис иногда делала это для других, что также плохо укладывалось у неё в голове. Члены взвода Хард уже давно стали для неё больше, чем друзьями.
Посвятив остаток вечера сладкому безделью, Элис внезапно совершила для себя открытие. На одной из стен казармы она обнаружила надпись со знакомым именем - “К. Сфорца. 08.05.1983”.
После сдачи очередного экзамена, когда до условного выпуска оставалось две недели, Юнг-Хи объявил, что экзамен был последним и оставшееся время будут посвящено подготовке к Испытанию огнём. Единственное, что он сказал о сути экзамена это то, что от них потребуется быть на пике своих физических и умственных возможностей. И что если они позволят себе расслабиться хоть на минуту, то провалят экзамен и их имена окажутся перечеркнутыми.
Еще через неделю, во время бега с пятьюдесятью килограммами песка в рюкзаке и разгрузочном жилете, изнемогая от усталости, Элис увидела новый взвод Таф. Это было как посмотреть в кривое зеркало. Странно и смешно одновременно. Около пятидесяти человек, таких же как они когда-то, только других. Совершенно разные, непохожие друг на друга, и уже все одинаково несчастные.
Их смешивала с грязью суровая женщина с мощными плеча - штаб-сержант Раш. Они успели с ней познакомиться, когда она принимала у них пару экзаменов. Она могла быть легко сойти за женскую версию Юнг-Хи, только с Уэльским акцентом.
Элис не вслушивалась, что говорит Раш, а только сосредотачивалась на собственном дыхании и технике бега, но инстинктивно выделила из всех окружающих звуков фразу “Рядовая Лайн! Выйти из строя!”.
Элис остановилась рядом с Раш и отдала ей честь, пока та продолжала отчитывать свой взвод:
-Вы что, полудурки, решили что-то кто из вас лучше остальных?! Решили, что вы чем-то отличаетесь от грязи у меня под ногами?! -штаб-сержант сплюнула с такой силой, что наверняка могла бы таким плевком сбить человека с ног.
“Неужели я теперь и есть новая Вала?” - думала Элис, пока старалась хоть немного отдышаться.
-Ты, здоровенный кусок тупого мяса! -крикнула Раш обращаясь действительно очень крупному и мускулистому парню лет двадцати. -Тебе похоже не объяснили, что иметь больше хромосом чем все остальные, это не так круто, как тебе кажется! Думаешь, что раз ты на ФИЗО не сдыхаешь как все эти беспозвоночные черви, то ты чем-то лучше их?! Мы сейчас это проверим! Лайн, сними с себя эту хрень.
Элис несколько секунд колебалась, но потом всё же не смогла отказаться себе в секунде славы и сбросила на землю тяжеленный рюкзак и жилет. Судя по выражению лиц новообразованного взвода Таф звук, изданный её вещами при падении, достиг нужного эффекта.
-Ну что, стероидный урод, думаешь сможешь уложить маленькую девочку на лопатки? -зло спросила Раш.
-Мэм, смогу, мэм, -пробасил парень в ответ.
-Лайн, давай.
Элис, всё это время смотревшая не на парня, а себе под ноги, упираясь руками в колени, старалась восстановить дыхание. Какой бы у него не был размер и какой бы не был повод устраивать этот цирк, она просто хотела преподать ему урок, в самом худшем случае послать его в нокдаун, но когда она встретилась с ним взглядом её план изменился. Он самодовольно смотрел на неё как на жертву, даже скорее как на кусок мяса, и Элис, чувствуя как закипает её кровь, решила не проучить его, а уничтожить.
Когда он начал приближаться к ней Элис поняла, что если у него и не было подготовки, то как минимум был опыт. Возвышаясь над Элис на целую голову он явно хорошо знал достоинства и недостатки разницы в росте. Он шел к ней медленно и аккуратно, чтобы в любой момент прочно стоять на ногах для атаки и защиты, и поддерживая руки так, что рост Элис не давал ей преимуществ.
