О церкви

Помню жуткое впечатление от картины Кустодиева «Чаепитие в Мытищах», которое получил в раннем детстве. Жирный поп, распивающий чай. Затем «Крестный ход в Курской губернии» Репина. Рядом с чудотворным образом – богатые и сытые. По сторонам, как шелуха от семечек, нищие и смрадные.  Затем  я вырос. В юности впервые попал в церковь в Иркутске. У входа в храм и около икон стайки мерзких старушонок из романа Достоевского: востренькие злые глазенки сверлят каждого. Мне казалось, что за малейшую оплошность они непременно  укусят.
    Прошло еще некоторое время. Новая Россия. Привезут в город чудотворную икону или святые мощи – нескончаемая очередь. Люди не верят власти – она продаст и предаст, а икона помочь может! И снова в первых рядах сильные от кесаря: крестятся сурово и поклоны бьют. И в очереди, конечно же, не стоят – их к мощам проведут. И жен их. И детей проведут. И патриарх крест для целованья первым принадлежащим  кесарю поднесет. И снова классика, про губернаторшу: «Она первая подходила в церкви ко кресту». Да. Ничего не меняется.
   Толстого церковь вышвырнула за свои двери. Он там неуместен был. Роман «Воскресение», как оказалось, потрясающе современен.  Лев Николаевич готов был жизнью пожертвовать, что в церкви духа нет – только нажива и притворство, что она, как трактор, проедется по судьбе неугодных ей «рабов Божьих», и не поежится.  И сегодня, я уверен, он нашел бы такие слова по поводу отношения к «Митильде», что его вторично бы анафеме предали.  Господство формы, правила, законы, инструкции сначала подавляют, а потом и убивают дух – свободного человека, у которого есть Отец Небесный. Есть Христос, которого люди почитали и почитают не как рабы, а как любящие Его. И гнусно, что церковь снова расшвыривает направо и налево неугодных ей. А ее добрые дела теряются, их не видно.