Красный дракон

- Аррах! Чертов ублюдок! Где он, Жанна?!- В гневе кричал на пепелище пожилой, сбитый мужик. Глаза его были налиты кровью от злобы и слезами от дыма тлеющего пожара.
- Остановись, Ян! Это всего лишь неразумный ребенок… – Жанна пыталась удержать за рукав буйного мужа.
- Это пироманьяк и неуправляемая, эгоистичная скотина! – Обратился тот к жене. – Знаешь, через месяц ему исполняется шестнадцать и я ни дня не намерен больше терпеть его тут! Если для тебя он только ребенок, не мой ребенок, заметь, то для меня он подобен казни. Мои рукописи, мой кабинет, все левое крыло усадьбы выжег! Аррах! Ты слышишь меня?! Я выжгу твои глаза! – Мужик взвыл, словно от боли и оттолкнул от себя жену, впившуюся в рукав. Она неловко покачнулась и впечатавшись спиной в стену стала медленно сползать по ней, оставляя после себя на саже заметный след.
- Аррах, ты позор семьи! Урод! Я усыновил тебя только ради твоей матери! Неблагодарная скотина! – Выкрикивал отчим, бродя по задымленному коридору. Мимо пробегали слуги, кто с ведром воды, кто просто с мокрой белой тряпкой, придерживая рукой, прикрывал лицо. Хозяина усадьбы словно не замечали, жизнь шла своим чередом.
Аррах лежал в саду, он был абсолютно гол, его одежда сгорела вместе с пыльными занавесками. Он слушал дрожь земли и изнывающую тихость внутри себя.
- Тварь! – Раздавалось басом из черных, выгоревших, распахнутых ставнями навзничь окон. – Я найду тебя, тварь!
Чьи-то руки подхватили его и поволокли за собой. Сильные, грубые, мужские. Он проехал лицом по тюльпанам в попытке вывернуться и освободиться, но его лодыжки крепко сжимали, не оставляя шансов.
-Ян! – Прокричал голос дяди. – Пожар потух, малец у меня!
Жесткий камень мостовой ощущаемый лицом и удар чем-то тяжелым по затылку погасили свет сознания.

Он очнулся от боли в лопатках. Его неестественно вывернутые руки были связаны на запястьях. А сам он подвешен за крюк, словно туша свиньи. Аррах открыл глаза, вокруг все плыло разноцветными пятнами, попытка пошевелить ногами вызвала новый приток боли, прокатившейся волной по затекшему телу.
- Очнулся, мразь, - змеей зашипел где-то рядом отчим. В полумраке несло сыростью и гарью. Зрение медленно восстанавливалось, но юноша узнал каменные стены и потолок кузни. – Тут тебя никто не услышит. Заноси инструменты, Харт.
Хмурый кузнец втиснул волоком горящую костровую чашу в узкий дверной проем, сквозняк приятно потянул по ногам. Харт снял толстые рукавицы и только сейчас, в свете тающих в огне углей, Аррах смог разглядеть охапку инструментов, погруженных в пламя, словно жала, ждущие своего судного часа.
- Я проучу тебя твоим же способом, ублюдок. Хоть ты и носишь мою фамилию, ты не достоин ее. – Аррах засмеялся.
- Рукописи? Ты кричал про рукописи. Сожалеешь лишь о них? Я прочитал каждую, там нет ничего важного. Это все письма от одной и той же женщины. И кстати, она глупа. Ты знаешь о том, что я теперь тоже это знаю и боишься меня. – Он склонил голову набок и с прищуром посмотрел на обоих. – Ты вообще любишь мою мать?
- А почему, ты думаешь, я до сих пор терплю тебя?
-Больше моей матери ты любишь ее деньги.
Харт достал из нагрудного кармана заранее скрученную папиросу, и прикоснувшись ей к рукояти клейма моментально ее раскурил.
- Готово, - отметил он.
- Всему есть предел, выродок, - продолжил Ян.
- Так жги же! Если сможешь сжечь огонь, - и юноша беззвучно захохотал. Отчим выхватил рукавицу из рук кузнеца, и впопыхах надев ее, вцепился в клеймо, раскаленный наконечник которого венчался розой, гербом их семьи.
- Левый глаз! Хотя, я бы выжег тебе оба, но тогда тебя не возьмут в Магистрат! – Сквозь зубы процедил отчим.
- Ну не томи же меня, - Аррах оставался весел и спокоен и Ян влепил клеймо ему в лицо с размаху.