Элис подняла вверх указательный палец, призывая его подождать, хотя уже успела восстановить больше выносливости, чем ей требовалось. Ей просто хотелось, чтобы он ощущал контроль над ситуацией.
Когда расстояние между ними составляло чуть больше двух её рук она резко сделала фальшивый выпад справа. Он не купился и не ушел в защиту, а тут же попытался сделать левой рукой нечто среднее между хуком и кроссом, чтобы “встретить” её. Элис этого было достаточно. Она поднурныла под его руку и дважды практически со всей силы ударила кулаком в пах, а потом, краем глаза видя как его руки опускаются у неё за спиной, ударила локтём в солнечное сплетение и распрямившись ударила головой парню в лицо.
Не реагируя на его крики и всё еще находясь со своей жертвой в самом плотном контакте, какой может быть, Элис схватилась на его плечо, вскинула вверх ногу, перекинула её через шею парню, перенеся на него весь свой вес и свободной ногой ударила его под колено. Еще когда они не коснулись земли Элис сомкнула ноги в замок, начав душить его. Крав-мага, которую им преподавали, была беспощадным стилем боя.
На секунду Элис даже зауважала парня - несмотря на жуткую боль, которую она ему причинила, он не собирался сдаваться. Едва упав он тут же попытался занести руку, чтобы ударить Элис локтём в живот или пах, но она крепко удерживала её в болевом захвате. Он застонал от боли, но нашел что делать и в этом положении - вцепился пальцами другой руки во внутренюю сторону её бедра.
Элис оскалилась - это было чертовски больно. У парня были сильные руки и схватился он в самом правильном месте. Элис почувствовала, как её хватка ослабевает и решила закончить бой. Она заломила руку парня еще сильнее, практически ломая её, но только для того, чтобы смочь удержать её в таком положении одной свой рукой. Освободив одну руку она поднялась, дотянулась до лица парня и начала давить ему на глаза. Вместе с его криком ослабла и его хватка, а её удушающий захват только усилился.
Через несколько секунд, уже начав хрипеть и задыхаться, он окончательно отпустил её ногу и начал хлопать по ней ладонью, прося отпустить его. Элис не отпускала - никто не давал ей команды закончить бой.
-Рядовая Лайн, довольно, -спокойно сказала Раш.
Едва услышав команду Элис ослабила хватку. Парень, чьего имени она так и не узнала, с красным от напряжения и крови из разбитого носа лицом, тут же закашлялся и схватился за руку. Вставая Элис покровительство шлепнула его по щеке, ведь дерись он по настоящему, то мог бы нанести ей и больший вред, а когда поднялась на ноги, то увидела, что на неё смотрят около сотни испуганных глаз.
-Что ты ноешь как побитая собака?! Вернись в строй, придурок! -сказала Рэш парню, а затем обратилась к толпе. -И пусть увиденное вам будет уроком! Вбейте это в свои тупые головы! Размер и сила - ничто! Опыт, знание и решимость - всё!
Вечером того же дня, пользуясь выделенным им свободным временем, Элис сидела на поле возле тренировочной площадки с блокнотом и карандашом в руках. Она смотрела на стоящую на дальнем конце площадки башню, на которой они учились спускаться по канату. Из-за оранжевого закатного солнца, которое было видно сквозь её конструкцию, казалось, что башня горит. Похожий образ она переносила карандашом на листок блокнота - горящая деревянная башня на фоне во много раз большего, чем реальное, солца.
После победы в устроенном штаб-сержантом Раш спарринге к Элис пришло неприятное послевкусие - еще ни разу ни за всё время своего пребывания здесь, ни за всю свою жизнь вообще, она не дралась настолько по-настоящему. Еще никогда она так не хотела и не боялась причинить человеку боль.
Догнав свой взвод она молча смаковала свою победу. Её радовало и отсутствие в себе знакомое чувства страха перед дракой, и что она смогла одолеть гораздо более крупного противника. Который, к тому же, был не только мужчиной, но и явно опытным в уличной драке. Но потом пришло беспокойство. Она боялась, что могла покалечить парня и отправить его домой, пускай даже он спровоцировал её на это, но еще больше она боялась мысли, что стала похоже на Андерсон, Валькирую взвода Таф.
Рисование помогало. Оно расслабляло и притупляло чувство тревоги. К тому же, не беря в руки карандаш практически три месяца, Элис было, что перенести на бумагу.
-Художница! -внезапно гаркнул оказавшийся у неё за спиной Юнг-Хи. -Какого хрена ты тут прохлаждаешься и чем это ты черт возьми занимаешься?!
-Сэр, рисую, сэр! -ответила подскочившая на ноги Элис.
За последнее время штаб-сержант не послал в их сторону ни одного оскорбления, но всё еще иногда орал на них. Как и не давал бездельничать в свободное время, заставляя их тренироваться в том, где они были слабы, и учиться друг у друга.
-Я вижу, что ты рисуешь! Я еще не слепой! Ты что, с этого утра стала лучшей во взводе по стрельбе?!
-Сэр, нет, сэр.
-Тогда какого хрена ты тут тратишь своё время на рисование?!
-Сэр, помогает не сойти с ума, сэр.
Юнг-Хи одарил её испепеляющим взглядом и прогудел что-то, не раскрывая рта, будто готовясь обрушить на неё очередную очередную тираду.
-Тогда продолжай, -через силу сказал он. -Скоро тебе это очень пригодится.
Жарким утром за день до последнего экзамена, взвод Хард стоял на плаце. Перед ними стоял Юнг-Хи, а за его спиной выстроились сто шестьдесят человек в лесном камуфляже. Элис немного трясло - объясняя им суть Испытания Огнём, Юнг-Хи впервые не сказал, что их задача проста. Они впервые видели штаб-сержанта таким серьезным и впервые он не говорил о поставленной задаче как о факте который свершится, хотят они того или нет. А предстоящая им задача действительно была непроста.
Завтра утром им предстояло прыгнуть с парашютом на относительно знакомый им полигон и следующие двадцать четыре часа выполнять задания раскиданные по всей его территории. Они будут знать место первого задания, а после его выполнения получат подсказки с местом нахождения двух других и так далее, пока они не закончатся. Содержание заданий было им неизвестно, как и что понадобится для их выполнения.
“Там может быть всё, что угодно. Вам придётся применить все полученные вами знания и навыки” - сказал Юнг-Хи. Их количество тоже осталось загадкой, но по словам штаб-сержанта, если они не будут слишком много отдыхать, то должны уложиться в отведенное время. Также они смогут сами решать что и в каком количестве брать с собой. То, что не нужно будет сутки бегать с пятьюдесятью килограммами веса на себе немного воодушевило Элис.
Но был подвох. Всегда был подвох. Он стоял у Юнг-Хи за спиной. Сто шестьдесят добровольцев, большинство из которых успели закончить первую фазу обучения пехоты, будут мешать выполнять им задания за бонус к зарплате. Они будут стараться их убить.
С самого начала на поле будут присутствовать восемь бойцов, и каждый час к ним будет прибавляться еще восемь, пока их командир, женщина-капитан средних лет, которая будет командовать ими из штаба, не сможет задействовать все свои силы. В действительности же их было еще больше. После смерти от резиновых пуль взвода Хард такие бойцы должны будут час оставаться на месте, после чего отправятся к ближайшему краю полигона и через шесть часов смогут вновь вступить в бой.
Правила этой игры были незамысловаты и жестоки. За каждое проваленное задание взвод терял полчаса от доступного им времени. Если они не выполнят все задания за отведенное время, то их имена перечеркивают. Если они теряют половину взвода от “ран”, то их имена опять же перечеркивают. За выполнением этих условий будут следить инструкторы, приставленные к ним и к их противникам.
И, как если бы всего этого было мало, существовало еще одно условие. Каждая пятидесятая пуля их противников будет настоящей, боевой. Как и всегда Юнг-Хи предложил им уйти с ударом колокола, но в этот раз в его словах не было ни издёвки, ни презрения. Пойти на такой риск можно было только добровольно. Все до единого остались на месте.
Элис вздрогнула вместе с тем, как более чем полторы сотни человек отдали им честь, сотрясая ногами землю.
“Бред какой-то. Это глупый, неоправданный риск. Просто безумие” - думала Элис, отдавая честь толпе новобранцев. “Круто” - подумала часть Элис, рожденная уже в стенах казармы взвода Хард.
Весь оставшийся день они были вольны провести как хотели. Полтора часа они потратили на изучение карты полигона и выработки стратегии. Сначала решили вступать в бой только в самом крайнем случае, но потом придумали другой план. Он мог показаться более рискованным, но все согласились, что он давал им больше шансов выжить.
Его инициатором выступил Хребет. Он предложил вести агрессивную партизанскую войну. Нападать на вражеские отряды сразу, как только они их увидят, но с максимальной осторожностью. Минировать дороги и пути своего отступления, нападать на противника из засады и вести перекрёстный огонь. Так они смогут максимально отсрочить тот момент, когда противник будет многократно превосходить их числом.
Исходя из этой стратегии и того факта, что они смогли сами определить своё оснащение, они решили идти налегке - взять меньше патронов, никаких дубликатов стандартных средств и больше всего, что можно использовать для изготовления ловушек. Было решено сделать ставку на манёвренность, скорость и сохранение выносливости, потому что будет совершенно не важно сколько будет выполнено заданий и сколько останется противников, если пройдя только полпути они будут едва переставлять ноги.
Максимальная расслабленность и максимальная сосредоточенность. Медленно выдохнуть и отсчитать два удара сердца, затем плавно, но не слишком медленно надавить на спусковой крючок. Давить не кончиком и не изгибом пальца, а аккуратно серединой фаланги.
Выстрел.
Элис лежала неподвижно, как статуя. Звук выстрела и ощущение отдачи давно стали для привычными, практически родными. Позади освещенной стремящимся в закат солнцем мишени появилось и тут же исчезло облако пыли - пуля пробила её насквозь.
-Выше бери, -сказал сидевший рядом, на земле, Зак Харпер, который смотрел на мишень через монокуляр.
Элис досадливо цокнула языком - плохо стреляла. Она едва видела вырезанную по форме человека мишень в четырехстах пятидесяти метрах от неё и если попасть в неё в принципе еще было возможно, то целиться в какую-то конкретную часть было за гранью её возможностей.
Смысл этой практики был не в том, чтобы улучшить свой навык, для этого требовалось намного больше часов, а чтобы успокоить нервы. Работавшие с ними инструкторы по стрельбе не раз говорили им не поддаваться ложному чувство безопасности, которое возникает, когда смотришь на цель через оптический прицел. Стрелку при этом кажется, что вокруг нет ничего кроме него и его цели. И хоть на винтовке Элис не было никакой оптики, она испытывала тоже самое чувство безопасности и спокойствие - для неё существовала только винтовка в её руках, она сама и цель практически в полукилометре от неё.
Выстрел.
-Выше, -с напором повторил Зак.
Выстрел.
-Да выше! -Зак толкнул её в плечо. -У тебя что, пальцы сломаны, или птицы в глаза нагадили?
-Можешь свой хероуловитель заткнуть? -спокойно ответила Элис, сосредоточенная на дыхании и на том, чтобы не сжимать винтовку слишком крепко. -Воняет.
-Да это прокладки твои воняют, -весело ответил Зак снова толкнув её в плечо. -Слышала, что они одноразовые? Или это те самые, первые, со школы? На счастье носишь?
Элис ничего не ответила, только ухмыльнулась, не давая себя отвлечь. Этот и подобные ему диалоги выражали всю суть их отношений, и не только Элис и Зака, а всегда их взвода вообще. Все стеснения, обиды, неуверенность и комплексы были давно позади, а все принятые нормы общения были не один раз нарушены и забыты. Они практически не общались по-другому и весь их юмор сводился к оскорблениям и насмешкам. Практически лишенные какого-либо имущества, всё что у них оставалось это их собственное тело, которое и становилось объектом насмешек и подколок, которые посторонним людям могли показаться жестокими и унизительными.
-Вот серьезно, Художница, -не унимался Зак. -Будь я твоим бездарем-папашей при первой возможности сдал бы тебя в детский дом для безнадежно тупых. Хотя думаю мне бы еще пришлось их по-уговаривать, чтобы тебя приняли.
-Да? -не ответить на это Элис уже не могла, как и не знала она другого способа хоть как-то заткнуть Зака. -Ты вот понимаешь, что мне нужно было бы просто свистнуть в сторону твоей ветренной мамаши, чтобы она ушла ко мне, бросила твоего неудачника-папаню, а тебе сделала слишком запоздалый аборт?
-Аи молодца сеструха! Дай пятюню! -сказал Зак и ударил своей ладонью по её, которую она была вынуждена поднять вверх, потому что оставлять друга в “подвешенном состоянии” было неприятно, как бы не была тупа его шутка.
Выстрел.
-Еще выше.
-Слушай, ты что думаешь о завтрашнем дне?
Выстрел.
-Честно? Я в таком ужасе, что уже раз десять бегал ссать.
От этих слов Элис стало гораздо спокойнее. Она боялась, что только её состояние можно описать словом “ужас”.
В восьмом часу утра следующего дня весь взвод Хард, вместе с сержантом Морган, сидел в гудящем двигателями самолёте. Облаченные в маскировочные костюмы, словно обвешанные сухой травой и листвой, с разрисованными, стараниями Элис, лицами и оружием, с парашютами за спиной и рюкзаками в ногах, они представляли собой устрашающее и нелепое зрелище одновременно. Они были похожи на каких-то болотных жителей собравшиеся на охоту с оружием.
Все были максимально собраны и все как один мрачны. Никто не представлял, что ждёт их внизу и как им постараться не потерять ни одного человека за два дня, сражаясь с настолько превосходящим их противником и собственной усталостью. Элис плохо спала этой ночью, хотя рано легла и больше всего хотела выспаться и быть полной сил. Она до ужаса боялась подвести своих друзей. Ей казалось, что было не так страшно поймать настоящую полю, как стать для своего взвода обузой.
-Эй, Хард, взбодритесь! -сказал Зак, сумев перекричать шум двигателей летящего самолёта.
Одетый поверх формы маскхалат и краска на лице делали его два отличим от всех остальных. Все посмотрели в его сторону, но никто ему ничего не ответил. Элис молчала, потому что чувствовала, что сегодня, после стольких трудов и испытаний, она была ближе к провалу, чем когда-либо прежде.
-Так, унылые рожи, повторяйте за мной! -еще громче закричал Зак. -Through the gates of hell, as we make our way to heaven, through the nazi lines! Primo victoria!!!
Он начал сильно притоптывать в такт и размахивать руками как дирижер.
-Primo victoria! -первым подхватил сидящим рядом с Элис Хребет.
-Там ведь внизу не фашисты! -попыталась докричаться до него Элис, перекрикивая шум самолёта и подхваченной уже всем зводом песни.
-Да какая разница?! -улыбнулся Хребет.
Элис рассмеялась, сама не понимая почему.
-D-day upon us! -подхватила она песню.
Зажёгся зеленый свет, открылся трап и Элис с готовностью побежала навстречу пустоте. “Primo victoria” - тихо сказала себе она, перед тем как устремиться к земле.
Элис. Глава 5 В грязи
© Copyright: Ангал, 2017
Свидетельство о публикации №217091901126
Свидетельство о публикации №217091901126
Рецензии